ил на
его спине безмятежно спящего мальчишку лет десяти.
   В полной уже темноте Джин вступил на лесную тропу. Начались  джунгли.  Он
надел инфракрасные очки и теперь мог, словно никтолоп, видеть  нависшие  над
ним гигантские листья, напоминающие по форме кленовые, огромные папоротники,
сплошную стену бамбука, переплетенного толстыми лианами.
   От сладких, дурманных, влажных запахов тления кружилась  голова.  Джунгли
шевелились, чавкали, квакали,  визжали,  хрюкали,  вокруг  кишела  неведомая
жадная жизнь, от ощущения которой кожа покрывалась пупырышками.
   Неожиданно прямо над ухом дико  взвыла  электропила.  Непроизвольно  Джин
отпрыгнул в сторону, вытянул руки и тут же отдернул их, словно притронулся к
раскаленной   жаровне.   Разразившись   самыми    отборными    нью-йоркскими
ругательствами, он включил фонарь.  Вот  откуда  идет  этот  жуткий  звук  -
маленькое серое насекомое дрожало на коре дерева и этим дрожанием  создавало
дикую вибрацию.  Причину  ожога  он  узнал  сразу,  увидев  растение  "хан",
выделяющее едкую кислоту. Руки жгло невыносимо, и Джин, вспомнив  окинавские
инструкции, помочился на них. Боль несколько ослабла.
   Он шел по тропе ровно три часа двадцать минут. Когда это время прошло, он
остановился, вынул  из  сумки  миниатюрный,  но  очень  мощный  "уоки-токи",
вытянул антенну, нажал кнопку и сказал:
   - Бизон! Бизон! Я Пума! Вызываю тебя! Прием! В  ответ  послышался  только
шорох и треск атмосферного электричества. Он снова двинулся  вперед,  каждые
десять-пятнадцать минут включая "уоки-токи".
   - Бизон! Бизон! Я Пума! Я Пума! Прием! Два или три раза  довольно  близко
слышался грозный, громоподобный  рев  тигра.  Джин  вынул  из  кармана  свою
заветную авторучку и нес ее теперь в левой руке.
   - Бизон! Бизон! Я Пума! Прием!
   И вдруг в аппаратике послышался щелчок, и совершенно спокойно и отчетливо
прозвучал хриплый голос Бастера:
   - Бизон ждет Пуму на чашку кофе. Прием!

   Команда А-234 в составе наших старых знакомых Бастера, Мэта, Тэкса, Сонни
и Берди, а также связного агента-вьетнамца  Дао  была  заброшена  в  джунгли
Вьетнама неделю назад. Временно, до соединения с  командиром  Джином  Грином
командой руководил мастер-сержант Тэкс.
   Устроив базу в глубине непроходимого леса,  А-234  под  покровом  темноты
вышла в дельту. Дао направился, или, научно  говоря,  "инфильтрировался",  в
сторону Хайфона, а остальные,  произведя  минирование  стратегически  важной
железной дороги Хайфон - Ханой - Лаогай - Куньминь, вернулись на базу. Здесь
они должны были дожидаться своего командира или сообщения о его гибели.
   К концу недели все они были  искусаны  москитами  и  пиявками  "кон-виа",
которые не в пример своим европейским  родственникам,  прыгают  с  деревьев,
обожжены кислотой,  одурманены  запахами  джунглей,  терроризированы  ни  на
секунду не прекращавшимися звуками: клекотом, чавканьем, ревом, предсмертным
визгом. Они уже почти не разговаривали друг с другом, а только  обменивались
мрачными взглядами, открывая консервы, разливая кофе, играя в карты и кости.
   Молчал даже Берди, хотя его мучили ужасные боли в животе. Он лежал в углу
палатки на куче пальмовых листьев,  морщился  и,  не  отрываясь,  смотрел  в
затылок  Тэксу.  Он  даже  не  представлял,  этот   странный   парень,   что
когда-нибудь его может посетить такая сильная  ненависть,  какую  он  сейчас
испытывал к этому техасскому уголовнику.
