в безопасности, пока этот слизняк на  свободе.  -  Конихан
поморщился. И, обратившись к полицейскому, приказал:
   - Утром опросите соседей. Может, они что-то видели или слышали.  Заберите
все и езжайте в лабораторию, я сам все здесь закончу.
   Когда дверь за полицейским закрылась, Дон требовательно заявил:
   - Собирайтесь. Раз преступник знает, где  вы  живете,  вам  нельзя  здесь
оставаться. Я отвезу вас к шефу.
   - Нет.
   Сбитый с толку, Дональд захлопал глазами, словно ему только что приказали
встать на голову.
   - Что?
   - Нет, я не поеду к дяде Джеку, - упрямо повторила она.
   - Но почему? Он ждет вас.
   - Вы уже позвонили ему? Она казалась настолько испуганной, что Дон совсем
растерялся.., и разозлился.
   - А чего вы хотели? Черт возьми, вы  же  его  крестница!  Если  бы  я  не
сообщил ему, мне не сносить бы головы.
   Конечно, Конихан прав, но  это  не  меняет  дела.  Жить  в  доме  Уилсона
совершенно не входило в планы Нэнси. Со своей опекой он ничем не  отличается
от родителей. Она благодарна ему, что он вытащил ее из Атланты. Но теперь ей
хотелось жить самостоятельно.  Неужели  каждый  раз,  пугаясь  чего-то,  она
должна убегать к одному из своих родственников?
   - Я не поеду к Джеку, - отрезала Нэнси.
   - Тогда вы поедете ко мне домой, - как ни в чем не бывало заявил Дон.
   К нему домой, похолодев, подумала она. Это невозможно!
   - Ой нет, - воскликнула девушка. - Я не могу! Что  с  ней  творится?  Она
боится его не меньше маньяка!
   -  У  вас  небольшой  выбор,  леди,  если  вы  хотите  остаться  целой  и
невредимой, - сухо сказал он. - Вам нельзя оставаться  одной  в  этом  доме.
Конечно, мы можем снова поставить охрану под окном, - продолжил он, предвидя
ее возражения. - Наконец, мы можем поселить кого-то в вашем доме. Но негодяй
не настолько глуп, чтобы так легко попасться на нашу удочку. В  наших  силах
окружить вас полицейскими, но положа  руку  на  сердце  признайтесь  мне,  в
состоянии ли вы спокойно уснуть, помня, что маньяк знает, где вы живете?
   К горлу подступила тошнота при мысли, что мерзавец где-то рядом,  смотрит
на ее окна. По коже пробежал озноб.
   - Нет. Но не думаю, что буду  в  большей  безопасности  у  вас.  Если  он
обнаружил, где я живу, ему не составит труда найти и ваш дом.
   - Мм, - мрачно буркнул он. - Преступник не знает,  что  я  занимаюсь  его
делом, а моего номера нет в телефонной книге, как, кстати, и вашего.  Думаю,
мой дом для вас надежное убежище. В случае чего ему придется иметь  дело  со
мной.
   Безопасность. Он соблазнял  ее  этим,  толкая  забыть  болезненные  уроки
прошлого и поверить ему. Но старые раны все еще кровоточат, напоминая ей  об
однажды уже совершенной ошибке. Но почему же  тогда,  когда  она  испуганная
позвонила в полицию, инстинкт подсказал ей попросить именно его.
   И откуда-то, из глубины сознания, к ней  пришло  понимание,  что  вопреки
всему, вопреки печальному жизненному опыту все ее мысли были прикованы не  к
Дональду  Конихану,   детективу,   ведущему   расследование   по   делу   об
изнасиловании, а к нему, Дону - единственному человеку, рядом с которым  она
чувствовала себя защищенной.
   Дональд потянулся к телефону и набрал номер шефа...
   Они приехали к нему на ее машине. По дороге Нэнси,  боясь  преследования,
то и дело заглядывала в  зеркало  заднего  вида,  но  не  обнаружила  ничего
подозрительного. Ей не давало покоя еще одно обстоятельство -  правильно  ли
она поступила, согласившись поехать к Конихану? Дон  просто  выполняет  свои
обязанности, убеждала себя  девушка.  Ведь  случись  такое  с  любой  другой
женщиной, он поступил  бы  точно  так  же.  И  чего  тогда  волноваться?  Он
предложил ей свой кров и защиту, только и всего.
   Но когда Дон открыл входную дверь, сердце  ее  опять  учащенно  забилось.
Нэнси задержалась на пороге, борясь с желанием убежать, но внутренний  голос
жестко приказал ей не быть идиоткой.  Он  не  обидит.  В  глубине  души  она
понимала это, но все равно сомнения терзали ее.
