лос  его  стал
трагичным и горьким. - А там все стены пропитаны  черной  энергией,  его  же
энергией ЯЗ! И из монаха вырос демон! Если бы ты видел это чудовище!
   Геля рассмеялся, толкая Бурцева и предлагая посмеяться  вместе.  Но  тому
было не до веселья - автобус стоял на старте...
   - И вот Скворчевский... Везет его в Штаты! - ухахатывался блаженный. - Не
гения!  Урода,  монстра!  Там  он  сделал  попытку  захватить  "Энтерпрайз",
авианосец! У него старые с ним счеты... И захватил!  Представляешь?!  Только
американцы скрыли этот факт,  молчат!  Такой  позор!  На  борту  же  ядерное
оружие!
   - Ну а здесь-то что  ему  делать?  -  забывшись  от  нетерпения,  перебил
Бурцев.
   - Слушай меня! - одернул Геля. - И не верти  головой!..  Я  увидел!  Нет,
скорее почувствовал, он приближается к Стране Дураков!
   - На "Энтерпрайзе"?
   - Ну что ты! - обиделся Геля. - Считаешь, я бред несу? Вот все так...  Не
знаю, летит, плывет или едет, но  приближается.  Сначала,  конечно,  пришлет
своего агента для разведки и всяких черных дел. Сегодня-завтра его  посланец
будет здесь! Осталось мало времени! Я должен нанести удар возмездия!
   - В этом деле нельзя спешить, иначе наделаешь  глупостей,  -  посоветовал
Сергей. - Например, возьмешь невиновного, как меня, а  настоящий  преступник
останется на свободе и совершит черное дело. Без всякого возмездия.
   - И такое может быть, - согласился он. - Но  почему  ты  так  смотрел  на
меня?
   - Хотел посмотреть на человека, который ищет матку.
   - Матку я нашел... Только тебе-то что? Автобус загрузился пассажирами. Но
пока не отходил: возможно, ждали опоздавших...
   - Извини, Геля, я сейчас опоздаю и не уеду. А  когда  вернусь  назад,  мы
обязательно побеседуем.
   - Нет, не отпущу, - резко и определенно заявил он. - Не забывай про точку
на теле. Ты что, видел матку? Ну-ка, ну-ка, что ты о ней знаешь - говори!
   - Не видел, но имею представление. - Бурцев смотрел с  тоской  -  автобус
отъезжал.
   - Смотри мне в глаза! И говори! Где встречал?!
   - Пока что в пчелиной семье... Он развернул Бурцева к себе, сам уставился
в его глаза.
   - Рассказывай!
   - Матка не королева... Она сеятельница, - стал вспоминать Бурцев. -  Сеет
жизнь, а не управляет ею. И пока существует, в семье будет мир и порядок.  И
если вдруг она погибнет, то... то пчелы из обыкновенного яйца рабочей  пчелы
выкормят новую, изменят физиологию, сделают детородной. Но только те  пчелы,
которые получили маточный фермент, закваску...
   Геля потоптался на месте и сел на асфальт - там, где стоял
   - Значит, не врешь... А ты что, в аду был?
   - Приходилось, - признался Сергей, вспомнив Кавказ: чтобы  понимать  друг
друга, говорить следовало на его языке. - Ад начинается там, где нет  матки,
где некому сеять жизнь, где женское начало сведено до низменного  уровня,  и
потому она утрачивает тонкие энергии, неуловимую материю эфира. И если  даже
срывает плат с головы - не в силах укротить огня. И тогда сеется смерть...
   - Вижу, был, - подтвердил Геля. - Вот почему у нас много общих знакомых и
врагов!.. Слушай, а ты откуда?
   - Из Генеральной прокуратуры.
   Ему что-то не понравилось, около минуты он ковырял  песок  из  выбоины  в
асфальте, шевелил грязными пальцами босых ступней, словно помогая  разгрести
свои неведомые  мысли,  затем  отряхнул  ладони  и  внутренне  сам  с  собой
согласился.
   - Только знаешь... У матки есть еще на  левой  руке  пятнышко,  маленькая
точка, татуировка такая. Это знак, по которому можно ее найти. На левой руке
возле большого пальца. Как увидишь - знай,  это  она.  Мы  с  ней  кораблики
пускали...
   - Кораблики? - искренне удивился Бурцев, ощущая в его словах, а точнее, в
интонации ту самую тонкую материю.
   - Ну... Пускали. Она из бумаги делала, я из балберы  выстрагивал.  Это  у
нас на Дону так кора с тополей называется. Материал легкий, плавучий. Я  еще
паруса ставил, чтобы скорее, но они не нужны, если есть течение. А  у  матки
руки все время в цыпках от воды,  заскорузлые  такие,  трескаются,  и  кровь
выступает... Ты давно уже в Стране Дураков?
   - Двух недель еще нет...
   - Ладно, назначаю тебя оперативным дежурным  центра,  -  заявил  Геля.  -
Одному становится невозможно  работать,  и  так  уже  переутомление  чувств.
Обязанности нехитрые, наблюдать за  пассажирами  Как  увидишь  Широколобого,
хватай - и удар за ухо, вот в эту точку.
   - Пожалуй, должность такая мне не подходит. Я думал, ты матку ищешь. А ты
- Широколобого...
   - Да нашел я матку, нашел! Правда, только свою, свою  любимую  женщину...
Но мне с ней  некогда  даже  встретиться!  Я  должен  быть  на  посту!  Сюда
приближается мертвая душа, Широколобый! Агент Слухача! Запомнил точку? -  Он
показал на Бурцеве, и тому стало страшно от прикосновения. - Один удар  -  и
он глухой, слепой и без дара речи. Такое им возмездие.
   - Ты меня потом обязательно научишь. Я с удовольствием  пойду  к  тебе  в
ученики. Только не сейчас...
   - Ты никуда не поедешь!  Я  же  назначил  тебя  оперативным  дежурным  по
центру! - Геля не спеша огляделся по  сторонам.  -  У  тебя  есть  допуск  к
государственным тайнам?
   - Есть, я же работаю в спецпрокуратуре, - серьезно признался Сергей.
   - Да я не об этом! Нашел чем  кичиться...  Я  про  государственные  тайны
говорю! Не просто какие-нибудь там секреты...
   - Тогда нет такого допуска.
   - Ладно, я тебя допускаю, - решил Геля и пошевелил пальцами на  ногах.  -
Уехал бы и не узнал... Есть настоящая, истинная Матка, уже  вскормленная.  Я
нашел свою, тут она... А этой нигде нет, но так хочется хотя бы взглянуть!..
К ней прилетали пчелы со всего мира и приносили фермент. Разумеется,  только
те, кто им обладал. Потом она летала  сама  по  всему  миру  и  собирала  по
крупицам то, что было рассеяно и сохранилось. Ведь  ферментами  обладает  не
только живая  материя,  но  и  вечные,  нетленные  предметы,  камни  и  даже
пространства. Это же  тончайшая  материя!..  И  она  летала!  От  египетских
пирамид, где прикасалась к тому, к чему прикасалась Клеопатра, до Палестины,
чтобы пройти путем Богородицы и Христа, отыскать и наступить босой  ногой  в
их следы. А потом такая длинная дорога, сквозь старые монастыри, жизнь возле
древних книг, которые читали святые, через земли,  в  которых  жила  княгиня
Ольга. И так ее вскормили! Но за ней все время охотились насекомые и  хищные
птицы, все время норовили склюнуть на лету.  Самая  великая  государственная
тайна - Матка явится миру лишь в  третьем  тысячелетии!  А  пока  она  живет
где-то здесь, в Стране Дураков. Потому что здесь  можно  сохранить  маточные
ферменты.
   - Мне все время казалось, Матка - это символ, - признался Сергей. - Некая
идея, учение, принцип устройства мира, новый вид правления или власти, а  не
конкретный человек.
   - Матка -  это  женщина!  -  шепотом  сообщил  Геля.  -  Это  прекрасная,
потрясающая женщина. К чему она ни прикоснется - все расцветает, приобретает
гармонию и смысл, все наливается оплодотворенной жизнью.
   - Погоди. Погоди! Это ты говоришь о той, с пятнышком на  руке?  -  Бурцев
тоже сел на асфальт рядом с Гелей.
   - С пятнышком это моя матка, я ее  пометил  когда-то,  чернильной  ручкой
ткнул, чтобы потом найти. У каждого человека должна быть  своя.  И  одна  на
всех -  истинная  Матка!  Да,  она  символ  и  женщина  одновременно,  и  ей
принадлежит будущая власть в мире. Только она без всяких знаков,  потому  ее
трудно найти. Если вообще возможно... А Слухач ее найдет! Потому что  демон.
И сейчас он движется сюда, в Страну Дураков, чтобы уничтожить Матку!  Теперь
понимаешь, как мне трудно одному  держать  фронт  против  этой  демонической
силы?
   - Думаю, "Энтерпрайз" не сможет войти в воды реки  Маеги,  -  предположил
Бурцев.
   - Ну, посмейся еще, посмейся, прокурор, - горько сказал Геля.  -  Вы  там
сидите, сволочи, народный хлеб жрете. Думаете, с преступностью  боретесь.  А
преступность настоящая давно  перешла  в  другое  измерение.  Идет  война  в
области тонких энергий!.. Начинаешь объяснять - принимают за сумасшедшего.
   - В области тонких энергий я кое-что понимаю, - признался Бурцев и  сразу
же нарвался на взрыв эмоций.
   - Что ты понимаешь? Что?! Не издевался бы  тогда  надо  мной!  Можешь  ты
поверить? Ситуация очень опасная! Я пришел в Страну Дураков в  самое  время.
Опоздал бы, и все... Сегодня-завтра здесь  будет  Широколобый  агент.  Потом
явится сам Слухач! Нет, не на авианосце. Под какой-нибудь личиной. У  сатаны
их много... Бороду отрастит, и попробуй узнай... В  Америке  ему  предложили
компромисс: он вернул "Энтерпрайз", ему вернули родину. Натаскали  его  там,
натренировали как пса и рекомендовали на место Скворчевского.
   - Этого не может быть! - отрезал Бурцев. - Каперанг не тот человек, чтобы
управлять такой спецслужбой. Он был хорош у тебя в Центре.
   Блаженный горестно покачал головой:
   - Ничего ты не понял... Миром давно управляет дьявол! А нам притирают уши
о божественной природе власти!.. Мол, все оттуда, с небес, за грехи наши. Да
человечество безгрешно!..

   3
   Потом он опоздал и на следующий автобус - вечерний, хотя  взял  еще  один
билет. Геля не отставал ни  на  шаг,  и  Бурцев  понял,  что  сам  не  хочет
отделаться от  него.  Этот  блаженный  притягивал;  в  его  полоумных  речах
сверкали зерна каких-то полускрытых, малопонятных истин, которые не один раз
и не один год будоражили сознание.  Он  понимал,  что,  пообщавшись  с  этим
странным человеком, можно и самому свихнуться, уверовав, что  передний  край
войны с демонизмом проходит по Стране Дураков.
   А Геля забыл обо всем на свете,  в  том  числе  и  о  Широколобом  агенте
Слухача, который должен явиться. Он наконец-то нашел уши, куда можно вдувать
свои полубредовые идеи помраченного сознания.
   - Человечество сожрут Широколобые каннибалы! - возвещал он. - Если  бы  я
знал, с какой целью меня забирают из Института космоса в  ад  центра  "Удара
возмездия", никогда бы не согласился. Я все время думал о звездах! Я  мечтал
о звездах! Только не о звездных войнах. А меня бросили в ад! Но  я  отомстил
Широколобым! Разнес  их  секретную  лабораторию!  Знаешь,  что  они  делали?
Производили мертвые души! Из клеток выращивали  запчасти  для  сильных  мира
сего. Ты слышал о клонировании? Да сейчас стали много говорить! Тогда ничего
не было  слышно,  а  дело  делалось.  И  наши  Широколобые  опять  обскакали
западных. Я их видел... Это страшно, прокурор! Они  похожи  на  детей,  даже
пахнет так же... Только это не дети! Но все равно рука не  поднялась...  Они
же замыслили исправить  Божий  промысел!  Сделать  человека  вечным!  Но  не
каждого, а  только  тех,  кто  правит  сегодня.  Когда  я  надел  носовертку
Широколобому  на  горло!..  Носовертки  у  нас  на  Дону  лошадям   на   нос
закручивают, чтобы смирно стояли, когда куют без станка... Когда  надел,  он
мне признался, педик гнойный, что  почем!  Стоит  человеку  заменить  орган,
сразу же вселяется демоническое начало! Почку пересадить - ерунда,  но  если
печень или сердце, то все. Человека нет - есть демон. Они нашли способ,  как
переустроить мир; как  уничтожить  человечество!  А  потом  говорят,  что  я
параноик!..
   И ночевать Бурцев отправился вместе с Гелей,  в  летнее  пристанище,  под
деревянный причал, где в паутине толстых лиственничных бревен, над водой, из
досок и фанеры было устроено жилище, напоминающее цыганскую  кибитку.  Гелий
напрочь  забыл,  что  ему  надо  дежурить  возле   вокзала   и   вылавливать
Широколобого агента. Но вдруг спохватился и вцепился в Бурцева.
   - Ты меня заговорил! Боже Правый! Боже Крепкий!..
   Он выскочил из своего убежища на деревянный причал и забегал взад-вперед.
Пока он рассказывал страсти, к пристани подошел белый туристический теплоход
"Мария Ульянова" и гомонящие не по-русски  пассажиры  уехали  на  экскурсию.
Бурцев тоже выбрался наверх и увидел, что Геля уже орудует на  борту  судна,
где матросы и обслуга занимались своими  бренными  делами.  Кого-то  он  там
таскал за грудки, кидал поленья в рубку, где заперся капитан.  Когда  же  на
причал  вырулила  милицейская  машина  с  проблесковым  маячком,   блаженный
безбоязненно нырнул в воду. Бурцев рассчитывал, что он  вынырнет  где-нибудь
под причалом, и потому заспешил вниз, однако прошло пять,  десять  минут,  а
Геля все не выныривал.
   Он не боялся демонов из ада, где побывал, но трепетал при  виде  милиции,
поскольку был объявлен в розыск после разгрома лаборатории.  Широколобых  он
чуял на расстоянии, знал об их приближении, но беспомощным оказывался  перед
милиционером. Бурцев  уже  начал  думать,  что  Геля  утонул,  ударившись  о
подводную сваю у причала, но через полчаса  тот  вынырнул  прямо  под  своим
жилищем и тихонько спросил:
   - Эй, прокурор? Милиция уехала?
   - Уехала! - обрадовался Бурцев и помог ему забраться в кибитку. - Ну что?
Где Широколобый агент?
   - А все, угроза миновала. Отбой  тревоги,  упреждающий  удар  не  прошел.
Поймали его.
   - Когда же успели? И кто поймал? Геля повертел головой, понюхал воздух.
   - Не знаю... Но больше не чувствую! Нет смрадного духа. Наверное,  не  мы
одни стоим на страже интересов государства. Кто-то  еще  появился  в  Стране
Дураков. Ну, из тех, кто чувствует эфиры. А так бы кто его  поймал  иначе?..
Это приятно, сейчас выясню. Ты только меня не отвлекай разговорами! -  Гелий
поднял руки и стал медленно поворачиваться вокруг, словно локатор. -  Ну-ка,
послушаем эфир!
   Через минуту он изумленно вытаращил глаза.
   - Мать ты моя!.. Вот это да! Широколобого схватили женщины!
   - Женщины? - насторожился Бурцев. - Ты их знаешь?
   - Зря я тебя назначил оперативным дежурным, - вдруг пожалел  Гелий.  -  У
тебя такие примитивные понятия... Зачем их знать?  Их  нужно  чувствовать  и
входить в контакт. Так и быть, я  потом  научу.  Это  не  совсем  и  сложно:
сначала смотришь на какой-нибудь источник света - солнце  или  живой  огонь,
закрываешь глаза и этим пятнышком, которое  остается,  начинаешь  обшаривать
пространство и время. Хоть в космос улетай на другие планеты, хоть по  земле
броди. Только в ад не спускайся. И когда заметишь любой  луч,  прикоснись  к
нему и контактируй сколько влезет... Ну,  в  общем,  когда  встанет  солнце,
научу. Надо с солнца начинать.
   Слушать его можно было бесконечно, ибо он относился к  тем  счастливейшим
людям,  кому  довелось  быть  учеником   самого   Валентина   Иннокентьевича
Прозорова.
   Набравшись смелости  и  все-таки  опасаясь  услышать  бред  сумасшедшего,
Сергей спросил его, может ли он сейчас выйти на контакт с женщиной по  имени
Ксения, которая тоже  принадлежит  к  Матке  и  перенимала  опыт  Прозорова.
Блаженный чиркнул газовой зажигалкой, посмотрел на пламя,  прикрыл  глаза  и
надолго  замер.  Было  полное  ощущение,  что  он  действительно  бродит   в
пространстве: иногда чуть двигались ноги, руки, голова, а глазные яблоки под
веками шевелились, словно он смотрел сон. Бурцев ждал около  часа,  пока  не
обнаружил, что Геля спит самым натуральным образом и уже  посапывать  начал,
готовый развалиться на фанерном полу своего жилища.
   - Эй, ты что это спишь? - Бурцев толкнул контактера в бок.
   Тот мгновенно пришел в себя и заорал:
   - Ты что, идиот?! Что ты делаешь?! Сам просил  войти  в  контакт,  а  сам
толкаешь! Ну, блин!..
   - Да ты же заснул, Геля!
   - Какое твое дело? Заснул... Ну и заснул! А если так надо?
   - Тогда извини... Продолжай.
   - Ага, продолжай!.. Не знал, что ты такой! Взял и толкнул! Только  увидел
луч этой твоей матки, ты меня в бок! Ну не кретин ли?
   - Мне показалось, ты заснул...
   - Если и заснул, так что? В таком  пространстве  бродить  -  нужно  много
энергии, и я устаю. Может человек вздремнуть где-нибудь у обочины?  Не  смей
больше! А то тресну за ухо!
   Он снова откинулся к стене и  захрапел.  Бурцев  послушал  это  заунывное
пение, понял, что так продлится до утра, и хотел было оставить Гелю и уйти в
поповский дом, но едва переступил ногами по  звучному,  как  барабан,  полу,
блаженный сказал, не открывая глаз:
   - Она спит.
   - Кто? - спросил шепотом.
   - Матка твоя... Такой яркий луч... На скамеечке спит, и с ней -  ребенок,
девочка, лет шесть.
   Бурцева охватил озноб и навернулись слезы. Он  поверил,  что  Геля  видит
Ксению с дочкой, и стало страшно: он не мог знать о девочке...
   - Не могу разбудить, - между тем продолжал Геля. - Девочка  проснулась  и
гладит щеку матери... А она не  просыпается,  устала.  Ходила  по  городу  и
возвещала... Погоди, я сейчас через девочку попробую.
   - Не буди! - зашептал Бурцев. - Оставь, пусть спит... А девочка какая? На
кого похожа?
   - На тебя, а еще на кого?.. Сероглазая такая же, двух зубов впереди  нет,
выпали... Так что, не будить? А то я могу с ней и поговорить.
   - Не надо... Скажи только, в каком городе? Где?
   - Сейчас, погоди, прочитаю... Она на вокзале, в скверике... Так,  Сара...
В общем, или  Саратов,  или  Сарапул...  Отсвечивает  от  фонаря,  никак  не
прочитать...
   Погоди... Ага, Саратов все-таки. - Он тихо засмеялся и уснул.
   Около часа Бурцев сидел в шоке, испытывая головную боль и жажду.  Наконец
отважился, вылез из жилища и, спустившись по балкам к воде, опустил голову и
стал пить. С теплохода у пристани валили за борт всякую дрянь, и возле  лица
плавал мусор, но сейчас было все равно. Когда он вернулся назад, Геля  сидел
с открытыми глазами и тяжело дышал.
   - Ты мне воды принес? - спросил он.
   - Нет, не подумал, - смутился Бурцев. - Могу сходить еще, только  бутылку
нужно...
   - Ладно, не ходи. Тут вода грязная, туристы стоят... Потерплю.
   - Геля? - через минуту позвал Сергей. - А хочешь живой воды дам?  У  меня
трехлитровая баклага с собой.
   - Живой? Настоящей живой воды?
   - Да, из святого источника...
   - А где взял? Ты знаешь, где источник?
   - Знаю, но не скажу!
   - И правильно, а то выпьют, иссякнет. Нашел и молчи... Живой воды никогда
не пробовал.
   Бурцев достал из сумки пластмассовую баклажку, бережно отвернул пробку  и
налил немного в одноразовый стаканчик. Геля понюхал, попробовал  на  язык  и
выпил за один глоток, как водку.
   - Точно, живая! Это чувствуется... Дай еще. - Не проси, не дам. Это я для
жены набрал. Жена, правда, бывшая, но у нее болит позвоночник, от ранения...
   - Тогда и просить не буду, вези жене.
   - Геля, а где твоя матка?
   - Тут где-то, в Стране Дураков. Ее надо искать.  А  мне  некогда  сейчас,
мертвые души... Страну нашел, а ее пока не могу. Чувствую, близко  где-то...
И она никак не отзывается. А контактировать с ней  мне  нельзя,  потому  что
проклятие не снял. Вот сниму, так в два счета найду.
   И ничего не мешало бы вести с ним беседы хоть до утра - ни ветер, гудящий
под причалом, как в печной трубе, ни плеск воды о сваи под  полом,  если  бы
среди ночи там, наверху, не загомонили туристы, вернувшиеся с  экскурсии  по
Стране  Дураков.  Гулкий  настил   громыхал   над   головой   и   не   давал
сосредоточиться.  Шоумены  Усть-Маеги   давно   отдыхали,   а   возбужденные
иностранцы все никак не могли успокоиться, и причина этого выяснилась, когда
Сергей понял по обрывкам немецких фраз, что пропал их  товарищ,  сказавшийся
больным и потому оставшийся на борту.
   Минул час, потом и второй, а теплоход  никак  не  отваливал  и  продолжал
заслонять вид: Геля жил под причалом потому, что отсюда можно было наблюдать
потрясающий восход солнца, когда земля предстает перед глазами  как  в  пору
Великого Потопа -  только  вода  и  багровое  зарево  на  горизонте.  Полное
ощущение чистоты и целомудрия. И  даже  потом,  когда  солнце  оторвется  от
бескрайней водной глади и когда  проявится  узкая  полоска  противоположного
берега, то все равно суша кажется первозданной,  на  нее  еще  и  голубь  не
опускался...
   Это он так рассказывал и  предлагал  взять  багор  и  отпихнут