ный старый шифоньер. Михаил бывал в этой квартире не один раз. Раза
три Тархан доверял ему ключи от нее, и Грач мило проводил здесь вечера с
красивыми "сосками".
   - Грач, надо уходить, - уныло проговорил долговязый.  -  Сообщи  куда
надо, и пускай Тархана отвезут в морг. Не  лежать  же  ему  здесь  целую
вечность.
   - С каких это пор пехота меня учить стала? - прикрикнул Грач.  -  Нас
будут долбить, а мы, по-твоему, должны помалкивать?! Поройся у Тархана в
карманах, может быть, отыщется что-нибудь? Да смелее, что у  тебя,  рук,
что ли, нет, или ты думаешь, что покойник тебе в пальцы вцепится?
   Долговязый, преодолевая отвращение и суеверный страх,  сунул  руку  в
карман пиджака Аркадия, а потом долго не мог вытащить ладонь обратно.
   Создавалось впечатление, как будто убиенный цепкой хваткой держал его
за пальцы. Покойник неподвижным взглядом следил за усилиями долговязого,
и,  когда  тому  наконец  удалось  освободиться,  голова  Аркаши  слегка
качнулась, как будто он остался доволен результатом поиска.
   - У него здесь блокнот.
   - Дай сюда, - коротко распорядился Грач.
   Он долго листал страницы,  терпеливо  изучал  испещренные  буквами  и
цифрами страницы. Ничего определенного: адрес приятеля, телефоны женщин,
какие-то  краткие  записи.  Несколько  страниц  исписаны  стихами.  Грач
удивился,   он   никогда   не    замечал    у    смотрящего    приступов
сентиментальности, а тем более даже не мог предположить,  что  у  Аркаши
имеется склонность к романтической  поэзии.  На  самом  последнем  листе
блокнота было торопливо написано: "Грач. Выяснить!" Вот и выяснил.  Грач
закрыл блокнот и сунул его в карман брюк.
   - Все, пошли! - подтолкнул Михаил Васильевич долговязого к двери.
   - Больше нам здесь делать нечего.
   - Ты нашел? Ты догадался? - липуче заглядывал в лицо Грачу долговязый
парень.
   - Не забудь протереть ручки тряпкой, - не  стал  отвечать  на  вопрос
Грач. - А то я очень не люблю, когда легавые выворачивают мне руки.
   - Как скажешь, - с готовностью отозвался долговязый и распахнул перед
Грачом дверь.
   Город долго обсуждал смерть Тархана. Оно и понятно,  не  каждый  день
убивают хозяина Питера. Даже  по  телевидению  о  произошедшем  говорили
гораздо больше, чем о последнем вояже  главы  правительства  по  странам
Западной Европы.
   На похороны Тархана съехались авторитеты со  всей  России,  и  каждый
считал за честь сфотографироваться у его свежей могилы.
   Но время шло - портреты Аркаши, развешанные по всему городу  братвой,
в своем большинстве уже были сорваны строгими операми, а та малая часть,
что  сумела  уцелеть,  обесцветилась  и  полиняла.  Неподвижный   взгляд
Тархана, взирающий с портрета на проходящих, сделался еще более суровым,
будто и сам почивший смотрящий готовился к предстоящим переменам.
 
*** 
 
   В кабинет Ефимовича вошел Ильфан и  терпеливо  застыл  у  дверей,  не
решаясь беспокоить хозяина. Ом ожидал, что Ефимович сам обратит на  него
внимание но тот сосредоточенно  разглядывал  огромную  картину  в  стиле
модерн - непонятная комбинация из треугольников и кружков, -  как  будто
хотел отыскать в ней какой-то скрытый смысл. Наконец  вор  повернулся  и
посмотрел на вошедшего:
   - Это он?
   - Да. - В голосе Ильфана прорезались нотки печали.
   - Жаль. Мне бы хотелось, чтобы  это  был  кто-нибудь  другой.  Скажи,
пускай заходит. Я его жду.
