нами  -  в
"Пепермент-лаундж". Вот бы послушать, да туда фиг пролезешь!
   Джин дотягивал свое двойное виски. В баре вспыхнуло  вдруг  два  или  три
юпитера. Бармен выключил телевизор.  Гарри  Купер,  онемев,  ушел  в  темный
экран, исчез. Из задней комнаты  выбежала  пухлая  молодящаяся  блондинка  в
громадных солнечных очках с оправой в форме крыльев экзотической бабочки, не
менее экзотическом "гавайском" пляжном костюме и немыслимо широкой шляпе.
   - Леди и джентльмены! - объявил хлыщеватый конферансье. - Бимба  Брод  из
Голливуда. Самый большой бюст от  -Нью-Йорка  до  Лос-Анджелеса!  Сорок  три
дюйма! Талия - двадцать два дюйма!...
   Стриптиз в такой ранний час? Впрочем, когда же еще смотреть стриптиз этим
"гориллам"? Ведь все они, наверное, работают в "кладбищенскую13" смену.
   Семейство  человекообразных  сразу  же  оживилось.  Черные  маслины  глаз
следовали   неотступно   за   "стрипершей".   Залоснились   потом    смуглые
невыбриваемые лица Джин и тот, вращаясь, описал полкруга на табурете с новым
стаканом в руке
   - Тебе нравится эта корова? - ревнивым шепотом спросила Молли, дохнув  на
клиента запахом сен-сена.
   - Видали мы "помидорчиков" и  поаппетитнее,  -  ответил  Джин,  вспоминая
стриптизы  лондонского   Сохо,   парижского   Пляс-Пигаля,   Копакабаны,   и
Лангегассэ, и других столиц ночного мира.
   "Стриперша" явно уповала  не  столько  на  свои  перезревшие  прелести  и
искусство  танца,  сколько  на  голую  психологию.  Впрочем,  именно  это  и
требовалось ее зрителям. Джин не удостоил  бы  ее  и  взгляда,  если  бы  не
привычное чудо, совершавшееся где-то в  глубине  его  естества:  охлажденное
кубиками льда виски приятно скользнуло вниз, и вот словно расцветали  внутри
"Четыре розы", излучая блаженное тепло, и радость, И благолепие, лаская душу
и сердце. Все сказочно менялось перед глазами: громилы-мафиози  превращались
в  добродушных  симпатичных  парней,  бар  становился  волшебным  гротом,  а
вульгарная "стриперша" -  прекрасной  наядой,  чье  тело  светилось  розовым
жемчугом.
   Эти первые симптомы эйфории заставили Джина вспомнить о деле и о том, что
спешить с выпивкой не следует.
   - Слушай, Молли! - сказал он,  чувствуя  руку  "помидорчика"  у  себя  на
бедре. - Мне обещали, что я сыграю с Красавчиком. Он еще не пришел?
   - Красавчик заканчивает свой ленч, - ответила Молли, не спуская  глаз  со
"стриперши", медленно раздевавшейся под твист, и поглаживая Джину  бедро.  -
Утром играл в пул, а после  ленча  начнет  в  покер.  А  ты  Не  купишь  мне
шампанского, Джерри?
   Пластинка Чабби Чеккера кончилась.  Кончился  и  первый  акт  двухактного
номера. "Стриперша" осталась в одном красном в белую крапинку бикини. Словно
переводя дух, джук-бокс вдарил шейк. Динамически  вращая  тазом,  животом  и
бедрами в такт бешеной музыке, вспотевшая блондинка неутомимо  трясла  всеми
своими загорелыми прелестями
   "Стриперша" дразняще медленно  расстегивала  на  спине  пуговицу  верхней
половины бикини. "Гориллы" жадно подались вперед.  Кое-кто,  в  ком  сильнее
заговорила горячая кровь неаполитанских или  палермских  предков,  привстал.
Один "горилла" судорожно глотнул  У  другого  слюна,  пузырясь,  потекла  по
вороненому подбородку. А джук-бокс наяривал:
   Итси битси, тини вини,
   Иеллоу полка - дот бикини!
