обетонными  дотами.
Более опытный Лот прямо сказал:
   - Твоя "линия Зигфрида", Джин, и твоя "союзная" армия не  устоит  и  трех
часов против двух боевых батальонов Вьетконга. Однако не робей, с тобой твой
дядя Лот!
   Джин не успел ответить. В воздухе послышались шелест,  хлопанье  крыльев,
вой и бряцанье. Вьетконг начал минометную подготовку.
   Джин вскинул бинокль, засек по вспышкам  и  дыму  минометную  батарею  на
опушке, поднял трубку полевого телефона:
   - Номер три! Шестьсот метров, азимут двести двадцать пять градусов! Шесть
мин даблью-пи!
   Разрывы фосфорных мин калибра 81 миллиметр точно накрыли цель  на  опушке
джунглей. Вьетконговская 60-миллиметровая батарея прекратила стрельбу Но тут
же открыл стрельбу другой миномет.
   - Минометный расчет номер два!  Шестьсот  пятьдесят  метров.  Азимут  сто
девяносто!
   - Есть! Попали! - в азартном возбуждении, как тогда, на скачках  в  Фили,
выкрикнул Лот, высовываясь из-за мешков с землей.
   Против воли, ненавидя себя, Джин тоже поддавался хмельной боевой горячке.
   - Молодцы! А теперь пять мин эйч-пи! И  пять  мин  с  усиленным  фугасным
зарядом одна за другой кучно разорвались на опушке джунглей.
   Одна из мин вьетконговцев зажгла еще один временный деревянный барак.  На
несколько секунд вышку  затянуло  дымом.  Едко  пахло  кордитом,  пороховыми
газами.
   - Вот они! - крикнул  Лот,  указывая  пальцем  на  цепи  черных  фигурок,
отделившихся от опушки джунглей. - Около батальона!
   Джин поднял телефонную трубку:
   - Фрэнки! Доты пятый, шестой, седьмой! Ви-Си силой до батальона атакуют с
запада. Подпустить, не открывая огня, на триста метров. Огонь открыть только
по моей команде.
   Вьетконговцы бежали, согнувшись, почти до бедер  скрытые  густой  травой,
держа наперевес кто русский автомат, а кто  трофейную  французскую  винтовку
Лебеля, все  в  черной  форме,  которую  американцы  называли  "пижамой",  в
камуфлированных касках со звездой.
   Джин заставил себя думать только  о  бое.  Стиснув  телефонную  трубку  в
мокрой от пота руке, точно рассчитав дистанцию, он скомандовал:
   - Ready - Fire!
   Слитно загремел нескончаемый залп автоматов и легких пулеметов. В грохоте
стрельбы выделялся рев базук  и  безоткатных  орудий.  Оглушительно  стучали
крупнокалиберные ХМГ.
   Лот с напряженным вниманием смотрел в сторону шестого -  северо-западного
и девятого - южного - дотов.
   - Смотри, Джин, - вдруг крикнул он, - куда стреляют эти желтые ублюдки  в
дотах шесть и девять! Джин присмотрелся, закрутил ручку телефона:
   - Шестой! Девятый! Высоко берете! Где ваши глаза?! Почему не смотрите  на
прицельную планку?!
   А в голове вспыхнуло: "Если я не могу  заставить  себя  бездумно  поднять
руку на этот чужой мне народ, то каково вьетнамцам стрелять по вьетнамцам!"
   Он увидел,  как  из  седьмого  дота  выбежал  длинноногий  Фрэнк.  Словно
спринтер, бежал он к шестому доту. Наверное, тоже увидел, что  там  стреляют
поверх голов вьетконговцев.
   А "черные призраки", выплеснутые джунглями, уже подошли  к  "концертине".
Теперь было видно, что все они в  "хошиминовских"  сандалиях.  На  некоторых
развевались  маскировочные  накидки  из  парашютного  шелка,  окрашенного  в
зеленый цвет У многих лица и руки были вымазаны зеленой краской.
