се равно  не выстрелишь.  Впрочем,  о  последнем
никому, кроме Курочкина, знать было необязательно. И даже нежелательно.
   - Как понять ваше "ничего"? - подозрительно  спросил наодеколоненный, в
свою очередь косясь на ствол. - По расписанию вы должны быть сейчас в
   Главной комнате... И потом, куда подевались наши ребята?..
   Третий из  вошедших пока не  произнес  ни слова.  Единственный из  всех
троих, он  был в изящной  черной  полумаске.  Как  будто  бы он заехал  сюда
ненароком, по пути на карнавал.
   - Расписание не догма,  - любезно  объяснил Курочкин. - А руководство к
моим действиям. Я внес в него коррективы... Довольны?
   Пахнущий одеколоном господин был вовсе не доволен.
   - Но где мальчики? - не отставал он. - И почему вы нас...
   Работодатели Сорок Восьмого все же были интеллигентными господами. Даже
у  Дмитрия  Олеговича  язык  бы  не  повернулся  обозвать   четырех   бугаев
"мальчиками". Разве  что в шутку.  Однако гости едва  ли  сейчас расположены
были к юмору. Они были еще не напуганы, но уже озадачены.
   -  Объясняю вам  по  пунктам,  - терпеливо проговорил  Курочкин. Сейчас
время работало на него,  а не против.  - Сначала об охранниках.  Видите  ли,
караул устал,  и я отправил его отдохнуть. Временно. Теперь о  том, почему я
вынужден...  ограничить вашу свободу.  Боюсь,  моя  корректировка плана  вам
может не слишком понравиться...
   Курочкин  и сам  не  понимал, откуда  взялась  у  него такая  хамоватая
небрежность  тона. Ничего подобного раньше  он  за собой не замечал. Неужели
причиной  всему  -  оружие в  руках? "Винтовка  рождает власть", - почему-то
вспомнил  он,  хотя  ни  на  какую  власть   Курочкин  в  данный  момент  не
претендовал. Правда, аппетит приходит во время победы.
   -  Какая   еще   корректировка  плана?  -  с  раздражением  переспросил
серебристый  хек.  -  Мы  ведь  договорились,  вы  получили  аванс  и  через
посредников дали слово... Вы же хозяин своему слову?
   - Хозяин! - по-разбойничьи ухмыльнулся Дмитрий Олегович. - Хочу  - даю,
хочу - забираю обратно. Шестью восемь - сорок восемь.
   Наконец-то  Курочкин сообразил, кому он  сейчас  неосознанно подражает.
Брюсу Боуру в "Трудной смерти" - вот  кому! Нашел, называется, с кого делать
жизнь.  Дмитрия Олеговича уже  почти  настиг  приступ  раскаяния,  однако он
вовремя сообразил,  что каяться, не выпуская из  рук снайперской винтовки, -
лицемерие, а откладывать оружие в нынешней ситуации - глупость.
   "Ну, вот я и киллер", - мысленно поздравил себя Курочкин.
   А вслух осведомился:
   - Еще вопросы есть?
   Подал голос доселе молчавший человек в  полумаске. Вероятно, это  и был
таинственный  Шеф.  По  крайней  мере,  именно  он  по распорядку  собирался
проводить  с Сорок  Восьмым  напутственную  беседу. Дескать,  целься  лучше,
сынок,  не подводи маму с папой, дедку и - в особенности -  вложенные бабки.
Что-нибудь в этом роде.
   -  Есть  один вопрос, - очень недовольным  голосом сказал Шеф. - Что вы
собираетесь делать дальше?
   - У нас в  плане так и  так намечена беседа, - сообщил Курочкин Шефу. -
Этот пункт мне нравится. Давно, знаете ли, хотел>с вами побеседовать.
   - И как же вы собираетесь со мной беседовать? - поинтересовался Шеф.
   -  Один на  один, - объяснил Дмитрий Олегович. -  Ружье  не в счет, оно
неодушевленное.
