ва агукающий  юноша  раньше
времени пришел в себя - еще не  настолько, чтобы самостоятельно  подняться с
полу, однако  уже настолько, чтобы заметить в  непосредственной близости  от
своего   лица   великолепную   женскую  ножку,  которую   чисто  рефлекторно
моментально облапил свободной ладонью.
   Прекрасная  блондинка от  неожиданности  громко взвизгнула. Миниатюрный
автомат  забился   в  ее  руке,  послав  длинную  очередь  куда-то  в  глубь
фетисовских   апартаментов.   Первые   пули  достались   парадному  портрету
допотопного   джентльмена,  похожего   на   Мартина.   Последние   -  самому
ошарашенному господину Мартину, и он даже не успел  сообразить, что погибает
из-за шуточки богини невезения. Очередь почти в упор  отшвырнула  невезучего
Фетисова в его удобное кресло, которое ласково

   приняло хозяина кабинета в свои кожаные объятия.
   Комнату вновь наполнила пороховая гарь.
   -  Мартин-то, кажется, спекся, - без особого сожаления сказал джинсовый
атлет Седло. - Поаккуратнее, Надь,  с  оружием.  Это  "узи", а не  охотничья
берданка.
   Прекрасная Надежда виновато потупилась:
   -  Не  рассчитала, Майкл. Спуск очень легкий, и я не думала совсем... -
Смерть Фетисова, судя  по всему, не очень ее  взволновала. Несчастный случай
на вредном производстве, только и всего.
   Джинсовый Седельников озабоченно посмотрел на часы.
   -  Пора  сваливать отсюда,  -  заявил  он. -  Мы и так  здесь нашумели,
надымили кругом...
   -  Пора,  -  согласилась с ним блондинка.  -  Только  пусть сперва  наш
ангельчик скажет, где доллары. Раз Мартин скончался, деньги по праву наши.
   Седло мигом наставил на Дмитрия Олеговича свой тупорылый пистолет.
   - Где кэш? -  спросил он.  - Считаю до трех... Как  тебя там, Курочкин,
что  ли?  На  счет  "три"  будешь не Курочкин,  а  цыпленок  жареный...  Где
"капуста"? '
   - Какой ты  грубый,  Седло, - недовольно сказала блондинка. - Ми-и- лый
Дима, - с придыханием протянула она. -  Не упрямьтесь,  скажите, где  наши с
вами "зелененькие"?..
   Дмитрий Олегович сразу вспомнил, как таким точно  голосом разговаривала
с ним коварная блондинка, истекая клюквенным соком.
   - Вы поступили гнусно, - с горечью произнес он. - Все было подстроено -
и погоня, и стрельба...
   - Дурашка, - засмеялась вероломная (но все равно прекрасная) Надежда. -
Вы все-таки лох первостатейный, Дима. Умирать - это моя бывшая профессия. На
"Мосфильме" я умирала раз  сто за  сущие копейки,  пока мой дорогой Майкл не
взял меня к себе в "Мементо" секретарем... Ну-ка, Дима, не надо кукситься. Я
ведь жива, разве  плохо? Ответьте-ка мне побыстрее,  где чемоданчик? Видите,
дядя Майкл с пушкой уже сердится. Возьмет да и выстрелит, а?
   Седло и в самом  деле уже  нетерпеливо поигрывал пистолетом, поглядывая
на Курочкина. Он уже успел допить свое пиво и смял жестянку гармошкой.
   - Одного я не понимаю,  - сказал Дмитрий Олегович, стараясь не смотреть
на  пистолет.  -  Если  вам  так нужны были эти деньги,  почему же  вы их не
забрали сразу? Я ведь с самого начала вам их отдавал!
   -  Мой  начальник  -  человек  азартный,  -   с  готовностью  объяснила
блондинка. -  Я же вам еще тогда намекала, только  вы  не поняли.  Очень ему
хотелось докопаться, кто  и  зачем вас  послал  и куда вы побежите  в случае
чего. Он уж давно  грешил на покойника, на Фетисова. Когда я поняла, что так
вас не раскусить, мне и пришлось немножко погибнуть... Ну же, Буратинка, где
вы спрятали пять золотых?