   - Мины  Клеймора  установлены?  -  спросил  разгоряченный  Лот,  выпустив
очередь из Ар-15 по атакующим вьетконговцам.
   Джин кивнул, указал телефонной трубкой на небольшой серо-зеленый пульт  в
углу эн-пэ. Лот кинулся к пульту, быстро сориентировался в рубильниках
   - Командуй! - крикнул Лот
   - Рубильники шесть и семь! - деревянным голосом проговорил Джин
   Лот резким  движением  переключил  рубильники  Электросигнал  молниеносно
пробежал по разноцветным проводам, которые вели от пульта по стенкам барака,
а затем под землей к минам Клеймора, закопанным перед "концертиной".
   Громыхнул тяжкий, всколыхнувший  землю  взрыв.  Перед  седьмым  дотом  за
"концертиной"  вздыбились  трава  и  красная  земля,   разметав   иссеченные
шрапнелью тела партизан в черной форме.
   Но второго взрыва перед шестым дотом не последовало.
   - Что случилось? - на мгновение растерялся Джин. - Только один взрыв!..
   - Что случилось?! - свирепо  рявкнул  Лот,  бешено  теребя  рубильник.  -
Просто кто-то перерезал провода! И я, кажется, знаю, кто это сделал.
   Фрэнки скрылся в шестом доте.
   Вьетконговцы, ведя непрерывный  и  сильный  огонь,  несмотря  на  тяжелые
потери, рвались вперед. Их  57-  и  75-миллиметровые  безоткатные  орудия  и
базуки, захваченные в  качестве  трофеев  в  прежних  боях  с  американцами,
пробили большие бреши в  мотках  колючей  проволоки,  и  юркие  черные  люди
хлынули в них, пробираясь все ближе  к  изрыгающим  огонь  стенам.  Передние
бросали на истерзанную проволоку деревенские циновки и  маты,  сплетенные  в
джунглях из бамбука и пальмовых листьев. За ними шли их товарищи  с  легкими
самодельными лестницами. Минометы американцев  били  на  предельно  короткой
дистанции. Размеры 40-миллиметровых гранат,  запущенных  гранатометом  М-79,
прозванным "слоновым ружьем", скашивали все живое в  радиусе  двадцати  пяти
ярдов. Черные фигурки падали и оставались лежать, но  через  тела  убитых  и
раненых, неудержимые, как морской прибой, накатывались  все  новые  и  новые
волны атакующих.
   И вдруг над вьетконговскими цепями взвилась  красная  сигнальная  ракета.
Она описала в дымовом воздухе крутую дугу и, падая,  рассыпалась  рубиновыми
блестками над горящей травой, подожженной белым фосфором.
   Над боем пронзительно тонко запел горн...
   И сразу же солдаты шестого и девятого дотов  повернули  свои  пулеметы  и
автоматы против защитников форта.
   - Что они делают?! - в ужасе закричал Джин. - Стреляют в своих?!
   - В своих?! - зло рассмеялся Лот. - Это предатели, агенты Вьетконга!
   -  Тогда  мы  пропали!  -  проговорил  Джин.  -  Остается  одно:  с  боем
пробиваться в джунгли и идти к ближайшей стратегической деревне. Может быть,
кто-нибудь и дойдет... Я позвоню в радиорубку, потребую воздушное  прикрытие
для отхода...
   - Нет, Джин! -  снова  рассмеялся  Лот,  доставая  из  кармана  небольшой
транзисторный радиопередатчик оливкового цвета. Ты забыл о добром волшебнике
дядюшке Лоте!
   С этими словами он вытянул трехфутовую антенну, включил  радиопередатчик,
настроил его на нужную ультракороткую волну, нажал на красную  кнопку,  и  в
тот же момент одновременно грянули два мощных взрыва, и доты шесть и  девять
взлетели на воздух.

   Не успел рассеяться дым, как к развороченным дотам подбежали "викинги"  -
по трое к каждому доту.
   Лот с торжествующей улыбкой спрятал транзистор в карман брюк.
   Джин, только что считавший бой проигранным из-за предательства, никак  не
мог прийти в себя от изумления. Партизаны разом отхлынули.
   - Но откуда ты...
   - Элементарно, мой дорогой Ватсон, как  любил  говаривать  мистер  Шерлок
Холмс. Помнишь девиз агентства Пинкертона: "Мы никогда не  спим!"  Вчера  мы
взяли пленного командира Ви-Си. Пытали. Вот ты, я знаю, против пыток, а ведь
без крепких аргументов он бы и слова не сказал, и в  результате  ты  и  твои
солдаты стали бы  трупами  еще  до  захода  солнца.  Эту  грязную  войну  не
выиграешь чистыми руками. Я  лично  беседовал  с  пленным,  применил  третью
степень допроса  и  узнал  о  готовившемся  здесь  предательстве.  Вот  я  и
прилетел, прихватив с собой  секретное  оружие,  с  которым  ты  только  что
познакомился... Замечательная штука, эти управляемые по радио мины, а?  Хотя
постой! Ведь ты испробовал одну такую мину в Хайфоне. Нажал кнопку - и  бах!
- нет двух отделений предателей! И превосходная взрывчатка: Ку-5, ее недаром
называют "гордостью Дюпона". Она в несколько  раз  мощнее  тола.  Кстати,  я
попросил своих "викингов" установить в, дотах предателей мины с направленным
зарядом, чтобы при взрыве убило все  расчеты,  но  не  вывело  бы  из  строя
пулеметы. И, как видишь, пулеметы стреляют, и стреляют куда надо!
   - Ты сущий дьявол, Лот! - только и выговорил Джин, глядя вниз на все  еще
бушующий у стен бой.
   То слева, то справа мимо вышки пролетали с леденящим кровь  воем  ракеты,
выпущенные   трехсполовинойдюймовыми   базуками   вьетконговцев.   Партизаны
целились в вышку, стремясь вывести из строя  командира  и  корректировщиков.
Визжа и фырча, взлетел стальной град разорвавшихся мин.
   Атакующие сделали  последний  отчаянный  рывок,  преодолели  частокол  из
заостренного бамбука, приставили бамбуковые лестницы к стене между шестым  и
седьмым дотами и посыпались через стены как горох. Трое из них, прикрываемые
товарищами, побежали в направлении бункера с  боеприпасами,  но  им  тут  же
преградили путь "викинги". Началась рукопашная. Белокурые  гиганты  казались
еще выше рядом с  низенькими  чернявыми  вьетконговцами.  В  своем  яростном
бешенстве,  опьяненные  кровавым  азартом  боя,  эти  закаленные   бойцы   с
засученными рукавами на мускулистых  руках  и  голой  волосатой  грудью,  по
которой струился пот, были по-настоящему страшны
   Один из них, легко, как ребенка, подхватил на бегу худого вьетконговца  с
зеленым лицом и зелеными руками и швырнул его в партизан  на  стене.  Другой
орудовал пулеметом как дубинкой. Третий метнул карабин с примкнутым штыком с
такой силой, что пригвоздил к земляной стене барака ротного командира Ви-Си.
   Джина не могло не оттолкнуть это упоение кровью и  костным  хрустом,  его
привел в ужас разгул слепой силы и безумной ненависти.
   Лот переключил свой Ар-15 на одиночный  бой  и  без  промаха  добивал  по
одному последних партизан, тех, кому удалось перебраться через стену.
   - Видел моих "викингов"? - кричал он Джину. - Какие молодцы, а?
   Он отстегнул от пояса фляжку, сделал несколько глотков.
   - На, хватани-ка этой штуки! - сказал  он  Джину.  -  Джи-ай-джин!  Почти
чистый спирт!
   Новый взрыв стрельбы  у  восточной  стены  заставил  его  и  Джина  круто
повернуть голову. В атаку пошли еще два батальона Вьетконга.
   - Ого! Однако праздновать победу еще рано! - воскликнул Лот.
   Он схватил гранатомет М-79, похожий на одностволку  крупнейшего  калибра,
перевел прицельную планку  на  максимальную  дистанцию,  зарядил  гранатомет
шрапнельной гранатой. Джин вызвал шестой дот:
   - Шестой! Шестой! Фрэнки, это ты?!
   Фрэнки убит! - ответили из шестого дота. Джин связался с  "коммо  банкер"
бункером связи
   - Мэт! Немедленно шифрограмму Баткэту: "Веду бой с  полком  Ви-Си.  Прошу
срочно оказать воздушную поддержку!"
   - Я пойду заменю Фрэнки! - сказал Лот, азартно раздувая ноздри.
   Джин устало кивнул, проводил Лота тусклым взглядом.
   - Выше подбородок, Джин!  -  обернулся  на  прощание  Лот.  -  Теперь  мы
справимся с ними! Я пришлю сюда Гуннара.
   Джин вызвал медицинский пункт
   - Много у нас раненых?
   -  Двенадцать  тяжелых,  двадцать   восемь   легких.   сэр,   -   ответил
фельдшер-сержант.
   - Там, верно, все с ног сбились - один фельдшер, один врач-вьетнамец, три
медсестры... Вот где твое настоящее место, Джин! Он с трудом подавил в  себе
желание бросить все и кинуться на медпункт, надеть белый халат, оперировать,
облегчать страдания людей, спасать их жизнь. И пусть все остальное  пропадет
пропадом - и великая освободительная миссия и  сдерживание  коммунистической
экспансии, и зажигательный девиз "Зеленый берет" - до конца!"
   А потом началось такое, что он  потерял  чувство  времени  и  помнил  все
только  бессвязными   урывками   случайными,   как   внезапные   видения   в
калейдоскопе.
   Реактивные "фантомы", сотрясая небо тяжким гулом,  обрушились  на  черные
цепи, как тропическая гроза. "Черные призраки", облитые горевшим ярче солнца
напалмом, становились живыми факелами. Джин был так  оглушен  грохотом  боя,
что даже крупнокалиберный пулемет, казалось,  уже  не  стучал  взрывчато,  а
шипел заикаясь. И разрывы гранат звучали не громче рождественских хлопушек.
   Посреди плаца торчала огромная, размером с бум. горизонтальная стрела. По
команде Джина с вышки "зеленые береты" поворачивали ее, как турникет,  то  в
одну сторону острием, то в другую, точно указывая азимут атаки  для  ревущих
над головой "фантомов".
   Перепуганный командир  роты  капитан  Нгуен  Дык  Донг  телефонировал  из
второго дота:
   - Я ранен в плечо! Прошу разрешения передать  командование  ротой  своему
заместителю. О небеса! О милосердные предки! Да он убит!..
   - Держитесь! Они уже отходят! Выше подбородок!
   Этому аду не было конца. За "фантомами" появилась шестерка Т-28 с  желтой
маркировкой ВВС Республики Южный  Вьетнам.  Эти  истребители-бомбардировщики
опять швыряли ракеты и напалмовые бомбы с восьмиперыми хвостами,  вспарывали
белую зону очередями 50-миллиметровых пулеметов, и человек  в  черной  форме
успевал пробежать всего два-три шага,  прежде  чем  его  проглатывал  добела
раскаленный огонь или прошивал насквозь кусок горячей стали из Миннесоты или
Мичигана.
   О, этот вопль, последний крик заживо сжигаемого  напалмом  человека!  Вот
бегут к джунглям два партизана, неся на лесенке раненого товарища.  И  вдруг
все трое разом вспыхивают белым пламенем...
