езапный приступ стыда: не дай Бог сообщат родителям, что он
пьяный застрелился на помойке! Вот будет им позору! А слух обязательно
пойдет, поползет и останется в умах навсегда...

Он сел на кучу мусора и стал перебирать в памяти все, что удерживало или
могло еще удержать его в этом мире. Родители само собой, служба, авиация -
после того, как и на чем он летал, даже космические корабли выглядели
самодельными детскими игрушками...

Шабанов окончательно протрезвел и понял, что сидит на свалке не для того,
чтобы застрелиться, а чтобы найти причину жить в этом мире.

И она нашлась, как только он вспомнил Заховая и пилотку, по-гусарски
брошенную ему в лицо. Ведь точно, застрелись - такого наплетут вокруг!
Припомнят драки-поединки в суворовском, а депутат Госдумы будет в восторге
от его смерти! И вообще, пуля в лоб, это слишком примитивно и гнусно,
особенно на трезвую голову. Если уж стреляться, то водку надо брать
настоящую, монопольную, а не сучковский самопал. Умирать надо красиво, не
на дуэли с подлым особистом: во-первых, мастер тайных дел - человек не
благородный по своей сути, и устраивать поединок с ним пошло, во-вторых,
струсит, не встанет к барьеру и, чтобы оправдаться, отправит под арест на
гауптвахту. И из окна выбрасываться, как психопатической студентке, тоже не
дело, впрочем как и пихать голову в петлю - вешаться это вообще удел
конченных неудачников!

А вот, например, пройти реабилитацию, отдохнуть, получить допуск к полетам,
и, когда появится топливо, взлететь и не выйти из штопора...

И никто никогда не узнает, гибель это или добровольный уход из мира.

Он тут же и в прямом смысле похоронил саму идею стреляться - закопал
"Бизона" в мусор - подальше от соблазна, мало ли, попадет нормальная,
монопольная водка и снова сыграет неуправляемая, доставшаяся по наследству
натура? - и облегченный, пошел назад.

Снежный заряд пронесло, ветер сразу же потеплел и принялся слизывать
наметенные на зеленеющую землю сугробы. Кажется, светало, или небо,
освободившись от зимних туч, прояснилось, и когда Шабанов подошел к
командирскому дому, увидел гаснущие звезды и почувствовал, как клонит в
сон. На машину возле подъезда и двух офицеров из комендантской роты он не
обратил внимания, тяжело переставляя ноги, поднялся к своей квартире,
отомкнул замки и толкнул дверь.

В передней стояли Заховай со своим помощником.

- Руки! - чуть ли не в голос потребовали оба. - Покажи руки!

Разбор полета начался тем же утром, причем возник спор за право "первой
ночи" и начальник особого отдела выспорил, показав командиру полка некие
секретные инструкции на сей счет. Наличие кольца удовлетворило всех и
несколько сбило страсти; с помощью кровопускания, массажа и мыла его сняли
в санчасти, заодно там же сделали первоначальный врачебный осмотр,
определили легкий похмельный синдром и ничего больше. А заветное колечко
убрали в сейф Заховая, несмотря на то, что майор-маркитант требовал себе,
дескать, материальную ответственность за самолет и "Принцессу" несет его
фирма, а представитель Главного Конструктора себе, руководствуясь весьма
убедительными аргументами.

О том, что пилот исчезнувшего неделю назад МИГа внезапно явился в
расположение части сам, без всякой помощи и при странных обстоятельствах,
было незамедлительно сообщено по команде на самый верх, и теперь ожидалась
какая-то серьезная комиссия из Росвооружения, ВВС и Генштаба, а за
сохранение государственных тайн и за секретность перегона самолета более
всех отвечал Заховай. Он лучше остальных знал, что спрос за сверхсекретный
прибор и его утрату в первую очередь будет с него - почему не
проинструктировал, не обеспечил, не предостерег, не принял должных мер и
так далее. У всех руководителей были определенные должностные обязанности;
особист отвечал сразу за все и сполна.