   Ильфан не уходил.
   - Я вам нужен? - спросил он.
   Вопрос этот прозвучал более чем откровенно. Ефимовичу достаточно было
произнести "да", и  верный  слуга  занял  бы  место  где-нибудь  в  углу
комнаты, дожидаясь своего часа. Но старый вор уверенно произнес:
   - Ну что ты, Ильфан, мы же с ним давние друзья.  Посидим,  поговорим,
вспомним былое.
   Ильфан слегка наклонил голову  и  притворил  за  собой  дверь.  Через
минуту   в   кабинет   вошел   Ангел.   Ефимович   поднялся   навстречу.
Поздоровались, сели за стол.
   - Тут вот какое дело, Станислав Казимирович, недовольны тобой воры.
   - Это почему же? - хмыкнул казначей.
   - Слушок прошел, что общак используется не по назначению.
   - Горбатого к стенке ставишь,  Володя!  Куда  же  я,  по-твоему,  его
использую? - На лбу вора собрались глубокие складки.
   - Попробую растолковать, - спокойно отреагировал Володя  Ангел.  -  У
тебя есть дочь, которая живет в Америке. На жизнь ты  ей  выделил  почти
триста тысяч баксов. Так вот, я хочу спросить тебя, откуда такие деньги?
Или это твои личные сбережения? А  может  быть,  ты  их  сам  заработал,
вытащил у  какого-нибудь  миллионера  чековую  книжку  на  предъявителя?
Молчишь? А я тебе вот что скажу: ты начал путать свои  личные  деньги  с
общаком. А это очень скверно. Более того, это самый страшный грех. Ты не
находишь?
   - Откуда это известно?
   - Ты живешь не один, Казимирыч, вокруг тебя люди. Хочешь ты этого или
нет, а за тобой всегда наблюдают десятки глаз, - продолжал Ангел.  -  Ты
кассир,  значит,  заметен.  Второе,  ты  замыслил   крупную   финансовую
комбинацию и прогорел. Плохо подготовился, многого  не  учел.  Лукьянова
прохлопал. А ведь многие законные поверили тебе и вложили в дело немалые
деньги. Заметь - свои деньги. И еще одно обвинение. За последний месяц в
Питере погибло трое  законных,  и  у  нас  имеются  серьезные  основания
подозревать, что причина их смерти в том, что они требовали у тебя  свои
деньги. Что ты на это скажешь?
   - Понимаю, - после долгого молчания произнес казначей. - Только я  не
собираюсь оправдываться. Сил нет! У меня есть выбор?
   - Да. Мне нелегко удалось этого добиться. Ты должен уйти сам.
   Тогда законные похоронят тебя так, как полагается хоронить вора.  Для
многих ты легенда. А легенды не должны пачкаться грязью.
   - Понимаю, - кивнул казначей. - Сколько времени вы мне даете?
   - Извини, немного. В твоем распоряжении всего лишь сутки.
   - А что будет, если я, скажем... вдруг исчезну?
   - Ты не сделаешь этого, - покачал головой  Ангел.  -  Я  тебя  хорошо
знаю. Если все-таки подобное случится, то мы тут же разошлем  малявы  по
всем зонам и регионам, в которых растолкуем братве, что ты  ссучился!  А
потом, ты не сможешь особенно долго скрываться. Тебя  все  равно  найдут
где угодно. Скажи м откровенно, неужели ты хочешь помереть сукой?
   Ефимович достал папиросу. Помял ее  сильными  толстыми  пальцами,  но
раскуривать не торопился, затем  раздраженно  швырнул  отраву  на  стол.
Папироса скользнула по  полированной  поверхности  и,  натолкнувшись  на
металлическую пепельницу в виде улыбающейся черепашки, застыла.
   - Вы все верно рассчитали, - ядовито сказал казначей. - У меня к тебе
имеется еще один вопрос. Кто вместо меня будет казначеем?
