. Он тупо
глядел вперед и  никак  не  мог  сосредоточиться...  Амазонки  на  удивление
хранили полное  молчание,  при  этом  вели  себя  раскованно,  потягивались,
принимали вульгарные позы, раздвигая  ноги  и  откидываясь  назад,  так  что
из-под плащей обнажались груди. Он понимал:  идет  неприкрытое  соблазнение,
откровенная провокация. От амазонок исходила сильнейшая эротическая энергия,
как всякая тонкая материя, воздействующая на подсознание.
   Изредка краем глаза Бурцев  видел  изящные  туфельки  на  ногах,  сильные
икроножные мышцы и, представляя, как они наносят удар,  инстинктивно  сжимал
колени. И все равно  испытывал  сильнейшее  влечение,  как  раб,  призванный
царицей на одну ночь, с полным  сознанием,  что  утром  ждет  смерть.  Чтобы
побороть свои страсти, он сначала  вспоминал  старообрядца  Макковея,  потом
переключился на совет студенческого приятеля-пошляка и попытался представить
этих гетер на унитазе, но и это не спасало...
   Самое опасное - никто из четверых не  обронил  ни  слова.  Все  на  языке
жестов, прикосновений - как древний танец.
   Между тем ехали уже около часа по шоссе в северозападном направлении и  с
приличной скоростью. И  наконец  возле  моста  через  реку  барышня-водитель
притормозила и свернула на проселок, уходящий в глубь леса. И сразу же стало
не то что страшно, а  как-то  неприятно  и  тоскливо.  Последний  раз  такие
чувства он испытывал в Карабахе, когда выбирался с  дискетами  и  попадал  в
руки боевиков. Конечно, если сделают попытку  распять  между  деревьев,  как
распинали оперов-костоломов, придется доставать оружие. Но это самый крайний
случай.
   Джип остановился на опушке леса возле самого берега. Почему-то  никто  не
вышел, а  та,  что  сидела  рядом  с  водителем  -  она  выглядела  постарше
остальных, - обернулась и, глядя в упор, спросила подруг:
   - Может, этому завязать глаза? Не нравится мне его взгляд. Сглазит.
   - Пусть смотрит, - отозвалась сидящая слева. - Пусть все видит.
   - В таком случае я его раздеваю, - как приговор, объявила та, что была за
рулем, и, глянув в зеркало заднего обзора, встретилась с Бурцевым взглядом.
   - Да, сначала его надо оттрахать, - согласилась сидящая справа. - По всей
программе. Пусть умрет в момент оргазма.
   - Благородной смерти недостоин, - определила та, что была слева. -  Много
чести. Посадим на лед
   Говорили отстранение, между собой, словно его не существовало.
   - Делайте что  хотите!  -  Женщина  выскочила  из-за  руля  и  в  секунду
разделась,  оставшись  в  легкомысленном  сетчатом  купальнике.  -  Я   пока
искупаюсь. Когда начнете, позовите меня!
   За ней последовали обе женщины с заднего сиденья. Через  минуту  они  уже
плескались в воде неподалеку от берега.
   Осталась одна, в коже и макияжной маске.
   - Ну что, спектакль окончен? - спросил Бурцев. -  Если  так,  перейдем  к
делу. Полагаю, вызвали  меня  не  только  для  того,  чтобы  смущать  своими
прелестями? Или распинать между деревьев.
   - Зачем привез с собой  этих  двух  ублюдков?  -  Она  сверлила  тяжелым,
намалеванным взглядом.  -  Если  получил  определенные  условия  -  приехать
одному?
   - Я уже объяснял этим барышням. - Он кивнул на  купающихся.  -  Сложилась
такая ситуация. Сейчас их нет: после того как вы их отделали, я  отправил  в
Москву.
   - Они здесь и ищут нас, - заявила  женщина.  -  Это  создает  неудобство.
Придется серьезно наказать, если ты не имеешь на них никакого влияния.
