мку тянул,  чуть импотентом
не стал, у меня нюх на такие вещи..." "...Лучше бы стал, - тут же насмешливо
отзывался  первый  некто,  - не  плодил  бы  дураков...  Сравнил, понимаешь,
колбасу и плутоний!.."
   Продолжая  оживленно переговариваться, свидетели и очевидцы направились
всей гурьбой к турникету. И лишь  человек пять из них решились доверить свои
тела  автоматике:  остальные  оказались  сплошь  льготниками  и обладателями
проездных,   отчего   в   толпе   перед   узкой  горловиной   прохода   мимо
бабушки-контролерши  образовалось сильное  течение  -  оно  и подхватило,  и
пронесло само зазевавшегося безжетонного Курочкина по проходу, утрамбовало в
очередь на эскалаторе (баулы,  чемоданы рюкзаки, свежие газеты) и  чуть было
не  впихнул с Дмитрия  Олеговича  в  абсолютно не нужный  ем) поезд.  Обычно
Курочкин боялся людских  течений, поскольку  ему почему-то всегда необходимо
было в другую сторону. Однако  в  этот раз  он самозабвение влился  в поток,
движущийся  в сторону  перехода  на радиальную,  и был  доставлен  прямо  на
поверхность как бы даже независимо от собственной воли.
   Синих  "Жигулей"   пока  не  было  видно.  Возле  закрытого  подземного
перехода,   как  и  прежде,   прогуливался  внимательный  милиционер,  зорко
высматривая потенциальных нарушителей. Увидев Курочкина,  он профилактически
погрозил  тому жезлом. Дмитрий  Олегович уже машинально пожал плечами:  мол,
все  нормально, гражданин начальник, мы законы знаем. Видимо, покойный  урка
был    все-таки   не    так    уж    неправ,    заподозрив    в    Курочкине
преступника-любителя...  Видела  бы его сейчас  Валентина!  Вернее, лучше бы
она, разумеется, его сейчас не видела.
   В марках  машин Дмитрий  Олегович разбирался примерно так  же, как  и в
типах оружия, и поэтому в основном стал обозревать горизонт в поисках синего
пятна. Проехал синий микроавтобус с зарубежной надписью  "Pepsi-  Cola".  He
то.  Продребезжал  ремонтный  "козлик",  который  и  синим-то  назвать  было
неловко, - так обшарпан.  Тем более не  то. Мягко шурша скатами, неторопливо
проплыл  мимо длиннющий синий красавец  с затемненными стеклами:  если это -
"Жигули",  то Курочкин  -  арабский  шейх. В  такой машине Дмитрию Олеговичу
никогда не доводилось ехать и едва ли доведется. Для такой роскоши надо быть
не  просто  "новым",  а "сверхновым  русским",  миллионером...  Правда, если
перевести в рубли ту  сумму, которая сейчас имеется в  руках у Курочкина, то
выйдет даже несколько миллионов. Непонятно, почему Дмитрий  Олегович от этой
мысли  слегка  возгордился  и  проводил  глазами  удаляющееся  чудо почти  с
равновеликим достоинством...
   - Эй! Как  вас там?  - раздался за спиной приглушенный женский голос, и
Дмитрий  Олегович  обернулся.  Пока он примеривал на  себя лимузин с  чужого
плеча и мысленно записывался в клуб молодых миллиардеров,  синий  автомобиль
подъехал  не с Зацепы, а со стороны Кожевнической.  Лицо блондинки за  рулем
Курочкину было не знакомо, но вот голос...
   -  Вы, вы,  с  "дипломатом"! -  уже с раздражением повторила телефонная
барышня (конечно, это была она). - Вы нам звонили? Давайте сюда...
   Таким красивых девушек Дмитрию  Олеговичу  в  жизни видеть  никогда  не
доводилось  -  только  по  телевизору,   когда  показывали  манекенщиц   или
зарубежные  фильмы.  "Валентина  в молодости,  конечно, тоже была ничего,  -
торопливо одернул  себя Курочкин,  словно  убоявшись, что супруга подслушает
его  крамольные мысли  на  расстоянии. - Но  это - совсем  другое... С такой
секретаршей  директору  фирмы  "Мементо" надо было вместо  обычного телефона
непременно заводить видеотелефон - отбоя бы от клиентов не было..."
   - Да  не стойте столбом! - повысила голос  красавица в синих "Жигулях",
оглядываясь по сторонам. - Вы нам звонили или не вы?
   -  Я,  - грустно признался  Дмитрий Олегович, открыл  заднюю  дверцу  и
поставил  "дипломат"   за   заднее   сиденье.  Напоследок  богиня  невезения
под-суропила  ему  весьма  своеобразную  подлянку. Первый  раз  в  жизни  он
повстречался с  таким совершенством - и только на полминуты, чтобы отдать не
принадлежащий ему "дипломат".
   Ну, вот и все. Дмитрий Олегович убедился, что портфель стоит на сиденье
устойчиво, после чего вознамерился закрыть дверцу.
   -  Приятно  было   познакомиться,  -  сказал  он.  -  Привет  господину
Седельникову и наилучшие...
   - Какого черта! - не слишком вежливо перебила его телефонная красавица.
-  Залезайте,  вам говорят!  Вам  что, жить  надоело?..  -  Тонким  красивым
пальчиком девушка раздраженно ткнула куда-то в сторону.
   Дмитрий Олегович  зачарованно проследил  за ее  прекрасной рукой и лишь
тогда  заметил  стального  цвета   автомобиль,   который  угрожающе   быстро
приближался к ним.
   В отличие от девушки, этот автомобиль Курочкину сразу же не понравился.
Такая вот нелюбовь с первого взгляда. Чего-чего, а жить

