много лет назад? Не Меридит ли?  Не  в
этой ли комнате родилась мать?"
   Но все вопросы забылись, когда он взглянул на  Сару,  на  ее  светлые
волосы, спутанные его прикосновениями,  на  губы,  покрасневшие  от  его
поцелуев. Растерзанная одежда напомнила, как близок он к потере контроля
над собой. Он медленно отпустил ее, томно потершись телом о тело, и  тут
же бросился целовать снова.
   Ослепленная  поцелуями,  Сара  в   первую   минуту   только   стояла,
ухватившись за его мощные плечи, а потом отдалась  дивным  объятиям.  Он
обхватил ее ладонями, скользнул по спине вниз и требовательно прижал  ее
к себе. Сара почувствовала, как давит на живот  его  набухшая  плоть,  и
необычайно живо вспомнила, как это было, когда он  вошел  в  нее  первый
раз. От воспоминания ее бросило в жар, огонь разлился по телу, заставляя
ноги раздвинуться. Она вцепилась в его волосы, притянула голову к себе и
ответила на поцелуй таким же  жадным  поцелуем,  пытаясь  поглотить  его
прежде, чем будет поглощена сама.
   Она дергала его галстук, пока не сорвала с шеи, потом стала  бороться
с пуговицами рубашки. Мгновение спустя его пальцы начали помогать ей,  а
потом ее раскрытые ладони забродили по широкой  теплой  груди  Гриффина.
Какое он чудное создание, смутно  подумала  она,  чувствуя,  как  мышцы,
будто живые, бугрятся и перекатываются  под  кончиками  пальцев.  Пальцы
пропутешествовали вниз по грудной клетке,  помедлили  на  поясе  брюк  и
двинулись дальше. Гриффин поймал ее руки и тихо хмыкнул.
   - Не сейчас, - сказал он. - Я готов выстрелить,  как  базука,  но  не
хочу этого делать, пока хорошенько не потормошу тебя.
   Сердце бешено заколотилось от его откровения, но она улыбнулась.
   - Да? И что же ты для меня приготовил? В  его  ответной  улыбке  были
распутство, соблазн и вместе с тем невинная безмятежность.
   - Скоро увидишь.
   Без колебаний сорвал он с ее плеч блузку и лифчик, не  взглянув,  как
одежда белой кучкой упала на пол рядом  с  его  рубашкой.  Бережно,  как
хрустальную вазу, которую недавно держал в руках,  он  обхватил  теплыми
пальцами ее грудь. Сначала только держал ее так,  потом  медленно  начал
возбуждать розовые бугорки. Она не удержалась от вскрика наслаждения,  и
Гриффин улыбнулся. Нагнувшись,  он  прижался  губами  к  плоти,  которой
только что касался, втянул бархатистую  грудь  в  рот,  покружил  языком
вокруг соска и втянул еще глубже.
   Долгие минуты он ласкал ее грудь, подводя все ближе к краю. И  в  тот
самый миг, когда ощущения, пронзавшие ее всю,  показались  невыносимыми,
он оторвался, оставил быстрый поцелуй там, где стучало сердце, и занялся
другим.
   Просунув руку за ее спину, потянул молнию на юбке, встал на колени  и
сдернул юбку к лодыжкам. Она хотела выбраться из одежды, но  Гриффин  не
дал, крепко обхватив за талию. Прильнул губами к тонкой ткани трусиков и
жарко  подышал,  прежде  чем  поцеловать  сквозь  ткань.  Потом  зацепил
большими пальцами и тоже стащил вниз, но вместо того,  чтобы  подняться,
заставил ее раздвинуть бедра и снова положил руки на талию.
