и плоть. - Анита хихикнула и умолкла.
     - Дорси, она права, - твердила свое Карлотта. - Мы все это затеяли ради денег. Ты настояла, чтобы вся прибыль шла мне. Так что у меня есть право голоса. Надеюсь, ты не сочтешь меня бездушной эгоисткой - но все же, подумай еще раз!
     И Карлотта туда же!
     Дорси знала: мать, хоть и бодрится, в глубине души она страшится приближающейся старости. Осень жизни не за горами, а многочисленные "благотворители" всегда предпочитали осыпать свою возлюбленную драгоценностями, ужинами в дорогих ресторанах, поездками на курорты, но никак не прозаическими денежными знаками.
     Будущая судьба Карлотты их не интересовала. Ведь богачи по большей части относятся к женщинам, как избалованные дети - к дорогим игрушкам: поиграют немного и выбросят.
     Карлотта старела, число ее поклонников стремительно уменьшалось, а те, что остались, становились прижимистее. Конечно, она и сейчас привлекательная, жизнерадостная женщина и по-прежнему может добиться почти всего, чего хочет. К несчастью, она поставила себе единственную невыполнимую цель: найти богача, который захочет взять заботу о ней на себя.
     Дорси никогда не могла понять стремлений матери. Точнее, не понимала, почему мать настолько себя недооценивает. У Карлотты есть все: живой ум, энергия, обаяние; она могла бы столького достичь в жизни! А вместо этого - впустую тратит время и силы, ублажая разных козлов-толстосумов!
     Дорси не раз спорила с матерью, но переубедить Карлотту было невозможно. Она так жила с восемнадцати лет и полагала, что ни на что другое не способна. Вся жизнь ее прошла под девизом: "Я молода, красива, обаятельна и нравлюсь богачам!" Она училась в десятке колледжей, но не окончила ни одного и ни дня в жизни не проработала (если не считать работой профессиональную охоту на миллионеров).
     Теперь, когда "спонсоры" разбежались, Карлотта с ужасом поняла, что вполне реально может умереть в нищете, одинокая и всеми покинутая. Немудрено - всю жизнь она видела в себе товар, который надо показывать лицом, а теперь срок хранения подошел к концу!
     Жизненная стратегия Карлотты не предусматривала достойного ухода на покой. Вот почему только к пятидесяти годам Карлотта начала всерьез задумываться о будущем. Как назло, в голову ничего стоящего не приходило. Пока в один прекрасный день она не включила телевизор.
     Собственно, телевизор Карлотта смотрела каждый день. Но на этот раз ей повезло. По "ящику" рекламировали пособие для одиноких женщин, желающих найти себе мужа. Переключив канал, Карлотта наткнулась на старый фильм "Как выйти замуж за миллионера".
     Тогда-то ее и осенило.
     Карлотта Макгиннес никогда не искала мужа. Она искала миллионера. Рожденная в нищете, она мечтала стать богатой - и положила на это всю жизнь. Богатства Карлотта не получила, но кое-чего добилась. Через ее нежные ручки прошли десятки, если не сотни миллионеров. Положим, женить на себе ни одного из них она так и не смогла - но вот заарканить одного... или двух... или трех...
     Одна беда: даже ради спасения собственной жизни Карлотта не смогла бы написать книгу.
     Но зачем писать самой? Разве нет у нее ученой дочки, которая всю жизнь провела за сочинением разных тезисов, рефератов, курсовых?
     Из матери и дочери получился отличный тандем. Беда лишь в том, что Дорси, в отличие от Карлотты, не стремилась к приключениям.
     - Если я появлюсь на публике как Лорен Грабл-Монро, - заговорила Дорси, оборачиваясь к матери, - вся моя жизнь превратится в цирк.
     - Что же в этом дурного? - удивилась Карлотта. - Цирк - это прекрасно, я всегда его обожала. Кроме клоунов, конечно. По-моему, клоуны просто ужасны - ты согласна, дорогая? Взять хотя бы их грим. Не знаю, кто додумался раскрашивать клоунам лица? Говорят, это нравится детям. Глупости! Накрашенный мужчина - это насилие над реальностью; такое не по душе ни детям, ни взрослым. Я всегда говорила, что любить сюрреализм могут только ненормальные. Взять хотя бы этого... Дали: и сам был со странностями, и поклонники его...