   Курочкину пока еще не надоело.

10

   Дмитрий Олегович вычитал в одной книжке, будто аттракцион "Американские
горки" в самой  Америке называют  "Русскими горками" -  якобы с  намеком  на
российское национальное пристрастие к высоким скоростям езды по раздолбанным
автострадам, благодаря которым машины перемещаются не только по горизонтали,
но и по вертикали, от выбоины к выбоине. Сами же  благоразумные  янки всегда
предпочитали разгоняться

   лишь  на  идеально  ровных  своих  дорогах,  удобных  и  гладких,   как
сковородки. В  роду  у  Дмитрия Олеговича  не  было  ни  одного  осторожного
американца: отец  был натуральный  здешний Курочкин, дед -  Курочкин, прадед
вообще, по  семейному преданию, находился в  родстве с  легендарным Василием
Курочкиным, поэтом и переводчиком Беранже. Тем не менее на вопрос классика
   "Какой же русский не  любит быстрой езды?" Дмитрий  Олегович честно мог
бы ответить: "Я!" На опасных скоростях сердце Курочкина  пряталось в области
желудка и напоминало о себе неприятным сосущим чувством, близким к тошноте.
   - А нельзя ли... чуть помедленнее? - задушенно проговорил  он, прижимая
к  себе "дипломат". За  окнами "Жигулей" внешний мир  то и  дело  сливался в
какую-то  серо-зелено-белую  густую  окрошку  из  мелко  нарезанных  деталей
городского ландшафта.
   -   Можно   помедленнее,  -  сообщила,  не  поворачиваясь,   телефонная
красавица. - И тогда они нас укокошат. Хотите? Я - нет.
   Быть  укокошенным  неизвестно  за  что Курочкину тоже,  в общем-то,  не
хотелось, даже в компании очаровательного  белокурого существа. А  вернее, в
такой компании - особенно. Поэтому он предпочел не спорить и только покрепче
вцепился в "дипломат", словно бы  тот мог  спасти  от тряски, мельтешения  в
глазах и подступающей тошноты.
   Несмотря на знание географии центральной части Москвы, Дмитрий

