Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Алексеев Сергей. Кольцо принцессы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  -
дел, но внутрь же не заглянешь. Между прочим, как в вашу "Принцессу". - Вам объясняли принцип действия преобразователей? - Нет, я сам догадывался. И объяснять было некому, да и некогда. - Шабанов оторвал нитку от пакета и намотал на палец. - Например, входишь в холодный, нетопленный дом, и через несколько минут там становится тепло. Я на коленках лазил, обогреватели искал - нету. Уходишь, мгновенно выстывает... Что это? Может, каким-то образом с нас самих снимается тепло для обогрева? Сколько мы его выделяем в атмосферу?.. Но если китайцы одной свечкой кипятят огромный котел воды, значит, есть способ? Ну, не мог же я надышать плюс двадцать за пять минут! - Все это весьма любопытно... Но голословно. Вы же могли... получить некие доказательства, выяснить в беседах... - Говорю же, не хватало времени, и все из-за вашей дурацкой "Принцессы"!.. Правда, у меня было что-то вроде экскурсии, но все галопом по европам. Но я сделал для себя выводы. - В чем же они заключаются? - Мне трудно объяснить, я слабо разбираюсь в области высоких технологий. Можно сказать, не понимаю вообще ничего. Но вот вы говорите. Главный Конструктор у вас - хакер, и я подумал - символично. Вы никогда не сделаете чего-то принципиально нового. Ну, к примеру, не сможете вытащить энергию из "курицы". Никогда! - Почему? - Потому что вами руководит хакер, разрушитель! Наука все время идет по пути взлома. Мозги так повернуты, что ли... И термины как у бандитов: бомбардировка ядрами, расщепление, критические массы, разгон частиц... Вы же вламываетесь в процесс! А они входят в него, как рука в воду. - Кто - они? - мгновенно спросил родитель "Принцессы", вдруг утратив свою научную интеллигентность и растерянность. - Люди. У которых я побывал в гостях. - Они земные люди? Или пришельцы? - Пришельцы-то скорее мы, - не согласился Шабанов и допил чай. - Потому что врываемся, как варвары... Они очень даже земные, и ниоткуда не прилетали. Живут, как деревья... слово есть такое... - Органично? - Нет, гармонично! Сначала я подумал... дикие они, или одичавшие. Совершенно не такие, как мы! Была мысль - слабоумные, недоразвитые... Но все наоборот! Мы идиоты и дебилы! Ну вот как расценить такое: молодая девушка, по нашим понятиям, полная дура, доит корову, печет хлеб, болтает глупости и одновременно занимается... в общем, у нас это называется молекулярной оптикой. - Да... А вы сами знаете, что такое - молекулярная оптика? - Говорю же - не знаю! - И кто они? Откуда взялись? Шабанов поразмыслил, говорить или нет представителю хакера о происхождении этих людей, и все-таки решился: ученый муж внушал доверие и внешне чем-то напоминал доктора Ивана Ильича. - Эмигранты... Это я так понял, - поправился он. - До революции был в Петрограде один малоизвестный ученый. Вместе со всей лабораторией бежал сначала на юг, оттуда попал в Сибирь, хотел уйти через Китай в Индию. Колчак довез его до Иркутска, ученого со всей компанией из поезда высадили, чуть не расстреляли, но отняли какое-то лабораторное оборудование, золотое или с содержанием золота... и отпустили. - Как его фамилия? - Забродинов... - И он - малоизвестный! - ревниво вскричал собеседник. - Это вам мало известный, молодой человек! Но мы-то его знаем. Лев Алексеевич Забродинов, автор монографии о солнечном ветре. Действительно эмигрировал, умер в двадцать третьем году от туберкулеза в Харбине... - Жив до сих пор. - Не болтайте ерунды! Тогда ему должно быть сто десять лет! - Не знаю, я его не видел, только с правнучкой разговаривал. Она сказала - жив... - То есть, хотите сказать, вы приземлились в Китае? - Не имею представления, где приземлился. Но думаю, не в Китае, - неуверенно проговорил Герман. - Людей нет, пустая тайга, горы, река... Скорее, предгорья Тибета по ландшафту. - К сожалению, я в географии ничего не