- Тогда бы я всех девочек оставила у себя, - отвечает бабушка.
   Дядя Ица продолжает разговор уже без улыбочки, но все так же тонко:
   - А где бы вы взяли денег на содержание стольких девочек? (Теперь уже
без "хе-хе".)
   - Господь помог бы!-отвечает спокойно бабушка. - Помог же  он  выкор-
мить такое сокровище, как ты, что только и ждет наследства, боится,  что
ему не хватит...
   - Ица!-зовет из своей половины тетя Сося: - Ица, поди-ка сюда, я тебе
кое-что скажу!
   Дети в восторге от бабушки, которая так искусно отделала дядю Ицу,  и
в то же время они счастливы, что наконец уезжают домой.
   Их, правда, немного покоробило от слова "мачеха", впервые услышанного
здесь. У них, значит, будет мачеха! Что это такое "мачеха"? И чем же ма-
чеха плоха, почему бабушка уже заранее жалеет их? Любопытно,  право  же,
поглядеть на мачеху! Скорее бы домой добраться!
   Домой! Домой! Домой!

   45
   ЛЕКСИКОН МАЧЕХИ

   Мачеха. - Проклятие по алфавиту. -  Первое  произведение  -  лексикон
проклятий

   И что это люди все твердят-мачеха да мачеха? Дети столько наслушались
про мачеху, что им могло показаться, будто мачеха и в самом  деле  рога-
тая. На каждом шагу их пугали мачехой:
   "Погодите, озорники этакие, вот поездит отец по свету да привезет вам
мачеху, тогда узнаете, почем фунт лиха!" Чего больше-когда солнце  плохо
греет, говорят: солнце греет, как мачеха... Очевидно, здесь что-то есть,
ведь не спятили же все с ума!
   Как-то отец внезапно исчез. Прошла неделя, другая, третья.  Куда  де-
вался отец? Все помалкивают. Взрослые говорят  между  собой  втихомолку,
чтоб не слышали дети, и большей частью намеками.  Но  однажды  в  хедере
учитель случайно проговорился. Он спросил у детей: "Не приехал еще  отец
из Бердичева?"
   К этому дипломатично поставленному вопросу жена учителя  добавила  не
менее дипломатичное замечание: "А ты думаешь, так-то легко вдовцу  найти
мачеху для своих детей?" Итак, мы уже знаем, что отец в Бердичеве и  что
он ищет мачеху для своих детей. Зачем же,  спрашивается,  это  скрывать?
Что за тайна! И вот еще: когда отец должен был вернуться со своим  "при-
обретением" из Бердичева, он предварительно прислал "эстафету" с  извес-
тием, что бог послал ему ровню-это находка во  всех  отношениях  как  по
происхождению, так и по состоянию, - и что он вскоре, бог даст,  приедет
со своей находкой. Он просит не говорить ей на первых порах,  сколько  у
него детей,-зачем ей знать об этом раньше времени? Позже она сама  узна-
ет. Не обо всех ведь ей придется заботиться; старшие уже большие, а  де-
вочки-у бабушки. Он, упаси бог, не отказывается от них, дети  это  дети.
Но при таких печальных обстоятельствах гораздо полезней будет скрыть  на
некоторое время нескольких детей. "Новостей больше нет. Желаю благополу-
чия и долгих лет. Да поможет нам бог скорее увидеться в добром здоровье.
От меня..." и т. д.
   Это письмецо произвело бы хорошее впечатление, если бы не уловка нас-
чет детей. Именно детей она больше всего поразила. Правда, они не сомне-
вались в том, что отец их любит, что каждый из них по-своему ему  дорог,
но то, что они вдруг превратились в какую-то контрабанду, слегка  задело
их и вызвало неприятные мысли и чувства. Однако переживания эти  длились
недолго, так как вскоре кто-то пришел в хедер и сообщил им новость:
   "Отец приехал и привез из Бердичева мачеху". -  "Поздравляю!-вставила
жена учителя.-Желаю вам в будущем приносить более радостные вести!" Учи-
тель отпустил детей раньше времени.
   Дома дети застали всю родню-дядю Пиню с сыновьями, тетю  Хану  с  до-
черьми. Гости сидели вокруг стола, пили чай, делали вид, что  закусывают
пряниками и вареньем, курили и перекидывались  незначительными  фразами,
между которыми не было никакой связи, так как сидящие  не  слушали  друг
друга. Каждый был погружен в свои мысли, и все вместе разглядывали маче-
ху, оценивали "находку", которую отец привез из Бердичева,  и,  кажется,
были довольны. Женщина эта своим видом внушала уважение, казалась неглу-
пой, а главное-приветливой, ласковой, с добрым сердцем. Так  из-за  чего
же было столько шума и зачем все пугали детей мачехой!
   Только позже, спустя неделю, она показала себя во  всей  силе  своего
бурного темперамента, во всем великолепии своего языка, языка бердичевс-
кой мачехи, с ее безостановочной богатой,  цветистой  речью,  К  каждому
слову мачеха прибавляла проклятие, часто в рифму, притом  вполне  добро-
душно. Например, к слову есть - ели б тебя черви! Пить - выпили бы  тебя
пиявки! Кричать-кричать тебе от зубов! Шить-сшить  бы  вам  саван!  Пой-
ти-пошел бы ты в преисподню! Стоять-стоять тебе  столбом!  Сидеть-сидеть
бы вам в ранах и болячках! Лежать-лежать бы вам в земле!  Говорить-гово-
рить бы вам в бреду! Молчать-замолчать бы вам навеки! Сказать-сказать бы
о тебе все худшее! Иметь - иметь бы тебе все язвы! Не иметь-не иметь те-
бе в жизни добра! Носить-носил бы тебя черт на  плечах!  Вносить-вносить
бы тебя больного! Выносить-выносить бы тебя мертвого!  Уносить-унесли  б
тебя на кладбище! Или взять, к примеру, такое невинное слово,  как  "пи-
сать". Так вот вам-чтоб тебе рецепты писали! Записать-чтоб тебя в  мерт-
вецы записали! Вписать-сумасшедшего выписать-тебя вписать! Когда она бы-
вала в ударе, слова, которые попадали ей на язык,  вертелись,  вились  и
текли, как масло,-без остановки, одним дыханием:  "Чтоб  тебя  схватило,
творец небесный, чтоб тебе и болячки, и колики, и ломота,  и  сухота,  и
чесотка, чтоб тебя кусало, и чесало, и трясло, и растрясло, и  вытрясло,
и перетрясло, боже милостивый, отец небесный, святой и милосердный!
   Герой этой биографии должен признаться, что немалое количество  прок-
лятий и острых словечек в своих произведениях он позаимствовал из лекси-
кона мачехи. Но еще в юные годы, когда он и понятия не имел, что  значит
сочинять, и ему даже не снилось, что когда-либо он станет писателем, ему
вздумалось шутки ради записать все ругательства, которых  он  наслышался
от мачехи, собрать их воедино и составить нечто вроде словаря. Он не по-
ленился и стал собирать эти слова, а когда их  собралось  немалое  коли-
чество, рассортировал их по алфавиту; попотев  две  ночи  подряд,  Шолом
составил довольно любопытный словарь, который он  здесь  восстанавливает
по памяти. Вот он:
   А.-Аман, Асмодей.
   Б.-Банда, банная шайка, банщик, бездельник,  богадельня,  богоотступ-
ник, болван, босяк, бревно.
   В.- Веник, вонючка, вор, врун, выкрест, въедливая тварь.
   Г.- Глотатель картошки, глупая морда, голодранец,  грязное  животное,
гультяй, гусак в ермолке, гундосый.
   Д.-Девка, деркач, дикарь, доносчик, дурень, дылда, дьявол.
   Ж. - Жадюга, жулик.
   3.-Зазнайка, заика, затяжная болезнь, злодей, злосчастье, змея.
   И. - Идиот, идол, изверг, извозчик.
   К. - Калека несчастный,  карманник,  картежник,  каторжник,  кислица,
кишка бездонная, клоп, красавчик, крещеная голова, кусок сала.
   Л.-Лабазник, лакомка, лгун, лежебока, лентяй, лепешка, лоботряс,  ло-
дырь, лошадиная морда.
   М. -Медвежий поводырь, меламед, мешок половы, морской кот, мудрец  во
полуночи, мясо для сиденья.
   Н. - Надутый пузырь, нахал, негодяй, несчастье,  неудачник,  никудыш-
ный, ничтожество, нищий, нудник,
   О.-Обжора, обезьяна, обманщик, объедало, осел, отъявленный дурак, от-
щепенец.
   П.- Паршивец, паскудний,  пипернотер,  пискун,  побирушка,  подхалим,
попрошайка, портач, приблудный пес, припадочный, приставала, притворщик,
пролаза, проповедник, пугало, пупок, пустоголовый, пятно.
   Р.-Разбойник, редька, рыжий.
   С. - Сапожник, свинья, свистун, сволочь,  скрытый  праведник,  слепая
курица, собака из собак, собачник, сопляк, сорванец,  сплетник,  стрелок
по фонарям, сын дятла, святоша.
   Т.-Торба, трефная кишка, трубочист, тряпье, турецкий перец.
   У.-Упрямец, урод.
   Ф. - Фальшивый человек, Фляскодрига.
   X.-Холера, хромой портняжка.
   Ц.-Царская морда.
   Ч. - Червивый, череп пробитый, чесотка, чешуя.
   Ш. - Шарлатан, шепелявый, шлепанец, шляхтич.

   Это было, можно сказать, первое произведение, которое сочинил будущий
Шолом-Алейхем, и назвал он его "Лексикон мачехи". С  этим  произведением
получилась история, которая могла бы кончиться весьма печально.
   Так как слова в лексиконе должны были быть расположены строго по  ал-
фавиту, то автору пришлось немало  попотеть,  несколько  раз  переписать
его. Отец, видно, заметил, что парнишка над  чем-то  усиленно  трудится.
Как-то ночью отец подошел к нему, заглянул через плечо и затем, взяв ру-
копись, перечитал ее всю, от первой до последней буквы;  мало  того,  он
еще показал ее мачехе. И произошло чудо. Трудно  сказать,  случилось  ли
это в хорошую минуту, когда мачеха была в добром расположении духа,  или
ей неловко было сердиться, но на нее неожиданно напал безудержный  смех.
Она так хохотала, так визжала, что казалось, будто с ней вот-вот случит-
ся удар. Больше всего ей понравились слова "пупок" и  "каскетка".  "Пуп-
ком" у нее назывался не кто иной, как герой этого жизнеописания, а "кас-
кеткой" она обозвала одного из старших ребят по случаю того, что он  на-
дел новую фуражку,
   Кто же мог предвидеть этот смех? Разумеется, составитель лексикона  в
душе поблагодарил бога-избавителя за то, что все разрешилось так  благо-
получно.

   46
   НА ЛАВОЧКЕ У ВОРОТ

   Заезжий дом. - Зазывание постояльцев. - Снова мечты о кладе

  Знаете ли вы, что такое "заезжий дом"? Заезжий дом это не постоялый двор
и не гостиница,  а нечто среднее между ними или то и другое вместе. Пос-
тоялый двор  или  тот  род гостиницы, который содержал Нохум Рабинович в
Переяславе и который служил для него источником существования, был заез-
жим домом  в самом  точном смысле этого слова. Обширный двор с огромными
сараями для лошадей и телег, а в самом доме-большущие комнаты с кроватя-
ми для приезжих. В комнатах большей частью стояло по нескольку кроватей,
и постоялец  обычно  снимал  не  комнату,  а койку. Разве что заедет ка-
кая-нибудь важная  персона,  какой-нибудь  расфуфыренный  богач.  Такие,
впрочем,  заезжали редко, и именовались они "жирными" гостями. Большинс-
тво же постояльцев были "коечники". Эти не требовали отдельных самоваров
и особого обслуживания. В зал вносили огромный самовар; каждый из посто-
яльцев имел свой чайник и свою щепотку чая-наливайте себе, сыны Израиля,
и пейте,  сколько душе угодно! Приятно было видеть, как по утрам и вече-
рам целая куча людей сидит за столом в заезжем доме Рабиновича, пьет чай
и разговаривает-галдят все разом и курят так, что дым стоит,  хоть ножом
режь. А говорят они обо всем на свете.  Один говорит о ярмарке-это ярма-
рочный торговец. Другой-о пшенице,-это перекупщик хлеба.  Третий говорит
о врачах-это человек больной,  он кашляет. Вдруг кто-то заводит разговор
о канторах-это любитель пения. Еще один забрался в уголок и,  раскачива-
ясь,  молится вслух бабьим голоском. Сам же хозяин, реб Нохум Рабинович,
человек, как нам уже известно, слабого здоровья, в подбитом кошачьим ме-
хом халате, с  круглой ермолкой на голове и с толстой папиросой в зубах,
сидит среди  гостей во главе стола и слушает всех сразу, но только одним
ухом, ибо другим ухом он невольно прислушивается к словоизвержению маче-
хи, которая натощак сводит счеты со своими пасынками, щедро наделяя каж-
дого "благословениями"  и угощая  одного  кулаком  в бок, другого-подза-
тыльником,  третьего-тычет ногой  прямо в живот. Она требует,  чтоб один
качал ее  ребенка, второй пошел с ней на рынок и помог нести к ор зинку,
а третий-убрался бы просто к черту... И дети повинуются, делают все, что
им велят, потому что времена плохие, доходы падают. В хедер мальчики хо-
дят только  на  полдня, а  во  вторую половину дня помогают отцу чем мо-
гут-кто занят по дому, кто,  сидя на лавочке у ворот,  зазывает проезжих
извозчиков: "Сюда заезжайте, сюда!"
   Конечно, на лавочке у ворот куда приятней, чем в доме, в этом  аду  с
мачехой, тягостной, как изгнание. Сидеть на лавочке у ворот  даже  и  не
работа. Это скорее забава, удовольствие, особенно летом, когда извозчики
мчатся с гиком, свистом, щелкая кнутами. Они едут с пристани с  пассажи-
рами, стараясь обогнать друг друга, и поднимают такую пыль, что пассажи-
ров в повозках даже не разглядишь в лицо. Но то, что они везут  пассажи-
ров, хорошо видно. Вот почему все мальчишки и слуги из заезжих  домов  с
веселым криком бросаются навстречу извозчику: "Сюда, дядя! Сюда заезжай-
те!" А извозчик, щелкнув кнутом, мчится мимо и исчезает в  густой  пыли,
оставляя с носом мальчишек и зазывал.
   Но так бывает только летом, во время навигации на Днепре. Зимой, ког-
да Днепр замерзает, заезжий дом живет иного рода постояльцами.  Зимой  в
город въезжают большие бухты-крытые сани, груженные товаром, упакованным
в рогожи, от которых несет таранью. Этим гостям не требуется ни кровать,
ни субботняя трапеза. Они располагаются все вместе на полу или во дворе,
около своих лошадей; требуют они только овес и  сено.  От  таких  посто-
яльцев мало радости, а прибыли еще меньше. Да и сиденье у ворот на моро-
зе не так уж сладко. Герой этих описаний прекрасно помнит то время, ког-
да он сидел на лавочке у ворот. Летом в самую жару он пекся на солнце, а
зимой, в стужу, мерз как собака, кутаясь в рваный  кожушок;  сапоги  его
давно просились к сапожнику; постукивая ногой об ногу, он со своего пос-
та все высматривал, не покажется ли извозчик или  бухта  с  пассажирами,
чтобы побежать им навстречу с криком: "Сюда, сюда заезжайте,  сюда!"  Но
извозчики, как назло, пролетали мимо и останавливались как раз напротив,
у более богатого заезжего дома Рувима Ясноградского.  У  него,  говорят,
хорошо обставленные большие комнаты, с мягкой  мебелью,  с  зеркалами  и
всякими другими штуками, чего нет у Рабиновича. Поэтому там всегда полно
"жирных" гостей, а у них, у Рабиновичей, пусто, хоть собак гоняй. И  это
вызывает у Шолома большую досаду. На кого? На бога. Почему бог не сделал
так, чтобы он родился в доме Рувима Ясноградского, а не Нохума Рабинови-
ча.
   Имя Рувима Ясноградского кажется ему символом  счастья  и  всяческого
благополучия. Обилие "жирных" гостей становится для него идеалом,  новым
"кладом", о котором он мечтает теперь точно так же, как мечтал  когда-то
во времена Шмулика. И представляется Шолому, что в каждой повозке,  про-
езжающей мимо, - богатые пассажиры, "жирные" гости в медвежьих шубах.  И
не успевает еще Шолом крикнуть "сюда", как извозчик уже сам останавлива-
ет лошадок: "Тпру!" Из повозки один за другим вылезают богатые пассажиры
в медвежьих шубах. За ними следуют чемоданы из желтой кожи, набитые вся-
ким добром, - каждый чемодан весит не меньше пуда. И все они проходят  в
комнаты и велят отвести каждому отдельный номер, и просят подать им  са-
мовары, и заказывают обеды и ужины. К ним выходит улыбающийся отец в ер-
молке, приветствует их и спрашивает, собираются  ли  они  оставаться  на
субботу. Усмехаясь, они говорят: "Почему, собственно, на  одну  субботу?
Почему не на целых три субботы?" Выясняется, что это  купцы,  приехавшие
покупать пшеницу. А при покупке пшеницы отцу удается перехватить кой-ка-
кие комиссионные. Почему ему в самом деле  не  воспользоваться  случаем?
Тут приходит и мачеха в накинутом на плечи  субботнем  шелковом  платке.
Лицо ее пылает от восторга. Поглядывая на "жирных" гостей, она  тихонько
спрашивает: "Кто их привел сюда?" - "Это я их привел, я!" -  отвечает  с
гордостью Шолом, довольный своим успехом, счастливый тем, что  и  у  них
будет радостный день, хоть один радостный день, хоть одна приятная  суб-
бота. Ах, какая веселая у  них  будет  суббота!  И  почему,  собственно,
только одна суббота, почему не все три!
   Все это было бы прекрасно, если бы не было мечтой,  фантазией.  "Жир-
ные" гости в медвежьих шубах, с желтыми чемоданами и в самом деле  прие-
хали, и в самом деле остановились, но не у них в заезжем доме, а как раз
напротив-у Рувима Ясноградского. "Ах, какие скверные люди! Трудно им бы-
ло, что ли, к нам заехать!"-думает вечный фантазер Шолом  и,  промерзший
насквозь, входит в дом. А дома согнувшийся над книгой  отец  в  кошачьем
халате и мачеха, злая, пылающая, будто в оспе:
   - Никого нет? Что же делать с хлебом, который я напекла, и  с  рыбой,
которую я наварила,-хоть собакам выбрасывай! Не думаете ли вы,  что  все
это достанется вам?-обращается она к пасынкам.-Черт вас не возьмет, если
вы и черствого хлеба поедите. Не думаете ли вы, что он у вас станет  по-
перек горла или ваш желудок, не дай бог, его не переварит! Скажите,  ка-
кие неженки! Целая орава, не сглазить бы, и все благородно воспитаны! Не
могли их оставить, как девчонок, в Богуславе  у  дедушки  и  у  бабушки!
Пусть бы лучше там подыхали, чем брать их сюда, черт бы вас всех побрал!
Чтобы они тут есть помогали, ели бы вас черти, точили бы они вас живьем,
чтоб с вас мясо кусками падало, как с меня оно падает, когда зима прихо-
дит, чтоб вас трясло, и растрясло, и вытрясло...
   И потекло знакомое нам красноречие. Мечтатель Шолом забывает, что  он
прозяб, и выбегает снова на холод, снова на лавочку у ворот. Там  лучше.
Там можно по крайней мере сидеть спокойно и мечтать о том, что  приедут,
бог даст, "жирные" гости в медвежьих шубах, с чемоданами из желтой  кожи
и остановятся у них, а не у Рувима Ясноградского. Если бог  захочет,  он
все может!

   47
   "КОЛЛЕКТОР"

   Саксонские и брауншвейгские лотерейные билеты. -  Большие  надежды  и
ничтожные выигрыши. - Герой пишет роман на манер "Сионской любви" Maпy

   Удивления достойно, каким крепким  человеком  был  этот  слабый  здо-
ровьем, тихий и задумчивый Нохум Рабинович, если он мог переносить тяже-
лый характер мачехи, выслушивать ее бесконечное словоизвержение, видеть,
как она изводит его детей, и не проронить ни слова. Никому не  известно,
что переживал этот человек в душе, он никак этого не  выказывал,  никому
об этом не говорил. И может быть, именно поэтому жена относилась к  нему
с уважением, щадила его, обходясь с ним не так грубо, как с его  детьми,
и ценила его, насколько это возможно было для женщины, которая  сама  не
видела радости, жестоко маялась,  работая  как  вол  на  такую  огромную
семью, на целую ораву детей своих и чужих.
   Возможно, особое отношение к отцу было вызвано и тем уважением, кото-
рым, как ей приходилось наблюдать, ее муж пользовался в городе, хотя все
знали, что он далеко не богат, еле зарабатывает на хлеб. Была  она,  как
мы уже говорили, женщиной неглупой, но обозленной, несдержанной в гневе,
она отличалась непосредственностью-что на уме, то и на языке. Точно  так
же, как отец никогда не мешал ее словоизлиянию, так и она не мешала  ему
в его делах-читать книги, играть в шахматы и вести беседы.  А  беседовал
отец с людьми исключительно просвещенными,  начитанными,  можно  сказать
сливками тогдашней переяславской интеллигенции. Это  была  целая  группа
ревнителей просвещения, которые заслуживают, чтобы их  перечислили  пои-
менно и изобразили каждого в отдельности с его манерами и характером.
   Первым должен быть описан "Коллектор", рыхлый человек, но зато умница
и, по мнению многих, не без вольнодумства, хоть и носил он длинную капо-
ту и густые пейсы. Нохум Рабинович отзывался о нем, как о человеке "глу-
боком и знающем". Они могли сидеть целыми днями вдвоем и беседовать, бе-
седовать без конца. Откуда бралось у них  столько  тем  для  разговоров?
"Коллектор" приходил с книгой, иногда брал книгу у отца. Мачеха прозвала
его "колтун" за то, что у него была всклокоченная борода,  но  в  городе
его называли "Коллектор". Он торговал выигрышными билетами,  саксонскими
и брауншвейгскими. Носил темные очки (у него были больные глаза),  зимой
и летом ходил в глубоких калошах; сапог не носил-только  белые  чулки  и
калоши. Это был большой бедняк и невероятный оптимист. Он не сомневался,
что кто-либо из его клиентов рано