В общем, в рядах начальников возник временный разлад и взаимное недоверие.
Но все это могло продлиться недолго, до приезда комиссии и экспертов, после
чего корпоративные полковые интересы возьмут верх и вся эта братия выступит
одной командой против любых проверяющих. Но и тут можно отличиться,
выделиться из толпы, если вытащить из Шабанова побольше информации, сделать
собственные "правильные" выводы и своевременно доложить. Нечто подобное он
уже проходил, когда шла разбираловка по поводу его отношения к реформатору
Вооруженных Сил и депутату Госдумы: каждый начальник в приватной беседе
поддерживал Германа, но все вместе они ополчились на него и чуть в клочья
не разорвали.

Заховай привел его в свой кабинет и сразу же запер за собой дверь, словно
только что купил на аукционе драгоценную вещицу и хотел в одиночестве и
спокойствии рассмотреть ее, прощупать и оценить, не зря ли выложил бешеные
деньги. Он думал начать разговор необычно, нестандартно, без всякой
официальности, но сдавленный тисками неожиданности и не подготовленный
внутренне, не сумел совладать с человеческим любопытством, однако не забыл
о своем положении и потому, усадив Шабанова, сам пал в кресло и долго сидел
в ошеломленном отупении.

- Ну, давай, докладывай! - наконец решился он. - Откуда ты взялся? Мы же
тебя обыскались! Идет круглосуточный поиск! Весь округ на ушах стоит!
Москва рвет и мечет, спецпредставители МИДа работают аж в четырех странах!
Разведку подняли на ноги, спутники в космосе работают, тебя ищут! А он -
нате вам, нарисовался!..

Далее минут пять шел обыкновенный начальственный разнос, пока Заховай не
опомнился, что теряет время на эмоции, когда время ограничено и надо
выжимать и выкручивать информацию, снимать сливки и бить масло к приезду
комиссии.

- Откуда ты взялся здесь, Шабанов? - наконец устало спросил он.

- Не знаю, - откровенно сказал тот.

- То есть, как не знаешь? Не помнишь, что ли? Пил?

- Пил, но водка хреновая, самопал сучковский, не берет...

- Погоди, знаю, что пил в квартире. Но где ты был неделю? - сам сбитый с
толку, он никак не мог спросить то, что хотел. - Нет, постой! Сначала
скажи, где ты упал?

- Не знаю.

- Ты мне это брось - не знаю! - рассердился особист. - А ну давай все как
на духу! И по порядку! Самолет разбился, а ты катапультировался, так?

- Примерно так...

- В каком районе? На чьей территории? В какой стране?

- Знаю единственное: примерно в десяти километрах находится хребет
Дангралас.

- Нет хребта с таким названием, - не моргнув глазом, заявил Заховай. - Я за
эти дни карту так выучил!.. Есть на нашем Алтае небольшой хребет Дангал.
Может он?

- Нет, я несколько раз слышал, именно Дангралас.

- От кого слышал?

- От местных жителей.

- Местные говорили на русском?

- Ну да...

- Чего же ты не спросил, где находишься?

- Не было возможности. - Шабанов терял всякий интерес. - Вступать в контакт
опасался из-за "Принцессы". Сами же настращали...

Заховай все-таки достал из стола планшет, раскинул на столе.

- В междуречье Витима и Лены есть гора Дангар.

- В принципе, его можно назвать и горой, - лениво согласился он. -
Столообразная гряда, в тумане похожа на Великую Китайскую стену, тянется
километров на восемь - десять... Но название точное - Дангралас.

- Да нет, нет ни хребта, ни горы! Можешь сам посмотреть!

- Я смотрел...

Заховай что-то заподозрил, возможно, нежелание Шабанова говорить с ним,
чтобы отдать все козыри, например, командиру полка, маркитанту,
представителю Конструктора - короче, конкурентам, и постарался сменить тон
и напор допроса.

- Ты что, сосед, разговаривать со мной не хочешь?

- Нет, я готов разговаривать.

- Так в чем дело?

- Дело в шляпе...

Особист вскочил, побегал по кабинету и постепенно успокоился, сломил и
собственное самолюбие, и любопытство. Он как неопытный вождь племени,
добившись права первой ночи, ничего не мог поделать с чужой невестой и
начал искать подходы.

А ситуация требовала жертв, причем, значительных, и он сделал ход
неожиданный и, в общем-то, неоправданный.

- Слушай, Шабанов... Ты же знаешь нашу службу?

- Не знаю, - сказал тот.