   В спальне было жарко, когда они входили, отсутствующе вспомнила Сара,
обхватывая ладонями его плечи, чтобы не упасть. Но та жара не шла  ни  в
какое сравнение с нахлынувшей, когда она, опустив глаза,  увидела  снова
приближающуюся  темную   голову   Гриффина.   С   каждым   пронзительным
прикосновением его языка к самой интимной ее части  комната  становилась
все жарче и жарче, пока  не  показалась  охваченной  пламенем.  Она  еще
сильнее впилась пальцами в плечи Гриффина и запрокинула голову, глядя  в
потолок. Спальня в порядке, отметила она, прежде  чем  глаза  закрылись.
Огонь опалял только ее.
   Вплотную  приблизившись  к  ослепительной  сердцевине  пламени,   она
закричала, и Гриффин прервал свой натиск. Он  поцеловал  плоский  живот,
погрузил язык в пупок и скользнул руками по  ребрам  к  груди.  Медленно
поднялся над ней мощной башней, и она  удивилась,  что  могла  жить  без
этого мужчины раньше. Хотела заговорить, но он прижал пальцы к губам, не
выпуская слова. Затем нашел ее руку  и  погладил  ее  раскрытой  ладонью
упругую плоть под своими брюками. Голова его запрокинулась с  порывистым
вздохом, и Сара приблизилась к пламени еще на шаг.
   Когда Гриффин убрал свою руку, Сара продолжала в заданном  им  ритме,
пока все разделявшее их не сделалось невыносимым. Они вместе  избавились
от остатков его одежды и вместе двинулись  к  кровати.  Вместе  сбросили
покрывала, и Гриффин, стоя у постели перед ней на коленях, ласкал все те
места,  до  которых  не  успел  добраться   раньше   Сара   стонала   от
пронзительных ощущений и знала, что он желает ее, как не желал  никто  и
никогда в ее жизни. И любит, осознала она, ничуть не удивляясь.
   Она склонилась лицом к нему -  оба  по-прежнему  стояли  на  коленях,
только он на полу, - обвила рукой шею и притянула  голову  для  поцелуя.
Поднявшись, он повалил ее на  спину  и  навис,  опершись  на  руки.  Она
обхватила ногами его ноги, впилась  в  тугие  ягодицы,  молча  зовя  его
желанное тепло в себя. Он не медлил более. Одним мощным толчком вошел  в
нее, и оба закричали от наслаждения.
   Глубже и глубже входил Гриффин, добираясь до мест, которых в Саре еще
никто не касался. Он  шептал  на  ухо  эротические  обещания  и  тут  же
выполнял одно за другим. Казалось, проходили дни услад, и прямоугольники
света на кровати становились длиннее и бледнее. Наконец он вошел  в  нее
последний раз, вошел до самых глубин, уведя обоих за край.
   То, что начиналось нетерпеливой жаждой, закончилось медленным, томным
удовлетворением. Сара и Гриффин долго лежали молча и неподвижно, слишком
ошеломленные тем, во что превратилась их  сегодняшняя  встреча,  слишком
ясно ощущая хрупкость  новообретенной  близости  и  боясь  испортить  ее
неверным словом.
   Прильнув к Гриффину, Сара благодарила судьбу, подарившую ей встречу с
этим человеком. Улыбнувшись, она вспомнила, как  проклинала  ту,  первую
встречу. Скажи ей тогда  кто-нибудь,  что  она  влюбится  без  памяти  в
несносного офицера Шального, она бы  просто  расхохоталась.  Теперь  она
могла только улыбаться.
   Был вопрос, который она хотела  задать,  но  никак  не  осмеливалась.
Играя с завитками темных волос у него на груди, она  решила,  что  проще
всего будет спросить прямо.
   - Гриффин? - произнесла она тихо и мягко в теплом полумраке спальни.
   - Ммм?
   - То, что ты сказал, было  всерьез?  Он  шевельнулся  и  притянул  ее
ближе.
   - Что было всерьез? - спросил он.
   Она набрала полные легкие воздуха и выдохнула:
   - Ты всерьез сказал, что любишь меня? Сара скорее почувствовала,  чем
услышала, быстрый вздох  и  пожалела,  что  вопрос  нельзя  вернуть.  Но
прежде, чем она успела превратить его в шутку, Гриффин ответил.