   Серебристый хек в волнении  заерзал на месте. Последние слова Курочкина
ему не слишком понравились.
   -  А как  же я? -  тревожно  спросил он. Ему,  как  видно, не улыбалось
оставаться третьим лишним в компании с вооруженным киллером.
   - А  как  же  мы? - тревожно поддакнул  наодеколоненный.  Он  тоже знал
арифметику, представьте себе.
   Дмитрий  Олегович  предполагал, что  Шеф  явится  на  инструктаж  не  в
одиночку, и потому заранее подготовился к такому повороту дел.
   -  Вы двое  пока  отдохнете,  -  распорядился  он. -  Есть  тут удобное
помещение.  Сидячее  место там,  к  сожалению, только  одно,  зато свободной
площади - навалом... Ну-ка, марш в туалет!
   Туалет  в  этой  квартире  оставался  последним  незанятым помещением с
наружной задвижкой на двери. Кухня и ванная были уже заселены.
   -  -  В  туалет? -  не понял  серебристый. В  его  голове  особенно  не
укладывалась простая мысль о плене. - Но я не хочу...
   - Зато я  хочу!  -  дерзко  ответил  Дмитрий  Олегович и указующе повел
стволом в нужном направлении. Тяжелая нашлепка глушителя клонила дуло  вниз,
к  полу.  И как только террорист Карлос Кугель ухитрялся  еще  и стрелять из
такой неудобной штуковины? Впрочем, этот Кугель был писательской выдумкой, а
вот он,  Курочкин, -  наоборот.  Такого, как  он, выдумать  трудно. Ни  один
писатель не захочет связываться.
   -  Вам это дорого  обойдется...  - посулил  наодеколоненный,  вступая в
узилище с единственным сидячим местом.
   -  Вас никто  больше  не  наймет... -  уточнил серебристый  хек,  входя
следом. - Ваша репутация теперь...
   - О своей репутации я как-нибудь позабочусь сам, - перебил серебристого
вконец обнаглевший Курочкин. Он читал, будто у  каких-то африканских  племен
есть поверье:  качества  укокошенного  тобой врага переходят к тебе по праву
наследования. Дмитрий  Олегович  отнюдь  не  собирался  пристреливать  Брюса
Боура,  однако  шерифские повадки  уже поспешили слететься к предполагаемому
убийце.
   - Ваше возмутительное  поведение  будет иметь печальные... - пробурчали
уже из-за притворенной двери карцера-сортира.
   С   металлическим   клацаньем   Курочкин   вогнал  задвижку  в  гнездо.
Одновременно  он  постарался  не  выпустить  из поля  зрения Шефа.  Но  тот,
кажется,  не  любил  экспромтов  и бросков на  амбразуру. Сейчас Шеф  изучал
циферблат своих наручных часов.
   - Осталось  двадцать восемь минут, - озабоченно сказал он. - Чего вы от
меня хотите? Увеличить гонорар?
   По правде  говоря,  Курочкин надеялся,  что у них осталось уже не более
четверти  часа до времени "Ч". Оставалось одно средство: всеми силами тянуть
резину.
   - Может, и увеличить, - лениво  обронил  Дмитрий Олегович. - Но пока мы
кое-что выясним... Пройдемте  в  комнату,  - с этими словами он поманил Шефа
стволом своей винтовки.
   Телевизор  в  Главной  комнате встретил  вошедших  гулом  автомобильных
моторов и приглушенным шумом  московских  улиц. Кавалькада  машин с дорогими
гостями  уже закончила  свою плановую  остановку и теперь двигалась к центру
столицы.
   - Они уже в районе "Динамо", - предупредил Шеф. В этой своей масочке он
был  похож  на потолстевшего Мистера Икса  из фильма.  Только без скрипки  и
вокальных данных.
   - Успеем, - хладнокровно сказал Дмитрий Олегович. Не выпуская винтовки,
он  нашарил пульт и  выключил телеящик. Перво-наперво следовало  покончить с
иксами и игреками. Начальство надо знать в лицо.
   - Ну, говорите! - Шеф, похоже, занервничал. - Ваши новые условия.
   - Снимите маску, - вежливо попросил Курочкин. - Для начала.
   Шеф возмущенно всплеснул руками.
   -  Мы так  не договаривались!  -  сердито  воскликнул  он.  -  Контракт
гарантирует мою анонимность! Вам перечислили такой аванс, что...
   - Я передумал, - объяснил Дмитрий Олегович. - В интересах своей

   безопасности. Будем играть в открытую или не играть вовсе... Выбирайте.
   -  Но  это же  непрофессионально! -  застонал Шеф. -  Зачем  вам  знать
заказчика? Ваше дело - нажимать на курок, а не задавать вопросы...
   - Я стал ужасно любопытным, - задумчиво произнес Курочкин. - Сразу

   после Афганистана.
   К чему он приплел Афганистан, Дмитрий Олегович и понятия не имел. Слово
вырвалось невольно, явившись  из  какого-то  фильма.  Снайперская винтовка в
руках   исправно   притягивала   к   своему   новому   хозяину   полузабытую
детективно-киношную  ерунду,  словно  наэлектризованная  расческа  -  мелкий
бессмысленный мусор. Курочкин плыл в этом мусоре и не рыпался.
   Ультиматум человека с ружьем, очевидно,  подействовал  на Шефа. Либо он
просто смирился с неизбежностью.
   Глубоко вздохнув, он снял полумаску и потер лицо.
   У  Шефа  оказалось  обычное рядовое лицо, без сенсаций. Хотя... Ну  да,
Курочкин  сегодня уже видел его  один раз! Точно-точно!  На  телеэкране,  во
время репортажа из аэропорта.
   - Ничего не понимаю, -  искренне признал Дмитрий  Олегович, разглядывая
Шефа. - Вы же их сами приветствовали, в "Шереметьево-2"! Всех, и Брюса в том
числе... Говорили, что так счастливы... Что ленты замечательные...
   Господин  Птахин,  президент Ассоциации "Кинорынок России",  недоуменно
пожал плечами. Он явно не понимал, ЧТО так удивило киллера.
   - Правильно, приветствовал, -  согласился он. - И ленты  прекрасные,  я
разве спорю? Не сомневайтесь,  мы их  купим. Наш  зритель будет  смотреть  и
радоваться...
   - И для этого необходимо убивать Брюса Боура? - поразился Курочкин.

   -  Именно для этого,  - без  раздумий подтвердил  господин Птахин,  как
будто  речь шла о вещах, само собой разумеющихся.  -  Хороший индеец  - это,
извините... Ну, вы меня поняли.

19

   Уже  минут  через пять  у  Курочкина  голова пошла  кругом.  Под  дулом
винтовки господин  Птахин  едва ли бы  имел основания  так масштабно  врать.
Скучным голосом он излагал то, что  плохо  укладывалось в  мозгу. Во  всяком
случае, с первого раза.
   -  ...Выходит, Кеннеди  убили  по  ошибке?  -  недоверчиво  переспросил
рассказчика Дмитрий Олегович.
   В  который  уж  раз  за  сегодня Птахин  посмотрел  на часы.  Время "Ч"
ежесекундно приближалось.
   - По ошибке, по ошибке, говорю же вам,  - пробормотал он нетерпеливо. -
Тоже мне,  новость. Каждый порядочный продюсер  об этом  давным-давно знает.
Пит Ньюмен,  друг президента, сидел на переднем сиденье, прямо перед Жаклин.
В Ньюмена  этот  Освальд и целился. Не то у него рука дрогнула, не то машина
на ухабе подпрыгнула... В общем, пострадал президент совершенно зазря.
   - Но почему? - Курочкин все никак не мог связать концы с концами.
   - Что "почему"? - не тая раздражения, Шеф ответил вопросом на вопрос. -
Почему ухаб? Почему рука дрогнула? Ваш коллега, вам виднее...