     - Карлотта, - с бесконечным терпением произнесла Дорси.
     - Что, дорогая
     - Мы сейчас говорим о другом.
     - Да, в самом деле. О том, почему тебе необходимо явиться перед публикой в облике Лорен Грабл-Монро.
     - Нет, Карлотта. Мы говорили о том, почему этого делать не стоит.
     - Дорогая моя, это же будет так интересно!
     Вдруг Дорси просияла - ее озарила гениальная мысль:
     - Послушай, а почему бы тебе самой не...
     Карлотта горестно покачала головой.
     - Девочка моя, я бы всей душой - но, к сожалению, это невозможно. По двум причинам. - Она взяла у Дорси телефонную трубку. - Анита, может быть, ты перезвонишь через час? Нам с Дорси надо поговорить.
     - Отлично, - бодро отозвался голос из трубки. - Но учтите: ответ мне нужен сегодня.
     - Ответ ты получишь через час, - пообещала Карлотта.
     Дорси уже открыла рот, чтобы возразить, но, повинуясь знаку матери, со вздохом повесила трубку и подвинулась на кровати, чтобы дать Карлотте место рядом с собой:
     На миг ей вспомнилось детство. Испуганная дурным сном, девочка всегда бежала к матери. А дурные сны снились ей часто - сны об одиночестве и отчаянии.
     Карлотта крепко обнимала дочь, прижимала к себе и баюкала, пока не утихали слезы. А потом говорила - всегда почти одно и то же, так что в конце концов Дорси запомнила ее маленькую речь слово в слово:
     - Милая моя девочка, в жизни у тебя будет и одиночество, и отчаяние. Без этого не проживешь. Люди приходят и уходят; все они ищут в тебе то, что нужно им, и не замечают остального. Только мама будет любить тебя всегда, что бы ни случилось, - любить такой, как есть. Только мама никогда тебя не бросит!
     Дорси становилась взрослее, и речи матери звучали иначе: все чаще она заменяла слово "люди" на "мужчины".
     Прошли годы, и предсказания Карлотты сбылись. В горе и в радости мать оставалась рядом с дочерью. А люди (то есть мужчины) - что ж, они приходили и уходили, хоть и не совсем так, как имела в виду Карлотта: такого обращения с собой Дорси не допускала. Но все они (особенно мужчины), как и предупреждала мать, искали в Дорси то, что нужно им самим, и на все остальное им было наплевать.
     Адам Дариен... Может, и он такой же: видит в ней "своего парня", приятельницу, с которой можно поболтать о том о сем, - не более. Едва ли он сумел разглядеть в ней женщину. Она ведь не Лорен Грабл-Монро - сексуальная кошечка с повадками тигрицы-людоедки, а всего-навсего Дорси Макгиннес, которая готовит для него напитки.
     Быть может, ее публичная известность сможет нарушить кровожадные планы Адама? Он стремится разгадать тайну Лорен; если дать ему понять, что никакой тайны нет, может быть, он оставит свою затею с "разоблачением"? И никто не узнает, что под блистательной маской великосветской хищницы скрывается Дорси Макгиннес, младшая преподавательница, подающий надежды социолог, девушка серьезная и увлеченная своей научной работой... Короче говоря, зануда, каких свет не видал.
     - Так почему же ты не можешь изобразить Лорен? - поинтересовалась она у матери, желая потянуть время, ибо все яснее понимала, что согласиться придется.
     Карлотта грустно улыбнулась.
     - Ах, дорогая, ничего бы мне так не хотелось, как попасть на телевидение! Особенно в передачу к Мэтту Лауэру - он такой душка! Но я же тебе говорила, это совершенно невозможно. По двум причинам.
     - Каким же?
     - Во-первых, - вздохнула Карлотта, - если я объявлю о своем авторстве, многие мои знакомые мужчины узнают в этой книге себя. Хуже того, своих мужей узнают и их жены. Ты только представь себе, во что превратится жизнь этих людей! А ведь эти мужчины были добры ко мне, и я им многим обязана...
     - Ничем ты им не обязана! - возмущенно перебила мать Дорси.
     - Вот в этом ты заблуждаешься, дорогая, - невозмутимо ответила Карлотта. - К тому же у всех этих людей есть адвокаты. Вот уж они-то вцепятся в меня и не успокоятся, пока не отсудят весь гонорар до последнего цента.
     - Значит, ты боишься превратить в кошмар жизнь своих бывших поклонников, - подытожила Дорси. - А мою жизнь в кошмар превращать можно?
     - Ты ошибаешься! Видишь ли, Дорси, мужчины - очень хрупкие существа. Мы, женщины, куда выносливее. Что для женщины мелкая неприятность, для мужчины - катастрофа. Наш долг - оберегать их и защищать. И потом, - тут Карлотта мечтательно улыбнулась, - что, если этот "кошмар" тебе понравится? Дай себе шанс. Я никогда не понимала, что хорошего ты находишь в этой скучной, по часам расписанной затворнической жизни.
     "Разумеется, не понимает, - сказала себе Дорси. - Где ей понять, что я ценю прежде всего стабильность и спокойствие!" Но вслух она только спросила:
     - А вторая причина?
     - Видишь ли, милая, - печально улыбнулась мать, - женщине, написавшей такую книгу, просто не может быть за пятьдесят.
     - Карлотта, не думаешь же ты...
     - Не думаю, а знаю, Дорси. Ты можешь стать Лорен Грабл-Монро, я - нет.
     - Серая кабинетная мышь во фланелевой рубахе? - язвительно отозвалась Дорси. - Очень сомневаюсь!
     - Ты говоришь о Дорси Макгиннес. А Лорен Грабл-Монро - о, это совсем другое дело! Прежде всего, она блондинка. Яркая. Вызывающая. Сексуальная. Все о мужчинах знает. Такой она и будет... такой ты и будешь, Дорси, когда я над тобой поработаю!
     - Что ты задумала? - дрогнувшим голосом спросила Дорси.
     Вместо ответа мать встала и жестом пригласила ее подняться. Словно во сне, Дорси позволила подвести себя к зеркалу.
     - Для начала отправимся в поход по магазинам, - объявила Карлотта с веселой решительностью. - Купим белокурый парик и что-нибудь из одежды - приличной одежды, без... э-э... скандинавских мотивов. - С этими словами она снова устремила взор на платья - голубое и зеленое. - Затем, набор косметики "Ланком" и, разумеется, лифчик "Уандербра". Я давно говорила: такую грудь, как у тебя, надо подчеркивать.
     - Карлотта...
     Интеллигентный негромкий голос безнадежно подвел Дорси - мать ее просто-напросто не услышала.
     - У нас все получится, Дорси. Обещаю. Когда ты выйдешь в свет, ни одна душа не заподозрит, что под маской Лорен Грабл-Монро скрывается Дорси Макгиннес!
     - Ничего у нас не выйдет, - в панике простонала Дорси. - Ничего не...
     Но Карлотта уже протягивала ей оба платья
     - Так как ты считаешь, Лорен, - промурлыкала она, лукаво улыбнувшись, - голубое или зеленое?

4.

     До того, как стать издателем мужского журнала, Адам Дариен перепробовал в жизни немало занятий. Но сидеть в засаде ему еще не приходилось.
     Точнее, стоять, ибо присесть здесь было негде.
     Укрывшись за высоким стеллажом под вывеской "Популярная психология" и старательно изображая из себя самого заинтересованного читателя, Адам считал минуты до появления блистательной Лорен Грабл-Монро. В девятнадцать ноль-ноль здесь, в магазине "Мир книги", что на Мичиган-авеню, начнется первая встреча Великой Женщины с читателями.
     Работа соглядатая была Адаму не по душе. Единственное утешение - вместе с ним нес вахту Лукас Конвей. Он-то комплексами не мучился - напротив, судя по всему, наслаждался ролью тайного сыщика. Адама же сейчас раздражало все на свете. Особенно то, что прямо перед носом у него выстроилась разноцветная шеренга книжек - господи помилуй! - об импотенции.
     По закону подлости, самый удобный наблюдательный пункт оказался именно здесь.
     - Ну-ка, ну-ка, интересно... - протянул Лукас, доставая с верхней полки какую-то тощую книжицу.
     "Что он делает?! - думал Адам. - У всех на глазах... Ненормальный!"
     - Какое завлекательное заглавие: "Я и мой пенис: путь к просветлению"!
     Адам стиснул зубы и возвел глаза к потолку, а затем принялся стряхивать с пиджака несуществующие пылинки. В магазин он приехал прямо из офиса и в своей тройке от "Хьюго Босс" (даже с расстегнутым пиджаком и жилетом) чувствовал себя здесь, словно слон в посудной лавке. То ли дело Лукас - в вечном свитере и жеваных брюках цвета хаки он в магазине был, как дома.
     - Да это настоящий триллер! - восклицал Лукас, листая книгу. - Непременно куплю. Буду читать всю ночь под одеялом. И умирать от волнения: чем-то дело кончится?
     - Ты бы заткнулся, что ли, - от всей души посоветовал ему Адам.
     Молодой журналист послушно поставил книгу обратно, но тут же вытянул с полки следующую.
     - "Познай свои половые органы"! - прочел он. - Знаешь, Адам,это ведь сложная философская проблема. Почти что: "Познай самого себя". Может ли кто-нибудь из нас сказать, что в самом деле знает свои половые органы?
     - Лукас!
     - А это, оказывается, про любовь втроем! Только послушай, какая порнуха: "Любишь меня - любили мой..."
     - Лукас!!!
     Молодой человек с тяжелым вздохом вернул книгу на место.
     - Что-то ты сегодня не в духе, - укоризненно заметил он.
     "Это уж точно", - подумал Адам. Сам он не понимал, что с ним творится: его колотит от волнения - а ведь речь всего-навсего о встрече с женщиной, которую он даже ни разу не видел!
     Хотя, правду сказать, весь месяц только о ней и слышал.
     Ибо за последние четыре недели Лорен Грабл-Монро засветилась в пяти утренних телешоу и семи глянцевых журналах, не говоря уж о немыслимом количестве радиопередач.
     В журналах и газетах ее имя мелькало чаще, чем название книги. А это говорило о многом - особенно если учесть, что книга по-прежнему прочно держалась в первой десятке бестселлеров. Продажи все росли, и Адам не сомневался, что скоро "Как заарканить миллионера" взлетит на первое место.
     И, возможно, останется там надолго. Ибо статистика гласит, что в стране миллионы женщин и примерно две трети из них не удовлетворены своей личной жизнью. А печальный опыт добавляет, что подавляющее большинство одиноких дам спит и видит, где бы раздобыть себе мужика. Миллионера, профессора, сантехника... да хоть черта лысого! Но лучше всего, конечно, миллионера.
     Пока первое издание раскупят, подрастет новое поколение охотниц за тугими кошельками. А потом следующее... И "Как заарканить-так-его-растак-миллионера" останется в списке бестселлеров до Страшного суда.
     На взгляд Адама, перспектива не слишком привлекательная.
     Лукас обшарил взглядом полки, но, как видно, прочие сочинения на животрепещущую тему импотенции не привлекли его внимания, ибо скоро он отвернулся и обвел взглядом магазин.
     - Что-то она запаздывает.
     - Она женщину, - без особой необходимости напомнил Адам.
     - Думаешь, женщинам свойственно опаздывать?
     - Если бы это был самый серьезный их недостаток!
     - Не могу сказать, что не разделяю твоих воззрений на прекрасный пол, - заметил Лукас. - Но я знаю, почему думаю так, а не иначе. А вот за что ты на женщин ополчился?
     Этот вопрос застал Адама врасплох. Нет, не сам вопрос и даже не очевидное любопытство Лукаса. Поразило Адама то, что его младший коллега решается задавать ему подобные вопросы. Адам не привык обсуждать свою личную жизнь с посторонними. Его общение с окружающими редко выходило за рамки светской болтовни или деловых распоряжений. Даже приятелей он старался держать на расстоянии - быть может, поэтому при огромном количестве приятелей у него почти не было настоящих друзей.
     Но Адам напомнил себе, что одергивать Лукаса не стоит. Перед ним человек другого поколения, воспитанный на совершенном телевидении и злободневных ток-шоу, привыкший говорить о своих проблемах открыто и без стеснения и того же ждущий от других. Вечная проблема отцов и детей.
     - Я был женат, - коротко ответил он.
     - А-а, - ответил Лукас.
     И, как ни странно, умолк. Очевидно, иных объяснений ему не требовалось.
     Адам отвернулся от стеллажа и в который раз за вечер попытался, впрочем, без особого успеха, изобразить на лице нечто вроде удивления: "Куда это меня занесло? Импотенция? Ну надо же... никогда о таком не слыхивал!"
     - Вижу толпу возбужденных девиц! - объявил Лукас. - Похоже, приближается мисс Грабл-Монро!
     Так оно и есть! Адам еще ее не видел, но каким-то мистическим образом ощутил ее приближение. В ушах зашумело, по спине пробежал холодок. И - что удивительнее всего - время вдруг пошло вспять, и он снова ощутил себя взволнованным и смущенным подростком.
     Точнее, перенесся на двадцать четыре года назад, в девятый класс - в то блаженное утро, когда Митси Моран, подойдя к нему перед уроком биологии, спросила: "Не возражаешь, если я пересяду к тебе?" По случаю открытия футбольного сезона она пришла в школу в униформе "команды болельщиц" - микроскопической красной юбочке, желтой водолазке, обтягивающей тело, словно вторая кожа, и в белых носочках, которые ему в то время казались неописуемо эротичными...
     Ах, что это был за день! До сих пор Адам полагал, что подобные ощущения для него навсегда в прошлом. Но сейчас он испытывал тот же безумный, головокружительный, пугающий восторг.
     "Все из-за того, что я слишком долго ждал", - поспешно нашел он подходящее объяснение.
     В самом деле, этой встречи Адам с нетерпением ждал почти месяц. С тех пор как получил из "Рок-Касл Букс" пресс-релиз о предстоящем рекламном турне блистательной Лорен.
     Весь месяц Адам изумлялся и негодовал на себя, не понимая, почему снова и снова перечитывает брошюрку, зачем так жадно, с таким волнением ловит обрывки сведений о создательнице трижды проклятого "Миллионера".
     Лорен Грабл-Монро, как оказалось, живет с ним в одном городе. Этот факт почему-то обрадовал Адама.
     Далее рекламщики соизволили сообщить, что ее дурацкое имя - Лорен Грабл-Монро - псевдоним, составленный из имен трех актрис, снимавшихся в фильме "Как выйти замуж за миллионера". А то он сам не догадался!
     А вот о том, кто же скрывается за псевдонимом, авторы не сказали ни слова. Обнародование этих сведений, видите ли, может повредить общественному положению мисс Грабл-Монро, которым она весьма дорожит, а для издательства обернуться судебным иском.
     Но кое-какие биографические сведения в пресс-релизе все же приводились. Оказывается, Лорен - или как там ее зовут - родилась и выросла на Золотом Берегу в Чикаго, в семье состоятельного торговца недвижимостью, где она была единственным ребенком. Она купалась в роскоши, танцевала на балах - словом, жизнь ее текла легко и приятно, как вдруг какая-то скандальная афера, в которой оказался замешан ее отец (в этом пункте показания пресс-релиза становились, мягко говоря, расплывчаты), разорила семью. Лорен пришлось бороться за существование - и она начала делать то, что у нее лучше всего получалось, благо любвеобильных и щедрых миллионеров вокруг было предостаточно. Мысль написать книгу о своей "профессии" возникла у нее довольно давно, но Лорен боялась огорчить родителей. Теперь же, когда оба они отошли в мир иной, решилась поправить финансовые дела таким экстравагантным способом.
     Все замечательно. Одна беда: вранье с первого до последнего слова.
     Адам сам родился и вырос на Золотом Берегу. Конечно, он не прислушивался к сплетням, но скандальная история с разорением мимо него бы не прошла. А мимо девушки из хорошей семьи, занятой тем, чем, по уверениям рекламщиков, занимается таинственная мисс, не прошел бы он сам. Адам таких девушек не пропускал.
     Но не лживая насквозь биография так захватила Адама. Нет, глаза его (да и не только глаза) привлек приложенный к пресс-релизу рекламный снимок.
     От такой красотки недолго сна лишиться! И не на одну ночь. На цветном глянцевом снимке Лорен Грабл-Монро представала в облике кинозвезды сороковых годов - шик, гламур и сексапильность. Платиновые волосы спадают на плечи, карие выразительные глаза полуприкрыты трепетными ресницами, соболиные брови, а рот...
     Боже, что за рот!
     Полные, сочные алые губы, казалось, ожили в обольстительной легкой улыбке. Подбородок покоится на изящной руке; в тонких пальцах - сигарета. Но больше всего потрясло Адама выражение лица: судя по приоткрытым губам и влажно блестящим глазам, нетрудно было вообразить, что