Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Гарди Томас. Мэр Кэстербриджа -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -
были уничтожены; и все-таки лучше бы она их не писала. Встреча с Фарфрэ и его обращение с Люсеттой побудили вдумчивую Элизабет присмотреться поближе к своей блестящей и ласковой приятельнице. Несколько дней спустя, когда Люсетта собиралась выйти из дому, Элизабет по ее глазам почему-то сразу поняла, что мисс Темплмэн надеется на встречу с красивым шотландцем. Это было отчетливо написано на лице и в глазах Люсетты и не могло ускользнуть от внимания каждого, кто научился читать в ее мыслях, как теперь начинала учиться Элизабет-Джейн. Люсетта прошла мимо нее и закрыла за собой дверь подъезда. Дух ясновидения вселился в Элизабет, побудил ее сесть у огня и на основе личного опыта воссоздать в своем воображении происходящие события с такой точностью, как если бы она была их очевидцем. Девушка мысленно следовала за Люсеттой... видела, как та встретилась где-то с Дональдом - будто случайно; видела, как лицо его приняло то особенное выражение, которое появлялось на нем, когда он встречался с женщинами, - только теперь оно было еще заметнее, ибо этой женщиной была Люсетта. Элизабет чутьем угадывала, как увлеченно он говорит с Люсеттой; чувствовала, как оба они колеблются между нежеланием расстаться и опасением, что их увидят вместе; видела, как они пожимают друг другу руки, как прощаются, спокойно, с бесстрастными лицами, и только в мельчайших их движениях вспыхивает искра страсти, не замечаемая никем, кроме них самих. Элизабет, наша проницательная, безмолвная ясновидица, долго думала обо всем этом, но вдруг Люсетта подошла к ней сзади, и девушка вздрогнула. Все было так, как она себе представляла, - в этом она могла бы поклясться. Ярче обычного блестели глаза и пылали щеки Люсетты. - Вы видели мистера Фарфрэ, - проговорила Элизабет-Джейн сдержанно. - Да, - призналась Люсетта. - Как вы догадались? Она опустилась на колени перед камином и в волнении сжала руки Элизабет. Но она так и не сказала, где и как она видела Фарфрэ и что он говорил ей. В тот вечер Люсетта не находила себе места; на другой день ее с утра лихорадило, а за завтраком она призналась своей компаньонке, что кое-чем озабочена... кое-чем, имеющим отношение к одному лицу, в котором она принимает большое участие. Элизабет охотно приготовилась слушать и сочувствовать. - Это лицо... эта женщина... однажды очень сильно увлеклась одним человеком... очень, - начала Люсетта, нащупывая почву. - Да? - отозвалась Элизабет-Джейн. - Они были в близких отношениях... довольно близких... Он был не так глубоко привязан к ней, как она к нему. Но однажды, под влиянием минуты, исключительно из чувства долга, он предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась. Тут возникло неожиданное препятствие; а она была так скомпрометирована этим человеком, что совесть никогда бы не позволила ей принадлежать другому, даже если бы она захотела. После этого они расстались, долго ничего не знали друг о друге, и она чувствовала, что жизнь для нее кончена. - Бедная девушка! - Она очень страдала из-за него, хотя, надо отдать ему должное, его нельзя было целиком обвинить в том, что произошло. Наконец разлучившее их препятствие было волею провидения устранено, и он приехал, чтобы жениться на ней. - Как хорошо! - Но за то время, что они не встречались, она - моя бедная подруга - познакомилась с другим человеком, которого полюбила больше первого. Теперь спрашивается: может ли она, не погрешив против чести, отказать первому? - Она полюбила другого человека... это плохо! - Да, - отозвалась Люсетта, с грустью глядя на мальчишку, который стоял у колодезного насоса и качал воду, - это плохо! Но не забывайте, что она лишь