   - Я про Ньюмена, - уточнил Дмитрий Олегович.
   - О, господи! - со вздохом проговорил Птахин. - Может,  вам всю историю
мирового  кино  пересказывать?  Хорошо,   пожалуйста.  В  шестьдесят  втором
"Парамаунт"  наложил лапу  на  прокат девяти лент  с  его участием,  включая
"Кошку  на  крыше",  "Птицу  юности",  "Горячее  лето"  и прочую  теперь уже
классику. Зритель шел слабо, нужен был хороший толчок. Из Пита бы  получился
грандиозный  покойник, на полсотни миллионов  долларов... А  тогда это  были
ого-го какие деньги! Освальда наняли всего за полмиллиона, Руби - вообще  за
бесценок, по нынешним деньгам... Ну, мы закончили с лекцией?
   - Мы только начали, - твердо сказал Курочкин.
   Шеф "Кинорынка России" вновь глянул на циферблат своего хронометра.
   - Вы меня  разорите, - тоскливо выговорил  он. - Двадцать две минуты...
Зачем  вам  этот   ликбез,  и  притом  сейчас?   Умоляю  вас.  Убейте  Брюса
подобру-поздорову, и я  вам плачу  по  контракту...  И  забуду наши  с  вами
недоразумения. Идет?
   Дмитрий Олегович помотал головой и сурово  повел стволом  из стороны  в
сторону. Винтовка здорово оттягивала ему  руки, однако  выпустить ее было бы
крайне неразумно. Правда,  господин Птахин  сейчас больше  боялся  секундной
стрелки,  чем пули.  Инстинкт самосохранения у него  располагался  где-то  в
районе бумажника.
   -  Ладно-ладно,  -  произнес Шеф,  с тревогой наблюдая  за стрелкой.  -
Хотите про Мэрилин? Могу и про Мэрилин.  Прокатчики  поставили  на ней крест
после провала "Неприкаянных"... Да-да, картина провалилась, что бы потом  ни
писали!  Белоснежная  голубка   Норма,  это  дитя  непорочное,   наркоманка,
алкоголичка, с каждой неделей  теряла  товарный вид. Вы  представляете  себе
киносимвол Америки с подбитым глазом, в морщинах, с

   привычкой к кокаину, с тремя дюжинами амурных историй? Уже в "Хористке"
ее  не гримировали, а  штукатурили к  каждому крупному плану! А  в "Займемся
любовью" во всех любовных сценах  снимали дублершу...  "Ферст филм продакшн"
терпела  космические  убытки и  могла  провалиться  совсем уже  в шестьдесят
первом. Но они  терпели  еще год, и  только потом пошли на  поклон к старику
Голдвину:  так,  мол,  и так,  символ  надо  спасать, иначе  -  национальная
катастрофа и пятно на Голливуде... Точь- в-точь, как потом Кортасар  описал,
только он  везде  называл Мэрилин  "Глендой",  чтобы не  судиться с "Юнайтед
артистс"... Результат известен.
   - Поподробнее, - приказал Курочкин.
   - Господи, да я там не был, мне тогда тринадцать лет было... Откуда мне
знать  подробности?  - разнылся  Шеф  "Кинорынка". - Только  в общих чертах.
Парни, нанятые "Бродкастингом", накачали ее  снотворным, а потом все свалили
на цэрэу... Готово! Мученица-блондинка, общий плач по всей стране, на каждой
ретроспекции - полные залы. Красиво сделали.

   Через двадцать лет Натали Вуд отыграли гораздо топорнее... Ну, все?
   - Не все, - упрямо возразил Курочкин. - Вы сказали про Натали Вуд...
   С  каждым  оборотом секундной  стрелки  господин  Птахин  проявлял  все
большую  и  большую  нервозность.  Вместо  короткого  отеческого  напутствия
(согласно контракту) он вынужден был зачем-то давать свидетельские показания
по делам минувших дней. Что характерно, по чужим.