   Молли взяла ладонь Джина, поднесла ее к губам
   - Ты меня обманываешь, Джерри! - щебетала она. - Ты часом не из этих,  не
"маргаритка"?
   Какой-то мафиози  бросил  к  напедикюренным  ногам  женщины,  бившейся  в
пароксизмах  симулированной  страсти,  свернутую  трубочкой   пятидолларовую
бумажку. Пример оказался заразительным. Со всех  сторон  посыпались  зеленые
трубочки Чтобы не отстать от других,  Джин  свернул  в  трубочку  и  швырнул
"стриперше" десятку.  Прибегая  к  этому  убедительному  аргументу,  публика
требовала,  чтобы  стрип-артистка  не  останавливалась  на  достигнутом,   а
перешагнула за границу установленных в штате Нью-Йорк законов благоприличия.
   - Стрип! Стрип! СТРИП! - кричали темпераментные мафиози.
   И зеленый дождь сделал свое дело. Закон был по  срамлен.  Глаза  "горилл"
лезли из орбит.
   - Браво! Брависсимо! - взорвался зал. - Бис!
   Но тут же, взвыв, замер  шейк,  потухли  юпитеры,  и  "стриперша"  уже  в
темноте собирала щедрую дань благодарной публики.
   - Еще того же! - проведя  пальцем  за  взмокшим  воротником,  кинул  Джин
бармену. - И не жалей, приятель, виски!
   Огромные деревянные лопасти вентиля гора на потолке месили душный воздух,
насыщенный густым запахом мужского пота и алкоголя.
   Все это было отвратительно,  решил  Джин.  Впрочем.  он,  разумеется,  не
ожидал увидеть в этом гангстерском притоне что либо иное...
   Тут только он заметил, что Молли куда-то исчезла.
   Не успел Джин удивиться этому и приняться за  новый  стакан  с  "Четырьмя
розами", как снова зазвучала музыка, на  этот  раз  тихая,  сентиментальная.
Конни Френсис пела "Вернись в Сорренто", и не одна пара  глаз  с  поволокой,
черных, как лава Везувия, подернулась дымкой ностальгии, хотя вряд ли кто из
присутствовавших граждан Нью-Йорка бывал в этом городе.
   И  вышла  в  полупрозрачном  сиреневом  пеньюаре  из  нейлона  еще   одна
блондинка,  молодая  и  стройная.  Джин  даже  вздрогнул  от  неожиданности.
Подумать только: это была Молли!
   Она выплыла в перекрестке лучей юпитеров,  не  слишком  умело  вальсируя.
Повернувшись к Джину, она подняла  руку  и  пошевелила  в  знак  приветствия
пальцами. По всему было видно, что Молли не училась  в  знаменитом  колледже
розовых кошечек  в  Лос-Анджелесе,  где  будущих  "стриперш"  учат  изящному
раздеванию и элегантному обольщению. Но Джин отметил в ней  много  природной
грации. Он пожалел,  однако,  что  Молли  приходится  заниматься  более  чем
сомнительным искусством, сочетая его с древнейшей на свете профессией,  а  в
следующую секунду неожиданно для себя - какая нелепость! - он ощутил в груди
укол ревности. Какое свинство, что Молли принуждена раздеваться  перед  этим
стадом "горилл"! Нет, любовь и секс  -  это  касается  только  двоих,  а  не
толпы...
   В этот момент кто-то постучал по его плечу.
   - Вас ждут на третьем этаже! - тихо сказал бармен доверительным  тоном  и
красноречиво потер пальцами невидимую бумажку.
   - Спасибо, Мак!
   Обычно Джин давал на чай ровно десять процентов суммы счета, но  на  этот
раз пододвинул бармену оставшуюся в сдаче пятерку с мелочью и пошел к двери.
   Молли заметила это и надула губы.
   Эти мужчины...