   Нэнси вошла в гостиную и огляделась. Все знали,  что  Конихан  уже  давно
разведен, и она  ожидала  увидеть  холостяцкую  берлогу.  Однако,  к  своему
изумлению, она отметила, что вместо берлоги попала в современный двухэтажный
дом.
   В гостиной стояла красивая мебель в  раннеамериканском  стиле,  у  камина
удобно расположилось кресло-качалка. Везде чувствовалась заботливая  женская
рука. Нэнси обратила внимание на большую фотографию симпатичной темноволосой
девочки-подростка, висевшую на стене.
   Заметив ее взгляд, Дон подошел к ней и сказал:
   - Моя дочь, Гертруда. Она  хозяйничает  в  доме.  -  Ровным  голосом,  не
допускающим дальнейших расспросов, он добавил:
   - Она живет в Сан-Франциско с матерью и отчимом.
   А он, оказывается, страдает, подумала Нэнси, подняв  на  него  глаза.  На
бледном лице Дона не было заметно каких-либо эмоций, но непостижимым образом
Нэнси почувствовала, что ему невыносимо больно находиться вдали от дочери  и
знать, что не он, а кто-то другой растит ее.
   Поняв, что сделала непростительную ошибку, попытавшись проникнуть в тайны
его личной жизни, она забеспокоилась. Зачем ей знать, о чем он  думает,  что
чувствует?  Гораздо  спокойнее  принимать  его  в  качестве  сотрудника,   в
обязанности которого входит обеспечение ее безопасности. Чтобы не  натворить
глупостей и, чего доброго, не влюбиться в него, ей ни в коем  случае  нельзя
расслабляться. Но что-то внутри подсказывало ей, что она несколько запоздала
со своими призывами...
   От этой мысли Нэнси встревожилась, и у нее замерло сердце. Он был слишком
близко... Дом показался ей тесным для них двоих...
   Дон заметил нервозность своей подопечной. Нэнси уже не раз сталкивалась с
маньяком, который теперь, кроме всего прочего, знает, где она  живет.  После
случившегося другая  бы  на  ее  месте  прыгала  от  счастья,  оказавшись  в
безопасном месте. Естественно, ей есть чего бояться. Но не его же! Он  знал,
что многие женщины видят в нем великана и  порой  пугаются,  поэтому  всегда
старался контролировать свои жесты, чтобы не  заронить  в  них  еще  больших
опасений. Но ей-то, как никому, должно быть известно, что  он  не  тронет  и
волоса на ее голове. Неужели она сомневается в нем!
   В  замешательстве  он  взглянул  ей  в  глаза,  надеясь  раскрыть  секрет
беспокойства.
   - Вы уверены, у вас действительно все в порядке?
   Щеки вспыхнули румянцем. Боже, неужели он читает ее мысли?
   - Да. Я-я т-только немного устала. Сегодня такой тяжелый день.
   Нет, не то, но он не намерен вытягивать из нее правду сейчас. Да и  зачем
ему ее откровенность? Он уже и так слишком заинтригован этой леди, чертовски
озабочен ее судьбой, что, конечно, не предвещает ничего хорошего. Чем меньше
он будет знать о ней и ее прошлом, тем лучше.
   - На время вы можете занять комнату Труди, - предложил он, направляясь  к
лестнице с ее чемоданом в руках. - Все остальные спальни я превратил в склад
забытых вещей. Моя спальня на первом этаже, рядом с гостиной. - Значит, в ее
распоряжении будет целый  этаж  и  можно  не  беспокоиться,  что  она  вдруг
случайно ночью натолкнется на  него!  -  Если  вам  что-нибудь  понадобится,
спрашивайте, не стесняясь, - продолжал он, подойдя к спальне своей дочери  и
поставив перед дверью чемодан. - Ванная комната... - Он повернулся и вскинул
руку, чтобы указать расположение ванной комнаты, и не успела она увернуться,
как почувствовала несильный удар по подбородку.
   - Ой!
   Она взвизгнула от неожиданности и отступила, забыв,  что  стоит  на  краю
лестницы. С быстротой молнии он метнулся к ней и подхватил за плечи.
   Их взгляды встретились, у них начался бессловесный разговор, из  которого
они поняли, что именно довлело над ними со дня первой встречи. Он не  сделал
ни малейшего движения, чтобы  притянуть  ее  к  себе,  но  у  нее  создалось
впечатление, будто она падает в его объятия. Бежать! Эхо этого  слова  в  ее
голове, как запах дыма перед пожаром, предупреждало  об  опасности.  Но  что
такое?  Она  не  могла  ни  рассуждать,  ни  двигаться,  ничего,  кроме  как
всматриваться в глубину его серых глаз!
   Дон стоял, не выпуская ее из рук. Он почувствовал женственную  округлость
ее плечей и в то же время хрупкость,  которая  скрывалась  под  выдержкой  и
силой воли. Перед отъездом она переоделась в свитер  и  джинсы,  но  никакие
одежды не смогли бы утаить ее форм. Вся кровь поднялась в нем, ему  страстно
хотелось обнять ее. К чему вся эта предосторожность, недоуменно подумал он и
вопрошающе взглянул на нес. Не выдержав, он притянул ее к себе...
   Конихан, подумай, что ты  делаешь!  -  остановил  его  внутренний  голос.
Вспомни, для чего Нэнси Джойнс появилась в твоем доме.  Разве  для  любовных
игр? Ты уже попробовал однажды, и чем эго кончилось? Другой отнял  все,  что
принадлежало тебе. Неужели ты хочешь повторения?
   Резко отдернув руки,  словно  почувствовав  ожог,  Дон  отступил  и  сухо
произнес:
   - Ванная комната в том конце. Полотенца там  же.  Вы  захватили  с  собой
будильник или мне разбудить вас?
   - Нет, у меня есть.
   - Тогда до утра. Спокойной ночи.  Он  ушел  не  оглянувшись.  Вскоре  она
услышала, как хлопнула дверь в его спальню.
   Спальня Труди оказалась типичной комнатой тинейджера.  Стены  до  потолка
украшали фотографии киноактеров и длинноволосых рок-музыкантов,  на  кровати
был разбросан целый зверинец плюшевых  игрушек.  Нэнси  подняла  одноглазого
плюшевого  медвежонка,  погладила  его  и  положила   на   подоконник.   Она
переоделась в ночную рубашку  и  выключила  свет.  Внизу  что-то  скрипнуло.
Странные звуки странного дома. Но сейчас ее не волновало это, равно  как  ей
не было дела и до девочки-подростка, в чьей постели она  очутилась  по  воле
случая. У нее из головы не выходил Дон и страстное желание, промелькнувшее в
его глазах. Ее сердце бешено забилось, в горле пересохло от  сознания  того,
что он едва не поцеловал ее. Нэнси пыталась внушить себе, что это взыграло в
ней  больное  воображение  после  перенесенного  волнения,  но  разве  можно
обмануть себя? И главное в том, что она не испугалась, а  очень  огорчилась,
когда он почти оттолкнул ее и ушел прочь.
   Она хотела, чтобы он поцеловал ее! Эта мысль потрясла ее, как  внезапное,
неожиданное землетрясение. Нет! Такое просто невозможно. Она  не  может  его
хотеть. Ведь все, что связано с любовью в постели,  сопряжено  с  объятиями,
поцелуями. И обладанием, подумала она, подавляя рыдания. Боже, как забыть то
ощущение унижения, беспомощности перед негодяем, пожелавшим овладеть ею  без
ее согласия. Нет, разве может такое повториться! Никогда - ни с Доном, ни  с
кем бы то ни было, твердо решила она.
   Успокоившись, Нэнси уткнулась в подушку и уснула, но даже во сне  Дон  не
давал ей покоя.
   Когда на следующее утро прозвонил будильник, Дон чуть не  швырнул  его  о
стену. Полусонными глазами он взглянул на часы и выругался: шесть  утра.  Он
не проспал и часу. И все из-за Нэнси! Каждый раз, как только  ему  удавалось
закрыть глаза и впасть в дрему, она вторгалась  в  его  мысли,  терзая  его,
жаром обдавая его тело.
   Сбросив пижаму, он пошел в ванную и встал под душ. Но горячая вода вместо
облегчения лишь сильней возбудила его. С яростью намыливаясь.  Дон  напомнил
себе, что после развода с Флоренс он  завел  правило  сразу  же  забывать  о
существовании женщин, как только та вставала из его постели.  И  это  должно
остаться его кредо. Однако, как бы он ни внушал себе, Нэнси  демонстрировала
ему нечто иное, и последняя ночь доказала это. Самое страшное, они не то что
не переспали, но еще и не поцеловались ни разу, а  она  уже  не  давала  ему
покоя. Нет, хватит мазохизма. Разозлясь на себя,  Дон  окатил  себя  ледяной
водой. Но и это не помогло.
   Его настроение оставалось на том же  уровне  и  через  пятнадцать  минут,
когда он вошел на кухню. Понимая, что не может  справиться  с  собой,  и  во
избежание всяких осложнений, Дон решил, что для них обоих будет лучше,  если
она покинет его дом. Но,  увидев  девушку,  безмятежно  стоящую  у  плиты  и
готовящую завтрак на двоих с таким видом, словно она делает  это  постоянно,
он понял, что погиб...
   Что за женщина, подумал он, не в силах оторвать от нее глаз,  даже  такая
страшная  ночь  не  сломала  ее,  не  разрушила  ее  очарования.  Нэнси   по
обыкновению была одета очень строго - в черных  джинсах  и  черной  с  белым
блузке. Однако классические линии одежды только подчеркивали  ее  неизбывную
женственность.
   Внезапно минуту назад завязанный галстук начал сдавливать ему горло.  Дон
угрюмо буркнул:
   - Доброе утро.
   Нэнси вздрогнула от неожиданности и, оторвав глаза от  жарившегося  мяса,
уставилась на него. Все самообладание и хладнокровие,  вновь  вернувшиеся  к
ней после многочасовых неустанных бдений этой ночи, вмиг  испарились.  Вновь
ощутив его большие теплые руки на своих плечах, она покраснела.
   -  Д-доброе  утро.  -  Не  глядя  на  него,  Нэнси  жестом   указала   на
приготовленную еду. - Надеюсь, вы не возражаете?
   Возражаю? - насмешливо подумал он. Что за  дьявол,  естественно,  против.
Теперь каждый раз запах жареного бекона будет напоминать ему о ней.
   - Не стоило беспокоиться, - сухо отозвался он. - Мы могли бы остановиться
где-нибудь по пути и позавтракать.
   Девушка пожала плечами.
   - Мне не составило большого труда. Я все равно уже давно встала.
   Он пытливо заглянул ей в глаза.
   - Так и не смогли успокоиться?
   В  какой-то  момент  ей  показалось,  что  его  слова  относятся  к  тому
электрическому разряду, промелькнувшему  между  ними  перед  дверью  спальни
Труди. А что она ожидала?  По  сплетням,  ходившим  о  нем  в  департаменте,
Конихан был не из тех, у кого возникали какие-то  затруднения  в  общении  с
нравившимися ему женщинами. Недаром у нее возникли сомнения в невинности его
побуждений, когда тот притянул ее к себе. Их вчерашняя близость могла  стать
роковой для нее. Но по тяжелому взгляду детектива она поняла, что тот имел в
виду маньяка.
   - Частично, - честно призналась она. - Мне постоянно мерещились  какие-то
звуки и шорохи и казалось, что внизу кто-то ходит.
   Если бы он поцеловал ее, у нее голова была бы занята только им.
   Промелькнувшая шальная мысль ужалила его как оса. Нет, он не позволит  ей
свести себя с ума! Сжав губы, он отвернулся к холодильнику.
   - На этот раз, что бы вы мне ни  говорили,  я  поставлю  жучок  на  линию
"Криминальной хроники", - сказал он тоном, исключающим всякие возражения.  -
Этот паук затеял грязную игру, уверен, он скоро снова позвонит вам.
   Единственно правильным решением было бы согласиться, закрыв глаза на  то,
что в целях самозащиты она  предает  репутацию  программы.  Но  разве  такое
возможно?!
   Аккуратно выложив бекон на бумажные  тарелки,  Нэнси  выключила  плиту  и
повернулась к Дональду.
   - Нет. И на этот раз я против прослушивания. Дон  уставился  на  нее,  не
веря своим ушам. После последней ночи, воочию убедившись  в  ее  испуге,  он
ожидал, что эта упрямица ухватится за любую соломинку, лишь  бы  отвести  от
себя опасность. Ну, это ни в какие ворота не лезет!
   Но, взглянув на ее вздернутый подбородок, Конихан понял, что недооценивал
свою подопечную. Выругавшись про себя, он с нескрываемой  злостью  посмотрел
ей в глаза.
   - Надо  ли  мне  напоминать  вам,  леди,  что  прошлой  ночью  преступник
прогуливался под окнами вашего дома? - сорвался он. - Черт  возьми,  неужели
до вас еще не дошла степень серьезности нависшей над вами опасности? Неужели
вы поверите, что он не шутит, только когда его руки окажутся на вашей нежной
шейке?
   Нэнси побледнела, ее затошнило, но она не уступила.
   - Нет, конечно нет. Но все равно не имею права пойти на такое, Дон. Разве
непонятно? Я обязана оберегать репутацию программы, а не разрушать ее.  Если
я позволю прослушивать линию и это каким-то образом всплывет на суде,  никто
никогда больше не станет доверять "Криминальной хронике".