   Однажды Тэкс передернул плечами, как будто взгляд Берди  просверлил  ему,
наконец, спину, обернулся и истерически крикнул:
   - Закрой свои буркалы!
   В ту ночь, когда они возвращались в джунгли после  минирования  дороги  и
обходили стороной деревню, горсточку бамбуковых домов, стоящих на сваях, они
заметили из-за кустов вьетнамскую девушку. Она не видела их и  спокойно  шла
по тропинке с мотыгой на плече, но они в своих инфракрасных очках  прекрасно
видели ее детское личико и тонкую шею.
   Тэкс тогда что-то шепнул Бастеру, тот ухмыльнулся и шепнул:
   - Вперед, ребята! Командир задерживается. Метров через сто Бастер сказал:
   - Стоп, ребята! Подождем командира. Тэкс приближался к ним, легко неси на
плече связанную девушку с кляпом во рту.
   - Зачем ему девчонка? -  спросил  Берди.  Бастер  хмыкнул,  Сонни  и  Мэт
промолчали.
   Да зачем нам эта девушка? - тревожно продолжал спрашивать Берди. - Что от
нее можно узнать?
   - Стиллберд, молчать! - рявкнул Тэкс. На базе он вылакал полфляжки  рому,
передал оставшееся Бастеру, поднял девушку и вынес ее из палатки.
   - Куда он ее понес?! - крикнул Берди. Через  некоторое  время  послышался
отчаянный гортанный крик. Берди схватил  автомат  и  ринулся  к  выходу,  но
Бастер навалился на него, сжал в стальных объятиях и забормотал, дыша в лицо
ромом:
   - Спокойно, детка. Спокойно, птичка. На войне совсем другие законы, чем в
"Армии спасения".
   Через некоторое время Тэкс позвал  Бастера.  Бастер  разжал  объятия,  но
Берди в этот момент харкнул ему прямо в лицо. Бастер страшно  ударил  его  в
живот, зверски рыча, схватил за горло, но вдруг разжал пальцы, махнул рукой,
пробурчал:
   - Может, ты и прав, птица. Скорее всего прав. Но Тэкса ты не  трогай.  Он
тоже прав.
   Вошел Тэкс с девушкой на руках. Исподлобья он осмотрел товарищей,  бросил
девушку в угол и сел к рации
   К вечеру у Берди началась резь в животе. Похоже было, что  его  подкосило
какое-то тропическое желудочное заболевание.
   Все эти дни, несмотря на принятые мощные антибиотики, он  терял  силы  от
боли, тошноты.  Он  почти  не  мог  двигаться  и  лежал  в  липком  поту,  с
пересохшими губами, а рядом с  ним,  прикрытая  одеялом,  лежала  несчастная
девушка, а Тэкс, настоящий садист, все чаще выносил ее из палатки.
   Бастер мрачнел с каждым часом, Сонни был как туча,  а  Мэт  начал  нервно
хихикать. Похоже было на то, что в палатке  может  каждую  минуту  вспыхнуть
кровавая драма, когда вдруг прозвучал спокойный голос командира:
   - Бизон, Бизон, я Пума...
   - Слава богу, Джин жив, - прошептал Берди.
   - Ура! - завопил Сонни.
   Тэкс встал, нервно потянулся и сказал, ни к кому не обращаясь:
   - Пожалуй, надо от нее избавиться. А то этот "колледж-бой" развезет здесь
интеллигентские сопли...
   Тогда Берди из последних сил, почти теряя сознание, сполз со своего ложа,
поднял автомат и поставил его на боевой взвод.
   - Буду стрелять, - пробормотал он.
   - Как вам это нравится, ребята? - возмущенно проорал Тэкс, глядя  в  дуло
автомата.
   - Сядь-ка на свое место, Тэкс! - крикнул Сонни.
   Мэт и Бастер молчали.
   Через полчаса из джунглей вышел Джин.

