ил его человек на другом конце провода.
   - Как там тебя, - внутри Ангела все клокотало от ярости, - можешь мне
поверить, при первой же нашей встрече  я  подвешу  тебя  за  мошонку  на
огромный крюк, и ты будешь висеть на нем до тех  самых  пор,  пока  твои
яйца не вывалятся наружу!
   - А у тебя богатая фантазия, Ангел, - голос его собеседника оставался
спокойным, в нем даже проскользнули какие-то доброжелательные нотки.
   - А реальность сейчас такова: пока  ты  размышляешь,  что  сделать  с
моими яйцами, двое моих молодцов поставили твою подружку на четыре точки
и охаживают ее с двух сторон. Тебе понятно? Чего ты вдруг замолчал?
   Ладони Ангела мгновенно вспотели.
   - Не трогай девчонку! - заорал он в трубку. - Она здесь совершенно ни
при чем! Если хочешь поговорить со мной, я могу подъехать.
   - Не пугайся, - усмехнулся нахал, - девочку мы  твою  не  зашибем,  а
просто используем строго по назначению, так что после нас и тебе кое-что
перепадет.
   - Оставь девчонку, иначе вы от  меня  ничего  не  добьетесь!  -  едва
сдерживая рвущиеся наружу проклятия, процедил Ангел.
   Через небольшую паузу незнакомец прогудел:
   - Если ты хочешь с нами потолковать всерьез, ждем тебя на автостоянке
близ Московского вокзала!
   И  тотчас  в  уши  ударили  короткие  гудки.  Выследили!   Говоривший
рассчитал все верно. Путь до стоянки займет не менее  получаса.  У  него
просто нет времени, чтобы организовать достойную встречу с  противником.
Вместе с тем не в его характере было отказываться от  подобного  вызова.
Все-таки обнаружили себя, сучары! Достанется вам еще на пироги! Подумав,
Ангел набрал номер Аркаши.
   - Слушаю, - узнал Ангел бодрый голос питерского смотрящего.
   - Тархан, чем ты сейчас занимаешься? - спросил Ангел.
   - За городом смотрю. Некоторые дела, знаешь ли, требуют моего личного
присутствия, - тон смотрящего был шутливым, как будто в это самое  время
он   похлопывал   ладошкой   по   попке   одну   из   своих   избранниц,
взгромоздившуюся ему на колени.
   - Аркаша, не хотел отрывать тебя от важных дел, но, видно,  придется,
- приступил к делу Ангел.
   - Что еще случилось? - настороженно спросил Аркаша.
   - Каким-то непостижимым образом они сумели вычислить меня.  А  теперь
держат у себя мою девочку.
   - Как ты узнал  про  это?  -  от  прежней  беспечности  Тарханова  не
осталось и следа.  Создавалось  впечатление,  что  он  ловким  движением
смахнул   с   колен   поднадоевшую   гетеру   и    занялся    серьезными
государственными делами.
   - Я позвонил домой, но трубку взял какой-то хмырь и забил мне стрелку
через полчаса на стоянке Московского вокзала. Сейчас я еду туда!
   - Не  дури!  Такие  финты  мы  уже  проходили,  тебя  просто  шлепнут
где-нибудь на полдороги, - предупредил Тархан. - Не  так-то  много  туда
подъездных путей. Лучше возвращайся на свою квартиру, там и переговорим.
Я буду через несколько минут. Лады?
   - А если они там? - засомневался Владимир.
   - Не думаю, - отмахнулся Тархан.
   - Возможно, ты и прав. Ты знаешь мой адрес?
   - Разумеется, - хохотнул Аркаша. - Разве такая деталь может  укрыться
от хозяина города? Хочу сказать тебе, что  я  даже  видел  женщину,  для
которой ты приберегал свое целомудрие.
   - Не о том сейчас речь! - резко оборвал его Ангел.
   - Ладно, выезжаю, - отозвался  Тарханов.  Ангел  отключил  телефон  и
принялся ждать. Однако минуты бежали, а  Тархан  все  не  появлялся.  Не
выдержав напряжения, Ангел еще раз бросил взгляд в  ту  сторону,  откуда
должна была появиться машина Тархана, и, удостоверившись, что ее нет и в
помине, решительно направился к дому, где оказалась в заложницах Зина. В
подъезде было все тихо, на лестничной площадке тоже. Ангел  прислушался,
приложив ухо к двери. Из-за толстой обшивки доносились  едва  различимые
всхлипывания. Однако мужских голосов слышно  не  было.  Ангел  постучал,
мысленно приготовившись к самому  худшему.  За  мгновение  до  этого  он
достал  из  внутреннего  кармана  "вальтер"  и  теперь  держал  его   на
изготовку.  Дверь  отомкнулась  почти  сразу,  Зина  ждала   его.   Лицо
зареванное, такое впечатление, что в одночасье она лишилась  всех  своих
добродетелей.