- Ну, понятно. Только я не о том... Ты извини, я понял. Применил к тебе...
короче, неоправданные средства. Имею в виду случай в парке последней
надежды, - он помялся и зыркнул на Германа оценивающим взглядом. - У нас
так принято... Есть особые методы работы с личным составом... А как тебя
еще было отлучить от этой... невесты с почты? Если хочешь откровенно, не
хотел я, но стояла задача. Ты как офицер, понимаешь...

- Не понимаю, - тупо произнес Шабанов.

- Да ладно, не понимаешь... Все ты понимаешь! И правильно, что вызов
бросил. На твоем месте я сделал бы то же самое... Теперь-то дело прошлое.
Думаешь, ее братья и сама она просто так здесь сидят? Фруктами торгуют?
Хрен! Деньги для своей республики зарабатывают, и главное - подыскивают
волонтеров, летчиков сманивают в Абхазию. И на тебя сделали ставку!

- Я что, рысак на ипподроме?

- Рысак! Да еще какой!.. Ладно, Герман, мы с тобой все-таки соседи, вместе
жить. Не держи зла, - он подошел к карте и раздернул старомодные черные
занавески. - Покажи, где упал. Последняя посадка и дозаправка были в
Алтупе, что дальше?

Герман некоторое время смотрел на карту - бегал взглядом от бывшей авиабазы
в Монголии по разным сторонам, после чего отрицательно помотал головой.

- Не знаю...

- Но ты же опытный пилот - не пацан! - опять сорвался особист. - Что ты
заладил - не знаю! Не знаю!..

И тут же смолк, спрятал возмущенное раздражение. Понять его было можно,
держать ответ перед комиссией, а идиотские, дебильные ответы кого хочешь
выведут из терпения...

- Хорошо, давай начнем с конца, - спокойно предложил Заховай. - Сейчас ты
откуда взялся? Пришел, приехал, прилетел?.. Откуда?

- Очнулся тут, недалеко, километров пять. Пришел.

- Без сознания был? Или спал?

- Не спал, но все было, как сон, - проговорил Шабанов, борясь со сном. -
Дали бы отдохнуть пару часиков...

- Нет! - оборвал он. - Думаешь, мы тут отдыхали? Да мы целую неделю на
ногах! Такой прессинг!.. Как очутился там?

- Где? - теперь уже с умыслом тупо переспросил он, ощущая внутреннее
злорадство.

- Там, где очутился!

- Не знаю.

Наконец, до особиста дошло, что из-за своей торопливости и высокого
нервного накала он попросту неверно ставит вопросы и не может ни сам
расслабиться, ни расслабить и разговорить собеседника. Пропавший пилот
свалился как снег на голову, и не хватило времени хотя бы привыкнуть, что
он сидит напротив, живой, здоровый да еще и с кольцом от "Принцессы". А
Шабанов в свою очередь вдруг сделал неожиданное предположение, многое
объясняющее: автором проекта тайного перегона переоборудованных машин в
Индию был Заховай! Опыта доставки такого товара еще не было, "Антей",
навернувшийся в Иркутске, поставил точку в удобной и безопасной
транспортировке истребителей с секретным оборудованием, а маркитантам кровь
из носу надо продать парочку МИГарей, ожененных на высокородных особах. Ему
поставили задачу - он сделал предложение не рисковать, не связываться с
воздушными коридорами, а коль скоро МИГ стал невидимкой, гнать его втемную,
и тем самым всю ответственность за доставку товара, по сути, взял на себя.
Это было выгодно всем, меньше хлопот и за одно можно на практике проверить,
насколько действенен новый прибор, позволяющий будто шилом протыкать все
границы и воздушные пространства. За это даже ухватились, и кто-нибудь из
вышестоящих уже подготовил специальный секретный доклад об открывающихся
возможностях. Прошло б все гладко - он на коне и с солидной премией, купил
бы обновы своим женщинам, начальство похвалило бы за отличное знание
оперативной обстановки и умение проводить дерзкие замыслы в жизнь.

Он сильно переживал за этот проект, потому и на кухню прибегал, чтоб
дополнить инструктаж, на всякий случай девицу с почты отшил своим
иезуитским способом и по стремянке в кабину залез, чтоб благословить, и
схлопотал пилоткой по морде, которую сейчас простил, не раздумывая.

Но не прошло, не пролезло, и он теперь становился козлом отпущения. Не
вернись Шабанов с кольцом - путь Заховаю в очередь на бирже безработных. С
маленькой пенсией, без выходного пособия, с тремя женщинами на руках...