   После того как Тэкс доложил Джину о действиях А-234, они вышли на связь с
центром спецвойск в Ня-Транге.  Из  центра  поступили  поздравления,  приказ
пустить в действие мины и обещаний ровно через  сутки  прислать  вертолет  с
авианосца "Кирсардж", который вот уже несколько дней барражировал по  кромке
нейтральных вод в Тонкинском заливе.
   Один за другим два радиоимпульса полетели из лесного  логова,  один  -  в
хайфонский порт, другой - к полотну железной дороги. После этого Джин подсел
к Берди, расстегнул его куртку, поднял майку.  Впалый  волосатый  живот  его
друга был покрыт яркой крупной сыпью с гноящимися пузырьками. Лицо Берди уже
приобрело синюшный оттенок, пульс еле прощупывался.
   - Наверное, я загнусь, Джин, - прошептал Берди.
   - Спокойно, дружище, - сказал Джин. - Мы еще с тобой поедем  на  джазовый
фестиваль в Ньюпорт Послушаем Эллу и Сэчмо, похохочем...
   - И Дэйва Брубека, Джин? - улыбнулся Берди
   - И Брубека, конечно.
   Джин вынул маленький стерильный контейнер, надел резиновые перчатки, ввел
Берди сильнодействующие сердечные средства и антибиотики. Берди заснул.
   - Есть что-нибудь выпить, ребята? - спросил Джин и вдруг заметил,  что  в
углу палатки кто-то шевелится. Схватив пистолет, он прыгнул в  угол,  сорвал
одеяло.
   На него с застывшим ужасом смотрели огромные полудетские глаза.
   Несколько секунд Джин, не шевелясь, разглядывал связанную девушку. Клочки
разорванной одежды почти не прикрывали ее тело. Потом он повернулся к  своим
солдатам. Ярость горела во всем его теле ровным и беспощадным огнем.
   - Чьих рук дело? - медленно проговорил Джин. Бастер, Сонни и Мэт смотрели
в землю. Один лишь Тэкс напряженно смотрел на него.
   - Чьих рук дело, подонки, грязные шакалы? Солдаты молчали.
   - Проклятые уголовники! - прорычал Джин. - Так-то вы  проводите  в  жизнь
политику "Американец  -  друг"?  Так-то  вы  налаживаете  дружбу  с  местным
населением? Я передам вас всех военному суду!
   - Это моя подружка, Джин, - криво усмехнулся Тэкс. -  Подумаешь,  большое
дело...
   - Встать! - рявкнул Джин.
   Тэкс вскочил и вытянулся. Видно было, что он умирает от страха.
   Не помня себя, Джин ударом в челюсть бросил его в  угол,  пнул  несколько
раз ногой, плюнул в лицо.
   - Вы ответите за  оскорбление  американского  военнослужащего,  лейтенант
Грин! - завизжал Тэкс и закрыл лицо руками.
   Джин выбежал  из  палатки  и  остановился,  сжав  руки  на  горле.  Через
несколько секунд он поймал себя на том, что рычит как зверь.
   Мир, бессмысленный, жестокий, в миллионах светляков,  гнусный,  низменный
мир лживо шумел листвой, лживо пиликал на идиотских скрипках, лживо  смердел
парфюмерными запахами.
   В  двух  или  трех  метрах  началась  какая-то  бешеная  возня,  раздался
предсмертный визг. Джин откинул полог палатки и в полосе света  увидел  двух
гигантских бамбуковых крыс, которые рвали на части маленького,  величиной  с
зайца, олененка.
   Джин выхватил пистолет и стал стрелять в эту бьющуюся похотливой голодной
дрожью массу. Стрелял до последнего патрона в обойме.
   Утром пришел связной Дао. Он откинул полог и встал на  пороге,  оглядывая
сидящих с чашками кофе американцев.
   - Хай, Дао! - сказал Бастер. - Это наш связной, Джин. Ну что ты стоишь  в
дверях, парень? Садись к столу. Как там наши игрушки? Сработали?