   - Делайте с ними что хотите...
   - Сделаем... Что вот делать с тобой?
   - Отвезти к человеку, который назвал себя Тропининым.
   Женщина усмехнулась ему в лицо, вышла из машины  и  направилась  к  своим
подругам, лежащим на отмели. О чем говорили, было не слышно. После короткого
совещания они все вернулись к машине и стали одеваться,  только  не  в  свои
легкомысленные наряды, а в обыкновенный армейский камуфляж, доставая его  из
багажника. Но масок своих не снимали...
   Одна, теперь не понять кто, села с Бурцевым рядом, и он по голосу узнал -
та, что проводила допрос возле поповского дома.
   - Вероятно, ты представляешь свою ответственность, после  того  как  тебе
покажут могилу семьи Романовых?
   - Ответственность перед кем? - спросил Бурцев.
   -  Перед  собственной  совестью,  -   произнесла   женщина   с   холодной
отчетливостью. - Мы не станем завязывать глаза.
   - Спасибо...
   - Но если приведешь самозванцев, назад не уйдет никто.
   - Не понимаю... Вызвали, чтобы показать могилу, заинтриговали,  а  теперь
начинаются запугивания. Это  что,  способ  вытащить  меня  сюда  и  морочить
голову?
   В это время на реке показался белый катер с розовым флажком  на  мачте  и
женской фигуркой на палубе. Амазонки побежали встречать, забыв о Бурцеве,  и
стало ясно, что прибыло начальство. Катер лихо причалил к камням  чуть  ниже
машины, и женщина с карабином за спиной соскочила на землю,  направившись  к
Бурцеву, женщины что-то говорили ей на ходу, а она лишь  кивала  и  смотрела
вперед.
   На приехавшей  не  было  никакой  косметики,  чем  она  и  отличалась  от
остальных.  Да  еще  нашивками  на  груди  и  рукаве  -  "Начальник   охраны
заповедника". Две женщины сели  в  джип  и  тут  же  уехали,  все  остальные
погрузились в катер, и он поплыл вверх по реке на хорошей  скорости.  Бурцев
улучил момент, когда начальница выйдет на палубу, и последовал за ней.
   - Меня притомили вопросами, - сказал он напористо. - Но никто не  ответил
на мои. А они продиктованы не простым любопытством.
   - Ты принял условия Тропинина. Что еще нужно? - глядя вперед, проговорила
начальница.
   - Например,  откуда  этому  человеку  известна  моя  фамилия?  Мы  с  ним
встречались?
   - Нет, никогда. Но ты был в Студеницах, и у вас есть  общие  знакомые.  К
тому же тебя назвал Прозоров.
   - Он и Тропинин - это не одно и то же лицо?
   - Ни в коем случае.
   - Но можете объяснить, кто этот человек?! Почему я должен играть  в  ваши
темные игры?
   - Это могу. Андрей Александрович Тропинин - престолоблюститель.
   - И какой же он блюдет престол?
   - Русский престол, - отчеканила начальница. - Или считаешь,  такового  не
существует?
   - Матка сейчас в Дворянском Гнезде? - в упор спросил Бурцев.
   - На такие вопросы не уполномочена отвечать. - Она ушла на другой борт  и
спряталась за рубкой.
   Около часа, не сбавляя скорости, катер  летел  по  реке,  затем  вошел  в
протоку и закружился среди гор и  лесов.  Иногда  он  вырывался  на  озерный
простор,  прибавлял  ходу,  разгоняя  с  фарватера   привыкших   ко   всему,
невозмутимых лебедей.  Лишь  единожды  он  причалил  к  берегу,  и  на  борт
поднялись еще две женщины в егерской униформе и вооруженные карабинами  СКС.
Бурцев старался запомнить дорогу, но разобраться в сложной, запутанной  сети
водоемов оказалось невозможно, разве что угадывалось общее направление, чего
было слишком мало, если придется назад выбираться самостоятельно.
   Наконец суденышко выплыло на большое озеро, где  под  горой,  на  уступе,
высился причудливый каменный дом с башенками. На  деревянном  причале  катер
встречал высокий человек в черном одеянии, напоминающий  каменное  изваяние.
Вначале он показался древним старцем, опирающимся на посох, но, когда  катер
приблизился, Бурцев рассмотрел молодого, лет тридцати,  монаха:  борода  его
оказалась не седой, а светло-русой и пушистой.
   -  К  престолоблюстителю  следует  подходить  без  головного   убора,   -
предупредила внезапно появившаяся за спиной начальник охраны. - Оружие мне!
   Он вытащил  пистолет,  не  глядя  сунул  в  протянутую  руку.  Начальница
выждала, когда набросят чалки и борт вплотную подойдет к пристани, сказала в
спину:
   - Лишних вопросов не задавать.
   - Что значит - "лишних"? - спросил Бурцев, испытывая последние конвульсии
собственной воли.
   - "Лишних" - это значит лишних! - прошипела она вслед...

   2
   Назад он вернулся только к утру следующего дня и сразу же стал собираться
домой. Уезжать следовало инкогнито, поэтому Бурцев решил уехать автобусом до
областного центра, а там сесть в самолет.
   Было еще рано. Чтобы не тревожить хозяев, он осторожно пробрался  к  себе
на чердак - благо, что двери всю ночь не закрывались  из-за  постояльцев,  -
собрал вещи и отправился на первый автобус.
   Пристань и автовокзал были тут совмещены - два деревянных здания напротив
друг друга, а между  ними  площадь,  заставленная  вездесущими  палатками  и
табуретками, с которых торговали местными сувенирами и  медом.  Несмотря  на
ранний час, народу было много, подошел  туристический  теплоход,  и  начался
импровизированный праздник: играли  гармошки,  плясали  какие-то  ряженые  в
масках - в общем, шоу-бизнес был в самом разгаре. Уехать отсюда незамеченным
было довольно просто, и все-таки Сергей не стал искушать судьбу, не полез  в
толпу, а ее краем прошел в  здание  автовокзала,  купил  билет  и  встал  на
посадочной площадке. И только подумал, дескать, хорошо бы сейчас  посмотреть
на этого пришлого Гелю, будто бы околачивающегося на  вокзале,  как  тут  же
заметил среди гуляющих высокого, но сутулого человека с огромной, до  пояса,
черной бородой, длинными, густыми  и  желтыми  от  седины  волосами  и  вида
затасканного, грязного. Из коротких дерюжных штанов  торчали  босые  ноги  с
пальцами врастопырку,  вместо  рубахи  -  черный  рабочий  халат  -  словом,
чудовище, стареющий, выброшенный из стаи орангутанг. Бурцев точно определил,
что это и есть блаженный Геля.
   Он  шел  медленно,  вглядываясь  в   лица   людей,   иногда   кого-нибудь
останавливал, что-то говорил,  махал  руками  и  шел  дальше.  Зрелище  было
забавное, странное и притягивало внимание. Сергей встал за спины  пассажиров
на площадке и стал незаметно наблюдать. А Геля пересек  улицу  и  направился
точно в  его  сторону,  неторопко  озираясь.  Он  приблизился  к  трубчатому
ограждению, мимоходом поклонился людям и остановил свой взгляд на женщине  с
вещами на ручной тележке. Понаблюдал и смело шагнул к ней и поклонился...
   Бурцев был рядом и увидел глаза -  глаза  здорового,  сильного  и  умного
человека,  причем  взгляд  отличался  какой-то   неброской   пристальностью,
возможно, с элементом гипноза: обычно на такой взор обязательно  обернешься.