понимаю, - сокрушенно сказал представитель хакера. - Но вы просто обязаны вспомнить и назвать место, где находились целую неделю!.. Забродинов! Если вы действительно!.. Нет, не может быть! Вы читали его монографию? - Я похож на человека, который читает монографии? - спросил Шабанов. - Да-да, вы похожи на пилота... Если не читали, откуда вам известна фамилия - Забродинов?! - От внучки. Точнее, правнучки. - А, вы говорили... Это она рассказала про камень с дыркой, про деревья? - "Курицу" я видел сам. Про деревья - она, но мимоходом. Не было времени, надо было улетать. - Улетать? Куда улетать? - Я обязан был выполнить условие, дал слово... Она показала мне мир, который я утратил. - Ничего не понимаю! Какой мир? Параллельный? - Да почему параллельный? Нормальный, реальный... Мы летали и смотрели на землю. - На чђм летали?.. - Ну, аппарат такой. - Шабанов подыскивал слова. - Вернее, самолет это аппарат... Мы летали в оболочке... Не знаю, как назвать. Короче, некий шар, сделанный из нескольких энергетических оболочек. Мне так объясняли... Что-то вроде шаровой молнии... Но внешне похожей на тыкву... Ученый муж вдруг зажал себе рот, сморщился от негодования на себя и замахал рукой, требуя замолчать. Затем огляделся, схватил бумагу, карандаш и, что-то размашисто написав, показал Шабанову. "Забыл предупредить, нас прослушивают!" - прочитал он. И в тот же миг на пороге очутился офицер комендантской роты: разбор полета с одним из родителей "Принцессы" закончился... * * * Командир полка Ужнин года три уже пересиживал на своей должности. Он был молодой, летающий полковник и отбывал в Забайкалье не ссылку, а нормальный этап своей карьеры после академии Генштаба. У него впереди был приличный запас роста, однако передержка на уровне полка ему вредила, не давала развиваться - надо было давно уже пройти ступень начальника штаба дивизии, чтобы потом определиться на генеральскую должность; он же торчал на полковничьей, и с каждым годом шансов вырваться оставалось все меньше и меньше. Он чувствовал, что происходит явление, в авиации называемое провалом - ситуация, когда отказавшись от посадки, включаешь форсаж и пытаешься набрать высоту. Двигатели ревут в полную мощь, нос задран, однако машина продолжает валиться к земле, поскольку нет достаточной тяги. И в авиации, и в карьере такое положение можно расценить как аварийную ситуацию, и Ужнин находился в ней вот уже три года. От тесной связи с Росвооружением что-то наконец замаячило впереди: маркитанты обладали незримой властью и авторитетом и при благоприятном состоянии звезд на небосклоне вполне могли создать дополнительную тягу, чтобы выскочить из провала и набрать высоту. Однако торговцы оружием из собственных выгод и соображений тянули его в главный штаб ВВС, а он хотел остаться летающим генералом хоть в Африке, чем подземным столичным, висящим каждое утро на поручнях метро. Причину Шабановой ссылки он раскусил сразу, и сразу отметил, что к сему руку приложили те же маркитанты, которым требовались опытные, надежные пилоты, и теша тайную мысль отмщения торгашам, Ужнин уже после месяца службы опального пилота попытался сделать его начальником штаба - парень после академии, будет кому полк передать, но получил сильнейший, необоснованный отлуп - выше комэска не назначать! Бывшего завклубом Федотовской дивизии и настоящего депутата Госдумы знали в войсках как облупленного: он генералов в Москве по стойке "смирно" ставил, объясняя, что такое демократия и вооруженные силы новой России. И те стояли, поскольку не знали, что такое демократия и что такое - новая Россия. Стояли и в душе ненавидели народного избранника, который свои выступления начинал с рассказа, как он выбился из офицерских низов, и что он - сын алкоголика. Так что Шабанова встретили в полку будто героя и поначалу приходили посмотреть на опального пилота, пожать ему руку - ту самую, которой он треснул по физиономии депутата-реформатора, преодолев статус неприкосновенности. Когда МИГ, оборудованный "Принцессой", бесследно пропал вместе с пилотом, Ужнин понял, что это очень серьезно, и за происшествием скрыто нечто особенное, требующее внимательного изучения и разбирательства, что и подтвердилось после доклада Заховая, проведшего с Шабановым первую беседу. Потому командир полка не стал ничего спрашивать, вызвал начальника медслужбы полка и приказал поместить пилота в командирскую палату со всеми удобствами и для начала провести полное обследование и лечение, если потребуется. По настоянию особиста к нему приставили офицера - полуохранника, полуденщика, который теперь сидел в холле аппендикса, где располагались палаты для старшего начсостава, и читал газеты. С обеда и до вечера Германа водили по врачебным кабинетам, где заранее предупрежденные доктора ни о чем не спрашивали, а молча выслушивали, выстукивали, высматривали в рентгеновских лучах и отбирали анализы. В десятом часу, когда Шабанов лежал у телевизора и гонял пультом каналы, роясь, как нищий в мусорном баке, чем бы поживиться, к нему неожиданно пришел командир полка. Одет был в гражданское, поводок в руке - вышел с собакой погулять и заглянул в госпиталь. Однако показалось, вид у него далеко не прогулочный, чем-то крайне озабочен и возбужден, иначе бы не бросил своего драгоценного коккер-спаниеля одного на улице. - Покажи ноги! - с порога потребовал он. - То руки, то ноги, - проворчал Герман и скинул одеяло. - Нате, смотрите... - Знаешь, что у тебя там пуля сидит? - ткнул пальцем в левую ногу. - Догадываюсь... - Откуда у тебя ранения? - Я говорил, была охота за "Принцессой", гнались какие-то непонятные люди, - устало объяснил Шабанов. - Сначала в черном, потом в камуфле... - Была перестрелка? - Еще какая... Лодку издырявили в прах. - Ты плыл на лодке? - Плыл... - Что же ты ничего не рассказал Заховаю? - укорил командир, возбужденно расхаживая. - Где это случилось, при каких обстоятельствах?.. - Он не спрашивал. Уперся в одно - где упал, где обломки... - Ты вообще как себя чувствуешь? Здоровье имею в виду? - Нормально... - А почему так быстро раны зажили? - Иван Ильич лечил... - Кто такой? - Доктор... Я у них в больнице лежал. - В больнице?!. Ладно! - ахнул и сам себя оборвал Ужнин. - Рано утром встанешь и все напишешь в рапорте. А то послушаю тебя и не усну. С ног валюсь!.. - Он шагнул к порогу и задержался. - Кстати, зачем ты телевизор выбросил из квартиры? - Пошлятину гонят, - дернул плечами Шабанов. - Ужас... - Ну выключил бы. Зачем выбрасывать? Новый телевизор, импортный... Да, и еще. В НАЗ был заложен пистолет-пулемет "Бизон". Заховай нашел только два магазина... Сказать ему, что хотел застрелиться на мусорной свалке в овраге, так точно уж не уснет... - "Бизон" утонул, - соврал первое, что пришло на ум. - Как это - утонул? - Плавать не умеет, железный. - Укажешь в рапорте, - ему хотелось, видимо, расспросить подробнее, однако он хлопнул по ноге поводком и вытолкнул себя из палаты. Сам этот поздний визит и вопросы тогда ничуть не насторожили Шабанова; он подумал, что Ужнин не хочет наскоро проводить разбор полетов, а дождавшись своей очереди, сделает это основательно и рапорт нужен ему, как исходный документ для показа комиссии. Потому с утра Герман сел за сочинение, чем-то напоминающее школьное "Как я провел каникулы". Всю лирику он отбросил - о внучке Забродинова и о летающей тыкве можно ученому рассказывать; командир и члены комиссии подобных фантазий не поймут. Он подробно изложил свои приключения, начиная от взлета с базы Алтупа и до того, как очнулся в лесу близ Пикулино. Поскольку же упущенная лирика разрушала стройность и логику, то Шабанов кое-что придумал, например, относительно своего выздоровления, как снимал парашют с деревьев, куда делся "Бизон", и когда не находил толкового объяснения некоторым обстоятельствам, валил все на болезненное состояние и провалы памяти от сильнейшего воспаления уха. В общем-то так оно и было. Через два с половиной часа рапорт на семнадцати страницах был готов и передан дежурившему в холле офицеру. После завтрака к нему пришел капитан из особого отдела и подробнейшим образом, с записью на магнитофон, расспросил о полете после старта с аэродрома монгольского Алтупа, а в конце беседы между прочим сообщил, что комиссия уже в Пикулино. Шабанов стал ждать визитов высокого начальства, но вместо него явился главный хирург госпиталя, пощупал икры на ногах и заявил, что необходимо сейчас же, немедленно сделать операцию. Вчера он сам смотрел рентгеновский снимок и говорил, что пуля находится внутри мышцы, обволоклась пленкой, совершенно не мешает и о срочности ее извлечения не заводилось речи. - Это что, такой приказ? - спросил Герман. - Причем здесь приказ? - уклонился хирург. - Ты летать хочешь? - Хочу. - Тогда пулю надо вынимать. Это минута работы, под местным наркозом и почти безболезненно, - он показал снимок на свет. - Чтоб лишних дырок не делать, достану через раневой канал. А то потом снова в госпиталь, анализы... Тут за один скрип, все равно дней пять лежать еще. - Валяйте, - ничего не подозревая, разрешил Шабанов. Через пять минут он уже лежал на операционном столе и симпатичная, с игриво-улыбчивыми глазами сестрица раскрашивала йодом икроножную мышцу. Потом взяла шприц, но воткнула иглу не в ногу, что было бы естественно для местной анестезии, а в вену на руке и стала медленно выдавливать лекарство. - А это зачем? - спросил он и ощутил, что сознание поплыло. Хотел еще сказать - вот суки, обманули! - однако язык уже не повиновался. Последнее, что он отчетливо запомнил, это маску со шлангом, которую кто-то нес к его липу, все остальное воспринималось с уже знакомым чувством полусна, полуяви. Он ни разу не испытывал на себе наркоза, если не считать того, что делал с ним доктор Иван Ильич. Тогда он просто провалился в сон, против которого не помогло даже испытанное отцовское средство сохранения самообладания, и ничего не помнил; тут же сознание до конца не угасло, Шабанов все видел, слышал, но смутно и как бы со стороны, а спустя некоторое время смог даже говорить и слышал собственный голос. - Жили были три японца: Як, Як Ци Драк, Як Ци Драк Ци Драк Ци Дроне... И при этом ничего не чувствовал, находясь в полнейшем безразличии ко всему, что происходит вокруг. Пулю ему действительно достали в одну минуту. Хирург тотчас же очистил ее, протер и куда-то удалился, так что рану заделывал ассистент. Потом его перегрузили на каталку и увезли в палату, где оказался незнакомый человек в белом халате с рыжей козлиной бородой. Тут и начался странный, мучительно-долгий разговор-допрос, от которого в памяти абсолютно ничего не осталось. О чем его спрашивали и что он говорил в ответ, не запомнилось ни слова, сознание запечатлело лишь сам факт нудной беседы, мерзкий, гнусный голос козлобородого мужчины и то, как он время от времени поил его водой из стакана. Потом его опять куда-то везли на каталке, вроде бы грузили в машину - запомнился белый автомобильный фонарь на потолке, но в ушах почему-то остался звук поршневого авиамотора и отвратительный, гадкий голос, неотступно преследующий повсюду. Кажется, он так и не заснул и вышел из этого неприятного состояния, когда смог двигать руками и ногами, почувствовал страшную жажду и обнаружил, что лежит в другой палате, а рядом на стульчике сидит и читает книгу молоденькая сестрица в бирюзовом колпаке. - Где я? - спросил Шабанов. - А, очнулись? - сиделка отложила книгу и поднесла стеклянный чайник с длинным носиком. - Пейте! Он выпил больше половины, осмотрелся, отметил, что одет в другую пижаму, потряс головой. - Так где я все-таки? - Это окружной госпиталь, хирургическое отделение, - объяснила сестрица. - Как самочувствие? - Значит привезли сюда под наркозом? - Да, вы очень крепко спали! И рассказывали сказку. - Какую сказку? - Про каких-то японцев и японок, столько имен - не выговорить. Они переженились, нарожали детей, дети - внуков... - А еще что говорил? - Кажется, ничего... - Ну и зачем надо было тащить сюда сонного? - Герман осмотрел заклеенную икру ноги. - И вообще, говорили достанут пулю под местным наркозом! - Не знаю, - свела она плечики. - Я дежурный анестезиолог... - Послушайте... А был здесь мужчина... стриженый и с рыжей бородой, как у козла? - Нет, не был... - Ну как же! - возмутился он. - Сидел на вашем месте! И что-то молол!.. - Это вам приснилось, - ласково заулыбалась дежурная. - Под наркозом бывают причудливые сны, все зависит от психических особенностей. Она измерила давление, еще раз напоила водой и ушла, оставив на пороге дразнящую улыбку. Шабанов тотчас же встал, осторожно ступая на ногу и держась за стенку - еще штормило - прибрел к окну: второй этаж, решетки нет, на улице сильный ветер, и не понять, утро или вечер. Палата ничего, тоже командирская - ковер на полу, картинка на стене, стол, телевизор, индивидуальный санблок... Козлобородый хмырь с нудным голосом стоял перед глазами. Был он здесь! Этот стульчик все вертел, то на край сядет, то верхом, и долбит, долбит вопросами... Стакан граненый, вот он, на столе, разве что помыт, протерт и поставлен на стеклянный поднос к графину. - Я тебе дам - причудливые сны! - вслух подумал Герман. - Психические особенности... Мерзкий тип поил его и ставил стакан на край полированного стола... и там остался мокрый след! Вода, конечно, высохла, но мутноватый кружок на полировке есть и легко стирается пальцем. - Будут мне тут лапшу на уши, - проворчал он довольный собой и выглянул за дверь: уютный холл, пальма, журнальный столик с креслами и пейзажи на стенах... Ему сделали какой-то хитрый наркоз, чтоб этот козлобородый выпытал, вытряхнул из него все, о чем он не говорит и не пишет. Вот сволочи! Как будто шпиона поймали! Заховаева работа, он мастер тайных дел, это у него есть особые способы работы с личным составом... И вдруг нахлынула знакомая, щемящая тоска, вспомнился утраченный мир, вернее, полет с Агнессой над этим миром - словно от перегрузки отяжелело лицо, руки, плечи... Безвозвратно ушедший мир детства, где ему посчастливилось побывать, и можно было остаться там навсегда, если бы поверил, что он существует, что это возможно, будучи в зрелом возрасте ощутить себя ребенком и, главное, увидеть мир детскими глазами... Нет! Коль вернулся в этот суконный и суровый, нечего жалеть и нельзя поддаваться соблазну. Иначе снова захочется напиться и откопать "Бизон"... Шабанов нашел в шкафу теплый халат, натянул его и похромал через холл к выходу из отделения. Навстречу встала постовая сестра, заслонила дорогу. - Больной, вы куда? - Во-первых, я не больной, - сквозь зубы процедил он. - Во-вторых, хочу погулять! - Но вы только что вышли из наркоза! - Лучше дай палку или костыль! - Ничего не дам! Вам гулять запрещено! - Кем? Этим стриженым с козлиной бородой? - Не знаю, - объемы у сестрицы были такие, что не обойдешь. - У меня записано - постельный режим. - Я что, арестован? - Не знаю, у меня записано! Из-за операции он попал в хирургию, где царили строжайшие правила и жесткие законы. В это время в другом конце коридора появилась анестезиолог в бирюзовом колпаке, постовая бросилась к ней. - Алина Сергеевна! Шабанов собрался гулять! - Шабанов, вам нельзя, - не совсем уверение сказала та. - Постельный режим, идите в палату. - Пойдем вместе? - он приблизился к ней вплотную и поправил колпачок у нее на голове. - На улице весна, почки лопаются. Подышим свежим воздухом, а то в палате после этого козлобородого три дня проветривать нужно. Кстати, сейчас утро или вечер? - Вечер... - Тем более, Алина! - Выдай ему костыль, - попросила она постовую. - Я пальто наброшу... - А можно на твое плечико опереться? - засмеялся он вслед. Когда спускались по лестнице, Шабанов приобнял анестезиолога за талию и получил вполне обнадеживающий, игривый отказ: - Не забывайтесь, больной!

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору