куда
значительнее похождений Геракла. Неужели жрать не хотелось?
   Рафик и сам несказанно удивлялся своей похоти. Он никогда не  отводил
женщинам внимания больше, чем это было принято воровскими традициями.
   - А может, я тебе помешал, Рафик? Так ты прямо  и  скажи.  Я  человек
деликатный и могу явиться через  неделю,  -  невинно  спрашивал  Шунков,
беззастенчиво уставившись на обнаженные  ноги  Вероники,  которая  и  не
думала прятать свою вызывающую наготу под тонким тюремным одеяльцем.  Им
с Рафиком обоим было жарко, несмотря на сквозняк, и Глебу нетрудно  было
догадаться, что он пришел в самый неподходящий момент.
   Рафик поднялся. Голый, с крепкими сухими мышцами и широкой грудью, он
напоминал усталого атлета. Наколки были разбросаны  по  всему  телу,  от
чего  смугловатая  кожа  выглядела  почти  синей.  "Нательная"   роспись
казалась шедеврами продвинутых авангардистов.
   - Не будем откладывать, Глеб, я готов.
   - Эх, Рафик! Неужели ты  думаешь,  что  я  босяк  и  не  способен  на
чувства? Я ведь не слепой и вижу, как вы сроднились. А может  быть,  вам
не расставаться? Может быть, Веронике тоже отправиться в  лагерь  следом
за своим Ромео? Ха-ха-ха! - брызнул неподдельным весельем Шунков.
   От его внимательного взгляда не ускользнуло, как при этих словах лицо
Рафика на мгновение напряглось, а на скулах пробился скупой румянец.
   Вероника тоже невольно поджала ноги.
   - Ладно, ладно, расслабься, я же пошутил. А потом, я ведь сам для вас
свахой был. Эх, Рафик! Отбил ты у меня бабу. После  такого  мужика,  как
ты, она на меня больше и не взглянет. Объясни мне, темному,  чем  ты  их
берешь?
   Может, у тебя достоинство иного качества?
   Шунков, высоко запрокинув голову, вновь громко захохотал.
   Начальник колонии - неунывающий малый,  своими  блатными  шутками  он
способен развеселить даже Царевну Несмеяну.
   -  А  ты  приглядись,  -  вяло  огрызнулся  Вафин,  -  может,  что  и
обнаружишь.
   - Вот ты опять обиделся, Рафик. Я знал, что  ты  никогда  не  понимал
моих шуток. Или у тебя с юмором не все в порядке? Мне кажется,  что  моя
зона - это наилучшее место для веселья. - И,  снова  осмотрев  Веронику,
одобрительно качнул головой. - А ты силен, Рафик, у бабы до сих пор  нет
сил подняться.
   - Уймись! - с угрозой в голосе оборвал его Вафин.
   - Ну-ну, не скромничай! Ты из тех мужиков, что могут расшевелить даже
смиренную инокиню.
   Рафик  неторопливо  одевался.  Он  старался  не  смотреть  в  сторону
Вероники, которая бесстыдно распласталась на  топчане.  Вафин  застегнул
бушлат на все пуговицы. Он  явно  медлил.  Возвращаться  из  рая  всегда
тяжело, встреча с действительностью будет особенно невыносимой.
   - Я готов, Глеб, - наконец повернулся вор.
   - К чему, Рафик? - не  спешил  отрывать  алчных  глаз  от  обнаженной
женщины Шунков. - Уж не помирать ли ты собрался? Я  не  знаю  ни  одного
человека, который спешил бы  встретиться  с  костлявой.  -  Он  еще  раз
посмотрел на Веронику,  которая  уже  перевернулась  на  другой  бок,  и
произнес:
   - Ладно, пойдем отсюда.
   Нужно дать даме одеться. Надеюсь, Рафик, ты убедился в том, что я  не
жалею для тебя самого дорогого? Пойдем ко мне, думаю, что  сейчас  самое
время, чтобы выпить спиртяшки! А то до конца срока не восстановишь силы.