   Олегович еле-еле ориентировался в  пространстве:  кусочек Нового Арбата
вдруг  наезжал   на  Ивановскую  площадь,  которая   неожиданно  оказывалась
Остоженкой. Это было, как в  детском калейдоскопе,  когда  от любого, самого
незначительного,  сотрясения  орнамент  в   зрительной   трубке  моментально
преображался.  Во  взрослом  калейдоскопе,  правда,  требовались  нешуточные
толчки  под  днищем автомобиля,  да  и  узор за  окнами, постоянно  Меняясь,
оставался довольно однообразным:  все те же фасады,  газоны, столбы и  яркие
киоски.
   Курочкину почудилось,  что слева  на  мгновение  возникла  розовая арка
станции  "Кропоткинская", похожая на гигантский  брелок для ключей. "С какой
же мы скоростью едем?" - мысленно содрогнулся Дмитрий  Олегович, но побоялся
спросить  или взглянуть на спидометр. Один только вид сумасшедшей цифры  мог
вызвать у  него дурноту.  До сегодняшнего дня Курочкин полагал, что везде по
городу  развешаны ограничители  скорости  и большие гонки с препятствиями по
центру  вообще  немыслимы. Выходит, он уже многого не знает  о своем  родном
городе, хотя сегодня уследить