   - Бог ты мой! - едва ли не простонал он. - Ну,  это все очевидные вещи,
азбука кинопроката. Живые звезды - привереды, а мертвые на все согласны и ни
с  чем  не спорят...  Конечно,  Натали Вуд  не  сама  вдруг  так  утонула  с
бухты-барахты! Конечно, была  проведена предварительная работа, и прокатчики
"Вестсайдской истории" имели к тому отношение. Но что вы хотите? Бизнес есть
бизнес! Нельзя  ведь было делать ремейк, пока первый состав не  впечатаешь в
историю золотыми буквами. Уайзу еще

   крупно повезло,  что он  сам  уцелел. Я  слышал, что  и  из него хотели
делать памятник... Так принято в кино, понимаете?
   - С трудом, - откликнулся Курочкин. Ему очень хотелось  бросить чертову
винтовку и  сломя  голову  бежать отсюда  прочь. Но делать  этого было  пока
нельзя: стрелка еще не завершила своего бега.
   -  Вы  романтик,  я смотрю,  -  с  раздраженным  удивлением  проговорил
господин  Птахин.  - Для человека  вашей... м-м...  вашей специальности  это
большая редкость. Мир кино красив только издали, когда ты в зрительном зале.
А я уже лет двадцать как внутри... Вы  же привыкли к своей  работе? Вот и мы
все привыкли...
   - ...к убийствам,  - уточнил  Дмитрий  Олегович.  Его неприязнь к  Шефу
возрастала  с  быстротой  перемещения  стрелки.  По  привычке  он  попытался
представить  Птахина в гробу, однако представленная  картинка  его ничуть не
огорчила.
   "-  Ой,  только  вы-то  мне  мораль не читайте!  -  досадливо скривился
Птахин. -  Можно  подумать,  вы  сами  зарабатываете  на  жизнь  разведением
кроликов!..  Да,  пусть к убийствам,  если вам так нравится это слово. Се ля
ви, как говорил покойный  Патрик Дэвер. Кстати: думаете, Патрик  покончил  с
собой?
   Черта с два, с чего бы  ему! Более чем уверен, это "Гомон" постарался -
чужими руками, ясное дело... В мире кино случайно умирают одни неудачники, а
гибель звезды всегда срежиссирована. Кто устроил

   инфаркт старику Лугоши? Эд Вуд, естественно. Кто организовал катастрофу
Хэмфри Богарту в 57-м? Братцы Уорнеры, это очевидно! На  съемках "Сумеречной
зоны"  погибает Вик Морроу. Несчастный случай? Страховая  компания  уверяет,
что  да.  Бедняжка  Дженифер Джейсон  Ли  уверена  до  сих пор,  что нет.  И
правильно, между прочим... А Ривер Феликс? В "Темной  крови"  решили сменить
состав, но не платить

   неустойку.  Дешевле  было сделать парню сердечный приступ... Полагаете,
Бринер скончался от  рака? Ха, его "рак" назывался ку-ра-ре. А вся история с
этими каратистами, папой и сыном? В 73-м из-за папочки перессорилась большая
четверка  - "Юниверсал", "Фоке", "Парамаунт" и "Коламбия", и кто-то  из  них
решил:  пусть,  мол,  не  достается  никому, по  справедливости.  Посмертный
дивиденд  всегда делить легче,  чем  прижизненный... С Брэндоном была совсем
другая проблема  -  "Ворон"  уже в  проекте горел  синим пламенем.  Но когда
юниора культурно пристрелили на съемочной площадке, кино  удалось раскрутить
на "ура", я  сам свидетель... А Тони  Кинг? А Годунов? А черно-белая парочка
Джуди и  Майк Гриффиты?  Сам Эдди Мерфи  в  95-м  был почти  на  волоске: на
съемках "Бруклинского  вампира"  из засады  убили  дублера. Ошибочка  вышла.
Кому- то, видно, показалось, что Эдди  уже выходит в тираж и  надо побыстрее
наваривать на покойнике...
   - Гнусность, - с отвращением сказал Курочкин.