   - К черту "Криминальную хронику"! - разбушевался он, выйдя  из  себя.  Он
уже сыт по горло болтовней об этой программе  и  ее  дурацкой  репутации.  -
Подумайте о себе! Ведь вы же в опасности! Не кто-то, а именно вы.
   - Но ведь рядом со мной такой сильный и  отважный  детектив,  который,  я
уверена, защитит меня.
   Тон ее голоса был таким обыденным, а смысл слов настолько простым, что он
едва не подпрыгнул от злости. Дональд, заскрежетав зубами, уставился на нее.
Его распирало от желания выкрикнуть,  что  он  не  супермен,  что  не  имеет
возможности находиться с ней рядом все двадцать четыре часа в сутки, что  не
в  состоянии  предугадать  очередной  ход  этого  дьявола-маньяка.  Но,  уже
достаточно изучив ее, Конихан понял, что ничто не заставит ее  изменить  уже
принятое решение. Чувствуя свое  бессилие,  он  подошел  к  ней,  собираясь,
встряхнуть и призвать тем самым к благоразумию, но едва он коснулся ее плеч,
как в нем что-то надломилось... Прежде чем Дон успел осознать свои действия,
привлек Нэнси к груди и поймал губами ее рот.
   И в следующее мгновение понял, что совершил  непоправимую  ошибку  -  она
была такой сладостной, такой нежной! Как только  он  прильнул  к  ее  губам,
сердце   его   отчаянно   забилось,   голова   пошла   кругом,   а   остатки
присутствовавшего еще у него здравого смысла вмиг улетучились.  Такое  можно
лелеять лишь в мечтах! У него вырвался мучительный  стон,  он  прижал  ее  к
себе, совершенно потеряв голову.
   Это произошло так  быстро  и  неожиданно,  что  застало  Нэнси  врасплох.
Внезапно она оказалась подхваченной водоворотом страсти, которая накрыла ее,
как волна в море, растопив плоть. Голова  закружилась,  колени  подогнулись,
она почувствовала, что растворяется в давно забытом ощущении блаженства и не
имеет сил сопротивляться. Более того, схватившись за лацканы  пиджака  Дона,
она застонала, словно требуя большего...
   Но  когда  он  сильней  обнял  ее,  все  внезапно  прекратилось...  Перед
закрытыми  глазами  всплыло  страшное  воспоминание   прошлого   -   грубые,
безжалостные руки, причиняющие ей жестокую  боль...  Сладостное  возбуждение
резко сменилось  паникой.  Взвизгнув,  она  не  ощущала  уже  ничего,  кроме
безумного страха, осознавая только, что массивное мужское тело прижимается к
ней...
   -  Нет!  -  Охваченная  ужасом,  рыдая,  она  стала  вырываться.  -  Нет!
Прекратите! Отпустите меня!
   Ошарашенный,  Дон  не  успел  и  глазом  моргнуть,  как  вместо   нежной,
трепещущей, податливой женщины почувствовал в руках исступленно царапающуюся
дикую кошку.
   - Что за черт! - выругался он, поймав  у  своего  подбородка  ее  руку  с
выставленными ногтями. - Черт возьми, женщина, что с  вами?  -  взревел  он,
встряхнув ее. - Успокойтесь! Что за дьявол вселился в вас?
   Нэнси оцепенела, ее глаза наполнились всеохватывающим ужасом, когда вдруг
увидела царапину на его щеке. Боже, что она наделала?
   Содрогнувшись, девушка заморгала, чтобы подавить готовый пролиться  поток
горячих слез.
   - Извините, - прошептала она. - Пожалуйста.., отпустите меня.
   Дон застыл недоумевая. Ее щеки пылали, плечи  ссутулились,  и  медленные,
крупные слезы как градинки  сыпались  из-под  полусомкнутых  ресниц.  Увидев
слезы, он проскрипел зубами. Неохотно он выпустил ее из своих объятий. Нэнси
немного успокоилась лишь тогда, когда уже была на другом конце кухни.
   Она испугалась его?!
   Нет, не может быть, да он в жизни не обидит женщину! Но  как  бы  там  ни
было, Конихан ясно видел ужас в ее глазах, когда она пыталась  вырваться  от
него. Он нахмурился и шагнул к ней.
   - Нэнси...
   - Не приближайтесь ко мне!
   Мольба, прошептанная ее дрожащими губами, ножом резанула ему  по  сердцу.
Она действительно меня боится! - подумал он, ничего не понимая.
   - Хорошо, этого больше не повторится. Обещаю вам, - заверил  ее  Дональд,
пряча руки за спин