Ха-ха-ха! Ну, теперь мы с тобой породнились через  эту  бабенку.  А  она
ничего... Здорово ты к ней прикипел.
   Шунков уверенно вел Рафика по длинному коридору барака.  И  с  каждым
шагом Вафин все дальше уходил от Вероники. Вафина подмывало  оглянуться,
но он невероятным усилием воли сумел перебороть в себе это  желание.  На
территории зоны было удивительно спокойно, да и сама она стала как будто
бы просторнее.
   Зэки находились в бараках, а динамик надрывался от какой-то бравурной
музыки. И все же в воздухе витала тревога, что-то  сродни  надвигающейся
бури, когда под каждый камешек и во всякую  щель  стремится  запрятаться
божья тварь в надежде переждать ненастье.
   - Что здесь произошло, Глеб? - показал взглядом Рафик  на  опустевшую
территорию. - Такое впечатление, что ты дал всем  зэкам  вольную  и  сам
остался досиживать вместо них.
   - За что я тебя люблю, Рафик, так  это  за  то,  что  ты  не  теряешь
остроумия  даже  после  блядской  ночи,  -   хмыкнул   подполковник.   -
Спрашиваешь, что случилось? А то, что и должно было быть. Пока ты крутил
титьки моей телке, суки прирезали Варяга. Я ведь знаю, что  ты  во  всем
должен был ему помогать. А вот, однако, не уберег. Что на сходе скажешь?
- радовался Шунков. - Ты даже криков не слышал, а ор здесь стоял  такой,
что будь здоров! Это я уже потом музыку включил.  Похоронных  маршей  не
нашлось, так что пускай под бодрую мелодию засыпают.  Упаси  господь  их
грешные души, - вполне искренне  перекрестился  Шунков.  -  Ты  думаешь,
сукам понравится, когда власть отбирают? То-то же!
   - Врешь! - побелел Рафик, мгновенно изменившись в лице.
   - Вру, - неожиданно легко согласился барин, - расторопным твой  Варяг
оказался. Как только его окружили, так он в бараке заперся с несколькими
блатными. Так и просидел там.
   Они вошли в кабинет Шункова.  Подполковник  взял  стоявшую  на  столе
бутыль, разлил спирт по стаканам.
   - Поехали! - и вылил спирт  в  широкую  глотку.  Поморщившись,  ткнул
вилкой в огромный ломоть сала. Рафик даже не  взглянул  на  предложенный
ему стакан со спиртом. - Только пойло в этой дыре и спасает, да вот  еще
любовь к своей работе, а так бы уже давно загнулся  от  тоски.  А  какая
хандра  здесь  будет  зимой!  Мороз,  ветер!  -  Подполковник  энергично
заработал челюстями. - Оказывается, суки и  блатные  не  переносят  друг
друга, - сделал удивленные глаза Шунков.  -  Как  только  ты  заперся  в
бараке со своей красотулей,  тут  пошла  такая  резня,  что  не  приведи
господи! Посшибали друг другу рога, кого-то замочили, кого-то втоптали в
бетонные дорожки, в общем,  было  на  что  посмотреть.  Признаюсь  тебе,
Рафик, они меня разочаровали. Да это не паханы, а просто шайка  каких-то
разбойников! - Подполковник Шунков откусил еще кусок  сала.  -  Так  они
совсем разучатся уважать друг друга.
   - Ты подстроил это!
   Подполковнику Шункову было известно, что для Рафика  это  был  второй
"сучий" лагерь. В первом он скоро установил привычные воровские порядки.
И действовал решительно и беспощадно.
   - Я этого и не скрываю,  -  удивленно  отреагировал  подполковник.  -
Терпеть не могу двоевластия. На зоне должен быть один хозяин!
   - Придет время, и я убью тебя! - жестко поклялся Рафик.
   Откровение бывшего товарища не отбило у Глеба Шункова аппетита  -  он
продолжал смаковать сало, неторопливо пережевывая каждый кусочек мощными
челюстями.
   - А почему бы тебе не сделать этого прямо сейчас?  -  поинтересовался
он с заметным воодушевлением, будто бы  речь  шла  о  какой-то  невинной
шутке. - Стукни меня по затылку чем-нибудь тяжелым, никто не услышит.
   Молчишь... То-то! Ты мне кланяться должен, что я  тебя  от  бесчестья
спас, а ты еще грозишь!  Ты  даже  не  представляешь,  что  в  лагере-то
делается. Сук-то  здесь  в  четыре  раза  больше!  Кто  сопротивлялся  -
закололи, а кто не мог - юбку напялили!
   Для настоящего мужика это хуже смерти... А теперь иди!
   У вышки стоял молодой солдатик и крепко  сжимал  в  руках  "АКМ".  За
прошедшие сутки он успел насмотреться такого, что воспоминаний хватит на
всю жизнь. Наблюдая за чужой смертью, он  теперь  явственно  представлял
собственную - в образе оскалившегося зэка с  заточкой  наперевес.  Рафик
уверенно зашагал к своему бараку. Рука  привычно  покоилась  в  кармане,
пальцами он  ощущал  остроту  лезвия,  -  просто  так  он  не  умрет,  а
непременно заберет с собой в жаркое  пекло  парочку  сук.  Его  встретил
Вован, старинный кореш, с которым им приходилось чалиться вместе  еще  в
Республике Коми.
   - Где ж тебя носило-то? - подскочил он к Рафику. -  Суки  нам  погром
хотели устроить, кое-как отбились! Окружили наш барак со всех сторон и с
дрынами  наперевес  стали  через  окна  вламываться.  Мы  из   барака-то
выскочили и  на  них.  А  сучары  окружили  некоторых  наших  и  кольями
закололи. Их-то раза в четыре больше! Вон, посмотри, - показал он правое
предплечье, рассеченное едва не до кости. - С Пятаком схватился. Он меня
финкой, а я его заточкой уделал. В самое горло.
   - Из наших кого замочили? - угрюмо спросил Вафин.
   - Пятерых... В холодной сейчас лежат...  Тут  такие  столпы  за  одну
только минуту рушились, что земля дрожала.  Вон  посмотри  на  Стася,  -
показал Вован глазами в сторону зэка лет пятидесяти, известного  на  всю
Россию вора, - фаловали его... Но троих он зарезать сумел,  -  в  голосе
Вована прозвучало уважение.
   Их взгляды невольно остановились на  проходящем  зэке.  Он  напоминал
русскую борзую -  такой  же  тощий  и  сгорбленный.  Обреченность  четко
запечатлелась на его лице. Совсем  не  нужно  было  слыть  прорицателем,
чтобы утверждать, что при переводе в другой лагерь вчерашнего авторитета
бросят не только на полы, но даже еще ниже.
   - А как Варяг? - осведомился Рафик.
   - Законный - молодец, если бы не он, нам бы всем  хана!  -  убежденно
проговорил Вован. - Молодежь-то зашугалась, по углам попряталась.  А  он
перышко взял да на сук выскочил. Одного сразу заколол, а другого,  когда
его в круг взяли! Ну, тут мы подскочили с Кощеем, отбили его... А так не
знаю, что и было бы.
   - Где он сейчас? - с заметным облегчением спросил Вафин.
   - В своей биндюге, - протянул Вован. - Ты бы его, Рафик, не тормошил,
- остановил он блатного. - Потом потолкуешь. Он всю ночь не спал, только
что лег.
   - Хорошо, нам будет  о  чем  поговорить,  -  согласно  кивнул  Рафик,
чувствуя, как постепенно начинает восстанавливаться душевное равновесие,
пошатнувшееся в тот самый момент,  когда  Шунков  сказал  ему  о  смерти
Варяга.
   Хороши шуточки...
 
*** 
 
   Рафик пришел вечером, как и  обещал.  Поздоровавшись  с  Варягом,  он
достал из кармана бумажный пакетик, бережно развернул его и, зажав  одну
ноздрю, с аппетитом вдохнул в себя "дурь".  По  его  перекошенному  лицу
было видно, что внутри у  него  все  засвербело  и  грозилось  вырваться
наружу  шумным  чихом.  Но  нет,  сумел  себя   пересилить   и   теперь,
расслабившись, получал удовольствие.
   - Что ты на все это скажешь? - спросил Варяг.
   - Знакомо мне это, Варяг, - отвечал Вафин. - На  моей  памяти  второй
такой случай.
   - Вот как? Расскажи! - заинтересовался смотрящий.
   - Сейчас на нас сук натравили, а тогда, лет двадцать  назад,  собрали
самых дерзких зэков со всей  Сибири  да  в  одну  кичу  заперли.  Хотели
сделать из нас бригаду коммунистического труда! Бушлаты мы  должны  были
шить. Мы все в отказ, на барина не работаем! Ну,  нас  "краснопогонники"
тогда ногами и прикладами давай охаживать. Тут или жить,  или  помирать,
многие предпочли второе... Жмуриков даже не хоронили, стаскивали прямо в
яму за зоной, а их потом волки да песцы по кускам растаскали.
   - Как же тебе удалось выжить?
   Губы Рафика растянулись в довольной улыбке:
   - Повезло мне, бежал я!
   - Значит, ты один такой реликт  остался?  -  с  некоторой  иронией  в
голосе заметил Варяг.
   - Чего? - не понял Вафин.
   - Я говорю, что ты мамонт, - улыбнулся Варяг.
   - Называй как хочешь. Можно сказать и  мамонт.  А  те,  кто  остался,
работали на хозяина не покладая рук,  как  шестерки  на  пахана.  Глухой
форшмак получился. Ты думаешь,  они  только  плац  лизали?  -  скривился
Рафик. - Если бы!
   Опоганились мальцы чисткой сортиров! Перековались, падлы!  Вот  этого
братва им простить не сумела. Когда они закончили свой трудовой почин  и
стали возвращаться на хазы, так блатные  перекололи  их  заточками,  как
баранов. Лишь немногие сумели уцелеть, да и те,  кто  не  запачкался  по
жизни. Веселенькая история, не правда ли, Варяг? - хмуро поинтересовался
Рафик.
   Рафик частенько  баловался  высококачественной  наркотой.  Сейчас  он
получал кайф,  а  в  такие  минуты  человека  тревожить  грешно,  пускай
поблаженствует. Зрачки у него сузились - он был на  пике.  Зэк  медленно
лег на шконарь и,  заложив  руки  за  голову,  разглядывал  облупившуюся
краску  на  втором  ярусе.  Рафик  взлетел.  И  видно,  "дурь",   крепко
побаловавшись с памятью вора, зашвырнула его в далекую юность. Если  это
не так, тогда отчего лицо бродяги приняло почти мечтательное  выражение?
Рафик скоро пришел в себя. Свесил длинные  ноги  со  шконки  и  спокойно
заговорил, как будто это не он, а кто-то  другой  всего  лишь  несколько
минут назад переживал сладостные мгновения:
   - Они не нас резали. Они тебя хотел достать, Варяг.
   - Да, Рафик, такие вот дела... - неохотно улыбнулся Варяг.
   В тот момент его занимали совсем  другие  думы,  нежели  произошедшая
резня. Сейчас он мысленно  был  там,  где  в  его  помощи  больше  всего
нуждался сходняк. Через два месяца в Питере должны были пройти тендерные
торги по поводу двух заводов - судостроительного  и  сталелитейного.  Об
этом Владислав узнал от Нестеренко,  тот  прислал  маляву  с  последними
новостями со свободы.
   Законные давно положили глаз на эти лакомые куски,  а  следовательно,
нельзя допустить того, чтобы заводы ушли в  чужие  руки.  Помимо  этого,
нужно  было  решить  еще  некоторые  вопросы  с  питерской   братвой   и
несколькими  неугодными  сходняку  лицами.   Оставалось   только   найти
человека, который смог бы  без  проблем  уладить  все  эти  вопросы,  не
посягнув при этом на основы воровского закона.
   Над  возможной  кандидатурой  на  столь  нелегкую  роль  Варяг  думал
недолго. Ангел - вот кто сможет решить все без шума и пыли.  К  тому  же
связь с ним поддерживать намного легче, чем с Нестеренко.  Вечером  того
же дня  Варяг  отписал  маляву  Ангелу  и  тем,  кто  продолжал  служить
воровскому делу на воле.
 
ЧАСТЬ 3 
 
Глава 11 
 
ИЗ МОЕГО ОКНА ВИДНА БУТЫРКА 
 
   Ангел обосновался в Тихвинском переулке,  в  небольшой  двухкомнатной
квартире.  Вряд  ли  соседи  подозревали,  кто  живет  рядом   с   ними.
Собственно, им и дела до него было мало, - уходил он  рано,  возвращался
далеко за полночь. Даже если бы у них спросили  о  жильце,  они,  скорее
всего, пожали бы  плечами:  всегда  приветлив,  но  суховат,  добрым  не
назовешь, но зла тоже никому не делает, правда, смотрит  жестковато,  но
это такая особенность, - каких только людей нынче не встретишь! Они были
бы очень удивлены, если бы узнали хотя бы толику правды о нем  и  о  тех
возможностях, которыми обладал этот с виду такой обыкновенный человек.
   Ангел отказался от шикарной квартиры,  которую  ему  предлагал  сход,
благоразумно считая, что высокую траву чаще  стригут.  Но  желание  жить
незаметно скорее  было  продиктовано  старыми  привычками  и  врожденным
презрением ко всему шикарному. Вор не должен  жить  в  хоромах  хотя  бы
потому, что он не принадлежит себе, а все, что ему нужно, так это  крыша
над головой и кусок хлеба. А потом, для человека,  большую  часть  жизни
прокантовавшегося в тесных казематах, шикарные апартаменты непривычны  и
даже грешны!
   Три дня назад  его  посетил  Сивый.  Постоял  на  балконе,  глядя  на
Бутырскую тюрьму, выкурил сигарету. Ничего не сказал, но по глазам  было
видно, что понял все. Человек-то он умный, хоть и не  бродяга!  А  потом
молча протянул маляву от Варяга, запаянную в обыкновенный полиэтиленовый
пакетик. Варяг коротко рассказал  о  стычках  с  суками,  просил,  чтобы
"погоняли подливу", объяснял, как протоптать тропинку для  грева,  а  то
питерская братва уже который месяц "сидит на подсосе".
   Еще Варяг просил выезжать в Питер немедленно и  разобраться  во  всех
этих  питерских  непонятках.  И  по  возможности  держать  его  в  курсе
происходящего.
   Вылетать  Ангел  решил  на  следующий  день  -  в  Москве  оставались
кое-какие нерешенные дела, и их  следовало  уладить  как  можно  скорее.
Например,  нужно  было  решить  спор  между  подольской  и  Измайловской
бригадами. Парни не поделили  какой-то  магазинчик  на  окраине  города,
следовало разобраться. Не хватало, чтобы  еще  перестреляли  друг  друга
из-за какого-то захудалого ларька!
   Ангел освободился только поздно вечером. И был  доволен  результатами
прошедшего дня. Недоразумение уладилось, бригады удалось замирить.
