сь,  сжимая
друг  друга  в  объятиях,  будто  боялись  потеряться  навсегда.   Потом
несколько долгих секунд лежали без движения, тесно прижавшись, и  сердца
их бились в такт, и дыхания слились в одно.
   - Ммм... - пробормотала Сара, с трудом возвращая себе дар речи. - Это
было дивно.
   Гриффин молча кивнул. Он зарылся во влажную ароматную  ложбину  между
плечом и шеей и оставил поцелуй на соленой коже. Что-то изменилось в нем
за мгновения любви с Сарой, и он еще не мог сказать, что именно. Он и не
хотел думать об этом, не хотел  глубоко  вникать.  Напротив,  постарался
сделать то, что всегда делал после любви с  женщиной.  Постарался  снова
замкнуться в своей скорлупе.
   Но не преуспел. Почему-то сейчас  это  у  него  не  получилось.  Сара
Гринлиф была теперь в нем,  проникнув  в  какой-то  глубокий  уголок,  о
существовании которого он до сих  пор  не  подозревал.  Он  приподнялся,
посмотрел на нее и покачал головой, увидев выражение ее лица и глаз. Чем
бы ни было то, что сейчас между ними произошло, это сказалось не  только
на нем. Он поднял руку, чтобы убрать влажные локоны с ее лба, и прижался
губами к виску.
   - Гриффин?
   - Шшш.
   Подумаю  об  этом  утром,  решил  он,  натягивая  покрывало  и  уютно
устраиваясь возле Сары. Без слов он повернул ее спиной  к  своей  груди,
обнял сильной рукой за талию и крепко прижал.
   Завтра, подумал он снова. Утро вечера мудренее.
   Сара просыпалась медленно и сначала не поняла,  где  находится.  Лучи
утреннего солнца, просачиваясь  сквозь  окна  спальни,  согревали  голую
спину, и она удивилась, что спит без  пижамы.  Ее  старинная  кровать  -
больше односпальной, но меньше двуспальной -  имела  какой-то  необычный
вид, какой-то более.., интимный, чем обычно. Она вытянула руку и собрала
простыню в кулак, мурлыча от приятных ощущений, бродивших по телу.
   Что за волшебный сон ей снился.  Всю  ночь  в  мозгу  бродили  чудные
образы - сцены, в которых ее тело сплеталось с телом Гриффина Шального в
самых интригующих эротических позах. Она  глубоко  вздохнула,  удивляясь
тому, что даже его запах, казалось,  пропитал  подушку,  а  в  простынях
ощущалось тепло его тела. Удивительно, блаженно подумала она,  насколько
реальными выглядят иногда сны.
   Услышав шум душа, Сара широко раскрыла глаза.  Она  вдруг  вспомнила,
что  это  был  не  сон.  Все  эти  эротические  видения  были  не  игрой
воображения,  а  воспоминаниями  о  прошедшей  ночи.  Она  застонала   и
перевернулась на спину, закрыв руками глаза. Она лежала  обнаженная  меж
скомканных простыней на постели, походившей на  поле  битвы,  а  Гриффин
Шальной принимал душ в ванной комнате, после того как сделал с ней  все,
что хотел, доставив такие изысканные наслаждения, о  которых  она  и  не
догадывалась в самых смелых мечтах.
   Что я сделала? - изумленно спрашивала себя Сара. Как  это  случилось?
Ответы на эти вопросы, оказывается, были у нее  готовы.  Она  наконец-то
дала себе волю с мужчиной, в которого безумно влюбилась, и случилось это
потому, что она так хотела.
   - Вот такие дела, - пробормотала она, ни к кому не обращаясь.
   Она убрала руки с лица и уставилась в потолок. Следовало  бы  ощущать
чувство вины, нужно бы выбранить себя за такие безумства.  К  сожалению,
все попытки раскаяться ни к чему не привели, Сара  только  разулыбалась.
Она уже не ясноглазая девочка, потерявшая невинность и наутро  терзающая
себя вопросом: "Что же будет дальше?" Она давно уже взрослая, умудренная
опытом женщина, сумевшая вырастить двоих малышей  и  сама  ведущая  свой
бизнес, женщина, трезво глядящая в будущее и умеющая  отвечать  за  свои
поступки.
   Интересно, что Гриффин захочет на завтрак?
   Она вспомнила, что сегодня воскресенье и магазин закрыт. Как  удачно.