случайно, вынужденно, оказалась в двусмысленном положении из-за того, первого человека... он был не так хорошо воспитан и образован, как второй, а в первом она обнаружила такие черты характера, которые внушили ей мысль, что он будет для нее менее подходящим мужем, чем она думала. - Я ничего не могу сказать по этому поводу, - проговорила Элизабет-Джейн задумчиво. - Это такой трудный вопрос. Решить его может только кто-нибудь вроде римского папы! - Вы, может быть, предпочитаете не решать его вовсе? - спросила Люсетта, и по ее умоляющему тону можно было догадаться, как она дорожит мнением Элизабет. - Да, мисс Темплмэн, - призналась Элизабет. - Лучше не надо. Однако Люсетта, видимо, почувствовала облегчение от того, что немного рассказала о себе, и ее головная боль стала постепенно проходить. - Принесите мне зеркало. Как я выгляжу? - спросила сна томно. - Пожалуй... немного утомленной, - ответила Элизабет, рассматривая ее критическим оком, словно картину сомнительного достоинства; она принесла зеркало и держала его перед Люсеттой, пока та с тревогой всматривалась в него. - Интересно, хорошо ли я сохранилась для своих лет, - заметила Люсетта немного погодя. - Да... довольно хорошо. - Что самое некрасивое в моем лице? - Тени под глазами... Тут, мне кажется, кожа немного потемнела. - Да. Это мое самое уязвимое место, я знаю. А как вы думаете, сколько лет пройдет, прежде чем я сделаюсь безнадежно некрасивой? Любопытно, что Элизабет, которая была моложе Люсетты, должна была играть роль опытного мудреца в подобных беседах! - Лет пять, - ответила она, подумав. - А если будете вести спокойную жизнь, то и все десять. Если никого не полюбите, можете рассчитывать на десять. Люсетта, видимо, приняла это как окончательный и беспристрастный приговор. Она ничего больше не рассказала Элпзабет-Джейн о своей угасшей любви, которую неумело приписала третьему лицу, а Элизабет, которая, несмотря на свою жизненную философию, была очень чувствительна, ночью плакала в постели при мысли о том, что ее хорошенькая богатая Люсетта, как видно, не вполне доверяет ей, если в своей исповеди опустила имена и даты. Ведь Элизабет безошибочно угадала, кто та "она", о которой говорила Люсетта. ГЛАВА XXV Новый визит Фарфрэ - опыт, проведенный им с явным трепетом, - почти совсем вытеснил Майкла Хенчарда из сердца Люсетты. Со стороны могло показаться, будто Дональд беседует и с мисс Темплмэн, и с ее компаньонкой, но на самом деле он вел себя так, словно сидящая в комнате Элизабет превратилась в невидимку. Дональд как бы вовсе ее не замечал и на ее разумные суждения отвечал отрывисто, равнодушно и односложно, ибо его внимание и взор не могли оторваться от той женщины, которая, в противоположность Элизабет, напоминала Протея своей многоликостью, изменчивостью своих настроений, мнений, а также принципов. Люсетта всячески старалась втянуть Элизабет в их замкнутый круг, но девушка так и осталась в стороне - третьей точкой, которую этот круг не мог пересечь. Дочь Сьюзен Хенчард стойко перенесла леденящую боль от рапы, нанесенной ей обращением Дональда, как она переносила более тяжкие муки, и постаралась возможно скорее незаметно уйти из этой неприветливой комнаты. Теперь шотландец был уже не тот Фарфрэ, который танцевал и гулял с ней в состоянии неустойчивого равновесия между любовью и дружбой, когда он переживал тот единственный в истории каждой любви период, в который не вторгается страдание. Элизабет стояла у окна своей спальни, стоически созерцая свою судьбу, словно она была написана на крыше соседней колокольни. - Да! - сказала она наконец, хлопнув ладонью по подоконнику. - Второй человек, про которого она мне рассказывала, - это он! А тем временем чувство Хенчарда к Люсетте, которое вначале только теплилось, теперь силою обстоятельств