   за всем  и впрямь мудрено. Чуть  зазеваешься - и обнаруживаешь вдруг на
Поклонной  спицу с  нанизанным ангелом,  каменного истукана Николая у  самых
стен   гостиницы    "Москва"    или   новенький,    с   иголочки,   памятник
Российско-Белорусской  Дружбе на  месте снесенного Добролюбова. Да  и какую,
помилуйте, дружбу символизируют две  одинокие гранитные руки, сжавшие ладони
друг друга в последнем смертельном рукопожатии?
   -  Как  приклеились,   собаки!  -   озабоченно  проговорила  телефонная
красавица, глядя  в зеркало. Курочкин  преодолел силу тяготения, прижимающую
его к спинке заднего сиденья, и, обернувшись, посмотрел назад. Серо-стальная
машина,   чуть   поотстав,   продолжала  преследовать  их  "Жигули"  с  явно
враждебными намерениями. Не желая отвлекать прекрасную водительницу, Дмитрий
Олегович пока  не решался спрашивать, кто  и  почему за ними гонится. Хорошо
еще, погоня  была не  настолько близко, чтобы догонявшие  решились применить
оружие.  После  увиденного полчаса назад  Курочкин  ничуть  бы не  удивился,
обнаружив,  как  из кабины  выглядывает  автоматный ствол...  Говорят,  люди
быстро привыкают  к  хорошему. За  сегодняшний  день Дмитрий Олегович быстро
приучился к плохому и настроился на худшее.
   - Если надо, я готов и побыстрее, - мужественно простонал  он, борясь с
подступающей тошнотой. Перечить прекрасной блондинке он счел  бы кощунством.
. - Я давно уже готова, - через плечо заметила
   прекрасная  блондинка  за  рулем.  -  Осталось  уговорить  нашу  тачку.
"Жигули" - это, к вашему сведению, не "Мерседес"...
   Так  Дмитрий  Олегович  безо  всяких  наводящих  вопросов  узнал  марку
преследующего их автомобиля.  "Век живи, век учись", - автоматически подумал
он. Ему-то представлялось, что под  словом "Мерседес" скрывается  что-нибудь
чрезвычайно длинное и роскошное, вроде того самого лимузина для миллионеров.
Одним заблуждением стало меньше. С другой  стороны,  особой  пользы  в новых
знаниях  тоже  не  было.   Быть  застреленным  из  кабины   "Мерседеса"  или
какого-нибудь "Запорожца" - невелика  разница. Как, впрочем, нет разницы и в
том, из-за чего суждено погибнуть: из-за  плутония или куска колбасы,  из-за
пачки своих денег или чемодана чужих. Се ля ви. Глубокая философия на мелких
местах,  случалось,  оберегала  Курочкина  от  стрессов: во  время  плановых
распеканий Валентины он,  например, иногда спасался мысленными рассуждениями
о  фармацевтических свойствах углеводов  -  одной из тем несостоявшейся пока
докторской.
   Машину  тряхнуло,  калейдоскоп  за  боковыми окнами вновь незначительно
поменял свой  узор.  Блеснуло стекло  какой-то  многоэтажной башни.  Дмитрий
Олегович не удержался и  опять посмотрел назад. Возможно, ему почудилось, но
серебристо-серый   "Мерседес"  приблизился.   И,  кажется,  из  кабины   уже
выглядывала темная неразборчивого вида штуковина.
   "Углеводы делятся  на  две  группы,  -  мысленно  проговорил  Курочкин,
зажмурив  глаза.  -  Простые и  сложные. К  простым  относятся моносахариды,
которые не способны гидролизоваться..."
   -  Кстати,  как вас  зовут?  -  внезапно  услышал он  голос  телефонной
красавицы.
   Вопрос застал Курочкина врасплох, где-то на се-
   редине  построения  в  уме  формулы  альдопентозы, внешне  напоминающей
безголовый рыбий скелет.
   - А? Что?  - глупо переспросил он, открыв глаза. Слева  мелькнул уголок
еще одной башни: очевидно, их машина двигалась по Зубовской.
   -  Я говорю, как вас зовут? - переспросила блондинка. Дмитрию Олеговичу
по-прежнему видна была ее  прическа цвета  свежей соломы, возвышающаяся  над
спинкой  переднего сиденья.  - Если это военная тайна, скажите хоть, как вас
прикажете называть. Джеймс Бонд, Зорро, Фредди Крюгер?
   Курочкин мигом забыл и про формулу альдопентозы и  даже про  догоняющий
"Мерседес".
   - Дмитрий... Олегович, - пробормотал он. - Но можно - просто Дмитрий...
-  Последние слова слетели  с его языка  как-то совершенно независимо от его
воли. Телефонная  барышня выглядела младше его раза в полтора-два и годилась
ему в дочери. Правда,  по законам  генетики такой красивой дочери у него  не
было бы  никогда. Даже  если бы  лет двадцать  назад  Валентина  согласилась
завести ребенка (а она как раз не согласилась).
   -  Сойдет,  -  обронила великодушно  блондинка, не  отрывая  взгляда от
дороги. - Меня можете называть Надеждой...
   "Красивое имя. А главное  - редкое",  -  вспомнилась Курочкину фраза из
какого-то фильма.  Ему и в самом деле  очень понравилось  это имя. Ему  даже
потихоньку  начинала  нравиться быстрая  езда:  по крайней мере, тошнило уже
поменьше, вполне терпимо.
   - Скажите-ка мне, Дима, - тем временем осведомилась блондинка  Надежда,
- как вы переносите авиаполеты?
   Дмитрий Олегович невольно глянул в боковое стекло: не выросли  ли часом
у их  автомобиля  крылья,  как у фантомасовской амфибии?  "Жигули",  однако,
остались "Жигулями".
   -  Вестибулярный  аппарат  у вас  в порядке? - продолжала  допытываться
красивая водительница, закладывая крутой вираж.
   -  В  по...  в  порядке,  -  сглотнув слюну, героически соврал  Дмитрий
Олегович,  он же - Просто Дима. Его  вместе с неразлучным "дипломатом" вновь
прижало  к  сиденью.  Увы,   он  раньше  времени  порадовался,  что  тошнота
отступила. Кажется, она собиралась переходить в контрнаступление.
   -  Чудненько,  - промурлыкала очаровательная Надежда, что-то напряженно
высматривая впереди.