По воскресеньям-то Гриффин не работает. Они смогут  провести  весь  день
вместе. Может быть, заедут к Элен, возьмут мальчиков и отправятся в парк
на пикник. Или пойдут вчетвером в кино. А потом Гриффин  может  остаться
на обед. Хорошо бы, конечно, если бы он остался  еще  на  ночь,  но  при
мальчиках  это  невозможно.  Впрочем,  у  них  еще   будет   возможность
уединиться.
   Впервые за долгое время Сара по-настоящему интересовалась предстоящим
днем. Она быстро скатилась с кровати, выхватила из  шкафа  шорты-хаки  и
просторную футболку и пошла в ванную  при  холле,  чтобы  умыть  лицо  и
одеться.  Она  как  раз  включила  кофеварку  и   собиралась   проверить
содержимое  холодильника,  когда  задняя  дверь  дома  содрогнулась   от
нетерпеливого стука.
   Кто может явиться без предупреждения в восемь часов утра,  да  еще  в
воскресенье? - подумала она. И догадалась прежде, чем открыла дверь.
   - Уолли, - приветствовала она человека на крыльце. Брат  был  одет  в
костюм  для   гольфа   -   лимонно-зеленые   слаксы,   канареечно-желтая
рубашка-поло  и  водительская  фуражка   в   красно-фиолетовую   клетку,
нахлобученная на голову. Она прищурилась от такой цветовой комбинации  и
прикрыла глаза рукой. - Рановато немножко, тебе не кажется?
   Он игнорировал комментарий, чмокнул ее в щеку и протиснулся в дом.
   - Отлично, у тебя кофе на подходе. Я выпил только две чашки  утром  и
еле глазами ворочаю.
   Вместо того чтобы закрыть за ним дверь, Сара  оставила  ее  открытой,
подчеркнуто остановилась на пороге,  уперев  руки  в  бока  и  выжидающе
взирая на брата.
   - Что такое? - спросил он. Она покачала головой, не в силах смириться
с его бесцеремонностью.
   - Тебе никогда не приходило на ум, что было бы очень мило  позвонить,
прежде чем вваливаться ко мне? А еще лучше не являться без приглашения?
   Он скорчил гримасу и заговорил таким пренебрежительным тоном, что она
стиснула зубы.
   - Сара, это я - Уолли.  Я  твой  брат,  помнишь?  Кажется,  мы  можем
обойтись без церемоний. Сухо улыбнувшись, она ответила:
   - Это не церемония, Уолли, а обычная вежливость.
   Он замахал рукой, будто услышал очень удачную шутку.
   - Честно говоря, я удивлен, что ты на  ногах  в  такую  рань.  Думал,
застану тебя еще в постели.
   Сара сдалась, закрыла дверь и пошла к шкафу за двумя кружками.  Очень
скоро Уолли поймет, почему я встала так рано, с  улыбкой  подумала  она.
Вторая чашка предназначалась не для него.
   - Тогда почему же ты заехал? - спросила она. -  Вряд  ли  только  для
того, чтобы поднять меня с постели.
   - Я вчера получил письмо от мамы, а она рассчитала, что сэкономит  на
почтовых расходах, засунув в тот же конверт письмо  и  для  тебя.  -  Он
достал конверт из заднего кармана.
   - Женщина, собирающаяся вложить изрядные деньги в кафетерий с  голыми
официантками, вдруг экономит  двадцать  девять  центов  на  конверте,  -
пробормотала Сара, беря у него послание.
   - Ты знаешь маму.
   - Да уж.
   Она собиралась отпустить еще замечание, но была прервана появлением в
дверях, связывающих кухню со столовой, полуголого Гриффина.  На  нем  со
вчерашнего дня были только джинсы. Волосы, еще влажные после душа, были,
однако, причесаны. Крошечные капельки  воды  бриллиантиками  сверкали  в
волосах на груди и, дразня, исчезали под  поясом  джинсов.  На  руках  и
груди бугрились мускулы, и она не смогла  удержать  вздоха,  родившегося
где-то в потаенных  глубинах  ее  существа.  Боже  правый,  неужели  она
действительно прошлой ночью занималась любовью с таким мужчиной?
   - Сара, я...
   При виде Уолли  он  замолчал.  Сара  затаила  дыхание,  пока  мужчины
оценивающе смотрели  друг  на  друга.  Будто  провоцируя  Уолли  сказать
что-нибудь, Гриффин поднял руки и уперся в дверной косяк в позе, которую
трудно было не назвать угрожающей. Уолли в ответ  только  выпрямился  на
стуле, где успел уже усесться скрестив ноги.  Долго  никто  не  говорил.
Гриффин поедал  глазами  Уолли.  Уолли  поедал  глазами  Гриффина.  Сара
глазела на обоих.
   - Да, Гриффин, - сказала она наконец, прерывая  грозившую  затянуться
навечно тишину, - это мой брат, Уолли. Уолли Гринлиф.
   Гриффин мгновенно изменил позу. Не понимая причины, она,  однако,  не
сомневалась, что он почувствовал себя скверно, узнав, кем был непрошеный
гость. Более чем скверно, уточнила она, заметив, как он сверкает глазами
на братца. Почти враждебно. Как странно.
   Хотя чему удивляться? Какому мужчине понравится знакомиться с  семьей
женщины сразу же после первой ночи любви? Но она-то ведь не  опороченная
девственница. В конце концов, она была замужем и родила двоих детей.  Ни
для кого не секрет, что ей известно кое-что о  половом  акте.  И  мораль
конца двадцатого века не требует, чтобы брат сражался за  честь  сестры.
Современные сестры вполне способны сами постоять за себя. Как правило.
   - Уолли, - поспешила продолжить она, - это  Гриффин  Шальной.  Мой..,
э-э-э...
   - Мой кто? - спросила она себя. Кто он ей по общей схеме? Назвать его
своим парнем  глупо  -  он  давно  уже  не  парень.  "Любовник"  слишком
самонадеянно - хоть она и знала, что стремительно влюбляется в Гриффина,
но еще не была уверена в его чувствах. "Знакомый" - чересчур  уклончиво.
"Милый" - слишком старомодно. Но надо  же  что-то  сказать,  прежде  чем
Уолли примется делать собственные выводы  и  решит,  что  она  подобрала
Гриффина вчера вечером в каком-нибудь баре.
   - Мой.., э-э-э... - попыталась она снова.
   - Я друг Сары, - сказал за нее Гриффин, входя в  кухню  и  протягивая
руку Уолли. Сара не могла не заметить в этом жесте толики  враждебности,
но не обратила внимания, слишком издерганная попытками  классифицировать
Гриффина для себя самой. Он назвался ее  другом.  Он  действительно  так
считает? А среди друзей в порядке вещей заниматься тем, что  они  делали
прошлой ночью? Сара никогда не делала этого с прежними друзьями. Ей и  в
голову не приходило, что с друзьями можно делать такое. Но, может  быть,
Гриффин считает, что это нормально? Может быть,  в  том,  что  произошло
прошлой ночью, для него нет ничего нового? Может быть,  все  женщины,  с
которыми он дружит, проводят ночи в его постели? Или он - в их? Или...
   Она судорожно  вздохнула,  стараясь  отбросить  ненужные  мысли.  Это
мужчины не выносят фразы "Давай будем просто  друзьями",  напомнила  она
себе. Женщины выше этого, не правда ли? В данный момент она  в  этом  не
была вполне уверена.
   Уолли встал для рукопожатия, но продемонстрировал при этом не  больше
дружелюбия, чем Гриффин. Сара  не  понимала,  что  происходит.  Какие-то
мужские дела, диктуемые законами животного  царства,  решила  она.  Брат
смотрит за сестрой, пока хищник облизывается, или что-то в этом роде.
   - Так что, Уолли, ты останешься на завтрак? -  спросила  она  сладким
голосом, заранее зная ответ.
   - Э-э-э, нет. Нет, спасибо. Я  завтракаю  с  Джерри  в  клубе.  -  Он
взглянул на часы. - На самом деле я уже опаздываю.
   - Если такая спешка из-за меня, то не стоит, - сказал Гриффин.  Но  в
его улыбке ясно читалось пожелание Уолли сгинуть побыстрее, желательно с
моста и на большой скорости.
   - Спасибо, но мне действительно  пора.  Сара,  -  добавил  он,  целуя
сестру на прощание и устремляясь к двери, - я скоро загляну.
   - Не сомневаюсь, - ответила  она,  когда  дверь  за  ним  с  грохотом
захлопнулась.
   К Гриффину она обернулась уже с улыбкой, но  улыбка  тут  же  угасла.
Выражение его лица ни в коем  случае  нельзя  было  назвать  счастливым.
Похоже было, что ему  хочется  кого-то  или  что-то  стукнуть.  И  очень
сильно.
   - Кофе? - спросила она, сорвавшись на писк. Он лаконично кивнул.
   - Пожалуйста.
   Гриффин внимательно наблюдал за Сариными движениями, гадая, чувствует
ли она, что он весь трясется от злости. Он злился не на нее. Черт,  если
по правде, то даже и не на братца. Злился он на себя самого. Как он смел
забыть, что женщина, с которой провел ночь, занимаясь любовью,  является
сестрой подследственного, которому в ближайшем  будущем  светит  немалый
срок за решеткой?