   Авторитеты,  не  возражавшие  против  мирного  решения,   отправились
закреплять договоренности в какой-то солидный кабак. Настойчиво звали  и
Ангела, но  он,  проявив  твердость,  отказался,  объяснив,  что  срочно
уезжает в Питер. После напряженного дня ему захотелось побыть одному,  и
Ангел решил отправиться в свой любимый бар,  который  никогда  не  бывал
многолюдным, там в тишине можно выпить стопку-другую водки.
   Как он и предполагал, бар был почти пуст. В дальнем конце зала сидела
молодая пара.  Чувствовалось,  что  у  парня  дела  складываются  весьма
неплохо: он без конца  теребил  юную  особу  за  колено  и  подливал  ей
шампанского, которое, как известно, действует на женщин как возбуждающий
эликсир.  Невольно  создавалось  впечатление,  что  прояви  юноша  чуток
побольше настойчивости, и девушка отдастся ему прямо  за  столом.  Через
стол от них, в полнейшем одиночестве, сидела женщина, которая  не  спеша
цедила через соломинку прозрачный, слегка зеленоватый коктейль.  Женщина
была молода, красива, оставалось только недоумевать, какая  превратность
судьбы запихнула ее в этот ночной бар. Таких женщин привычнее  встречать
рядом с самодовольными мужчинами - явными  хозяевами  жизни,  способными
едва ли не еженедельно покупать "Мерседесы" и  тратить  на  удовольствия
суточный оборот крупного предприятия.
   Ангел  сидел  у  стойки,  полуобернувшись  ко  входной  двери.  Такое
положение позволяло ему видеть не только всех присутствующих в баре,  но
и наблюдать за каждым входящим - привычка  контролировать  ситуацию.  Он
продолжал жить  так,  будто  бы  в  ближайшие  несколько  секунд  ожидал
вооруженного нападения.
   Хозяин бара был рад своим немногим посетителям и  так  мило  улыбался
сидящим, словно  каждый  из  них  оставил  в  его  заведении  по  целому
состоянию. В зале негромко играла музыка.
   На сердце у Ангела было легко и спокойно. Сейчас он обдумывал, как бы
заманить  в  свою  скромную  холостяцкую  квартиру  красивую   ухоженную
бабочку, неизвестно каким образом залетевшую в этот бар. "Хороша!"  -  в
который  раз  подумал  Ангел.  Третьеразрядный  бар  был  для  нее  явно
неподходящим  местом.  Куда  естественнее   женщина   будет   смотреться
обнаженной на просторной кровати. Ангел взял со стола бутылку коньяка  и
уверенно направился в сторону  скучающей  женщины.  Спросив  разрешения,
опустился на стул. Мадам едва обратила на него  внимание.  Ангел  разлил
коньяк  в  бокалы.  Она  поблагодарила  легким  кивком  головы,   слегка
улыбнувшись, и длинными пальцами обвила ножку бокала.
   - Я стою дорого, - без всякого вступления честно пропела богиня.
   Ангел был готов к подобному разговору. Дело-то привычное, такое  тоже
случалось  во  все  времена,  -  королева  превращается  в  обыкновенную
лягушку.
   Слегка улыбнувшись, он отвечал:
   - Я не из бедных.
   Женщина посмотрела на него оценивающим взглядом и произнесла:
   - Очень надеюсь на это, - и осторожно пригубила напиток.
   Ангел продолжал любоваться незнакомкой. Изысканна, как гейша.
   Впрочем, женщины из такой категории способны не только увлечь, но еще
и раздеть до исподнего. И все-таки он ощутил  легкое  разочарование.  Он
был готов к  тому,  чтобы  завести  с  ней  красивый  роман  со  многими
обязательствами, тонко ухаживать и дарить хризантемы и  розы,  а  вместо
этого придется переспать с проституткой, пусть и очень  красивой.  Утром
он выпроводит ее безо всякого сожаления на холодную улицу. Пошловато все
это. И, боже мой, как знакомо! Ему почти сорок лет - переломный  возраст
во всех от