   - Твоя был Хайфон, делал взрыв? - спросил Дао Джина.
   - Да, - проговорил Джин, глядя в каменное бесстрастное лицо вьетнамца.
   - Твоя взорвал дамба. Вода разрушил тридцать домов.  Перевернул  двадцать
сампан. Моя мать и брат умирать.
   - Не может быть! - воскликнул Джин. - При чем здесь дамба?
   - Моя тебя убивать, - спокойно сказал Дао и вдруг прыгнул, как  кошка,  в
сторону, схватил автомат и направил на Джина.
   Мимо уха Джина просвистел "спринг-найф". Нож попал Дао прямо в грудь.  Он
упал на колени, потом на бок и, выпустив очередь в потолок палатки, умер.
   Джин оглянулся. Тэкс, бросивший нож, даже не расплескал  кофе  из  чашки,
которую держал в левой руке. Он отхлебнул, вытер рот рукавом,  усмехнулся  и
сказал:
   - Политика "Американец - друг"  в  действии.  Поздравляю  вас,  лейтенант
Грин.

   Весь день они рубили джунгли для того,  чтобы  разложить  опознавательный
знак для вертолета.
   Ночью он прилетел. Бешено свистя, он повис над купами деревьев. Из  брюха
его опускались лестницы.
   Джин стоял, обняв Берди, и смотрел на вертолет, но перед глазами его  все
еще была грязная бухточка с ржавыми  катерами  и  низкая  серая  дамба,  под
защитой которой, как оказалось, жили ни в чем не повинные люди...
   - Возьмем девушку с собой, - пробормотал Берди. - Я на ней женюсь.
   - Не глупи, старина, - тихо сказал Джин. - Я уже отпустил ее домой.
   - Она будет ненавидеть нас всю жизнь, - прохрипел Берди.
   - Да, это верно, - ответил Джин.
   Еще через сутки он вошел в свой комфортабельный номер в сайгонском  отеле
"Де Виль". На столе в серебряном подносе лежала телеграмма из Токио.
   "В субботу в пять жду тебя в Империале Гинза 17. Поедем на Фудзияму  твой
командир поставлен в известность. Целую. Ширли".
   Он открыл  холодильник,  достал  бутылку  "Джонни  Уокер",  налил  полный
стакан, выпил, тут же налил еще стакан, а остаток допил из горлышка.
   После этого он, шатаясь, подошел  к  кровати,  отдернул  противомоскитную
сетку и рухнул ничком.

   Джин и Тран Ле  Чин  стояли  у  барьера  международной  зоны  сайгонского
аэропорта и смотрели на летное поле.
   Сайгонский  аэропорт  представлял  в  то  время  странное   зрелище:   он
функционировал  одновременно  как  военный  аэродром  и  как   международный
гражданский, важнейший промежуточный пункт  на  великом  пути  из  Европы  в
Японию.
   Из   огромных   пузищ   двухэтажных   транспортных    "глобмастеров"    и
"стратолифтеров" выезжали "джипы" и  выходили  толпы  солдат,  в  опустевшие
пузища въезжали  машины  с  ранеными,  иной  раз  проносили  гроб,  накрытый
звездно-полосатым флагом, с отдаленной взлетной дорожки стартовали  в  серое
ватное небо истребители - "старфайтеры" и "фантомы", и в то же  время  здесь
совершали посадки мирные интерконтинентальные лайнеры компаний "Эйр  Франс",
"ВОАС", "Эйр Индиа", "КЛМ", и  пестрые  космополитические  толпы  пассажиров
спокойно топали хлебать кофе по транзитным талонам.
   Джин иногда наклонялся и целовал Транни в плечо. Тогда она поворачивала к
нему свою головку, окидывала смеющимся взглядом, сдержанно  улыбалась.  Она,
эта вездесущая Тран Ле Чин, разбитная корреспондентка нескольких азиатских и
европейских газет, кажется, весьма гордилась своим другом, молодым  гигантом
в зеленом берете, с погонами первого лейтенанта на плечах.
   Тран Ле Чин была женой  крупного  чиновника  из  администрации  Нго  Динь
Дьема. Поговаривали, что ее  муж  колоссальным  образом  обогатился  с  того
времени, как в Южный Вьетнам, словно из рога изобилия, полилась американская
военная и финансовая  помощь.  Он  был  фигурой  внушительной,  сумрачной  и
таинственной, типичный представитель коррумпированной дьемовской бюрократии.
Джин лишь один раз издали на каком-то приеме видел его оплывшие щеки. Транни
весело называла его "мой тюфяк" и всегда отмахивалась, когда речь заходила о
нем.
   Она была из старинного рода мандаринов и обладала весьма солидным  личным
состоянием: ей принадлежал отель в курортном городке  Виньтуа,  земли  вдоль
шоссе в Бьенхоа, каучуковые  плантации.  Однако  она  в  отличие  от  других
чопорных сайгонских дам отнюдь  не  кичилась  своим  богатством,  полотняные
джинсики и голубая рубашка были ее излюбленной одеждой.
   Джин познакомился с ней на второй день после своего приезда  в  Сайгон  в
баре "Де Виля", и почти сразу же у них началась самая что ни на есть любовь.
Они совершенно не замечали кривых взглядов и ухмылок, не слышали  сплетен  и
все время, пока Джин был в Сайгоне, проводили вместе.  Какими-то  неведомыми
путями Тран Ле Чин добилась неслыханной для сайгонских женщин эмансипации.
   Вот и сейчас Джин, не раздумывая, взял ее с собой на  аэродром,  куда  он
был послан для выполнения пустякового, но не очень-то ему приятного задания.
Он должен был встретить прилетающую из Гонолулу команду "зеленых беретов" во
главе с капитаном Чаком Битюком.
   Самолет  пришел  вовремя,   и   вскоре   Джин   увидел   идущие   поперек
бетонированного поля молодцеватые фигуры Чака и его громил с  вещмешками  на
плечах.
   Джин показал на контроле свое удостоверение, вышел в международную зону и
козырнул подходящему Чаку.
   - Хай, Джин! - заорал, широко улыбаясь, Чак, словно их связывали давние и
добрые дружеские узы. - Как я рад тебя видеть здесь, парень!
   - Здравствуйте, капитан Битюк, - сухо сказал Джин. - Комадование  военной
миссии США приветствует вас и ваших  людей  на  гостеприимной  земле  нашего
союзника.
   Едва заметная саркастическая улыбка скользнула по его губам.
   - Как тут с бабами? - спросил Чак. - Говорят, что здешние женщины  просто
хрустят в руках белого человека...
   - Вас ждет автобус. Он доставит вас на базу, -  тем  же  тоном  продолжал
Джин.
   Они прошли за барьер, и Транни подошла к ним. Чак зорко глянул на нее.
   - А ты, Джин, я вижу, уже обзавелся, - осклабился он.
   - Это представитель прессы, - сухо сказал Джин.
   - Все ясно, - хмыкнул Чак. - Подруги есть? Тран Ле  Чин  подняла  камеру.
Несколько раз вспыхнул блиц.
   - Она имеет право фотографировать? - нахмурился Чак.
   - Да, да, имеет.
   "Зеленые береты", сгрудившиеся вокруг офицеров, с кривыми провинциальными
ухмылками   поглядывали   на   космополитический   сброд,   которым   кишела
международная зона. Вдруг они все, словно по  команде,  повернулись  в  одну
сторону и выпучили зенки. Мимо шла группа удивительных созданий - невероятно
длинноногие, невероятно  тонкие,  профессионально  широкоглазые  итальянские
манекенщицы в одеждах не нашей планеты.
   - Во дают! - ахнули "береты". - Во "помидорчики"! Ну, сила!
   - Кстати, Джин, к нам в Гонконге присоединился один твой дружок, - сказал
Чак. - Мощный парень. Выдул в аэропорту бутылку "Бифитера", в самолете  пять
мартини - и хоть бы в одном глазу.
   - Кто же это? - насторожился Джин.
   - Майор Лот.
   Могучий, цветущий загорелый Лот шествовал по аэродрому  походкой  хозяина
мира. Джин искренне обрадовался, увидев здесь  своего  друга.  За  последние
годы он привык к этому человеку, в его обществе он чувствовал и  себя  таким
же решительным, сильным, в  его  обществе  он  забывал  свои  сомнения.  Они
обнялись.
   - Ты так выглядишь,  Лот,  словно  целый  месяц  занимался  с„рфингом  на
Гавайях, - сказал Джин.
   - Я кочевал по Аргентине, малыш, а оттуда  махнул  в  Гонконг.  Занимался
спортом почище с„рфинга.
   - Познакомься с Транни, - сказал,  улыбаясь,  Джин.  -  Транни,  это  мой
старый друг, майор Лот.
   Лот зорко глянул на изящную женщину, потом на Джина, сразу  все  понял  и
шепнул ему на ухо сакраментальную фразу:
   - Подруги есть?

   Несколько дней спустя Лот и Джин обедали в изысканном ресторане на Рю  де
Катина, по давней традиции воздавали дань своим гурманским привычкам.
   Лот был в отличном настроении, пил много  вина,  похваливал  национальную
кухню. Джин заканчивал свой рассказ о вьетнамских делах.
   - Тут слишком много крови  и  грязи,  Лот,  -  сказал  он.  -  Порой  мне
становится не по себе. Здесь впору работать таким громилам, как  Чак  Битюк,
но не нам с тобой.
   Лот усмехнулся.
   - Между прочим, Джин, будь особенно осторожен с  Чаком.  Чак  примитивен,
как свинья, но и в хитрости не  уступает  этому  животному.  У  него  далеко
идущие планы, и он не остановится ни перед какой подлостью.
   - Дьявол с ним, с Чаком! - воскликнул Джин. - Я говорю тебе о другом. Мне
кажется, что мы, то есть Штаты, вляпались здесь в ненужное дело и лезем  все
дальше и дальше...
   - Вот здесь ты ошибаешься, старина, - сказал  Лот.  -  Во  Вьетнаме  идет
сложнейшая политическая игра, здесь узел главных мировых противоречий...
   - Но мне-то какое до этого дело?! - невольно воскликнул Джин.
   - Мы солдаты, Джин, - жестко сказал Лот. Джин нахмурился.
   - Да, это верно.
   Они закончили обед, спросили кофе, коньяку и закурили сигары.
   - Завтра мы с тобой вылетаем на задание, - сказал Лот.
   - Как? - вскричал Джин. - Опять?
   - Я не хотел тебе портить аппетит перед обедом, - улыбнулся Лот, - но это
так. Приказ подписан шефом "фирмы" и командующим  специальными  войсками  во
Вьетнаме полковником Лэддом еще третьего дня.
   - Какое задание? Куда мы летим?
   -  "Фирма"  совместно  с   комитетом   начальников   штабов   разработала
гениальную, по их мнению, идею. Решено бить врага его же оружием. Мы  должны
попытаться создать в Северном  Вьетнаме  свой  Вьетконг,  свои  партизанские
отряды и свою инфраструктуру. Однако северные вьетнамцы что-то  не  очень-то
хотят бунтовать против дядюшки Хо, и поэтому мы будем создавать  эти  отряды
здесь, на юге. Ядром этих отрядов будут дикие горные племена таи, мео,  лао,
которые, к счастью, еще не закончили изучение  всех  трудов  Маркса.  Мы  им
будем хорошо платить, а они  будут  яростно  сражаться  за  идеалы  западной
цивилизации.
   Завтра мы с твоей командой на двух вертолетах вылетаем в Аннамские  горы,
на плоскогорье Ма, это около ста пятидес