разгоралось во все более яркое пламя. Молодая женщина, к которой он некогда испытывал только нежную жалость, впоследствии почти охлажденную рассудком, теперь стала менее доступной и расцвела более зрелой красотой, а он начал понимать, что лишь она одна может примирить его с жизнью. Ее молчание доказывало ему день за днем, что бесполезно и думать о том, чтобы подчинить ее себе высокомерным обращением; поэтому он сдался и снова зашел к ней, когда Элизабет-Джейн не было дома. Он шел к Люсетте через всю комнату тяжелой, немного неуклюжей походкой, устремив на нее упрямый горящий взгляд (который в сравнении со скромным взглядом Фарфрэ казался солнцем в сравнении с луной), и вид у него был слег- ка фамильярный, да и не мудрено. Но перемена в общественном положении точно перевоплотила Люсетту, и руку она ему протянула с таким дружелюбно-холодным выражением лица, что он сразу сделался почтительным и сел, явно утратив часть уверенности в своих силах. Он плохо разбирался в модах, но все-таки понимал, что недостаточно элегантен для той, которую до сих пор считал чуть ли не своей собственностью. Она очень вежливо поблагодарила его за то, что он оказал ей честь зайти и навестить ее. Это помогло ему вернуть утраченное равновесие. Он как-то странно посмотрел ей в лицо, и робость его мало-помалу испарилась. - Да как же мне было не зайти, Люсетта? - начал он. - Что за вздор! Вы же знаете, я бы не мог удержаться, даже если бы захотел... то есть даже если б я действительно был добрым человеком. Я пришел сказать, что готов, как только позволит обычай, дать вам свое имя в награду за вашу любовь и за все то, что вы из-за нее потеряли, заботясь слишком мало о себе и слишком много обо мне; я пришел сказать, что вы с моего полного согласия можете назначить день или месяц, когда мы, по-вашему, можем сыграть свадьбу, не погрешив против приличий: вы в этом понимаете лучше, чем я... - Теперь еще слишком рано, - отозвалась она уклончиво. - Да, да, вероятно, рано. Но вы знаете, Люсетта, когда моя бедная, обиженная судьбой Сьюзен умерла и я еще не мог и помыслить о новой женитьбе, я все-таки сразу решил, что после всего, что было между нами, мой долг не допускать ненужных проволочек, а поскорее поправить дело. Однако я не спешил прийти к вам, потому что... ну, сами можете догадаться, как я себя чувствовал, зная, что вы унаследовали целое состояние. Голос его звучал все глуше: Хенчард понимал, что в этой комнате его интонации и манеры кажутся более грубыми, чем на улице. Он огляделся, посмотрел на модные портьеры, на изысканную обстановку, которой окружила себя хозяйка дома. - Клянусь жизнью, я и не знал, что такую мебель можно купить в Кэстербридже, - повторил он. - Здесь такую нельзя купить, - отозвалась Люсетта. - И долго еще будет нельзя - пока город не проживет лет пятьдесят цивилизованной жизнью. Эту мебель привезли сюда в фургоне на четверке лошадей. - Гм... Дело в том, что я как-то стесняюсь вас в такой обстановке. - Почему? Ответ был, в сущности, не нужен, и Хенчард ничего не ответил. - Да, - продолжал он, - никому на свете я так не пожелал бы этого богатства, как вам, Люсетта, и никому оно так не идет, как вам. Он повернулся к ней, как бы поздравляя ее, с таким пылким восхищением, что она немного смутилась, хотя хорошо его знала. - Я вам очень благодарна за все, что вы сказали, - проговорила она, точно желая лишь соблюсти некий ритуал. Хенчард почувствовал, что между ними уже нет былого взаимопонимания, и сейчас же выдал свое огорчение, - никто так быстро не выдавал своих чувств, как он. - Благодарны вы или нет, это все равно. В моих речах, быть может, нет того лоска, какого вы с недавних пор и первый раз в жизни стали требовать от своих собеседников, но я говорю искренне, миледи Люсетта. - И довольно грубо, - промолвила Люсетта, надув губки и гневно сверкая глазами. - Вовсе нет! - горячо возразил Хенчард. - Но успокойся, я не хочу с тобой ссориться. Я пришел с искренним предложением заткнуть рот твоим врагам из Джерси, и тебе не худо бы мне спасибо сказать. - Да как вы смеете так говорить! - воскликнула она, вспылив. - Вы же знаете, что моим единственным преступлением была безрассудная девичья любовь к вам и пренебрежение приличиями, и, сколько бы меня ни винили, сама я считаю себя ни в чем не повинной, значит, и нечего меня оскорблять! Я немало выстрадала в то тяжелое время, когда вы написали мне о возвращении вашей жены и моей отставке, и если я теперь пользуюсь некоторой независимостью, то я это, безусловно, заслужила! - Да, это верно, - согласился он. - Но люди судят о нас не по тому, каковы мы в действительности, а по тому, какими мы кажемся; значит, вам нужно дать согласие на мое предложение - ради вашего же доброго имени. То, что известно у вас на Джерси, может стать известным и здесь. - Что вы все твердите про Джерси? Я англичанка! - Да, конечно. Так что же вы скажете на мое предложение? Впервые за все время их знакомства Люсетта получила возможность сделать шаг вперед по своему почину, однако она отступила. - Пока пусть все останется по-старому, - промолвила она, чувствуя себя немного неловко. - Ведите себя со мной, как с простой знакомой, и я буду вести себя с вами так же. Со временем... Она умолкла, и он несколько минут не пытался нарушить молчание, - ведь они не были малознакомыми людьми, которые вынуждены поддерживать разговор, даже если им этого не хочется. - Так вот куда ветер дует, - мрачно проговорил он наконец и утвердительно кивнул головой, как бы отвечая на свои собственные мысли. Желтый поток отраженного солнечного света на минуту залил комнату. Мимо дома проехал воз свежего, увязанного в тюки сена, закупленного в деревне, и на повозке была написана фамилия Фарфрэ. Сам Фарфрэ ехал верхом рядом с возом. Лицо у Люсетты сделалось таким... каким бывает лицо женщины, когда тот, кого она любит, внезапно появляется перед нею, словно видение. Если бы Хенчард только скосил глаза, если б он только бросил взгляд в окно, тайна ее недоступности была бы раскрыта. Но Хенчард, раздумывая о тоне, каким были сказаны ее слова, уперся глазами в пол и не заметил, как загорелось лицо Люсетты, когда она увидела Дональда. - Не думал я... не думал, что женщины такие! - с жаром проговорил он наконец и, стряхнув с себя оцепенение, поднялся, но Люсетта, испугавшись, как бы он не заподозрил истины, стала уговаривать его не торопиться. Она принесла яблоки и настойчиво предлагала очистить одно из них для гостя. Но Хенчард отказался от яблока. - Нет, нет! Не для меня все это! - проговорил он сухо и двинулся к двери. Но прежде чем уйти, он повернулся к Люсетте. - Вы переехали в Кэстербридж только из-за меня сказал он. - А теперь, когда вы здесь, вы никак не хотите ответить на мое предложение! Не успел он сойти с лестницы, как Люсетта бросилась на диван, потом снова вскочила в порыве отчаяния. - Я буду любить того! - воскликнула она страстно. - А этот... он вспыльчивый и суровый, и, зная это, связывать себя с ним - безумие. Не желаю я быть рабой прошлого... буду любить, кого хочу! Казалось бы, решив порвать с Хенчардом, она будет метить на кого-нибудь повыше Фарфрэ. Но Люсетта не рассуждала: она боялась резкого порицания людей, с которыми когда-то была связана; у нее не осталось родных; и со свойственной ей душевной легкостью она охотно принимала то, что предлагала ей судьба. Элизабет-Джейн, наблюдая из кристально чистой сферы своего прямодушия за Люсеттой, очутившейся между двумя поклонниками, не преминула заметить, что ее отец, как она называла Хенчарда, и Дональд Фарфрэ с каждым днем вес более пылко