- Жалко мне тебя, - вслух подумал Герман.

- А ты себя пожалей! - отпарировал особист, словно угадав ход его
размышлений. - Если как школьник у доски будешь твердить - не знаю, -
представляешь, что с тобой будет?

- Я взлетел с базы в Алтупе и через пять минут обнаружил, что сбился с
курса, - добровольно признался Шабанов. - Причем, круто, на сто
восемьдесят.

- Ну?! - поторопил он, внутреннее почти ликуя. - Дальше?..

- Встал на курс. Трижды потом сверялся по спутнику - все было в норме. А на
Гуйсан не вышел...

- Тебя обнаружили? Сбили? - ухватился Заховай, и сразу стало ясно, куда он
клонит.

- Нет, кончилось топливо, упал возле хребта Дангралас.

- Какая же причина? Почему сбился с курса? В это трудно поверить, чтоб
опытный пилот, налетавший столько часов и вдруг сбился! И спутник подвел!..

- "Принцесса" - это такое дерьмо! - сказал Шабанов и поймал себя за язык,
поскольку чуть не выпалил окончание своей мысли - по сравнению с тем, что я
видел...

- Так все-таки "Принцесса"! - клещами вцепился и возрадовался особист. - Я
так и думал!

- А что же еще? - потрафил он Заховаю. - Другой причины нет.

Замысел его становился ясным - перевалить неудачу с перегоном машин на
конструкторов, на несовершенство прибора, и теперь каждое сказанное слово
против "Принцессы" будет ему спасительным словом. Пусть это даже не так,
или не совсем так, и прибор невидимости нормальный, но пока разберутся,
пройдет год, а там, глядишь, все забудется...

- Она что, каким-то образом воздействовала на систему ориентации самолета?
- подсказал он ход. - На компас? На бортовой компьютер?

Шабанову вдруг стало жаль валить все на электронную, но все-таки женщину.

- Я бы так не сказал...

- Но тогда что? Что?

- Сам прибор работал исправно, меня не обнаружили на границах. Скорее,
несогласованность "Принцессы" и бортовых систем, - осторожно предположил
он, зная, что проверить ничего теперь невозможно. - На языке электронщиков
это называется вроде бы конфликтом систем или программ. Когда они вступают
в противоречие между собой...

Именно этими словами Заховай будет отбиваться от комиссии...

- Так! - он положил бумагу перед Шабановым, достал свою ручку. - Пиши
рапорт, на мое имя! Свои выводы, заключения... И отдыхай!

Герман едва написал "шапку", как оживившийся особист снова затосковал:
нервы на тайной работе пообтрепались у него основательно, не мог скрывать
своих чувств, а значит, дисквалифицировался.

Но одновременно стал более человечным...

Он с трудом выдержал десять минут.

- Но все-таки, капитан, где ты упал? Хотя бы примерно! Где искать обломки?
- и почти трагично добавил, - и как ты выбрался?

- Пришел пешком...

- Да кто в это поверит? Ты же не в ППН упал, чтоб пешочком прийти! Мы
облетали всю территорию до монгольской границы! Спутник не может найти
обломки! Радиомаяк-то должен работать. Не мог же и он разбиться!

- Я на самом деле пришел пешком, - Шабанов отложил ручку.

- Что, от места падения? От места приземления?

- Практически, да...

- Тогда ты должен знать, где упал самолет!

- У хребта Дангралас.

- Что ты со своим Данграласом! - вскипел, но сразу же и остыл особист. -
Нет его, не существует.

- Тогда не знаю...

Заховай сунул руку в нишу стола, загремел там пустыми бутылками - пил
неделю от расстройства! - достал початую с сучковским самопалом. Шабанову
налил щедро, по рубчик, себе лишь обозначил, замочив дно стакана.

- Герман, давай за возвращение. И за здоровье. Боюсь, сердце остановится.

- Не хочу, товарищ подполковник, - откровенно сказал тот. - Меня с этой
заразы воротит. Коньяку бы выпил. И вам для сердца лучше.

Особист на минуту удалился за дверь, и вернувшись, сообщил:

- Сейчас принесут коньяк. Молдавский "Белый аист" пойдет?

В тот миг пришла шальная мысль: если Заховаю удастся выкрутиться из
сложного положения, он представление напишет на орден. Или на медаль. Не за
подвиг - из одних только благодарных чувств, за последнюю неделю он сильно
сдал...

Даже в нос перестал говорить...

Коньяк принесли через три минуты.

Особист заховал стаканы с водкой в стол, достал чистые рюмки и налил обе до
краев.

- За здоровье, - поднял тост. - У тебя как? Все при всем? Или жалобы есть?

- Все при всем, - Шабанов выпил.

- Тогда должен знать, где упал. Хотя бы примерно. Только отстань со своим
хребтом.

- Не знаю...

- Пойми, Герман. Кольца от прибора маловато, нужны "черные ящики". Запись
показаний приборов, подтверждение твоим заключениям. Чтоб сделать выводы.

- Это я понимаю.

- Ты катапультировался, сел... Что дальше? Собрал парашют и пошел в
Пикулино?

- Примерно так.

- Но ты же трезвый шел. И с головой у тебя все было в порядке, вот
первоначальное заключение нашей санчасти. Должен запомнить дорогу,
направление. Не мог не запомнить!

- Все было как во сне.

- Ладно. Давай рассуждать, - предложил Заховай и налил еще одну рюмку. - Ты
приземлился на нашей территории. Если бы не на нашей, то через неделю уж
никак бы не заявился. Тем более, пешком, верно?

- Верно.

- Идем дальше. После дозаправки в Алтупе топлива у тебя должно было
хватить... - он снова подошел к карте, - максимум на две с половиной тысячи
километров. Отбиваем северную границу дальности полета. Это примерно по
линии Кежма - Витим - Тяня. Восточная: Тоора-Хем - Бородино - Тасеево. И
западная: Борзя - Букачача - Чара. Выйти из этого квадрата ты не мог. При
условии, если упал на территории России.

- Не мог...

- И пешком прийти за неделю никак не мог.

- Разумеется...

- Территории Китая и Монголии исключаются. Ты же не переходил границ?

- Вроде бы не переходил.

- Значит, катастрофа произошла на нашей территории. Так на чем же
добирался?

- На летающей тарелке, больше не на чем.

- Шутки будут после того, как уедет комиссия, - предупредил Заховай. -
Причем удовлетворенная уедет.

- Как иначе объяснить?

- Постарайся!

- Хорошо, на летающей тыкве. Спелой такой, желтой... Устраивает?

- Капитан, не надо ля-ля. Давай серьезно.

- Если серьезно - не знаю.

Особист спрятал коньяк в стол, едва скрывая отчаяние, несколько минут стоял
у карты, но не смотрел в нее - думал.

- Судя по парашюту, ты завесился на деревьях, - вдруг сказал он. - Объясни,
зачем тебе понадобилось снимать купол? Это же знак, по которому тебя
довольно легко обнаружить. А ты снял... Зачем?

- Не знал, на чьей территории упал, - Шабанов понюхал пустую рюмку. -
Действовал по инструкции.

- Добро... А за каким хреном тащил его на себе столько верст? Мог бы
закопать, спрятать...

- Комары заели! Да и спать на земле холодно.

- Зачем ты взял его с собой, когда уходил из дома?

- По привычке, наверное...

- А почему подвесную систему отрезал только в своей квартире? Столько тащил
лишний груз! Жалко было?

- В общем-то, да...

- Самолет не жалко, "Принцессы" не жалко - парашют пожалел?

- Выходит, так.

- Не так выходит, Шабанов! Все не так! Почему ликвидировал секретный
прибор?

- Все по инструкции, - отпарировал он. - Предполагал, нахожусь на
территории чужого государства.

- Была явная угроза?

- Гнались какие-то люди...

- Годится. Зачем портить парашют в своей квартире? - Заховай становился
циничнее и все надежды на орден или медаль рушились.

- По пьянке. Видели на кухне бутылки?.. Ну и со злости.

- И это годится, - он открыл шабановскую планшетку, лежащую на столе. -
Откуда у тебя такой документ?

Особист выложил удостоверение личности японского солдата.

- Нашел в землянке. От хозяина остался скелет, прикрытый тигровой шкурой.
Еще винтовка и самурайский меч.

- Чем прикрытый?

Это был ляп - про шкуру...

- Ну, каким-то мехом, - поправился Герман. - Показалось, тигровым. Лет-то
сколько прошло!

- Лет прошло много, - зак