   - Ну-ну, успокойся, все будет хорошо, - обнял  Ангел  женщину.  Кроме
лютой  ненависти  к  визитерам,  что  вулканом  клокотала  в  его  душе,
неожиданно для себя самого он отыскал в  своей  душе  нечто  похожее  на
неловкость и жалость к девушке. В конце концов, ведь это он втянул ее  в
эту историю.
   - Они меня... Они меня... Ты даже представить себе не можешь!..
   Какие они сволочи!.. - заливалась горючими слезами Зинаида.
   - Не надо ничего рассказывать, это ни к чему, - принялся  успокаивать
Ангел, прижимая к себе хрупкое, содрогающееся в рыданиях тело девушки. -
Больше я тебя не оставлю, ты поедешь со мной. Собирай  вещи!  Ах  да,  у
тебя же одна сумка. Захвати ее. Смотри ничего не забудь, больше мы  сюда
не вернемся.
   Обидно было бросать все враз. И совсем не потому, что квартира стоила
немалых денег (в один ремонт было вбухано столько,  что  можно  было  бы
купить еще одну четырехкомнатную квартиру) и место было в  самом  центре
Питера, близ Дворцовой площади,  а  скорее  всего  оттого,  что  с  этим
гнездышком он  связывал  некоторые  личные  планы.  Квартиру  предстояло
продать, купить другую, может быть, не  такую  роскошную,  как  нынешняя
(практика показала, что это ни к чему), и не такую большую.
   - Володя, ты же не знаешь, что они  со  мной  сделали...  -  еще  раз
всхлипнула Зинаида.
   - И знать не хочу! - резко оборвал ее Ангел. Все, что он  должен  был
знать, он уже услышал по телефону. - Ты моя женщина, и мне этого  вполне
достаточно.
   Слова  прозвучали  на  удивление  твердо,  он  даже  сам  поверил   в
сказанное. Где-то  Ангел  понимал  ее.  Бабы  всегда  тяжело  переживают
насилие.  Даже  самая  бедовая  из  них  зайдется  криком,  когда   пара
похотливых самцов по-хозяйски возьмется за нее. Как это ни  странно,  но
даже после  случившегося  Ангел  не  потерял  интереса  к  Зинаиде.  Она
продолжала оставаться для него такой же желанной, как невеста в  брачную
ночь.  Одной  симпатией  этого  не   объяснить,   было   в   ней   нечто
сказочно-колдовское, способное довести до греха даже монаха.
   - Володя, давай уйдем отсюда побыстрее, - всхлипнула Зина. - Они ведь
могут вернуться.
   - Не вернутся, - твердо заверил ее Ангел. - А если все-таки вернутся,
то у меня найдется чем их угостить.
   Раздался звонок в дверь.
   - Это они, - глаза Зины расширились от ужаса.
   -  Спокойно,  детка,  -  произнес  Ангел,  и,  хотя   тон   его   был
бесстрастным, он ощутил, как внутри все напряглось и похолодело.
   Ангел приготовил пистолет и почувствовал,  что  к  нему  возвращается
былая уверенность. Включил монитор и через камеры слежения увидел, что у
порога, подняв голову к объективу, стоит Аркаша Тарханов, рядом  -  двое
парней, неразговорчивые  исполины  -  вечные  спутники  своего  хозяина.
Нервно воткнув револьвер в кобуру. Ангел открыл дверь, брякнув  цепочкой
о косяк.
   - Жива? - спросил Тархан у Зины, переваливаясь через порог.
   - Как будто бы, - выжала из себя девушка нечто похожее на улыбку.
   Такое выражение лица можно  наблюдать  только  у  человека,  которого
заставляют улыбаться прямо в дуло автомата.
   - Они что-нибудь говорили? Может,  случайно  назвали  свои  имена?  -
Глаза смотрящего невольно остановились на бедрах девушки, едва прикрытых
тонкой тканью юбки.
   - Не знаю, - Зина смутилась.
   Ангел невесело усмехнулся:
   - Интересно, ты бы стал запоминать, как их зовут, если бы тебя в  это
время напяливало бы двое рыл с двух сторон?
   Аркаша Тарханов перевел взгляд на Ангела.