влюбляются в ее приятельницу. У Фарфрэ это была безыскусственная страсть юноши. У Хенчарда - искусственно подогретое вожделение зрелого человека. Боль, вызванную их почти полным забвением о ее, Элизабет, существовании, временами немного утоляло чувство юмора. Когда Люсетте случалось уколоть себе палец, оба они так огорчались, как если бы она лежала при смерти; когда же Элизабет-Джейн серьезно заболевала или подвергалась опасности, они, услышав об этом, вежливо выражали соболезнование и немедленно забывали о ней. Но отношение Хенчарда, кроме того, оскорбляло в Элизабет дочерние чувства; она невольно спрашивала себя, что же она такое сделала и за что он так пренебрегает ею после всех своих обещаний заботиться о ней. Впрочем, поведение Фарфрэ она, по зрелом размышлении, расценила как вполне естественное. Что она такое в сравнении с Люсеттой? Всего лишь одна из тех "красавиц младших ночи, что померкли, когда луна взошла на небеса". Девушка научилась самоотречению, и крушение каждодневных желаний стало для нее таким же привычным, как ежевечерний заход солнца. Жизнь лишь в малой мере дала ей возможность познакомиться с философскими теориями по книгам, но зато близко познакомила ее с ними на практике. Однако опыт ее сложился не столько из разочарований в истинном смысле этого слова, сколько из подмен одного другим. Постоянно случалось так, что она не получала того, что хотела, и получала то, чего не хотела. Поэтому она вспоминала почти спокойно о тех уже невозвратимых днях, когда Дональд был ее тайным вздыхателем, и спрашивала себя, какие нежеланные дары пошлет ей небо вместо него. ГЛАВА XXVI Случилось так, что в одно ясное весеннее утро Хенчард и Фарфрэ встретились в каштановой аллее на южном городском валу. Оба они только что вышли из дому после раннего завтрака, и поблизости не было ни души. Хенчард читал полученное в ответ на его записку письмо Люсетты, в котором она под каким-то предлогом отказывала ему в просьбе о новом свидании. У Дональда не было ни малейшего желания заговаривать со своим бывшим другом, раз они теперь были в натянутых отношениях, но ему не хотелось и пройти мимо в хмуром молчании. Он кивнул, и Хенчард тоже кивнул. Они уже отошли друг от друга на несколько шагов, но вот молодой человек услышал: "Эй, Фарфрэ!" Это сказал Хенчард; он стоял и смотрел на Дональда. - Помните, - начал Хенчард с таким видом, словно его собственные мысли, а вовсе не встреча с Фарфрэ, побудили его начать разговор, - помните, я вам рассказывал о той второй женщине... той, что пострадала за свою безрассудную близость со мной? - Помню, - ответил Фарфрэ. - Помните, я вам рассказал, как все это началось и чем кончилось? - Да. - Так вот теперь, когда я свободен, я предложил ей выйти за меня замуж; но она не хочет выходить за меня. Ну, что вы о ней думаете?.. Хочу знать ваше мнение. - Если так, теперь вы у нее больше не в долгу, - горячо проговорил Фарфрэ. - Это верно, - согласился Хенчард и ушел. Фарфрэ видел, что, прежде чем заговорить с ним, Хенчард читал какое-то письмо, и потому никак не мог заподозрить, что речь идет о Люсетте. Впрочем, ее общественное положение теперь так сильно отличалось от положения девушки в рассказе Хенчарда, что уже одно это должно было ввести его в заблуждение. Что касается Хенчарда, то его успокоили слова и тон Фарфрэ, рассеяв мелькнувшее было подозрение. Соперник не мог бы так говорить. Тем не менее Хенчард был твердо убежден, что какой-то соперник у него есть. Он чуял это в воздухе, окружающем Люсетту, видел в росчерке ее пера. С ним боролись какие-то силы, и, когда он пытался приблизиться к Люсетте, казалось, будто он плывет против течения. Он все больше убеждался в том, что дело тут не в простом капризе. Свет в ее

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору