умный  и  прозорливый
игумен с погонами под рясой и  этот  сорокапятилетний  лейтенант  милиции  с
мужицким обветренным лицом.
   - Подождите. - Сергей задержал его у порога.  -  Башню  знаете,  где  жил
Рафаил? Где его келья была?
   - Еще бы! Я же первый туда прибежал, когда монаха похитили.
   - Там сейчас ремонт идет. Зайдите  в  башню,  поговорите  с  послушником,
который там работает,  о  жизни  поспрашивайте,  не  боится  ли  он  жить  в
монастыре, откуда крадут людей, о Рафаиле спросите. В общем, познакомьтесь.
   Лейтенант опять ничего не понял, пожал плечами.
   - Сделаем, какой разговор...
   Конечно, неплохо было бы запустить  в  монастырь  толкового  оперативного
работника, но где его сейчас взять? К тому же чужой человек, под какой бы он
легендой ни явился, обязательно вызовет настороженность...
   Пока участковый выполнял задание, Бурцев сел в его  кабинете  и  все-таки
заставил себя сосредоточиться на  списке  гостей,  посетивших  в  этом  году
Свято-Кирилловскую обитель. Начиная с октября - со времени  появления  здесь
Владислава Губского - в монастыре побывали семь человек. Два предпринимателя
из областного центра  -  один  привез  промышленную  холодильную  установку,
другой полтонны  свежей  рыбы;  глава  районной  администрации  приезжал  по
личному делу - договаривался о венчании своего сына, в ноябре побывал мастер
колокольных дел  из  Ростова,  которому  были  заказаны  колокола,  и  почти
одновременно  с  ним  прибыл   начальник   реставрационных   мастерских   по
хозяйственным  делам.  В  декабре  было  всего  двое  -  родители   молодого
послушника, прожившие в гостевых покоях целую неделю.
   В общем, ничего интересного, ни холодно, ни горячо...
   Зато участковый, вернувшись вечером, принес списки всех  насельников,  и,
едва  взглянув  в  них,  Бурцев  воспрял:  послушника  с  фамилией  Елизаров
по-прежнему не значилось! Значит, он жил под другой, или... отец Антоний  не
указал его в  списке.  То  есть  укрыл  от  регистрации  по  каким-то  своим
соображениям. А это уже кое-что!
   Кроме того, устное сообщение участкового, заглянувшего  в  башню,  только
подтвердило вывод: бывший староста назвался Иваном Михайловичем, а Елизарова
звали иначе. Правда, среди насельников был человек  с  таким  именем,  но  с
другой фамилией.
   И еще то, что согрело более всего, - он ночевал там же, где  работал,  то
есть в башне, на что получил благословение настоятеля.
   Точнее, молился там по ночам, уподобившись блаженному Рафаилу.
   -  Он  ничего  не  заподозрил?  -  спохватился  Бурцев,  ощущая   желание
немедленно бежать к монастырю.
   - Кто его знает?.. - замялся участковый. -  Заволновался,  горло  у  него
пересохло, все воду пил...
   - За мной!
   По селу Бурцев еще выдержал, чтобы  идти  скорым  шагом,  было  несолидно
бежать, да и на завтра станут рассказывать, что  у  москвича  была  тревога,
несся куда-то как угорелый. Зато за поскотиной рванул вверх по склону  холма
со всех ног, петляя, как заяц, между мелкими  оврагами.  Бежать  по  ночному
бездорожью, когда земля не промерзла, да еще в гору - для  любителей  острых
ощущений. Но была дорога каждая минута: если  Елизаров  вздумает  исчезнуть,
сейчас самое подходящее время - совсем стемнело, и  еще  не  ушел  последний
автобус на железнодорожную станцию. Из монастыря у него было два пути  -  по
дорогам, ведущим в села, или  по  вспаханным  полям,  окружающим  холм,  где
сейчас вообще не пройти, ноги тонут в вязкой грязи по щиколотку. Дороги хоть
и ухабистые, но отсыпаны гравием...
   На территории монастыря горело несколько фонарей, рассредоточенных  возле
проломов в стенах, - что-то вроде охранного освещения, но толку от него было
мало,  напротив,  яркие  лампы  больше  слепили  внутреннюю  охрану.  Бурцев
остановился  в  двухстах  метрах,  не  входя  в  отсветы  фонарей,  приказал
участковому перекрыть более длинную дорогу. Сам встал на короткой...