   - Скорее глупость,  - не согласился  Шеф "Кинорынка". - Ложная тревога.
Эдди пока еще рано списывать, он еще ого-го!..
   - Я не об этом, - морщась, произнес Дмитрий
   Олегович.  От обилия знаменитых  мертвецов его  уже  мутило. Господи, а
он-то всегда думал...
   Сначала Птахин даже не понял, о чем речь. Потом все-таки сообразил.
   -  Издержки производства,  -  быстро заявил  он. - Издержки.  Актерская
слава  -  нежный   товар:  цена  высокая,  сохранность  плохая.  Спасение  в
целлулоиде, раз - и на века! Своевременная смерть героя есть лучшая гарантия
его бессмертия...  А долгая  земная жизнь  господам артистам только во вред.
Проходят  они ее до половины, и уже темно, как  лесу.  Данте,  "Божественная
комедия".
   - Комедия? - машинально переспросил Курочкин. Данте он не читал.
   - Комедия или трагедия, - отмахнулся Шеф "Кинорынка". - Не помню... Ну,
теперь-то  вы начнете  готовиться к  акции? Десять  минут осталось, давайте,
поторопитесь, время идет.  Они ведь  уже  совсем  близко, а у вас здесь даже
окно не открыто...
   -  Успеем, -  твердо  сказал  Курочкин. - Вы  забыли сообщить  о  самом
главном. О Брюсе Боуре. Зачем вам его убивать?
   На лице господина Птахина возникла крайне неприязненная гримаса.
   - Это уже чересчур, -  злобно проговорил  он. - Вы киллер или прокурор?
Почему это я должен вам обо всем...
   - Потому, -  Дмитрий Олегович собрался с силами и поднял  тяжелый ствол
прямо  на  уровень  птахинского   лба.  -  И  учтите,  своевременная  смерть
кинопрокатчика есть лучшая гарантия...
   Шеф "Кинорынка"  дрогнул. Киллер, им нанятый, оказался человеком опасно
непредсказуемым.
   - Пожалуйста, - кислым тоном произнес он. - Правда,  это наша  кухня...
Но если вы настаиваете...
   - Настаиваю,  - кивнул Дмитрий Олегович  и немного приспустил винтовку.
До уровня птахинской селезенки.
   -  Все  проще  простого,  -  все с той  же недовольной  миной  объяснил
господин Птахин.  - Мы  купили  десять  картин с его  участием,  еще полгода
назад. Но теперь,  похоже,  мистер Боур закатывается. Через месяц сериал про
шерифа пройдет,  и кумир  лопнет.  Медлить нельзя. Его  три последних фильма
вылетели  из  топ-десятки  за  неделю.  За неделю!  Такого  еще  не бывало..
Остается  единственный  способ подогреть  интерес  к  нему. Вы знаете, КАКОЙ
ИМЕННО. Скорбь по Брюсу  Боуру даст нам  отличные сборы.  Он  просто  ОБЯЗАН
умереть.
   - Погодите-ка,  - удивленно  сказал  Курочкин. -  Но  я только  сегодня
слышал...  -  Он   хорошо  помнил  выступление  заэкранного  комментатора  с
телевидения про большие брюсовские доллары.
   - Пропаганда, -  криво усмехнулся Шеф "Кинорынка".  -  Суммы сборов еще
ничего  не значат. К тому же они считали по первой неделе, когда картины еще
держались  в десятке. Известная уловка. Этим можно обмануть  кого угодно, но
не профессионала.
   - Но его  популярность... - Дмитрий Олегович по-прежнему не мог понять,
отчего так быстро господин Птахин сбрасывает кумира со счетов.
   - Блеф, -  отрезал  безжалостный прокатчик. -  Да будет  вам  известно,
господин снайпер, что режиссер Крис Твентино на днях отказался снимать Боура
в своем  новом фильме. Сперва хотел, потом  передумал. А уж у Криса на удачу
нюх потрясающий, из десяти он выб