   Курочкин  не ответил, надеясь чуть-чуть потянуть время. Не  может быть,
чтобы  выстрелы не  услышал  хоть кто-нибудь на  улице. А  улица, как  верно
заметил ныне покойный Мартин, полна неожиданностей.
   Господин Седло еще более нетерпеливо бросил взгляд на часы.
   -  По-моему, мы  теряем  время,  - произнес он. -  Лох есть лох. Он нам
будет сейчас играть в Зою Космодемьянскую, но правды не скажет. Пока кончать
с ним и уматывать. Кроме как в камере хранения на Павелецком он нигде не мог
бы "дипломат" оставить.  Там всего сейчас  штук двести  исправных боксов. За
полкуска они нам откроют любую ячейку, на выбор...

   Блондинка развела руками.
   - Прощайте, Дима, - улыбнулась она. - Знаете, вы были очень забавный. И
весь такой порядочный. Такие долго не живут, имейте в виду. Жаль,  что у вас
не будет времени исправиться, я бы поучила вас жить...
   -  Вредная  ты,   Надька,  -  нравоучительно  заметил  Седло,  поднимая
пистолет. - Просто змея подколодная.  Человеку  на  тот свет, а ты ему  душу
травишь.
   - Вовсе я  не  вредная, - обиженно ответила  блондинка.  - Я ему, можно
сказать, вместо священника. Он заслужил самое...
   Прощальную блондинкину тираду  прервал  какой-то шум из приемной. Там в
очередной  раз  что-то со  звоном упало, послушались  уже знакомые щелчки  и
приглушенные вопли.
   -  Они там  что,  напились? - сердито  начал Седло. -  Я же им велел  -
потише!..
   Он повернулся  лицом к дверям  в  кабинет, которые, как по  волшебству,
сами распахнулись перед ним и ощетинились стволами.
   - Только пошевелись, Седло,  - сказали в дверях. -  Только двинься хоть
на миллиметр. Я просто мечтаю сделать в тебе дырку.

19

   Господин Седельников застыл на месте, повинуясь приказу.
   - Легок на помине, полковник, - с  отвращением проговорил он. - Хорошо,
сдаюсь, ты сегодня главнее.
   -  Я  всегда  буду  главнее  тебя,  Седло, -  почти  добродушно  осадил
директора фирмы "Мементо" толстяк  в милицейском мундире.  -  Потому что я -
закон, а ты - бандит. Значит, победа будет за мной...
   Из-за  плеча  толстого полковника  между тем  выглядывала не победа,  а
очень знакомый тип в штатском. Курочкин мог поклясться, что сегодня он уже
   этого человека где-то  видел  - только тогда  тип был  в  форме...  Ну,
конечно  же! За полковничьей  спиной  аккуратно маячил тот  самый постовой с
Павелецкой площади,  который еще не  так  давно караулил  запертый подземный
переход через дорогу и ловил нарушителей.  Лжепостовой  по  глазам Курочкина
догадался, что  тот его узнал, и еле заметно ему  кивнул:  мол, работа у нас
такая, привыкай.
   -  Попрошу без оскорблений,  - скривился Седло. -  Бандит я или честный
человек - доказывать не тебе, полкаш, а суду.  Самому гуманному суду в мире,
между прочим. И на нашу фирму у тебя, Аникеев, ничего нет и быть не может...
   - Да на кой мне  сдалась твоя фирма? - усмехнулся милицейский полковник
Аникеев.  - Я тебя  и без фирмы  подловил  на  таком  букете! У  тебя там  в
приемной двое  с  тяжкими  телесными повреждениями, правильно? И  здесь  три
тепленьких трупа... - Полковник окинул взором поле брани. Валяющийся на полу
экс-конвоир Курочкина уже окончательно пришел в себя, однако предпочел  пока
лишь слабо агукнуть. Ровно настолько, чтобы его не приняли за труп.
   -  Двое,  а  не  трое  убитых,  товарищ  полковник,  -  уточнил   из-за
аникеевской спины штатский лжепостовой. - Один, я смотрю, еще шевелится.
   - Ну, двое, - не стал спорить милицейский толстяк со штатским. - Нашему
коллеге из ФСБ виднее. Но количество  жмуриков  не играет значения. Главное,
ты попался с оружием в руках... Может быть, вы хотите оказать сопротивление?
- с надеждой поинтересовался Аникеев у Седельникова и блондинки.  -  Ну, там
выстрелить  в меня или  совершить попытку  к бегству.  А? Попытайся,  Седло,
вдруг дом не окружен?
   - Как  же,  не  окружен, -  желчно  отозвался  Седло  и  без  колебаний
расстался с пистолетом, выпустив его, из пальцев. С  лязгающим металлическим
звуком
   оружие  коснулось  пола.  Через  мгновение  рядом  шмякнулся  автоматик
прекрасной Надежды.
   - Умный  ты мальчик, - с оттенком сожаления произнес полковник Аникеев.
-  Но  бойкий чересчур. Мы ведь даже не рассчитывали, что ты сразу бросишься
потрошить Мартина. Раньше ты все-таки сперва думал, а потом стрелял...
   Толстый полковник извлек из кармана прозрачный полиэтиленовый  мешочек,
с  кряхтением  нагнулся,  поднял двумя  пальцами  седельниковский  пистолет,
упаковал его в мешочек,  а затем упрятал сверток в планшет.  Лжепостовой  из
ФСБ с видом опытного грибника подобрал с полу оружие Надеждыи  Коростылева и
тоже усердно принялся расфасовывать находки по отдельным пакетам.
   - Напрасно  стараетесь,  - вновь подал  голос Седельников,  внимательно
понаблюдав за оружейной упаковкой. - "Магнум"  с моими пальчиками  - чистый,
не придеретесь. А кто примочил Мартина и его пса, я, знаете ли, не запомнил.
Может быть, она, - Седло показал на  блондинку. - Может быть, вон он, -  тот
же жест в сторону Курочкина.
   Курочкин вздрогнул: этого ему еще не хватало!
   - Впрочем, нет, припоминаю, - с ленцой продолжил шеф фирмы "Мементо". -
Точно. Этот псих, - Седло  еще раз показал  на Дмитрия Олеговича, - выхватил
"узи"  и расстрелял  обоих.  А секретарша моя  потом  по  глупости  "узи"  и
подобрала... Верно, деточка?
   Вероломная  блондинка,  как  по  команде, залилась  очень  натуральными
слезами.
   - Так  все и было, Михаил Викторович, - сквозь  плач призналась  она. -
Настоящий  киллер,  ах...  - Поток слез  все  еще не прекращался.  В  бывшей
каскадерше с "Мосфильма" умирала большая актриса.
   Дмитрий Олегович  почувствовал себя  полностью уничтоженным. Он вдруг с
ужасом представил себе,
   что сейчас  полковник  Аникеев  и  эфэсбэшник  запросто примут  сторону
блондинки. Да и как можно усомниться в такой трогательной беззащитности?..
   Однако и полковник, и лжепостовой оказались  людьми из  железа и камня.
Горючие слезы прекрасной Надежды ничуть их не разжалобили.
   -  Комиссаржевская, - сказал невозмутимый Аникеев. - Алиса Фрейндлих. В
лагерной самодеятельности будешь играть Дездемону... Между прочим, Седло,  -
деловито  прибавил  он, уже обращаясь к директору  "Мементо", -  хорошо, что
напомнил.  Мы на  вас повесим,  кроме  убийства, еще и  киднэппинг. Взяли  и
похитили постороннего человека...
   -  Постороннего,  еще  как  постороннего!  -  воспрянул  духом  Дмитрий
Олегович. - Шел по улице, заглянул в подворо...
   - Да заткнись ты, козел!  - грубо прервал его Седельников на полуслове.
- Еще раз  вякнешь про яблоки и  про магазин, и я точно возьму грех на душу.
Слышать уже не могу эту твою бодягу.
   - А  вы  мне  не  указывайте! -  дерзко  сказал  Курочкин.  -  Товарищу
полковнику, может, интересно узнать, с чего все началось. Давайте,  я сейчас
все заново расскажу, прямо с овощного магазина...
   С   чувством  глубокого   удовлетворения   Дмитрий   Олегович   заметил
проступающую на лице господина Седло смертельную тоску.
   - Я непременно  вас заслушаю, - заверил  толстяк Аникеев.  - Вы мне все
расскажете по  дороге домой. Я вас  даже  лично отвезу на  своей машине  как
потерпевшего. А все бумажки оформим завтра. Не возражаете?
   Курочкин  изо всех  сил  закивал.  Лучшего  выхода  и представить  себе
нельзя.  Если  его  доставят  домой в  качестве  потерпевшего,  то  половина
возможных  претензий  Валентины   ликвидируются  сами  собой.  Киднэппинг  -
красивое слово. Когда  человека похищают, он вполне может  обронить  пакет с
яблоками...
   Пока  Курочкин  репетировал  про  себя  самооправдательный  монолог для
Валентины,  комнату  заполнили  пятнистые спецназовцы, люди в  штатском  и в
белых  халатах.  Люди в  халатах стали вытаскивать  на носилках покойников и
слегка  одуревшего от  дозы  гексатала  шмыгающего  юношу. Экс-конвоир  дико
озирался  по сторонам, пытаясь вспомнить, как  он сюда попал  и  почему  его
хозяина,    укладывая   на   носилки,   накрывают   с   головой   простыней:
"суперсыворотка  правды"  вдобавок еще  и  отбивала память.  "Нет,  все-таки
правильно этот препарат не запустили в серию", - чисто автоматически подумал
вдруг Дмитрий Олегович,  провожая глазами носилки. Он порадовался мысленно,"
что  -  несмотря на  ужасные  приключения сегодняшнего дня  - в нем  не умер
профессионал-фармацевт.
   Вслед  за  санитарами  с носилками  кабинет покойного  Мартина покинули
Седло и  Надежда в сопровождении пятнистых с автоматами и двух  штатских.  В
дверях  кабинета  прекрасная  блондинка  обернулась   к  Курочкину  и  нежно
прошептала: "Пока, Дима".
   -  Пока,  - еле слышно прошептал в ответ Курочкин.  Ласковость в голосе
блондинки была, без сомнения, фальшивой, однако Дмитрий Олегович, следя, как
уводят  Надежду,  ощутил  непонятную  грусть.  Из  всех обманов, с  которыми
Курочкину довелось сталкиваться за  всю  жизнь, этот был  самым возвышающим.
Никогда больше такая красавица не назовет его ШЕФОМ и не попросит, чтобы он,
Дмитрий  Курочкин,  ее  приручил.  И такого завораживающего "Ди-и-ма" ему не
услышать.  Учитывая, что  на работе  его  зовут  по  имени-отчеству,  а дома
Валентина - изредка Дмитрием, но чаще обалдуем.
   Через  некоторое  время в  апартаментах  покойного Мартина не  осталось
никого,  кроме  толстого  милицейского  полковника,  штатского  эфэсбэшника,
самого Курочкина да еще простреленного портрета над столом. Аникеев о чем-то
пошептался  с ненастоящим постовым,  а  затем удовлетворенно  сказал Дмитрию
Олеговичу:
   - Поехали! Смежники сами наведут марафет, без нас...