   Она молча повернулась и подала кофе, не забыв, что он пьет черный. Он
прихлебывал медленно, стараясь оттянуть как можно  дальше  необходимость
разговора и дивясь, что мог так напортачить.
   Проснувшись утром, он был поражен тем, как  естественно  выглядит  ее
поза. Она свернулась калачиком, положив голову в ямку у  его  шеи,  одну
ладонь, сложенную в свободный кулачок,  оставила  у  него  на  груди,  а
другой обхватила бедро. Его руки обвивали Сарину талию, и  та  рука,  на
которой она лежала, занемела. Но его это совершенно не  обременяло.  Она
была теплая, мягкая и ароматная, и запах любви еще не  ушел  от  них,  и
Гриффину хотелось только одного: разбудить ее и начать все сначала.
   Можно было бы просыпаться так каждое утро, подумал он. Воспоминания о
том, как они ночью то и дело поворачивались друг к другу, заставили  его
задохнуться. Они так подходили друг другу, будто были половинками одного
тела, когда-то разделенного надвое. Он хотел  соединить  половинки.  Но,
если честно, у него не было  уверенности,  что  ему  удастся  это  прямо
сейчас.
   И он только бережно поцеловал ее в лоб и как можно тише  выбрался  из
постели, чтобы принять душ. Хорошо бы она проспала все утро, чтобы можно
было время от времени подходить и смотреть на нее. Но, выйдя из  ванной,
он уже не застал ее в  постели.  И  вот  она  стоит  перед  ним:  тихая,
взъерошенная, смущенная, и злость, поднявшаяся  в  нем  из-за  появления
Уоллеса Гринлифа, рассеивается.
   Но полностью не рассеялась.
   - Что ты хочешь на завтрак? -  спросила  она.  Гриффин  напрягся.  Не
столько сам вопрос, сколько тон встревожил его.
   Судя по вопросу, Сара не сомневалась, что он останется на завтрак,  и
он не знал, как это истолковать. Но тон, такой обыденный, будто  все  на
свете уже давно решено, тогда как у него  внутри  полнейшее  смятение...
Вот это и заставило его взвиться. Часть его -  большая  часть  -  хотела
остаться и провести весь день с Сарой и мальчиками, занимаясь всем,  чем
занимается по воскресеньям обычная семья. И он  прекрасно  понимал,  что
именно этого ожидает Сара. Но другая  его  часть  знала,  какой  большой
ошибкой было бы позволить отношениям зайти дальше того, что уже есть. По
крайней мере до тех пор, пока он связан делом  ее  брата.  Это  было  бы
неэтично, это было бы аморально, это, черт возьми, нехорошо. А потом  он
заметил, как Сара смотрит  на  него,  заметил,  как  лежит  футболка  на
выпуклостях ее грудей, вспомнил дикий вскрик, который она издала, прежде
чем полностью отдаться страсти, и уверенность его пошатнулась.
   - Кофе, - заставил он себя произнести,  пока  мысли  окончательно  не
вышли из-под контроля. - Только кофе. Я не могу остаться.
   От этого заявления она изменилась в лице.
   - Ты уходишь?
   Он приказал голове кивнуть утвердительно, хотя больше всего на  свете
хотел дать противоположный ответ.
   - Есть одно дело, над которым надо поработать сегодня.
   - Что за дело?
   Она спросила, подумал Гриффин. Он снова  воспользовался  кофе,  чтобы
оттянуть время.
   - По правде говоря, я не имею права  об  этом  рассказывать.  Парень,
которым мы занимаемся, не знает о расследовании.
   "Пока, - добавил он про себя. - Но со дня на день..."
   - О!
   Этот односложный  ответ  едва  не  отменил  все  Гриффиновы  решения.
Короткий тихий звук  прозвучал  для  него  выстрелом  базуки  над  ухом.
Недоумение, неуверенность, сожаление и немало страха было вложено в одно
тихо произнесенное междометие.
   - Сара... - начал он, пытаясь придумать, как объяснить ей.
   - Да нет, все в порядке, - успокоила она его. - Я  понимаю.  Я  сразу
должна была понять. Ты, наверное, очень занятой человек.
   Он набрал в легкие побольше воздуха,  но  выпустил  его  безо  всякой
пользы. Хотелось найти слова, которые могли бы успокоить ее,  объяснить,
но нельзя было ничего объяснить, не раскрывая природы его дела.
   - Мне очень жаль, - только и сказал он. Она скорбно подняла брови.
   - Да, мне тоже.
   - Послушай, Сара, я... Но она прервала его:
   - Да нет, правда все в порядке.