   У крутой лестницы, ведущей наверх, ему преградили путь двое. Таких громил
у гангстеров называют "торпедами": это мускулистые парни, обычно экс-боксеры
или бывшие борцы, мастера рукопашного боя. У первой "торпеды" была маленькая
головка  на  могучей  шее,  переходящей  через  покатые   мощные   плечи   в
бочкообразное  туловище.  Над   маленьким   поросячьим   глазом   красовался
крест-накрест наклеенный пластырь. Рост -  не  меньше  шести  футов  и  пяти
дюймов, вес - добрых триста фунтов!... Вторая "торпеда", калибром  поменьше,
рыжая, в веснушках, похожая на грубую копию мага  баритона-саксофона  Джерри
Муллигана, была  вовсе  необтекаемой:  под  блестящей  синтетической  тканью
костюма "тропикл" бугрились вздутые мускулы. Не озаренные  интеллектом  лица
"торпед" не предвещали ничего хорошего. И, видно, отнюдь не случайно  кто-то
в баре подвернул на полную мощность громыхавший динамик джук-бокса.
   - Хай, Марти! - сказала вторая "торпеда" Джину.
   - Хай! - сказал Джин. - Только я не Марти.
   - Слышь, Базз, этот хмырь говорит, что он не Марти.
   - Йеп! - сказала первая "торпеда", подразумевая "да".
   - А знаешь, Базз, почему он заливает, будто он не Марти?
   - Ноуп, - ответил Базз, подразумевая "нет".
   - Да потому, что он на прошлой неделе продул мне полсотни в пул.
   - Я с вами никогда не играл в пул, - запротестовал Джин. - И всю  прошлую
неделю провел в Филадельфии!
   - Брось трепаться, Марти! Гони полсотни.
   - Послушайте, ребята!...
   - Ну?
   - Я вообще никогда в жизни не видел вас.
   Левым кулаком Рыжий молниеносно ткнул  Джина  в  солнечное  сплетение,  а
правым хуком съездил по уху. Джин отлетел к стене и сполз по ней на каменную
площадку, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
   Мотая  головой,  Джин  неловко  поднялся,   держась   за   стену.   Слабо
размахнувшись, он наобум выбросил кулак в воздух. Рыжий легко  уклонился  от
такого удара. Базз не желая  остаться  в  стороне,  обрушил  на  Джина  свой
увесистый  кулак-кувалду.  Но  Джин,  потеряв  равновесие  от   собственного
неудачного удара, отшатнулся, и кувалда лишь скользнула по плечу.
   Большая "торпеда" вдруг расхохоталась неожиданно тонким голосом.
   - Ну вот, Базз, - удовлетворенно усмехаясь,  проговорил  Рэд,  -  а  босс
боялся,  что  он  переодетый  полицейский  или  частный   детектив.   Просто
безобидный паренек из колледжа. Пай-мальчик. Такой и мухи не обидит.
   Он схватил Джина за  руку,  чтобы  помочь  ему  удержаться  на  ногах,  и
жесткими шлепками ладони отряхнул его костюм.
   - О'кей, парень. Может, ты и впрямь не Марти?  Может,  я  обознался.  Дуй
наверх! Комната 3-Д. Пошли, Базз! Там Молли выступает.
   И, ухмыляясь, "торпеды" валкой походкой направились в бар.
   Шатаясь, потирая ухо и плечо, Джин медленно потащился вверх по  лестнице,
но, как только "торпеды" исчезли из виду, он зашагал пружинистым шагом сразу
через три ступеньки.
   За плотно прикрытой дверью с табличкой 3-Д слышались мужские голоса. Джин
постучался. Дверь открылась на полфута.
   - Ну? Что надо? - неприветливо спросила, выглядывая, еще одна  "торпеда",
на сей раз одноглазая, с черной повязкой, закрывавшей левый глаз.
   - Я хотел сыграть в карты... - ответил Джин, Потирая покрасневшее ухо.
   - ...и поскользнулся на лестнице, - усмехнулась одноглазая  "торпеда".  -
Дьяволы! Сукины дети! Я давно говорил им ввинтить поярче лампочки.  Входите,
мистер! Вас тут ждут.
   В небольшой прокуренной комнате, меблированной в стиле двадцатых годов, с
викторианским гарнитуром, окрашенным белой  эмалью,  и  выцветшими  голубыми
обоями, со старым механическим пианино в углу, за круглым  столом,  покрытым
зеленым сукном, столом, стоявшим посредине под хрустальной люстрой, играли в
покер четверо мужчин.  Трое,  смуглые  и  черноволосые,  худощавые,  были  в
рубашках, их пиджаки висели на спинках стульев. Четвертый -  усатый  -  этот
был, что называется, поперек себя шире - только что сорвал банк  и  небрежно
засовывал в карман пачки долларов. Джин взглянул на него мельком. Незнакомец
почему-то   подмигнул   ему,   как   старому   знакомому,   зажмурив    один
желто-серо-голубой глаз и смешно вздернув усом. Остальные повернули  головы,
чтобы взглянуть на вошедшего, а один, сидевший прямо напротив двери - он был
похож на Рудольфо Валентино, - бархатистым голосом сказал, вернее пропел:
   - Входите, входите, мистер Кинг. Так кто там в Фили направил вас ко мне?
   - Ваш приятель Ди-Пиза.
   - Ди-Пиза, Ди-Пиза... Что-то не припоминаю...
   - Ну как же! Ди-Пиза, владелец ночного клуба на Брод-стрит!
   - Мне пора! - сказал, вставая, усатый. - Мистер Кинг займет мое место. До
скорого!
   Он вышел, снова подмигнув Джину  своим  разноцветным  глазом,  круглый  и
крепкий, как туго надутый футбольный мяч. На  пороге  он  снова  на  секунду
задержался   и   снова    со    странным    дружелюбием    и    таинственной
доброжелательностью  повернул  к  Джину  свое  лицо  с  крючковатым   носом,
сократовским лбом и красивой массивной челюстью.
   - Ну что ж, садитесь! - мягко сказал  мафиозо,  смахивающий  на  Рудольфо
Валентино. - Только предупреждаю: деньги на бочку.
   Джин  сразу  узнал  Красавчика,  который  вполне  заслуженно  носил  свое
прозвище. Он смахивал на давнего кинокумира эпохи  Мери  Пикфорд  и  Дугласа
Фербенкса, первого в  мире  героя-любовника  Рудольфо  Валентино.  Тщательно
причесанные волнистые волосы, черные и блестящие, почти девичий  овал  лица,
густые стрельчатые ресницы и прекрасные, кроткие, как  у  Бемби,  глаза.  От
Красавчика сильно пахло духами. Его "музыкальные", унизанные  бриллиантовыми
перстнями пальцы годились для маникюрной рекламы. На нем был дорогой  костюм
итальянского  покроя  от  Д'Авенцы  и  накрахмаленная  вечерняя  рубашка   с
"бабочкой".
   - Садитесь, мистер Кинг!  -  повторил  Красавчик,  женственно  грациозным
движением  поправляя   у   виска   свои   великолепные,   жирно   намазанные
бриллиантином гофрированные волосы. - Я банкую.
   Перед ним  лежали  дорогой  платиновый  портсигар,  набитый  итальянскими
сигаретами "Мерседес", и платиновая зажигалка "Зиппо". В длинном  платиновом
мундштуке дымилась длинная сигарета.
   - Благодарю вас, сэр! - почти  подобострастно  ответил  Джин,  пододвигая
стул напротив банкомета.
   На столе стояли стаканы с недопитым виски, пепельница с окурками сигар  и
сигарет.
   По хрусткой серо-зеленой купюре,  лежавшей  перед  игроками,  Джин  сразу
увидел, что игра идет крупная, и все же он удивился, когда Красавчик  томным
голосом произнес:
   - Прошу вас, мистер Кинг. Мы здесь не мелочимся:  белые  фишки  -  сотни,
красные - пятисотки, синие - косые.