   У  входа в особняк фонда "Процветание"  стояло,  сгрудившись, несколько
разнокалиберных  машин  -  легковых, микроавтобусов  и  даже  одна небольшая
платформа  с  раздвижной  лесенкой  (видимо,  не  исключалось, что  придется
штурмовать  резиденцию  господина  Фетисова сразу со  второго этажа, но  все
обошлось). Из всех  автомобилей полковник  Аникеев выбрал  самый  длинный  и
самый роскошный и  гостеприимно распахнул перед  Курочкиным черную блестящую
дверцу.
   - Вам куда? - полюбопытствовал полковник, лично садясь за руль.
   Дмитрий Олегович назвал улицу и номер дома.
   - Не так уж  далеко, - оценил расстояние толстый Аникеев, заводя мотор.
- Но только придется сделать небольшой крюк: в  центре опять заторы, даже мы
с мигалками пробились сюда с трудом. Как вы смотрите на то, чтобы проехаться
по набережной?
   - Я - за, - умиротворенно ответил Курочкин. Сейчас он готов был в

   чем  угодно  соглашаться  со своим милицейским  спасителем. Если бы тот
предложил рвануть в объезд через Тулу или  Калугу  - он бы  и с этим не стал
спорить. Начальство большое, ему виднее.
   - Значит, по набережной, - повторил полковник, бережно протискивая свое
великолепное  авто  сквозь  узкое  горлышко  Трубниковского  переулка,  мимо
плотного ряда припаркованных у обочины машин. -  Так и порулим...  Если наши
братцы-кавказцы   еще   не   запрудили  всю  набережную   своими  фруктовыми
грузовиками... - недовольно присовокупил Аникеев.
   При  упоминании  о  кавказцах  Курочкин сразу  вспомнил  выкинутого  из
участка беднягу Автандила, но промолчал. Кажется, нелюбовь к южным  гостям -
теперь такая же неотъемлемая  принадлежность сотрудника  внутренних органов,
как наручники, дубинка, планшет или рация. Независимо от звания.
   - Вы, по-моему, хотели что-то рассказать... - Голос полковника  вовремя
отвлек Дмитрия Олеговича от кавказских мыслей.
   -  Хотел! -  обрадовался Курочкин  и  с  чувством,  с  толком  принялся
излагать историю, начавшуюся походом в магазин  и  завершившуюся в  особняке
мертвого  господина Фетисова.  Это был  уже третий или даже четвертый раз, а
потому речь Дмитрия Олеговича  лилась  плавно  и  гладко, почти без  пауз  и
повторов. Еще пару таких заходов,  и эпопея  Курочкина  и  вовсе отольется в
готовый сюжет  для детектива - бери и переноси  на  бумагу.  Правда, ни один
детектив  сегодня не обходится  без  супермена,  так положено.  Супермен  ли
Дмитрий  Олегович?  Крайне  сомнительно.  Скорее  уж  на  эту должность  мог
претендовать джинсовый атлет Седло, но никак не Курочкин...
   -  Нечто  подобное  мы и предполагали, - объявил милицейский полковник,
выслушав до  конца эпопею. - Мы  давно наблюдаем за "Мементо", и  поэтому вы
сегодня тоже попали в наше  поле зрения. Правда, и  мы,  и  ФСБ, вас  дважды
теряли. Первый раз - когда девчонка увезла вас на "Жигулях", а второй раз  -
уже  недавно, на  Павелецком. Какой-то раздолбай-патрульный чуть не испортил
нам игру...
   Курочкин тотчас  же догадался, что  полковник имеет в  виду бдительного
Мымрецова, затеявшего на Павелецком проверку документов.
   - Мы его, конечно, выперли с  вокзала, - досадливо продолжил Аникеев, -
но  пока  возились,  вас  уже  подхватили  люди  Фетисова.  Хорошо  еще,  мы
догадались, куда вас могут отвезти...
   - Спасибо вам огромное, - с жаром произнес Дмитрий  Олегович. - Вы меня
спасли от смерти!
   Эти  благодарственные  слова,  сказанные Курочкиным, почему-то  смутили
толстяка Аникеева - как будто Дмитрий Олегович, оговорившись, назвал того не
полковником,  а генерал-полковником.  Аникеев закашлялся, покраснел и только
пробурчал себе под нос:
   - От смерти... Ну уж не преувеличивайте, бога ради...
   Курочкин понял, что  милицейский полковник еще и необычайно скромен,  и
из  деликатности  не  стал  развивать  далее эту  щекотливую тему.  Они  уже
въезжали  на  Шлюзовую  набережную Москвы-реки,  где  действительно было  не
протолкнуться от крытых  грузовиков  и трейлеров. В  воздухе  стоял  сладкий
фруктовый запах, напоминая  Дмитрию  Олеговичу о предстоящих  объяснениях  с
Валентиной по возвращении домой.
   -  Давайте   немного  прогуляемся,   -   внезапно   предложил  Аникеев,
припарковывая  лимузин  между  двух  трейлеров,  -  и  заодно  обсудим  один
интересный вопрос. На свежем воздухе.
   - Согласен, - ответил Курочкин, не  очень,  правда,  понимая, для  чего
интересные  вопросы  надо  обсуждать на воздухе,  а не в  машине.  Наверное,
полковнику просто  стало  жарко  в  салоне,  и он  решил  немного размяться.
Дмитрий  Олегович  и  сам  был  рад  невольной  задержке,  хотя  и  понимал:
потерпевший  он  сегодня или  нет,  но разговор с супругой  ему  обязательно
предстоит, и нелегкий.
   Они  с  полковником прошли сквозь строй фруктовых трейлеров  и вышли на
пустынный пятачок: с трех сторон высились борта грузовиков, а с четвер-
   той за легким парапетом голубела река. Вокруг не было ни души.
   - Какой же вопрос мы будем обсуждать? - осведомился Курочкин.
   -  Финансовый, - вздохнул  полковник. Дмитрий Олегович  хлопнул себя по
лбу.
   -  Балда я, - виновато проговорил он. - Самого  важного  я вам так и не
сказал. Чемоданчик! Он...
   -  Одну  минутку,  - прервал Курочкина полковник Аникеев  - Дайте я сам
попробую угадать, где он... В автоматической камере хранения?
   - Нет, что  вы!  - откликнулся  Дмитрий Олегович. - У  меня ведь  денег
своих не было.  Я нашел ему другое надежное  место. Надежное в течение всего
дня... - И Курочкин рассказал Аникееву, КУДА он спрятал "дипломат".
   - Не  может  быть,  -  прошептал  полковник.  -  Но  ведь  это  же  так
рискованно!  Портфель  с  четвертью  миллиона  "зеленых"  -  вместо  подушки
вокзального бомжа! А если этот Филин проснется?
   -  Не проснется, - заверил Курочкин.  - У  него - ночной образ жизни, и
сон очень крепкий, я проверял... Зато скажите: кому придет в голову копаться
в пожитках грязного бомжа?
   -  Пожалуй, никому, -  признал Аникеев. - Да-а, интересно.  И, главное,
неожиданно. А я уже чуть не отдал приказ  все боксы на вокзале проверять. Вы
нас здорово выручили, спасибо.
   - Не стоит  благодарности, - скромно ответил Дмитрий Олегович. - Каждый
на моем месте поступил бы так же...
   Полковник крякнул.
   -  Не думаю,  -  серьезно  сказал он. - Не каждый. Ох, не каждый... Это
дело надо перекурить. Подождите пару минут, я схожу за сигаретами...
   Курочкин кивнул, отвернулся к парапету и стал смотреть на реку.  Где-то
далеко,   за   Новоспасским  мостом  по   реке  полз   маленький  игрушечный
тепло-ходик. Виден  был только его белый силуэт, а все звуки гасил шум реки.
Или  нет?..  Дмитрий  Олегович  напряг слух и неожиданно  услышал  за спиной
тихие-тихие непонятные звуки. Он с любопытством обернулся и обомлел.
   Ни  за какими  сигаретами полковник Аникеев не пошел. Он стоял