   - Но-но! - строго протянул смотрящий. - Это не одно и то же.
   На губах телохранителей при  этих  словах  обозначилось  нечто  вроде
улыбок.
   - Сам ты что обо всем этом думаешь? - спросил Тархан.
   Ангел нахмурился:
   - Меня просто по-серьезному предупредили, дескать, а не пора ли  тебе
складывать чемоданы и возвращаться в Москву? Как  ты  думаешь,  кто  это
может быть?
   - Понятия не имею. Я и так уже чуть ли не носом землю рою,  а  о  них
все  равно  никто  ничего  не  знает.   Что   ты   намерен   делать?   -
поинтересовался Тархан.
   - Сегодня уезжаю, - коротко бросил Владимир.
   - Что, испугался? - удивленно вскинул брови Аркаша. - На тебя это  не
похоже.
   - Так складываются дела, - пожал плечами Ангел.
   - Ты едешь один? - Тархан многозначительно перевел взгляд на Зину  и,
к своему удивлению, заметил, что лицо женщины настолько безмятежно,  как
будто  она  не  пережила  всего  несколько  минут  назад   унизительного
изнасилования.
   - Зина поедет со мной, - сообщил Ангел, поворачиваясь к любовнице.
   Совсем небольшая заминка, может быть, какие-то сотые доли секунды, но
этого было вполне достаточно, чтобы понять, какой раздрай творится в его
душе.
   - Хорошо, я согласна. Куда я теперь без тебя? - искренне  пролепетала
женщина.
   - Вот и порядок, - хлопнул Ангел себя ладонями по коленям и сразу  же
поднялся.
   - Когда тебя ждать? - поинтересовался Тархан.
   - Дня через три. Никак не раньше! - откликнулся Ангел.
   -   Тогда   мы    уходим,    -    сообщил    смотрящий.    Один    из
телохранителей-молчунов распахнул дверь и шагнул на лестничную площадку.
   В подъезде по-прежнему не было ни души,  и  Тархан  вместе  со  своей
охраной, ничего не опасаясь, быстро вышли из дома, уселись  в  машину  и
укатили по своим делам.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Ангел у Зины, когда они  остались
наедине. Ее улыбка получилась кривой:
   - Ничего... Как-нибудь справлюсь.
   - Бери самое необходимое, и уходим! Я подожду  тебя  на  улице,  -  с
этими словами Ангел выскочил в коридор.
   Зинаида  вышла  через  минуту  и,  громко  стуча   каблуками,   стала
спускаться вниз. У выхода из подъезда они столкнулись с  двумя  молодыми
людьми.
   С  первого  взгляда   можно   было   понять   их   принадлежность   к
правоохранительным органам.  Первый,  тот,  что  был  немного  постарше,
слегка приостановился и уверенно посмотрел на Ангела.
   - Вы  случайно  не  подскажете,  где  живет  Владимир  Константинович
Дмитриев? - тон его был вполне деликатным,  но  в  нем  ощущалась  некая
стальная струна.
   Услышав собственную  фамилию,  Ангел  ничем  не  выдал  беспокойства,
виновато пожав плечами, ответил:
   - Ничем не могу помочь.
   Судя по алчным глазам оперативника, он готов был зажарить  Ангела  до
хрустящей корочки, чтобы  потом  вкусно  полакомиться.  По  собственному
жизненному опыту Ангел  знал,  что  от  таких  энергичных  типов  всегда
следует ждать неприятностей. И не ошибся!
   - Я  следователь  прокуратуры  по  особо  важным  делам  Серов  Игнат
Александрович, - он раскрыл перед лицом Ангела документы. - Вы не  могли
бы показать свои документы?
   Ангел нехотя достал из кармана паспорт и удостоверение и протянул  их
следаку. Оперативник продержал их достаточно долго,  однако  Ангела  это
нисколько не  волновало.  Для  такого  случая  он  выправил  себе  очень
приличные документы сотрудника ФСБ на имя Модеста Петровича  Григорьева,
и даже самый рьяный опер от магического  сочетания  этих  букв  принимал
надлежащую стойку.
   Изучив внимательно документы, человек в штатском вернул их и негромко
произнес:
   - Извините. - По его лицу было видно, что он  очень  разочарован,  но
старается не подавать вида.  Однако  раскаяния  в  его  голосе  тоже  не
чувствовалось.
   - У каждого своя работа,  -  великодушно  согласился  Ангел,  бережно
пряча солидную корочку. - На лбу ведь не написано, что ты за человек.
   - Тоже верно, - согласился опер.