   - Не хочу забегать вперед, но не исключено, что этим  человеком  буду
я, - Ангел посмотрел прямо в глаза собеседнику.
   Вор одобрительно кивнул головой:
   - Очень неплохой выбор.
   - Как бы там ни было, но деньги нам нужны немедленно!
   -  Большая  часть  общака  находится  в  недвижимости,  другая  часть
крутится и приносит доход.  Третья  находится  на  счетах  в  зарубежных
банках. Для того чтобы это оформить, мне нужно время!
   Ангел отрицательно покачал головой:
   - Если ты решил оттянуть свою смерть, то у тебя ничего не выйдет.
   Ты должен умереть в течение  суток.  Следовательно,  отведенные  тебе
часы ты должен провести не в думах о смерти, а  поработать  в  цейтноте.
Имеющуюся наличку ты должен переправить в течение двух часов вот на  эти
счета, - положил Ангел на стол клочок бумаги. - Здесь указан швейцарский
счет. Вот этот в Германии. Это уже Канада. Вопросов  не  возникнет,  все
уже обговорено.
   - Я не могу этого сделать, - неожиданно возразил Ефимович, -  на  это
нужно распоряжение схода.
   - Все верно, - согласился Ангел и положил на стол  обыкновенный  лист
бумаги, на котором стояли подписи двух десятков воров.
   - Сильный ход, -  сдержанно  одобрил  Ефимович,  прочитав  бумагу,  -
теперь я вижу, что все это очень серьезно.
   - Даю тебе на все про все три часа!
   - Спасибо, -  кивнул  Ефимович,  по  достоинству  оценив  великодушие
Ангела.
   Вообще, по правилам,  казначей  по  первому  же  требованию  сходняка
должен доставить деньги в течение одного часа в указанное место. Ему  же
отводилось целых три.
   - Мне больше нечего тебе сказать. Прощай, - произнес Ангел, отчетливо
осознавая, что видит старика в последний раз.
   С минуту Ефимович  сидел  в  одиночестве.  Вокруг  царила  абсолютная
тишина. Он поднял брошенную папиросу, растер ее между пальцев,  сдул  на
пол просыпавшийся табак и чиркнул зажигалкой.  Его  ожидала  бездна,  и,
стоя уже на самом ее краю, он  как  никогда  отчетливо  ощутил  морозное
дыхание смерти. В  такие  минуты  следовало  бы  мысленно  проститься  с
близкими, наполнить душу тоской или хотя  бы  погрустить  перед  дальней
дорогой, но семьи у него не было, а дочь никогда не  была  по-настоящему
близка.
   Смерть для вора такое же обыкновенное дело, как пребывание  в  чалке.
Вор готовится  к  ней  всегда,  ежеминутно,  свыкаясь  с  ее  постоянной
близостью.
   Ефимович выдвинул ящик стола. В его глубине негромко и весомо брякнул
"вальтер". Он взвесил пистолет в руке  -  приятная  игрушка.  Неожиданно
дверь слегка приоткрылась. Это был верный Ильфан.
   - Я нужен? - робко поинтересовался он. Ефимович смущенно  повертел  в
руках "вальтер", потом сунул его обратно в ящик.
   - Это совсем не тот  случай,  Ильфан.  Мне  уже  никто  и  ничего  не
поможет. Ступай. Я хочу побыть один. Хотя постой,  -  он  сунул  руку  в
карман и вытащил оттуда чековую книжку. - Это  тебе  за  верную  службу.
Теперь ты станешь состоятельным  человеком  и  можешь  делать  все,  что
хочешь. Можешь купить за границей дом. Можешь  путешествовать  по  миру.
Все  в  твоей  власти!  Ты  заслужил  эту  награду.  Чек   оформлен   на
предъявителя. Одна к тебе  просьба,  уезжай  побыстрее,  пока  здесь  не
заварилась кровавая каша. А она будет, обещаю тебе.
   Деньги ты можешь получить в любой стране  мира.  Hу  что  ты  стоишь?
Бери! Ты их честно заработал.
   - А как же ваша дочь? - неуверенно поинтересовался Ильфан.
   Ефимович нахмурился, а потом бодро отвечал:
   - О ней не волнуйся, она обеспечена. Если ты не возьмешь эти  деньги,
то они просто достанутся другому. Ну?!
   Ильфан не посмел обидеть Ефимовича отказом, знал - это последняя воля
старого вора. Двумя палы ми, осторожно, он вытянул из его ладони чек.
   - Хорошо.
   Старый вор задумался, потом, глубоко вздохнув, сказал:
   - Я бы хотел сделать ворам подарок.
   - Лукьянов? - догадался Ильфан.
   - Да, - мрачно кивнул Ефимович. - Он. Ладно, иди,  теперь  мне  нужно
сделать последние распоряжения.
   Ефимович поднял трубку телефона, уже не замечая верного слугу.
   Ильфан неслышно вышел за дверь.
   - Жора, ты как-то просил побеспокоиться о нашем друге. Считай, что  я
уважил твою просьбу. Прости, если чем обидел, - с этими словами Ефимович
положил трубку.
   Выстрел прозвучал через два часа  пятнадцать  минут.  Именно  столько
времени понадобилось Ефимовичу, чтобы закончить свои дела. Деньги общака
благополучно  перекочевали  на   новые   счета   и   теперь   дожидались
распоряжений вновь выбранного казначея.
 
*** 
 
   Прокурор области Иванцов имел интеллигентную внешность: мягкие  черты
лица, густая седая  шевелюра,  грустинка  в  больших  карих  глазах.  Он
напоминал университетского профессора.
   - Лукьянова, конечно, можно брать. Материала на него накопилось  выше
головы. Тем более что он завтра утром будет в городе, - уверенно  сказал
он.
   - Откуда тебе это известно? - удивился сидящий напротив него Серов.
   - Все очень просто, у него  плановая  встреча  с  заместителем  главы
администрации президента. Тот вот-вот должен прибыть в Питер.
   - А-а... ну да!
   -  Материала  на  него,  конечно,  предостаточно...  Но  как  на  это
посмотрят в Москве? Там у него, как мне  известно,  немало  сторонников.
Все  надо  как  следует  обдумать,  взвесить.  А  ты   чересчур   жестко
сформулировал ему обвинение.
   - Так ты против? - резко спросил Серов.
   - Вот как вы, молодежь, любите все обострять, - укорил его Иванцов, -
а нельзя ли было какую-нибудь другую формулировочку придумать,  помягче,
что ли.
   - Хорошо. Я учел этот вариант, - Серов раскрыл  папку  и  вытащил  из
него листок бумаги.
   - Что это? - небрежно спросил прокурор.
   - Это мое заявление  об  увольнении,  -  не  моргнув  глазом  ответил
следователь.
   Иванцов взял со стола рапорт и принялся тщательно изучать его.
   Потом хмуро взглянул на старшего  оперуполномоченного,  и  ему  стало
ясно, что мягкотелым интеллигентом здесь и не пахнет.
   - Чего ты от меня добиваешься? - напрямую спросил прокурор.
   - Чтобы он понес наказание.
   Прокурор надолго задумался, а потом ответил:
   - То, что я тебе сейчас скажу, забудь! Он уже не жилец!  У  нас  ведь
тоже существуют какие-то свои секреты. Так что санкция на арест мертвецу
не нужна. Так будет лучше для всех. Возможно, для него тоже.
   Иванцов   вспомнил   свой   разговор   с    Георгием    Маркеловичем,
генерал-лейтенантом ФСБ в отставке  (для  близкого  окружения  -  просто
Жора), который рассказ ему, что на вице-губернатора Лукьянова  законники
объявили охоту. А  генерал  знал,  о  чем  говорил.  Последние  годы  он
курировал подразделение, занимавшееся ворами в законе. Некоторые из  них
в итоге стали его близкими друзьями.
   - Можешь идти. Еще раз тебя  предупреждаю,  то  что  я  сказал  тебе,
забудь!
   Серов развернулся и направился к выходу.
   - Заявление забыл, -  окликнул  прокурор.  Игнат  вернулся,  небрежно
смахнул со стола лист бумаги и, скомкав, положил в карман.
 
*** 
 
   "КамАЗ", громко гремя железным кузовом, промчался  мимо  на  огромной
скорости, обрызгав людей, стоящих на обочине.
   - Козел! Он что, обкурился, что ли? - стряхнул с себя  грязь  парень,
менявший переднее колесо. - Может, догнать? - вопросительно посмотрел он
на Лукьянова.
   - Времени нет! - отмахнулся тот.
   Случись подобное в другой день, Лукьянов велел бы немедленно гнать за
грузовиком. А когда шофер,  напуганный  погоней,  останавливался,  чтобы
принести извинения, его просто выдергивали из кабины и  топтали  до  тех
самых пор, пока спины не покрывались испариной от усердия. Но в этот раз
было не до того. В кармане у Валерия Валентиновича  лежал  авиабилет  до
Гамбурга, и он очень боялся опоздать на регистрацию.  Заместитель  главы
администрации президента от встречи уклонился.  Очень  неприятный  факт,
хотя встреча планировалась заранее.
   Надо пока отсидеться за бугром, а там подумать, стоит ли возвращаться
обратно.
   - Встретится еще этот козел! Я его номер запомнил. А потом,  не  хочу
портить себе настроение. - Шофер тем временем уже поменял колесо.
   - Готово,  Валерий  Валентинович.  Можно  ехать.  -  Лукьянов  удобно
устроился на переднем сиденье. Не проехали они и  трех  километров,  как
впереди показался знакомый "КамАЗ", забрызгавший их на дороге.
   - Вот он едет, - произнес телохранитель.
   - Добавь газу, - приказал вице-губернатор.
   -  Есть,  -  мгновенно  отреагировал  шофер.  "Мерседес"   пошел   на
ускорение, он уже почти поравнялся с  "КамАЗом",  когда  грузовик  вдруг
неожиданно резко вильнул влево,  подставив  под  удар  прицеп.  Раздался
скрежет  металла,   и   "Мерседес"   отшвырнуло   на   обочину.   Трижды
перевернувшись, он опрокинулся на  крышу  и,  чуть  качнувшись,  застыл.
Ильфан, не останавливаясь, свернул в лес. Он уже проехал метров пятьсот,
когда за спиной рвануло. Посмотрев в стекло заднего обзора,  он  увидел,
как факелом вспыхнул покореженный "Мерседес", и почувствовал  облегчение
- просьба старого вора была исполнена.
   Бросив "КамАЗ" у густого ельника, Ильфан прошел еще метров  пятьдесят
вперед, на дороге его ожидал  старый,  но  крепкий  "Паджеро".  Запустив
двигатель, он быстро погнал машину подальше от пылающего "Мерседеса".
 
*** 
 
   Они вновь столкнулись: сыщик и  вор.  И  опять  их  встреча  не  была
случайной. Серов поджидал Ангела  на  скамейке,  недалеко  от  подъезда,
покуривая сигарету.  Ангел,  громко  хлопнув  дверцей  машины,  уверенно
направился в сторону подъезда.
   - Постой, у меня к тебе дело, -  произнес  Игнат  вслед  удаляющемуся
законному.