Женщина сначала отвернулась, но Геля зашел с другой стороны и поклонился еще
раз. Гул на площади и тарахтящие автобусы не позволили  расслышать,  что  он
говорил, казалось, просил милостыню, но женщина вдруг сказала что-то  резкое
и ушла в толпу. Геля посмотрел ей вслед, снова поклонился и отошел,  сначала
к ограждению, потом оказался перед Сергеем.
   И только в этот миг Бурцев почувствовал опасность:  под  видом  лохматого
бродяги запросто мог быть агент спецслужбы! Прикрытие великолепное,  это  не
опера-костоломы, привыкшие изображать бандитов и  жить  с  шиком.  Помнится,
головорез Елизаров в Зубцовске чуть только был покраше...
   Убегать, скрываться в толпе - вызовешь внимание публики...
   - Почему ты на меня смотришь? - тихо и выразительно спросил  Геля.  -  Ты
меня знаешь?
   - Не знаю, - осторожно  проговорил  Бурцев,  сбитый  с  толку.  -  Только
догадываюсь...
   - А почему так смотришь?
   - Притягивает образ, неожиданный вид...
   - Неправда, ты смотрел иначе. Ты изучал  меня...  Наблюдал  за  мной.  Ты
что-то слышал?
   - Да, говорили... Тебя зовут Геля.
   - И знаешь, кого я ищу?
   Врать и изворачиваться  было  бесполезно,  этот  убогий  с  пронзительным
разумным взглядом чувствовал ложь.
   - И это говорили. Ты ищешь матку.
   - Правильно, я искал матку. А еще кого?
   - Больше ничего не знаю...
   - Врешь! Знаешь, вижу! Или должен знать. Ты человек новый здесь, не дурак
и не гармонист. Я всех в лицо запомнил - тебя не видел. Кто  ты?  Только  не
говори, что блаженный.
   - Не говорю... Я приезжий, как и ты. Сейчас пойдет мой автобус.
   - Поймал! Как говорят полицейские в Америке, лучше молчи. Иначе все будет
истолковано против тебя.
   Он схватил Бурцева за предплечье, и стало понятно -  не  вырваться.  Рука
гориллы или безумного человека...
   -  Что  вы  хотите?  -  спросил  Сергей,  чувствуя,  как   немеет   рука,
передавленная пятерней, словно медицинским жгутом.
   - Ничего не хочу. Но ты что-то хотел от  меня?  Признавайся,  промедление
очень опасно.
   Он, гад, схватил правую руку, так что пистолет из плечевой  кобуры  никак
не выдернуть левой, а больше ничем от него не отбиться. И милицию  покричать
- не дозовешься, потому что  ее  вблизи  нет.  И  люди,  ожидающие  посадки,
заметив  такое  дело,  отошли  подальше,  чтобы  не  вмешиваться.  Сроду  не
подумаешь, что разбираются между  собой  совсем  незнакомые  люди  -  эдакая
доверительная беседа, междусобойчик старых приятелей...
   - У меня автобус сейчас уходит. Я проезжий. Видишь? С вещами стою.
   - Вранье, не надо... Я узнал тебя. Знаешь, что я сделал  с  одним  вашим?
Есть одна точка на теле человека. Удар - и  ты  глухой,  слепой  и  язык  не
работает. Короче, болван. Хочешь, и тебе сделаю?
   - За что, Геля?
   - За что?.. И ты еще спрашиваешь? Я живу, чтобы вашу  породу  уничтожить.
Вывести под корень. Ты мертвая душа! Твоя настоящая фамилия - Губский!
   - Кто? - изумился и отчего-то испугался Бурцев.
   - Бывший Слухач! Капитан первого ранга Губский! Ты спихнул Скворчевского,
сел на его место!
   - Боже мой... Тогда я тебя знаю,  слышал.  Ты  -  Гелий  Карогод.  Бывший
начальник Центра управления "Удар возмездия".
   - А! - чуть ли не завизжал Гелий-  -  Узнал,  да?  Узнал!  Это  я  разнес
лабораторию, на которую  твой  спаситель  Скворчевский  глаз  положил!  Что?
Сделал я тебя? И сейчас сделаю! Потому что моя печаль  -  не  только  матка.
Есть еще одна задача - отправлять в небытие мертвые души!
   Бурцев постарался улыбнуться - получилась гримаса.
   - И об этом слышал... Почему решил, что я - Губский? Что у  меня  мертвая
душа?
   - Думал, бороду отпустил - не узнаю?!
   - Я не похож на него! Ну, посмотри, посмотри!
   - Сейчас пойдешь со мной,  -  вдруг  заявил  Гелий  и  повлек  за  собой,
прикладывая силу нечеловеческую.  -  Не  хочу,  чтобы  люди  видели,  нельзя
травмировать и искушать народ. Сейчас  из  тебя  дерьмо  полезет!  Я  одного
твоего агента задавил! Отправил в небытие. И сейчас тебя...
   - Стой! Что  ты  делаешь?  -  Сопротивляться  ему  было  трудно,  достать
пистолет невозможно, оставалось  вызывать  скандал,  привлечь  внимание  иди
достучаться до рассудка. - Погоди!.. Какие ко мне претензии?  Сейчас  покажу
документы, отпусти руку. Мы же разумные люди, верно? Давай разберемся...
   - Я вычислил тебя! Это ты! Ты... Чувствовал, не  сегодня-завтра  явишься,
чтобы совершить свое черное дело. - Он был болен, но странно - взгляд чистый
и осмысленный. -  Давно  чуял...  Смрад  от  тебя  впереди  летел!  И  огонь
зеленый... Я не ошибаюсь, не  тебя  первого  здесь  ловлю.  Говорил  ведь  в
прошлый раз - не летайте над моей землей. Тут моя территория, а  где  моя  -
там не ваша! Иди, демон!
   - Сейчас уйдет мой  автобус,  -  бесполезно  посетовал  Сергей:  "Икарус"
наконец-то подрулил к посадочной площадке, открылась дверь. -  Наверное,  вы
ошиблись, приняли меня за другого человека...
   Гелий остановил на полушаге, резко повернул к  себе.  Нечесаные,  грязные
волосы его поднялись дыбом.
   - Я принял тебя за того, кто ты есть. Меня нельзя обмануть, потому что  я
был в аду,  и  ты,  сука,  хотел  трахнуть  мою  женщину,  помнишь?  Схватил
Марианну!
   - Да не хватал я твою женщину!  -  закричал  Бурцев,  рассчитывая  как-то
взорвать ситуацию. - Что мне твои бабы? Своих полно!
   Люди наконец обратили на них внимание, останавливались, оборачивались, но
никто не подходил. Геля же продолжал утаскивать его за автобусы на  стоянке,
к туалету.
   - Утоплю сейчас, падла! В дерьме! Чтоб люди не видали!  Они  мне  спасибо
скажут!
   - Понимаешь, я не Губский, - залепетал Бурцев, ощущая, как  этот  человек
подавляет его волю. - Я из Генеральной прокуратуры, приехал по  письму...  Я
ни в чем не виноват...
   Лепетал и приходил в ужас, поскольку  терял  способность  сопротивляться.
Между тем Геля дотащил его до туалетной стены, приставил к ней, и можно было
- освободились руки! - достать  пистолет.  Но  вместо  этого  Бурцев  чужим,
плаксивым голосом произнес то, что пришло в голову:
   - Меня генерал Непотягов знает...
   - Непотягов? - вскинулся и переменился Гелий. - Генерал? Откуда ты знаешь
эту фамилию?
   - Вышел на него, когда искал инока Рафаила, - поспешил  Бурцев  закрепить
успех, - Это после того, когда ты выкрал его из монастыря!
   - Верно, я выкрал! Только  зря  это  сделал...  Мне  же  говорил  Дмитрий
Иванович - он сатана, демон! Я не послушал...
   Сергей ощутил, как возвращается способность самоконтроля.
   - А надо было послушать старика!
   - У меня тогда не было двухсторонней связи с космосом...
   - Мы с генералом приезжали в Центр. Но в это  время  ты  что-то  натворил
там, кажется в Грязной зоне. И исчез.
   - Что натворил... Я  так  часто  вспоминал  его,  и  до  сих  пор  с  ним
советуюсь. Мне показалось, он был трактористом, трактористом и остался. А он
прозорливый был и о тонких энергиях все знал.
   Надо было додавливать.
   - Так вот, Гелий. Нет больше Дмитрия Ивановича. Его убил Скворчевский.
   Он отступил на шаг, втянул голову, и  на  миг  показалось,  сейчас  снова
набросится. Однако Гелий сглотнул, спросил сипло:
   - Кто?! Что ты сказал?!
   - А ты знаешь Скворчевского?
   - Не называй при мне этой фамилии, - попросил Гелий.  -  Иначе  я...  Так
значит, он убил? Ты не врешь?
   - Сам подумай, зачем мне врать? Уверен в этом. Генерала нашли  мертвым  в
своем дворе, без признаков насилия.
   - Значит, он... Он умеет убивать без признаков насилия. Я  тоже  ему  так
сделаю...
   Сейчас  Гелий  выглядел  вполне  здоровым.  Минуту  назад  он  готов  был
растерзать  человека,  а  сейчас  напоминал  большого,   обиженного   детьми
медведя...
   - Знаешь, - попробовал усмехнуться Сергей. - Грешным делом подумал, ты  -
агент Скворчевского.
   - Кто? Я?! Да я тебя!
   - Погоди! - пошел на попятную Бурцев. - Ты ведь тоже про меня  подумал...
вот и я... Думаю, заросший человек, странник  -  хорошее  прикрытие.  Одного
похожего я встречал, старостой при церкви...
   - Я подумал, потому что ты на меня уставился! Зачем смотрел на меня так?
   - Как это - так? Объясни!
   - Изучал, исследовал! А у самого, как у Слухача: в глазах - дым. Изо  рта
- смрад!
   - Но сейчас-то нет смрада? - Бурцев дыхнул ему в лицо.
   Геля нюхнул, помотал головой.
   - Вроде бы и нет... И огня зеленого нет. Наверное, я опять переутомился и
обознался. Это у меня бывает, я же тут один на посту.
   - А почему ловишь тут Слухача? Он же теперь монах и безвредный человек.
   - Слухач? Этот каперанг?.. Да что ты! Ничего ты не знаешь! А я один, один
знаю! - Он склонился и зашептал: - Представитель Главкома Скворчевский  спас
его, когда я объявил войну мертвым душам. Он отправил его  в  Америку!  Чтоб
они там смогли использовать его для своего СОИ. Его продали туда,  а  взамен
получили инвестиции. Ну,  это  по  программе  ОСВ-2,  по  конверсии  военной
промышленности.
   Похоже, в голове  его  окончательно  замкнуло,  и  он  нес  полную  чушь.
Следовало бы  теперь  вообще  освободиться  от  него,  пообещав  встретиться
завтра, и можно было еще поспеть на автобус.
   - Знаешь, Гелий... - начал Бурцев, но тот зажал ему рот.
   - Погоди! Не смей перебивать, когда я  говорю.  Все  потому,  что  Слухач
умер! Умер как  гений.  Непотягов  говорил  мне...  Когда  его  привезли  из
монастыря, он был еще в порядке.  Его  без  всяко  умысла  посадили  в  свой
кубрик. И он скончался. Тело упаковали, подняли наверх, и там  он  ожил!  На
воздухе, под чистым небом. И все бы было хорошо, но  кто-то  из  Широколобых
сделал умышленную злую ошибку. Вернули в тот же кубрик!  -  Го