   По этикету следовало переброситься двумя-тремя  ничего  не  значащими
фразами.  Еще  пара  взаимных  улыбок,  и   можно   считать   неловкость
исчерпанной.
   - А зачем он вам нужен? - придав голосу сочувствие, спросил Ангел.
   - Может быть, я могу помочь вам? Я ведь все-таки живу в этом доме.
   По лицу опера промелькнуло едва заметное сомнение.
   - Собственно, ничего серьезного. Машину,  зарегистрированную  на  его
имя, видели в мастерской с пулевыми отверстиями на стекле. Хотелось  бы,
чтобы он внес кое-какую ясность.
   - Понятно, - удовлетворенно кивнул Ангел.  И,  протянув  оперу  руку,
проговорил:
   - Желаю успеха. Ну что, дорогая, пойдем, - повернулся он  к  Зинаиде,
застывшей в дверях  с  напряженным  лицом.  -  Нас  уже  Павел  Петрович
дожидается. - И Ангел, приобняв Зинаиду за плечи, повел ее к машине.
 
Глава 16 
 
КОМПРОМАТ НА ПАПУ РИМСКОГО 
 
   Приехав в Москву,  Ангел  сразу  встретился  с  Нестеренко,  который,
коротко расспросив его о питерских делах, вручил ему ксиву от Варяга.  В
маляве  Варяг  просил  очень  внимательно  присмотреться  к   питерским,
традиционно не признающим воровской короны. Таких в городе за  последний
год расплодилось, словно грибов после дождя.  Доморощенные  "авторитеты"
вершили суд, исходя  из  собственного  интереса,  что  приводило  к  еще
большему раздору с законными.  Эти  бандиты  напоминали  мифологического
героя, засеивающего поле драконьими зубами,  полагая,  что  в  ближайшем
будущем  пробившиеся  ростки  сумеют  принести  щедрый  урожай  в   виде
молодежи, попирающей всякие авторитеты. А если так оно  и  случится,  то
следующее  поколение  беспредельщиков  повытеснит  воров  в   законе   с
территорий, которые традиционно попадали под их влияние.
   Действовали беспредельщики жестоко, с такими эпизодами устрашения,  в
которых мелькали и расчлененные тела, и отрубленные головы,  присылаемые
в обыкновенных посылочных  ящиках  родственникам  убитых.  Бессмысленные
зверства  всегда  вызывают  недоумение  и  вполне  оправданное   чувство
брезгливости к тем, кто на них отважился.  Подобных  людей  остерегаются
все, они просто не вписываются ни  в  одну  из  существующих  систем  и,
следовательно, изначально обречены на саморазрушение.  Воровская  среда,
как и всякий живой организм, способна к самоочищению и без  колебаний  и
жалости расправляется  со  всякой  бациллой,  проникающей  в  его  тело.
Беспредельщики  не  понимали,  что  расстраивали  отлаженный   механизм,
отпугивали с рынков "купцов"  и  привлекали  к  себе  внимание  карающих
органов. А это потери!  Следовательно,  завтра  братва  на  зоне,  будет
сидеть на подсосе,  не  получив  грева,  кому-то  может  не  хватить  на
хорошего адвоката, и какой-то малец не получит пенсию  за  сгинувшего  в
лагерях отца.
   Лидером питерских  мелких  бандитов  был  Паленый,  в  миру  Григорий
Любимов. Интерес Варяга к нему был  особенным.  Владислав  понимал,  что
если Паленого не остановить сегодня, то уже завтра он шагнет за  пределы
области и захочет потеснить законных уже по всей России. Любимов готов к
ссорам, которые в милицейских  сводках  обычно  фигурируют  как  уличные
перестрелки. Для ведения  подобных  операций  у  Паленого  имелось  все:
наглость, повышенное честолюбие,  перспективная  задиристая  молодежь  и
горы припрятанного оружия. Как же это  скажется  на  законных?  Нетрудно
предположить: неудовольствие западных коллег  за  сомнительный  рынок  -
раз; потеря былого авторитета - два;  и,  как  следствие  -  усиление  в
ключевых городах власти беспредельщиков - три!
   Этого перечня вполне достаточно, чтобы расписать всякого,  посмевшего
нарушить воровские законы. Что ж, придется  заняться  Паленым  вплотную.
Ангел скомкал маляву и  положил  ее  в  стеклянную  пепельницу,  чиркнул
зажигалкой и поднес пламя к бумаге. Малява вспыхнула не сразу,  поначалу
обуглились неровные края, а потом желтое пламя  поглотило  всю  записку.
Ангел посмотрел на часы - время идти на сход.
 
*** 
 
   К вечеру из Питера обещал подъехать Ефимович, как раз к сходняку.
   Как оказалось, у него в Подмосковье была  дача,  вот  и  решено  было
перетереть все дела именно у него. Инициаторами сходняка стали два  вора
в законе - Джамал и Резван, больше других заинтересованные  в  питерских
делах. Джамал - почти старик, получивший титул еще лет  тридцать  назад.
По жизни он был бродяга и бессребреник, для которого еще совсем  недавно
самой большой роскошью была биндюга в арестантском бараке. Но год  назад
грузинская община избрала законного казначеем, наказав вести  подобающий
образ жизни, для чего выделила из общака, в счет прошлых заслуг Джамала,
ощутимую сумму.
   - Если ты будешь жить в сарае, то  нам  просто  перестанут  верить  и
будут  считать  нас  нищими.  Это  неприятно....  Наши  партнеры  станут
говорить: если так живет держатель общаковской кассы, так остальные воры
и вовсе пухнут с голоду! Грузинских воров не будут воспринимать всерьез.
Нас не будут брать в расчет наши коллеги из Колумбии, Америки,  Западной
Европы. Мы должны показать, что располагаем большими средствами!  Каждый
из нас хотел бы участвовать в солидных проектах, только  так  мы  сможем
стать по-настоящему состоятельными людьми, - говорили ему воры.
   Под такими  уговорами  старик  Джамал  решил  поступиться  некоторыми
своими принципами, и скоро на скалистом берегу построил  замок,  который
мог бы стать украшением любой королевской короны,  набил  комнаты  замка
сокровищами, о которых  не  помышляли  даже  бароны  крестовых  походов.
Достаточно было только разок взглянуть на это творение, чтобы  понять  -
грузинский вор Джамал принял новые правила игры, которые его  уже  более
не тяготили, и очень быстро  привык  к  роскоши.  И  уже  без  стеснения
назначал цену за разрешение спорных вопросов между группировками.
   Положение Джамала, как казначея общаковской кассы, было удобно еще  и
тем, что он не растерял связей с Россией, и многие зэки помнили его  как
ревностного поборника "нэмпановской" воровской идеи. А еще Джамал всегда
был сторонником крупных  проектов  сулящих  огромные  барыши,  и  совсем
неважно, в чем они проявляются: в перекачке нефти в западные страны  или
в продаже героина на  улицах  больших  городов.  Он  понимал  совершенно
точно: суперприбыли следует связывать только с  Россией,  именно  на  ее
огромных просторах валяются такие  деньги,  которых  никогда  не  видела
вылизанная Европа.
   Другим гостем Ефимовича был вор в  законе  -  аварец  Резван.  Весьма
редкий экземпляр горца. Угодив в семнадцать лет к хозяину  за  разбой  и
волей обстоятельств отлученный от мусульманских  традиций,  он  невольно
стал вникать в сложную структуру уголовных  понятий,  где  элиту  всегда
составляли блатные, а некоторые из них, наиболее  авторитетные,  были  в
лагерях чем-то вроде старейшин в горном ауле. Однако на  вершине  всегда
оставался только один, самый надежный человек лагерного сообщества - вор
в законе. Именно на таких людей Резван и хотел быть  похожим.  Незаметно
для себя Резван не только принял лагерные воровские  порядки,  но  сумел
вжиться в них и за пятнадцать лет заключения прошел все ступени лестницы
уголовной карьеры от бойца до пахана.
   В Тюменском крае Резван контролировал такую важную сферу, как  нефть.
Там же в его владении находился горный рудник. За подобное сырье  весьма
неплохо платили на Западе, и дело  шло  к  тому,  что  Резван  собирался
расширять предприятие. Хотя каких-то четыре года назад пришлось проявить
немалые усилия и потратить  большие  деньги  на  то,  чтобы  центральная
комиссия по запасам признала месторождение выработанным, а  в  следующие
шесть месяцев территория была объявлена частным сектором,  и  на  рудник
вновь вернулись рабочие.
   В доме Ефимовича  было  замечательно.  В  углу  у  входа,  в  камине,
выложенном пейзажной яшмой, полыхал огонь,  отбрасывая  зарево  на  лица
собравшихся. В огне не имелось особой  необходимости  -  на  улице  было
тепло.  Тем  не  менее  присутствие  горящего  очага  придавало  комнате
какой-то неповторимый уют. Иной  раз  крошечные  искорки  выбивались  из
темного  дупла  кабина  и  залетали  в  комнату.