   Ангел неохотно развернулся, насупившись:
   - Начальник, ты просто как заколдованный - куда бы я ни пошел,  всюду
с тобой пересекаюсь. - Серов не обиделся:
   - Не знаю, почему я это делаю... Может, потому что у нас с тобой  был
общий  враг.  Хочу  тебя  предупредить,  что  за  всех  законных   после
устранения Лукьянова возьмутся  крепко.  Пускай  вице-губернатор  был  и
отменное дерьмо, но он был одним из неприкасаемых А такие  вещи  наверху
не прощают. Так что мой тебе совет: уезжай куда-нибудь подальше от греха
и не возвращайся до тех пор, пока здесь все не утихнет. Я тебе ничего не
говорил.
   - Спасибо, начальник, - удивился Ангел. - Извини, если что не так.
   Серов   лишь   отмахнулся   и   направился   в   сторону    "Эсперо",
припаркованного в тени деревьев. Оглянулся. Ангела уже не было.
   - Ты уже пришел? - удивилась Зинаида, когда Ангел открыл дверь  своим
ключом и вошел в прихожую. - Случилось  что-нибудь  серьезное?  -  в  ее
голосе прозвучали нотки беспокойства.
   - Ты,  кажется,  мечтала  побывать  на  острове  Бали?  -  неожиданно
улыбнулся Ангел.
   - И что? - растерянно произнесла Зинаида.
   - Тогда собирай чемоданы. Мы уезжаем, - коротко бросил Владимир.
   - Ты это серьезно? - не поверила Зина.
   - Разве я тебя когда-нибудь разыгрывал?
   - Не припоминаю, - все еще не решалась поверить женщина.
   Только  сейчас  Ангел  заметил,  что  ладони  Зинаиды  были  в  муке,
наверняка она хотела подивить его  какими-нибудь  кулинарными  изысками.
Ангел посмотрел на часы:
   - Нам скоро выезжать. Осталось полтора часа.
   - Но мне бы хотелось  сходить  еще  в  парикмахерскую,  -  беспомощно
протянула Зина.
   - Все потом, детка.  Брось  в  сумку  пару  трусиков  и  не  позабудь
захватить загранпаспорт. Это все, что тебе потребуется в дороге.
   - Господи, даже не верится, - она вытерла о передник руки.
   - А ты поверь, - шагнул на лестничную площадку впереди:
   - я тебя подожду на улице. И не забудь запереть дверь, а  то  в  этом
районе промышляют опытные домушники. Уж я-то знаю, что говорю.
   И, не став дожидаться ответа, быстро заторопился по лестнице.
 
ЭПИЛОГ 
 
   Хозяин кабинета был небольшого росточка, с  узким  лицом  и  большими
глазами. Однако внешняя невыразительность совсем не мешала ему вгонять в
ужас двухметровых генералов. Вроде бы и не делал  он  для  этого  ничего
устрашающего, голоса не повышал, смотрел вполне дружелюбно. Тем не менее
генералы в его присутствии потели так, будто находились в парной.
   - Шункова отправили в отставку? - спросил хозяин кабинета.
   - Так точно, не оправдал надежд.
   - Его бы, конечно, не в отставку, а куда-нибудь подальше надо. Ну  да
ладно. Теперь о главном... Я  не  знаю,  как  все  это  будет  проделано
технически, -  спокойно  произнес  узколицый,  не  сводя  с  собеседника
взгляда, - но Варяга  нужно  отправить  обратно  в  Америку.  Если  наша
система против него бессильна, пускай тогда его поломают американцы.  Но
для того чтобы переправить его в Штаты, нужны  веские  аргументы,  чтобы
заинтересовать ФБР.
   Его собеседник удивился:
   - А что, разве мало мотивов? Он такую бойню в Америке устроил!
   Американцы  в  этих  вопросах  очень  щепетильны.  Нужно   подбросить
информацию о том, что человек, виновный в гибели  американских  граждан,
сейчас отбывает срок в России  и  мы  готовы  предоставить  его  им  для
следственного эксперимента.
   - Могут возникнуть сложности.
   - Не думаю. И  потом,  наши  будут  рады  оказать  Америке  некоторую
любезность. Однако,  если  возникнут  какие-то  трудности,  то  из  этой
сит