   - Я возьму синих,  -  сказал,  закуривая,  Джин;  он  мастерски  выпустил
несколько колечек дыма, - на десять тысяч долларов.
   У него не было с собой и сотни долларов. Точнее говоря, у него было ровно
двадцать четыре доллара. Но ведь именно за эту сумму купил белый  человек  у
индейцев остров Манхэттен14.
   Он запустил руку за борт пиджака, будто бы для того, чтобы убедиться, что
бумажник на месте. Пальцы дотронулись до рукоятки "вальтера".
   А вдруг эти гангстеры потребуют, чтобы он выложил деньги на стол?
   Красавчик и оба  его  партнера  уставились  на  Джина.  Глаза  Красавчика
скользнули оценивающе по элегантному костюму Джина (сшит с иголочки,  триста
долларов, не меньше), остановились на часах, запонках - золото, достоинством
в двадцать четыре карата, тысяча долларов, не меньше.
   - Получайте! - наконец сказал Красавчик подобревшим голосом.
   Он отсчитал Джину десять синих фишек.
   "Торпеда", сидевшая у зашторенного окна  на  подоконнике  и  по-поросячьи
чесавшая спину о стенку, подплыла ближе к столу.
   Красавчик не спеша перетасовал и раскинул карты. Джин  достаточно  хорошо
знал игру, чтобы почти сразу убедиться,  что  и  карты  были  краплеными,  и
банкомет был из той породы заядлых шулеров, которых в  доброе  старое  время
били подсвечниками, а на Диком Западе без долгих слов линчевали.
   В своем притоне, в окружении подручных  Красавчик  Пирелли  не  собирался
долго ломать комедию. Ему не терпелось общипать этого самонадеянного петушка
из Фили, бог весть как залетевшего в "Манки-бар".  Все  козыри,  разумеется,
оказались у него в руках. У Джина не было никаких  шансов  выиграть  в  этой
наглой шулерской игре.
   И он проиграл. Продулся. Просадил в пять минут десять тысяч  долларов.  У
Красавчика оказалось на руках четыре туза! Явно крапленая колода.
   Действовать, однако, было еще рано. Больше всего Джину не нравилось,  что
"торпеда" стояла прямо за стулом Красавчика. Если Пирелли вскочит  с  места,
то "торпеда" заслонит его, укроет от Джина.
   - Я возьму фишек еще на десять тысяч, - сказал Джин, нервно кусая губы.
   Красавчик  постучал  пальцами  по   туго   натянутому   зеленому   сукну,
прожженному во многих местах пеплом  сигарет.  Его  партнеры  уставились  на
Джина агатовыми глазами. На их губах появилась презрительная усмешка:
   Один из них поднял и пригубил стакан.
   - Деньги на стол, мальчик! - мягко сказал Красавчик.
   - Потом рассчитаемся, - раздраженно проговорил Джин.
   - Десять "джи" на стол, - еще  мягче  сказал  Красавчик,  мурлыча  совсем
по-кошачьи.
   Одноглазая "торпеда" покинула свое место за  спиной  стула  Красавчика  и
стала огибать стул Джина.
   - Как хотите, - пожал плечами Джин и сунул правую руку за лацкан пиджака.
Сунул  медленно,  нехотя,  а  вытащил  мгновенно,  вскочил,  и,  прежде  чем
Красавчик и его партнеры успели разглядеть пистолет в его руке,  он  рубанул
рукоятью этого пистолета "торпеду" по темени.

   - Руки вверх! - резко, повелительно скомандовал Джин  еще  до  того,  как
"торпеда" с грохотом рухнула на пол.
   Дуло "вальтера"  смотрело  Красавчику  в  переносье.  Движением  большого
пальца Джин убрал предохранитель с красной точки.
   Три пары рук повисли в клубящемся под люстрой табачном дыму. У одного  из
гангстеров от  изумления  отвалилась  челюсть.  Красавчик  потемнел.  Пальцы
поднятых над головой рук угрожающе скрючились.