   - Да, - сказал он. - Да, я говорил это серьезно.
   Она повернулась, чтобы увидеть его лицо. Усталое, смущенное и  совсем
не испуганное. Она положила руку на его твердый подбородок и улыбнулась.
   - Честно? - спросила она. Он медленно кивнул.
   - Честно.
   - Тогда скажи это еще раз.
   - Я люблю тебя, Сара, - медленно выговорил он.
   Она  снова  примостилась  рядом,  чувствуя,  как  новое,  иное  тепло
наполняет тело.
   - Я тоже люблю тебя, Гриффин, - сказала она  тихо.  -  Я  тоже  люблю
тебя.
   Эти спокойные слова чуть не убили Гриффина. Как, черт возьми, как  он
скажет ей теперь о брате? "Я люблю тебя, Сара. Да, кстати, этим  вечером
я арестую твоего брата. Совсем забыл тебе  сказать,  что  занимаюсь  его
делом почти со дня нашей первой встречи. Следующие несколько лет он,  по
моей милости, проведет в каталажке, и ты сможешь видеться с ним только в
дни свиданий. Он утратит некоторые основные права, которые  имеем  мы  с
тобой, и его жизнь никогда не станет прежней благодаря моему  служебному
рвению. Это я так, к  слову".  Да,  это  именно  то,  что  нужно,  чтобы
удержать ее.
   Гриффин вздохнул, открыл было рот, но, тут же закрыл снова, не  найдя
что сказать. Как он умудрился так запутаться? Что за судьба такая?
   - Который час? - сонно  спросила  Сара.  Он  машинально  взглянул  на
запястье и, не обнаружив  часов,  оглянулся,  не  зная  толком,  где  их
искать.
   - Я, наверно, положила их на тумбочку, когда сняла,  -  сказала  она,
перехватив его взгляд.
   Но их не было и там.  Он  перегнулся  через  край  кровати  и  увидел
поблескивающий на полу циферблат. Дотянувшись, хмыкнул:
   - Наверно, ты сбила их ногой, когда я...
   - Ах, да, - перебила она, дико покраснев. - Я  вспомнила.  И  еще  я,
наверно, разбила вазу. Но не беспокойся, - поспешила  добавить  Сара.  -
Эта была обыкновенной стекляшкой. Таким цена грош за дюжину.
   Он рассмеялся.
   - Я бы не жалел, стой она полмиллиона. Не высока цена за то, чтобы...
   - Гриффин... - простонала она, молча прося не упоминать  их  недавние
сексуальные игры. - Ты можешь просто сказать, который час?
   Улыбка сползла с его лица при взгляде на часы.
   - Тебе не понравится, если я скажу.
   - Почему?
   - Уже начало седьмого.
   - Ой, мамочка, - выдохнула Сара, спрыгивая с кровати.  Она  торопливо
заметалась по комнате, подбирая одежду и пытаясь  натянуть  на  ходу.  -
Миссис Макафи убьет меня за опоздание. И я не смогу ее винить,  если  на
этот раз она откажется от места. Знаешь, как трудно найти хорошую  няню?
Почти невозможно. Сколько месяцев  мне  пришлось  искать,  и  попадались
только всякие Чарли Мэнсоны и Бетти Муссолини. Или вид у них был  такой,
будто сбежали с последней шлюпкой с острова доктора Моро.
   - Сара, ты не можешь сейчас уйти, - вздохнул  Гриффин.  -  Есть  одна
вещь, о которой нам надо поговорить.
   Сара  застегнула  последнюю  пуговицу  на  блузке.   Опустив   глаза,
убедилась, что пропустила одну, и начала быстро расстегивать.
   - Нет времени, - сказала  она,  на  сей  раз  успешно  справившись  с
застежкой. - Мне на самом деле нужно идти.
   - Но, Сара...
   - Почему бы тебе не пообедать со мной и мальчиками? - предложила она,
торопливо заправляя блузку в юбку и застегивая молнию. - Потом обо  всем
поговорим.
   Он покачал головой.
   - Не могу. Через полчаса я должен встретиться со Стоуни.
   - Ну, пусть и Стоуни приходит. Можно будет пригласить Элен и Джону.
   - Нет, это невозможно, - сказал Гриффин.  -  Сегодня  вечером  мы  со
Стоуни должны произвести арест.
   Сара вскинула голову и ухмыльнулась.
   -  Как  интересно!  Попросите  какого-то  проходимца  сделать   жизнь
невинных людей, вроде меня, более безопасной?
   Гриффин ухватился за эти слова.
   - Да! - воскликнул  он,  садясь  на  кровати.  Простыня  сползла,  и,
заметив на лице у Сары гримасу, он завернулся в нее, как в  тогу.  -  Ты
права, - продолжал он быстро,  надеясь,  что  со  стороны  хоть  немного
походит на облеченную законными полномочиями персону. - Именно поэтому я
должен взять того парня. Потому что он проходимец  и  лишил  себя  права
быть членом законопослушного общества. Запомни это.
   Сара нагнулась и быстро поцеловала его в губы.
   - И я люблю тебя за это, - сказала  она,  прежде  чем  направиться  к
выходу.
   - Сара! - крикнул он вдогонку.
   Она обернулась в дверях с вопросом на  лице.  Он  открыл  рот,  чтобы
сказать все то, что обязательно нужно было сказать, но накатившее  вдруг
чувство беспомощности парализовало его.
   -  Я  тоже  люблю  тебя,  -  сказал  он  тихо,  понимая,  что   этого
недостаточно.
   Она улыбнулась прекрасной,  счастливой,  беспечной  улыбкой,  послала
воздушный поцелуй и  исчезла.  Гриффин  пожалел,  что  не  может  сейчас
испытать такого же чувства легкости и беспечности. Все  его  мысли  были
заняты предстоящим вечером. Единственное, что стояло перед его  глазами,
- это лицо Сары при будущей встрече, и он знал, что  тогда  на  ее  лице
отразятся совсем другие чувства. Боль и злость за предательство.  И  все
это из-за него.
   Звук закрывшейся внизу двери был похож на печальную  точку.  Отбросив
простыню, он встал и начал одеваться,  но  без  торопливого  возбуждения
своей партнерши. Гриффин вовсе не спешил туда, куда должен был  попасть.
Как он хотел, чтобы предстоящий вечер оказался уже позади! Чтобы  вообще
все было позади, и он бы снова жил своей прежней  жизнью,  такой,  какой
она была до Сары, -  одинокой.  Забавно,  прежде  холостяцкая  жизнь  не
казалась ему одинокой. Но теперь чувство  одиночества  будет  неизбежным
побочным эффектом воспоминаний о Саре Гринлиф.
   Но он не может позволить ей уйти. Что бы  ни  случилось  после  этого
вечера, он не отпустит ее. Она может быть сестрой Уоллеса  Гринлифа,  но
еще она - любовь Гриффина Шального. И любыми средствами  -  дозволенными
или нет - он добьется, чтобы она осталась в его жизни навсегда.

Глава 10

   Вечером, когда Сара домывала тарелки после обеда,  зазвонил  телефон.
Конечно,  Гриффин!  Она  крикнула  сыновьям  сделать  тише  телевизор  в
гостиной, схватила трубку и пробормотала быстрое "Алло".
   - Сара, я арестован.
   Она покрепче ухватила трубку, пытаясь другой рукой подставить вымытую
тарелку под струю холодной воды.
   - Уолли? - переспросила она. - Это ты? Что ты сказал?
   - Я арестован, - повторил брат на другом конце провода. Его голос был
далеким и слабым, без следа обычной самоуверенности.
   - Что?! - воскликнула она, уронив тарелку  обратно  в  мыльную  воду.
Теперь она слушала со всем вниманием. - Арестован? За что?
   - Мой адвокат - в Гранд-Каймане до конца недели, - продолжал  он,  не
вдаваясь в объяснения. - Немедленно приезжай и забери меня под залог.
   - Забрать тебя под залог?  -  повторила  она,  все  еще  не  в  силах
поверить в услышанное. - Но что случилось? В чем тебя обвиняют?
   - Обвинение сфабриковано, -  был  мгновенный  ответ.  -  Слушай,  это
сплошное недоразумение, не сомневайся. И все вскоре  разъяснится.  После
чего я дух вышибу из полицейского управления города Клемента  и  истрачу
компенсацию, проведя отпуск на Таити. Когда ты можешь быть здесь?
   Сара потрясла головой, пытаясь осознать услышанное.
   - Я не знаю. То есть сколько нужно денег?
   - Сумма залога - пятьдесят тысяч долларов...
   - Пятьдесят тысяч долларов!
   - Но тебе нужно иметь с собой только десять процентов.
   -  Пять  тысяч  долларов?  -  выдохнула  она,  удивляясь  способности
произвести даже такое простое математическое вычисление.
   - Ага, так сколько тебе понадобится,  чтобы  добраться  сюда  с  этой
суммой?
   Может быть, ей удалось бы наскрести пятьдесят  баксов,  думала  Сара,
прикидывая состояние своей чековой книжки. Но пять тысяч? За  кого  брат
ее принимает? За Нельсона Рокфеллера?
   - Уолли, у меня нет пяти тысяч.
   - Что ты хочешь этим сказать? Вернувшийся к нему апломб взбесил Сару.
   - У меня нет пяти тысяч долларов, - повторила она медленно,  как  для
маленького ребенка. - Ты прекрасно знаешь, что я не набита деньгами.
   - Не говори ерунду. Всего пять кусков. Неужели ты хочешь сказать, что
у тебя на счету нет такой малости?
   - Конечно, нет.
   Уолли помолчал, потом сказал:
   - Они могут принять в залог недвижимость. Дом ведь принадлежит  тебе,
так?  Ты  получила  его  после   развода.   Просто   подпиши   залоговое
обязательство.
   - Уоллес Гринлиф, ты сошел с ума, если полагаешь, что я  заложу  свой
дом, чтобы выкупить тебя. Ты даже не сказал, в чем обвиняешься.
   - Я стою этих денег, Сара. Ты сама знаешь.
   Сара была подавлена. Она хотела помочь брату, но  как  можно  сделать
это, не имея средств?
   - Почему ты не позвонишь маме? - предложила она. -  Мама  так  горела
желанием вложить деньги в твои  проекты.  У  нее  должны  найтись  такие
деньги, и она может перевести их по телеграфу.
   - Нет, она вложила их в кафетерий, - сообщил Уолли.
   - Ты забрал у мамы последний доллар ради этой безумной затеи?
   - Это нельзя назвать последним долларом,  -  сказал  он.  -  И  между
прочим, этот кафетерий даст огромную прибыль. Тебе следовало бы и  самой
вложиться.
   - Ну ладно, Уолли, я уже сказала, что у меня нет свободных денег.
   Что-то здесь не так, думала Сара. Братец не подарок, но при всех  его
недостатках в тюрьму его сажать как будто не за что. Хоть она  иногда  и
готова была пожелать этого, но дурной характер не есть нарушение закона.
Так почему же Уолли так упорно не хочет сказать, в чем его обвиняют?
   - Скажи, за что ты арестован, - настаивала она. - Тогда я решу,  могу
ли рисковать домом.
   - Сара...
   - Уолли... - передразнила она его раздраженный тон.
   Он издал громкий, озлобленный вздох, еще  более  несносный  благодаря
искажениям телефона.
   - Недобросовестная реклама, - наконец сообщил он.
   Сара нахмурилась.
   - Недобросовестная реклама? Никогда о  таком  не  слышала.  Что  это?
Кажется, не очень страшно. Звучит как мелкое преступление.
   - Так оно и есть.
   - Тебе назначили залог в пятьдесят  тысяч  долларов  за  одно  мелкое
преступление?
   Он снова вздохнул, на этот раз еще более раздраженно, и продолжал:
   - Кроме  того,  мне  инкриминируют  недобросовестное  ведение  дел  и
коммерческое взяточничество.
   У Сары заболело в животе.
   - Эти обвинения выглядят более серьезными.
   - Но это тоже мелкие  преступления,  -  уверил  ее  Уолли,  -  как  и
большинство других обвинений.
   - Большинство других обвинений? -  повторила  она.  Его  уклончивость
начинала ей надоедать. - Уолли, не мог бы ты выложить все сразу?
   - Ладно, ладно. Против меня выдвинуто тридцать семь мелких обвинений.
   - Уолли...
   - Но ни одно из них не будет доказано, - поспешил добавить он.
   - А какое самое серьезное? - спросила она, боясь услышать ответ.
   Он долго молчал, прежде чем ответить.
   -  Подкуп  государственного  должностного  лица,  -  пробормотал   он
наконец. - Тяжкое уголовное преступление. Класс Д. Четырнадцать пунктов.
   - Уолли, - несчастным голосом повторила она.
   - Но все это сфабриковано, Сара, - убеждал он. - Клянусь тебе. Ты  же
меня знаешь. Я не мошенник.
   Сара покачала головой, не зная, что думать.  Брат  совершил  в  жизни
несколько глупостей, и она не удивилась бы, услышав  еще  об  одной.  Но
подкуп? Государственного должностного лица, ни  больше  ни  меньше?  Это
ведь явно через край. Способен ли он в самом деле на такое преступление?
Неужели он действительно настолько глуп?
   На этот раз вздохнула Сара - долгим утомленным вздохом. Она запустила
руку в волосы. Вдруг вспомнился Гриффин, и она улыбнулась. Он же коп. Он
должен знать, что делать. Он может помочь.
   - Слушай, - сказала она Уолли, - я позвоню Гриффину и узнаю...
   - Кому?
   - Гриффину, - повторила она. - Гриффину Шальному. Это  тот,  э-э-э..,
мой друг, которого ты встретил у меня несколько недель назад. Он коп, и,
может быть...
   - Ах, вот оно что. Я знал, что уже где-то видел этого парня.
   - Что?
   - У меня для тебя новость, дорогая сестричка. Одним из копов, которые
меня арестовывали, был твой хахаль.
   - Что?
   - Все время, пока он талдычил о моих правах и надевал наручники...
   - Он.., он надел на тебя наручники? - хмыкнула Сара,  но  тотчас  же,
опомнясь, убедила себя, что смешок вызван совсем другим. Тут же  выругав
себя за несерьезность, она повторила более возмущенным тоном:
   - Неужели на тебя надели наручники? Какое унижение.
   - Да, - продолжал Уолли, не обратив внимания на ее  оплошность.  -  Я
все время повторял:
   "Ваше лицо мне ужасно знакомо. Мы встречались?" А он делал  вид,  что
не слышит.
   - Ты уверен, что это был Гриффин? - спросила она. - Гриффин Шальной?
   - Абсолютно. Я даже помню, как  говорил  что-то  в  том  смысле,  что
забавно быть арестованным полицейским по фамилии Шальной.
   И ему это, наверно, понравилось, подумала Саpa. Наверно, он  состроил
Уолли такую же раздраженную физиономию,  как  мне  при  первой  встрече,
когда я отпустила подобное замечание.  Потом  она  вдруг  осознала,  что
человек, которого она вспоминала с такой нежн