   - А куда  мы  собираемся лететь? - рискнул задать Курочкин мучивший его
вопрос.
   -  Не  КУДА,  а  ОТКУДА,  -  загадочно  сообщила   блондинка.  -  Будем
отрываться. На счет "десять" постарайтесь  не прикусить себе  язык. Не люблю
шепелявых.
   "Постараюсь",  - пообещал про себя  Дмитрий Олегович, пытаясь успокоить
нервы видением элегантной формулы одного из углеводов.  Но вместо  закорючки
Н-С=О  у  молекулы  альдопентозы  внезапно  появилась  хорошенькая  головка,
обрамленная  золотистым  венчиком  волос.  Совсем  абстрагироваться никак не
получалось.
   - Внимание! - раздался голос Надежды. - Начинаю отсчет. Ра-аз...
   Мимо промчался зеленый продуктовый ларек с пестрой рекламой

   пирожных  "Сатурн".  Вся Солнечная  система  была  уже  поделена  между
кондитерскими фирмами;  лишь планету Уран пока  еще  не тронули,  -  видимо,
опасаясь  нежелательных  ассоциаций.  "Урановые"  шоколадки трудно  было  бы
всучить жертвам Чернобыля...
   -  Два-а!  - протянула Надежда,  сделав новый вираж. Высокий  особняк с
колоннами испуганно метнулся из-под колес.
   - Три-и!  - случайное  дерево  просвистело до того близко от "Жигулей",
что Курочкину померещилось  скрежетанье  веток о корпус машины. Кто  бы  мог
заподозрить  в  обладательнице деловитого  секретарского  голоска опытного и
рискового водителя!  Кто угодно,  только не  Курочкин. Он-то вообще полагал,
что у телефона в  фирме "Мементо" сидит какая-нибудь мымра. Сержант Мымрецов
в юбке.
   - Четы-ы-ре!..
   Дмитрий Олегович  завертел головой  и с  испугом заметил,  что зловещая
штуковина, выглядывающая из кабины преследователей, все  больше смахивает на
дуло.  Очень  некстати   Курочкину  припомнились  слышанные  в  метро  умные
разговоры про ранцевые гранатометы или что-то вроде. С такого расстояния  до
их  "Жигулей"  можно  было  бы и дострелить  при  желании.  Не  при  желании
Курочкина, само собой.
   - Пя-а-ать!.
   Бежевый троллейбус, поникнув усами, всего на долю секунды задержался  в
орнаменте  калейдоскопа для взрослых и исчез. Дмитрий Олегович на ту же долю
секунды  успел позавидовать  тем, кто,  не  зная горя,  катается  в  обычных
городских  троллейбусах.  Здесь тебя никто  не  станет  преследовать,  кроме
контролера. Но контролерам пока гранатометы не выдают.
   -   Ше-е-есть!  -   в  голосе  очаровательной  авто-гонщицы   появилось
напряжение.  Видимо, будущий  полет обещал быть  опасным предприятием, после
которого мог пострадать не только  один вестибулярный аппарат, но  и другие,
более  важные.  Мысль  эта крайне огорчила Курочкина. Стоит ему  сейчас  по^
гибнуть  - и  новость  эта непременно попадет  на первые  страницы уголовной
хроники  "Московского листка". Коллеги  по НИИ будут  изумлены сообщением  о
найденных рядом с телом Дмитрия Олеговича сотнях тысяч долларов, а Валентина
никогда  не  простит ему  общество белокурой  красавицы.  И  будет  ежегодно
приходить  плевать на его жалкую могилу... Тьфу, что за дурацкие мысли лезут
в голову!..
   - Се-е-емь!..
   Впереди показалась  гордость московского градоначальника - двухъярусное
шоссе. Это новшество было получше, нежели магнитные  французские  телефоны в
метро. Во всяком случае, от такого шоссе  была явная польза: можно мчаться в
двух  противоположных  направлениях, зная, что ни один лихач не выедет вдруг
на  встречную  полосу. Сейчас  "Жигули"  как  раз  ехали  по "второму этажу"
магистрали.
   - Во-о-о-семь!..
   Даже на такой дороге от Курочкина  не желали отставать рекламные  щиты,
назойливо обступающие серпантин. Рекламировалось ужасное мороженое "Кактус",
будто бы  целебное. На самом  деле  "наполнитель Крафта",  хоть  и  содержал
витамин В,  из-за  микродобавок  амигдалина превращался  в сильный аллерген.
Дмитрий Олегович очень жалел, что это сиреневое мороженое проходит не по его
ведомству,  и был весьма удивлен,  что  повторная  экспертиза НИИ  пищепрома
растягивается на долгие месяцы...
   -  Де-е-евять! Приготовьтесь, Дима! Крепко держитесь за ручку... да  не
за ручку вашего портфеля!..
   Дмитрий Олегович мертвой хваткой вцепился в металлическую  страховочную
скобу, одновременно не выпуская и рукоятки "дипломата".
   - Десять!!
   Дмитрий Олегович зажмурился, почувствовал, как его прижимает к сиденью.
Потом  он  испытал  мгновенное  удовольствие  парения  в  невесомости, когда
сердце, застигнутое врасплох, даже не успело