   В  комнате  стало  совсем  тихо.  Снизу,  с  первого  этажа,   доносились
приглушенные звуки джук-бокса:  раздевался  еще  какой-то  "помидорчик".  За
окном провыла, удаляясь, полицейская сирена.
   Глядя в загоревшиеся от бешенства глаза Красавчика, Джин вдруг понял, что
тот колеблется на самой грани отчаянного решения: вот-вот ринется он  очертя
голову на Джина, на пистолет, и тогда Джину придется нажать на курок...
   Теперь Красавчик не мурлыкал по-кошачьи. Теперь это был разъяренный тигр.
И глаза у него были тигриные.
   Джин еще никогда в жизни не убивал человека, но в эту минуту он нашел  бы
в себе силы, чтобы нажать на курок. Джин  хотел  этого  и  боялся...  Именно
Красавчик Пирелли стоял за Лефти Лешаковым. Может быть, он был только вторым
в цепочке? Но если умрет Красавчик, цепочка может порваться навсегда  и  он,
Джин, никогда не узнает, кто убил его отца. В "руку  Москвы"  он  верил  все
меньше... Нет, если стрелять, то так, чтобы только ранить, только ранить,  а
не убить. Убивать Пирелли рано. Он еще должен заговорить. Но какой-то дьявол
в Джине не хотел внимать голосу рассудка.
   - Я пришел сюда, чтобы  познакомиться  с  тобой,  Красавчик,  -  медленно
сказал Джин. - Говорят, ты самый красивый мужчина в Нью-Йорке. Говорят,  что
ты ходишь к лучшему дамскому парикмахеру и  красишь  ногти  парижским  лаком
фирмы "Коти"...
   Партнерам  Красавчика,  да  и  самому  Красавчику  казалось,  что   кулак
Красавчика в один миг сотрет легкую усмешку на губах этого парня из Фили. Но
боксерская реакция не подвела Джина. Сейчас он не играл в  поддавки,  не  то
что там, на лестнице, когда надо было убедить "торпед"  Красавчика  Пирелли,
что он не предоставляет из себя никакой опасности, и тем получить  право  на
вход в заветный номер 3-Д.
   Тут же Красавчик ударил левой, вновь его кулак просвистел мимо уха Джина,
пошевелив волосы на виске.
   Джин уткнул дуло пистолета прямо в плиссированную рубашку Красавчика.
   - Мне даже говорили, Пирелли, - сказал он, - что ты носишь дамское белье.
Выше ручки, красавец мужчина, выше! И хватит темперамент показывать!
   Красавчик посмотрел на него безумными глазами и снова поднял  руки.  Весь
запал его гнева был истрачен. Везувий погас.
   Что делать? Надо спешить: в любую минуту могут войти в дверь. Не  спуская
глаз с гангстеров, Джин запер входную дверь.
   Джин давно заметил другую полуоткрытую дверь,  которая,  судя  по  всему,
вела в спальню.
   - В спальню - шагом марш! - скомандовал он. - Сначала вы двое! Потом  ты,
Красавчик. Ать, два! Ручки, ручки!..
   Так  и  есть.  Спальня  с  двумя  застеленными  кроватями.  Джин  сначала
намеревался связать всех троих простынями, но тут он увидел платяной  чулан.
Крепкий, вместительный чулан с торчавшим в дверце ключом.
   - Мордой к стенке! - снова скомандовал Джин. Живо!
   Начав с Красавчика, он быстро ощупал карманы гангстеров и бросил на  одну
из кроватей четыре пистолета; у Красавчика оказалось два пистолета:  "кольт"
калибра 45 и никелированный  дамский  пистолет  марки  "айвор-джонсон-кадет"
калибра  22  с  инкрустированным  дулом  и  перламутровой  рукояткой.  Такие
браунинги называют "джелоси ган" - "оружие ревности", так как им  пользуются
обычно ревнивые жены и любовницы15. И еще у Краса