   Минут через сорок, ощущая, как леденеет  на  ветру  пропотевшая  спина  и
мерзнут промокшие ноги, он с тоской подумал, что, если бывший староста решит
сорваться в бега ночью, придется  торчать  здесь  часа  четыре.  Это  значит
завтра будешь лежать в лежку, воспаление легких обеспечено...
   И только начал строить план, как лучше пробраться в  монастырь,  заставив
участкового отвлекать охрану с собакой, и выкрасть Елизарова - основания для
ареста есть, как на дороге в свете фонаря сначала появилась длинная  тень  и
потом медленно возникла  человеческая  фигура.  У  Бурцева  зуб  на  зуб  не
попадал, а тут стало жарко: все его расчеты подтверждались...
   Он отпустил бывшего старосту на три шага вперед, огляделся и зашел к нему
со спины.
   - А куда это без разрешения настоятеля? - спросил будто между прочим.
   Елизаров остановился, резко оглянулся.
   - Он благословил...
   Бурцев перехватил его руку с кейсом, рывком опрокинул и прижал к земле.
   - Тихо, Елизаров.  Поднимешь  шум  -  вырублю.  Ощупал  одежду,  проверил
карманы пальто - оружия  вроде  бы  нет.  Бывший  староста  обмяк  и  только
испуганно сопел. Сергей поставил его на ноги, отнял кейс и, взяв  под  руку,
повел вниз по склону, но не по дороге,  а  по  раскисшему  выпасу.  Пришлось
делать немалый круг, чтобы снять с другой дороги участкового...
   На центральной усадьбе совхоза не горел ни один фонарь,  и  это  помогало
пройти до сельсовета незамеченными. Однако на улицах то  и  дело  попадались
люди, пешие и на легковых машинах с потушенными фарами: начиналась  какая-то
непонятная ночная жизнь.
   - Куда это они? - спросил  Бурцев,  пережидая,  когда  исчезнут  из  виду
прохожие. - На танцы в клуб?
   - Какие танцы... На промысел пошли, - прошептал участковый.
   - На какой промысел?
   - А как мы - воровать. Только не людей, а то, что осталось от  совхозного
имущества. Все подряд тянут, надо, не надо...
   - Что же вы?..
   - А что я?.. Когда один ворует, можно поймать и  посадить.  Но  если  все
село... Куда я их посажу? Как  снежный  ком...  Наши  еще  по  ночам  ходят,
стесняются, а в соседнем совхозе и днем прут.
   Елизаров за дорогу оправился  от  шока  и  теперь,  слушая  этот  диалог,
соображал, как вырваться или поднять шум. Он пока еще не  узнал  Бурцева  и,
кажется,  решил,  что  его  взяла  местная  милиция.  Надо   было   начинать
психологическое давление: помня, что Елизаров трус, Сергей достал пистолет и
поднес к его носу.
   -  Дернешься  -  сразу  влеплю,  понял?  И  зарою.  В  сельсовет  удалось
проскользнуть незамеченными. Участковый своим ключом открыл дверь, Елизарова
в темноте провели в кабинет и поставили лицом к стене.
   - Так благословил тебя отец Антоний? Или нет? - спросил Бурцев.
   - Нет... я сам, без спроса...
   Врал, подлец! Хотя там, у монастыря, с испугу сказал правду...
   Бурцев попросил участкового выйти и дежурить в коридоре: не  следует  ему
много знать... После этого усадил  Елизарова  на  стул,  включил  настольную
лампу.
   И  лишь   сейчас   рассмотрел,   что   одет   он   был   неожиданно   для
мужика-послушника:  дорогое  длиннополое  пальто,  хороший  костюм-тройка  и
галстук: просто интеллигент,  ни  дать  ни  взять.  Только  в  черной  грязи
уделался до ушей...
   - Ну, староста, узнаешь меня? Елизаров поморгал, привыкая к свету, и  тут
же опустил глаза.
   - Отвечай быстро. Ты раскопал могилу в Зубцовске? Ну?
   - Меня заставили...
   - Неправда!  Ты  приехал  в  Зубцовск,  чтобы  встретить  людей,  которые
привезут хоронить старца. Ты  их  встретил,  разрешил  похоронить,  а  потом
вскрыл могилу и отрезал голову.
   - Нет, это не я!..
   - Кто?! Кто тебя послал в Зубцовск?
   Елизаров поднял голову, и тут Бурцев увидел совершенно иного  человека  -
не того полусумасшедшего и затравленного старосту. Можно сказать, на  глазах
произошло преображение.
   Или староста снял маску.
   - Я не могу отвечать на ваши вопросы, - заявил этот новый Елизаров. - Без
специального разрешения... Вы понимаете, о чем я говорю?
   - Нет, - свалял дурака Бурцев. - Если объясните толком, может,  и  пойму.
Опять требуется благословение?
   - Вам придется позвонить в Москву. - Елизаров назвал  номер  телефона.  -
Попросить человека по фамилии Скворчевский и сообщить ему мой кодовый номер.
После чего объяснить ситуацию.
   - А кто это такой - Скворчевский?
   - Мой резидент. Я сотрудник специальной секретной службы.
   - Но он ваш резидент. Я же  подчиняюсь  своему  начальству,  -  продолжал
Бурцев туповато тянуть волынку. - А потом,  откуда  мне  знать,  может,  это
телефон не спецслужбы, а какой-нибудь вашей банды. Которая покойникам головы
отрезает и монахов ворует.
   - Не прикидывайтесь, Сергей Александрович, - заметил Елизаров.  -  Вы  же
прекрасно понимаете, о чем речь.
   - В таком случае  назовите,  кому  подчиняется  ваша  служба  и  в  какую
структуру входит.
   - Не имею права. Прошу вас сообщить обо мне Скворчевскому.
   - А я имею и права, и полномочия, - отрезал Бурцев. - Если и в самом деле
сотрудник,  то  должны  знать  о  существовании  спецпрокуратуры  и   о   ее
контрольных функциях над любыми спецслужбами.
   Он протянул Елизарову свое удостоверение. Тот прочитал, сверил фотографию
с личностью, вздохнул с сожалением.
   - Все равно не могу. Это для меня не основание. Разговаривать буду только
в присутствии Скворчевского или лица, им уполномоченного.
   - Вы что, не понимаете, с кем имеете дело?
   - Понимаю... Но вы, Сергей Александрович, вероятно, не совсем посвященный
человек. Наша служба не подлежит контролю спецпрокуратуры. По крайней мере я
не имею таких инструкций. Вы тоже должны меня понять.
   Бурцев не сомневался, что перед ним  действительно  агент  или  сотрудник
некой  спецслужбы,  о  чем  говорило  и  сочетание  цифр  кода,  однако  это
обстоятельство сейчас вырывало из его рук последние концы.  Он  вспомнил,  с
каким риском тащил с Кавказа эти дурацкие дискеты, чтобы отдать их и  самому
же похоронить перспективное дело о переброске оружия для бандформирований. И
если сейчас позвонить этому Скворчевскому, Елизарова  мгновенно  отнимут,  а
вместе с ним - последние надежды приоткрыть тайну чаши из  черепа  старца  и
похищения инока Рафаила.
   Должно  быть,   спецпрокуратура   не   контролировала   вновь   созданные
спецслужбы...  Правая  рука  не  знала,   что   делает   левая.   Оставалось
прикидываться тупым  законником  и  охранять  те  государственные  интересы,
которых уже не существовало.
   - Мне на ваши инструкции  ровным  счетом  наплевать,  -  хмуро  отозвался
Бурцев. - Как вы понимаете, я приставлен исполнять контроль за законностью и
уполномочен вести любые следственные действия. Сейчас я выписываю  ордер  на
ваш арест... Впрочем, нет, не стану выписывать.  Из  монастыря  вы  ушли  по
благословению настоятеля, момента  задержания  никто  не  видел.  Вы  просто
исчезли где-то по дороге.
   - Вам за  это  придется  отвечать,  -  предупредил  Елизаров.  -  И  меру
ответственности вы себе представляете...
   - Один раз вы у меня выскользнули из рук. Второго раза не будет.
   Он понял все, чего хотел Бурцев; он узрел момент личной мести  и,  хорошо
себе представляя безвыходность собственного положения, сменил тон.
   - Не путайте свои личные  амбиции  и  государственные  интересы.  Давайте
искать компромисс.
   - После того как ответите на мои вопросы.
   - Ответить на все при всем желании не могу.
   - А на все и не нужно. Начнем со старых наших  дел.  -  Бурцев  незаметно
включил диктофон. - Вспомним Зубцовск. Кто вас внедрил туда и  кто  приказал
отчленить голову неизвестного старца, схороненного при вашем содействии?
   Елизаров желал поторговаться.  Надо  отметить,  он  тогда  выполнил  свою
миссию, голову  благополучно  отсек  и  умело  отыграл  финал  операции,  но
авантюра  не  удалась,  и  окованная  золотом   чаша   оказалась   в   музее
криминалистики.
   -  Как  вы  понимаете,  эта  информация  не  подлежит  разглашению.  Даже
представителю спецпрокуратуры. Бурцев развернул его к  себе,  взял  галстук,
как удавку.
   - Сейчас... Сейчас ты сам расскажешь все, без вопросов. Сейчас ты у  меня
из штанов выпрыгнешь от рвения! Кто приказал? Скворчевский?
   - Нет, - полузадавленно прохрипел Елизаров. - Был другой... резидент.
   - Скворчевский приказал выкрасть монаха?
   - Приказал найти монаха...
   - А кто выкрал?
   - Не знаю...  Отпустите!  -  Елизаров  вцепился  в  руку,  вонзил  ногти:
багровое лицо его начинало синеть. - Дышать...
   Сергей швырнул его на стул,  но  Елизаров  полетел  на  пол,  в  кабинете
загрохотало. В двери заглянул участковый, вытаращил глаза.
   - Вон отсюда! - рявкнул Бурцев. Елизаров принял это на свой счет и пополз
к выходу - пришлось вернуть его назад.
   - Продолжим поиск компромисса. - Бурцев умышленно дыхнул ему  в  лицо.  -
Только больше не серди меня, не надо...
   - Операцию проводил сам... генерал Клепиков.
   - Какую операцию?
   - "Пирамида"... Изъятие головы.
   - Кто такой Клепиков?
   - Мой резидент. Бывший...
   - Где он сейчас? В отставке?
   - Не знаю! О нем ничего не знаю. Меня передали Скворчевскому.
   - А старец в могиле - кто? Зачем потребовалась Клепикову голова?
   - Мне не известно... Я исполнитель. Я только исполнитель. Лишних вопросов
не задают...
   - Так, хорошо, - одобрил Бурцев и сел. - Продолжим искать компромисс  или
расскажете все сами?
   - Методы у вас... Не прокуратура - гестапо...
   - Лирические отступления напишешь  в  мемуарах.  Конечная  цель  операции
"Пирамида"?
   - Точно не известно... Однажды я слышал от  Клепикова...  Он  ругался,  с
него тоже требовали...
   - Что требовали?
   - Завершить операцию... Голову изъяли на таможне. А ее нужно было вложить
в пирамиду.
   - В какую пирамиду?
   - Так сказал резидент.
   Сергей внезапно вспомнил Студеницы и агента КГБ Сливкова,  утверждавшего,
что в доме Кузминых жил некий старец, которого после смерти куда-то увезли.
   - Ладно, будем считать, что за Зубцовск вы ответили, - согласился Бурцев.
- Теперь нужно вспомнить Студеницы. Тоже дело прошлое, что ни говори,  много
воды утекло...
   Еще не закончив  мысли,  Бурцев  заметил,  что  Елизаров  среагировал  на
название города. По сравнению с  Зубцовском  это  была  для  него  свежая  и
больная тема.
   - Знаю, вы не стреляли, - упредил он, - Николая Кузминых убил  голландец.
Я хочу уточнить вашу роль в этой операции. Вы же были в Студеницах?
   - Я не был в Студеницах!  -  поторопился  Елизаров  и  мгновенно  притих,
увидев, как Бурцев медленно встает из-за стола.
   - Если сейчас я выпишу ордер на арест,  для  вас  это  полный  провал.  И
солидный скандал на самом высоком уровне. Считаете, что вас выручат? Вытащат
из спецпрокуратуры? Не обольщайтесь,  головорезов  вашего  уровня  объявляют
маньяками и сдают с потрохами. Оба ваших резидента открестятся, как от чумы.
Вы же их подставите своим провалом. А им сейчас скандал не нужен.
   - Не считайте меня глупым человеком, - проронил Елизаров багровея,  будто
снова на шее ощутил удавку. - Вам хорошо сидеть в прокуратуре и  обвинять...
А в каждом государстве есть еще... грязная работа, которую тоже надо кому-то
делать.
   - Что-то я не слышал,  чтоб  для  блага  государства  требовались  головы
покойников. Это что, стратегический материал?
   Елизаров не посчитал нужным отвечать на саркастический тон.
   - В Студеницах я не был... Должен  был  взять  под  наблюдение  машину  с
телом, сопроводить до кладбища и там в удобный момент... изъять голову.
   - Тоже для пирамиды?
   - Это меня не интересует... По пути к Угличу машина с  телом  исчезла,  я
потерял ее, а в Углич она не пришла.
   - И голова Николая Кузминых осталась на месте?
   - Думаю, что нет...
   - Руководил операцией Скворчевский?
   - Клепиков через Скворчевского.
   - Откуда это известно?
   Елизаров сглотнул ком, устало откинулся на спинку стула.
   - Генерал отстранил меня от работы. И я год торчал за штатом.
   -  После  чего  подались  в  послушники?  Так  сказать,  с  понижением  в
должности? - Бурцев перегнулся к нему через стол.  -  Добро,  информация  по
Студеницам принимается. Теперь третья серия - малый схимник Рафаил, а в купе
с ним - игумен Антоний. И на все четыре стороны.
   Елизаров  потупился,  поиграл  сильными,   хирургическими   пальцами   и,
расслабившись, бросил безвольные руки на колени.
   - Есть только предположение... Я его проверял  здесь.  Возможно,  Рафаила
похитили его прежние хозяева.
   - Кто же его прежние хозяева? Психбольница?
   - У нашей службы допуска к этому объекту нет. Даже Скворчевский не  может
ничего сделать.
   - Что это за объект?
   - Центр "Удар возмездия", в  ведомстве  Генштаба  и  лично  Первого  Лица
государства.
   О таком центре Бурцев ничего не слышал и, конечно, слышать не  мог.  И  у
Генпрокуратуры не было допуска...
   - Где он находится?
   - Центр управления где-то в Подмосковье. А вообще-то, никто о нем  ничего
не знает. Одни разговоры  и  слухи.  Объект  сверхсекретный,  так  что  если
Рафаила вернули туда, то назад ничем не выцарапать.
   Вероятно, головорез Елизаров знал, что говорил...

   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
   ЗОЛОЧЕНЫЙ КУБОК (1993)

   1
   Излучение зеленого огня над головой генерала Скворчевского напоминало  по
цвету зеленый кошачий глаз.
   - Неужели никогда не сталкивались с моей службой? - будто бы изумился он.
- По долгу своей службы? А ну-ка,  Сергей  Александрович,  давайте  вспомним
похищение одного монаха из Свято-Кирилловского  монастыря7  Как  его  звали?
Рафаил?
   - Кажется, так, - выжидательно согласился Бурцев.
   - Ладно,  не  скромничайте.  У  вас  отличная  память!..  Мои  люди  тоже
занимались поисками этого... святоши. И вы с ними столкнулись.
   Он говорил во множественном числе, значит, в  обители  тогда  работал  не
только головорез Елизаров.  У  аналогичных  "спецов"  существовала  тактика,
когда за основным сотрудником, проводящим  операцию,  негласно  присматривал
эдакий зоркий сокол. Тогда Сергей еще не знал о таких  тонкостях,  и  вполне
возможно, что о захвате Елизарова и  последующем  допросе  Скворчевский  был
информирован. Но о сути самого допроса знать не мог!
   - Да, я  сталкивался  там  со  странным  типом,  -  признался  Бурцев.  -
Неприятная личность...
   - Неприятные дела накладывают отпечаток... Вы же встречались  с  ним  еще
раньше, не так ли? При обстоятельствах, скажем, весьма неприятных.
   Скворчевский намекал на зубцовского  старца,  которому  Елизаров  отрезал
голову.
   - Убедились, как работают мои люди? Поэтому нам  можно  доверять,  Сергей
Александрович,  и  многие...  весьма  ответственные,  не  последние  люди  в
государстве сотрудничают  с  нами  без  всякой  опаски.  И  прошу  заметить,
небезвозмездно. Получаемые суммы не обкладываются никакими налогами.
   - Это очень важно, - заметил Бурцев.
   - Не валяйте дурака, Сергей Александрович.
   - А что его валять? - усмехнулся Бурцев. - Например, я до сих пор не могу
понять, ради каких  глобальных  государственных  интересов  существует  ваша
фирма.
   - Хотите сказать, служба?
   - Нет, по поводу службы мне кое-что понятно. Я спрашиваю о фирме?
   - О какой фирме? - Скворчевский насторожил ястребиные глаза.
   - По изготовлению сосудов из черепов. Такие  хлопоты,  добыча  материала,
раскопки могил, отрезание голов... Неужели  может  быть  рентабельным  такое
производство? Понимаю, налогов не берут, и все-таки?.
   -  Вы  же  опытный  и  искушенный  человек.  -   Скворчевский   заговорил
жестковато.  -  Прекрасно  разбираетесь  в   психологии...   Буду   с   вами
откровенным. У некоторых наших сотрудников теряется чувство меры, происходит
изменение психики. Это допустимо в нашей  службе.  Я,  например,  сам  видел
колье из человеческих зубов на жене одного зубного врача. Он  даже  объяснил
мне технологию, как это делается.  У  трупов  выдергиваются  здоровые  зубы,
потом обрабатывают