   отшатнуться  к  желудку,  после  чего  последовал  сильный  удар.  Зубы
Курочкина лязгнули. Не предупреди
   его  Надежда  своевременно,  он  обязательно  отхватил  бы себе кусочек
собственного языка. А кто действительно любит шепелявых?..
   -  Поздравляю  с  мягкой   посадкой!  -   голос   блондинки   прозвучал
удовлетворенно,  и  Курочкин  рискнул  открыть  глаза:  сначала  один, потом
другой. Сперва он не заметил ничего особенного. Как они  ехали по шоссе, так
и  продолжали  ехать.  Лишь   спустя  примерно  полминуты  Дмитрий  Олегович
неожиданно  осознал:  они теперь едут в  ОБРАТНОМ НАПРАВЛЕНИИ!  И притом  по
ПЕРВОМУ   этажу   серпантина!   На  одной  из  развилок   "Жигулям"  удалось
ПЕРЕПРЫГНУТЬ   с  одного  уровня  на   другой   и  таким   образом  оставить
преследователей с носом.  Повторить такой прыжок  мог бы лишь опытный мастер
автородео, а, двигаясь обычным путем, серо-стальной

   "Мерседес" проигрывал минут пятнадцать. То есть проигрывал погоню.
   - Вы - профессиональный  каскадер,  Надежда? - с возрастающим уважением
полюбопытствовал  Курочкин.  "Мерседес",  оставшийся  где-то наверху,  разом
пропал из виду.
   -  Я  -  профессиональный  секретарь в  фирме "Мементо",  -  насмешливо
ответила  блондинка. -  Автомобилистка я только  в  свободное  время. У всех
ведь,  товарищ Дима, имеются  свои увлечения,  правильно?  У  одних хобби  -
скачки  на  "Жигулях",  у других  -  благородные  поступки типа  возвращения
владельцам найденных предметов...
   В последних словах Надежды прозвучала непонятная издевка.
   - Вы  что, мне не  верите? - удивленно сказал Курочкин.  - Я же сто раз
объяснял вашему Седельникову. Шел по улице...

   - ...Поскользнулся, упал,  потерял  сознание,  -  немедленно подхватила
блондинка Надежда. - Очнулся - рядом "дипломат" с долларами.
   Дмитрий Олегович расстроился: он-то рассчитывал, что красавица из фирмы
"Мементо" не сомневается в его честности.
   - Я говорю правду, - с обидой проговорил он.
   - Молодец, Дима! - блондинка повернула к Курочкину свое неправдоподобно
красивое лицо и  заговорщически ему подмигнула. - Классно сыграно. Уж на что
Майкл  недоверчив -  и