   Она подняла плечо жестом, который  должен  был  обозначать  небрежное
пожатие, но ни капельки на таковое не походил. Любой дурак понял бы, как
ей больно. И Гриффин, зная, что самый большой дурак на свете -  это  он,
не понять, что она думает, не мог. Она думала, что ее  бросают.  Думала,
что он как раз из тех, которые,  переспав  с  женщиной,  бросают  ее  на
следующее же утро. А потом он подумал, что в некотором смысле она права.
Потому что при его обстоятельствах происшедшее прошлой  ночью  может  не
повториться.
   А Сара делает вид, что  все  в  порядке.  Ничего  не  в  порядке.  Он
сумел-таки все испоганить. Но он же все и исправит - ради нее,  пообещал
себе Гриффин. А потом до него дошла  ирония  этого  обещания.  Когда  он
собирается все исправить? Все время, пока занимался делом брата, он лгал
ей. Хорошая основа для отношений. Так,  может  быть,  он  все  исправит,
когда расследование будет закончено и брат  окажется  за  решеткой?  Вне
всяких сомнений, тогда Сара счастлива будет броситься к нему в объятия.
   - Послушай, мне правда надо идти, - выпалил он. - Спасибо за кофе.
   Сара молча кивнула, избегая взгляда. Больше, чем когда бы то ни было,
Гриффину хотелось найти слова, способные  все  вернуть.  Прежде  чем  он
уйдет, почти полюбив ее.
   - Я тебе позвоню, - сказал он.
   - Конечно, позвонишь.
   Она мужественно стояла, сложив  ладони  на  животе,  и  весь  ее  вид
говорил о том, что она пытается держать  себя  в  руках.  И  по-прежнему
избегала взгляда.
   Он поставил чашку на стол, шагнул и обхватил пальцами ее затылок.  Не
дождавшись ответного  движения,  нежно  погладил  большим  пальцем  шею,
провел по линии подбородка. Сара чуть шевельнулась, перенеся вес тела  с
одной ноги на другую. Кончиками пальцев он почувствовал, как  ускоряется
ее пульс, и ему стало немного лучше. Он нагнулся, на мгновение  прижался
губами к виску и тут же отпрянул.
   - Я позвоню, - повторил он.  Сара  снова  кивнула,  поднимая  голову,
чтобы наконец взглянуть ему в глаза.
   - Ты уж позвони.
   Гриффину удалось изобразить что-то вроде улыбки, прежде чем отпустить
ее. Он еще раз позволил себе насладиться, погрузив пальцы в  шелковистые
волосы, и вернулся в спальню собрать вещи. Он все еще не знал, как будет
выходить из этого положения, все еще не знал, что ему делать с  Уоллесом
и Сарой Гринлиф. Но одно он знал точно: никому из  них  он  не  позволит
уйти.

Глава 7

   - "Спасибо за кофе", - сердито передразнила  Сара,  глядя,  как  тихо
закрывается дверь за  Гриффином.  -  Золотые  слова!  -  выкрикнула  она
вдогонку, зная, что он уже не услышит. - Гад ползучий!
   Позвонит, как же. Она это уже  слышала.  Может  быть,  она  не  часто
встречалась с мужчинами после развода - да и до  замужества  тоже,  если
подумать, - но каждая женщина, находящаяся в здравом рассудке, понимает,
что значат слова "Я позвоню". Это отговорка. Решительная и откровенная.
   Как он мог это сделать, после ночи, которая у них была? Эй,  ты  ведь
всегда была реалисткой - почему же этим  утром  должно  было  свершиться
чудо? Ты что, ожидала, проснувшись утром, услышать, как  он  бормочет  о
вечной любви и клянется, что не может жить без тебя? Но  позавтракать-то
он мог. Она взглянула на чашку, в которой еще  дымился  недопитый  кофе.
Завтрак... Она горестно покачала головой. Даже кофе не допил.
   Она подпрыгнула от телефонного звонка за спиной,  и  на  мгновение  в
душе промелькнула искорка надежды. Потом  трезво  рассудила,  что,  если
только у Гриффина на мотоцикле нет сотового телефона, вряд ли это  может
быть он.
   - Это Элен, - сказала трубка в ответ  на  Сарино  "алло".  -  Ты  уже
встала? Она вздохнула.
   - Встала.
   - Что-то не так? Мне не нравится твой голос. Сара прикинула,  сколько
можно рассказать Элен, и решила, что сейчас  не  в  состоянии  обсуждать
что-либо, связанное с Гриффином Шальным.
   - Да нет, просто еще не проснулась.
   - У тебя есть.., ест