   Но вот один из истребителей загорелся и, волоча шлейф  дыма,  врезался  в
стену джунглей. Взрыв. Костер.  Среди  вьетконговцев  раздался  исступленный
крик  торжества,  а  пятерка  Т-28  еще  исступленнее  поливала  напалмом  и
расстреливала трепещущую человеческую  плоть.  И,  только  израсходовав  все
боеприпасы,  реактивные  истребители  сделали  каруселью  широкий  круг  над
догоравшими обломками, меченными белой звездой американских ВВС,  и  улетели
на базу
   Гуннар Бликсен, этот бывший  эсэсовец  и  шведский  барон,  -  нордически
голубые глаза, светлая бородка - положил на плечо свой разогретый  стрельбой
МГ-42, старый и надежный вермахтовский пулемет.
   - Кажется, на сегодня все,  -  сказал  он  бесстрастно,  жуя  тропический
концентрированный шоколад. - А было довольно жарко. Пора в отпуск. К  бабам.
Надоело.
   - Надоело? - вяло переспросил Джин, отирая мокрый лоб. - А я думал, вы из
тех, кому нравится выпускать кишки у ближнего.
   - Собачья  жизнь,  -  зевнув,  проговорил  барон-ландскнехт.  Он  закурил
сигару. - Говорят, год собачьей жизни равен семи годам человечьей. Когда мне
стукнуло восемнадцать, я ушел в крестовый поход против  жидов  и  комиссаров
двадцать два года назад. С  тех  пор  я  жил  жизнью  собаки.  Выходит,  мне
восемнадцать плюс сто пятьдесят четыре. Итого сто семьдесят два года.  -  Он
сплюнул, пряча зажигалку. - А вы этому Лотоцкому особенно не  верьте  Я  его
хорошо помню по России - страшный человек.
   -  Этому  страшному  человеку,  -  сказал  Джин   заинтересованно,   тоже
закуривая, - мы все сегодня обязаны жизнью. Если бы не он, нам наверняка  бы
устроили новый Дьен-Бьен-Фу!
   -  Я  об  этом  вашем  "спасителе",  -  проронил  барон,  -  такое   могу
рассказать...
   Он прожил еще всего полминуты. Он снова зевнул и встал во весь  рост  над
мешками с землей, оглядывая пылающую и дымящую белую зону.
   В неверной тишине ударом погребального колокола прозвучал выстрел. Меткий
вьетконговский снайпер, вооруженный  трофейной  американской  винтовкой  М-1
"гаранд" с оптическим прицелом, влепил барону пулю между глаз.

   В знак окончания боя Джин выстрелил вверх три зеленые ракеты.  Где-то  на
опушке джунглей раздался печальный серебристый звук горна - сигнал окончания
боя и сбора.
   Джин медленно спустился с вышки. Навстречу шел Лот в разодранной, грязной
форме, весь в сухой красной глине, с лоснящимся от пота счастливым лицом
   - Славный денек! - сказал он весело. - И  поработали  мы  все  на  славу!
Прикажи, пожалуйста, радисту вызвать для нас вертолет! Кстати, совсем, забыл
- я ж привез тебе письмо.
   Джин разорвал конверт, развернул вдвое сложенную бумажку:
   "Милый! Ты стал совсем несносен. Неужели мы проиграем без тебя эту войну,
если ты приедешь хоть на пару дней в Сайгон! Я остановилась  в  "Мажестике".
Переговорила вчера на приеме со всем начальством "зеленых беретов",  включая
главного представителя "фирмы", главного генерала из МАК-5 -  штаба  военной
помощи - и нашего посла в Сайгоне.  Говорят,  что  выше  всей  этой  большой
"бронзы" стоят только председатель комитета объединенных начальников  штабов
и президент. Доберусь и до них, если ты не примчишься в  Сайгон.  Сгораю  от
любви. Если не приедешь, сожгу себя, как буддийская монахиня. Из  Америки  с
любовью. Ширли".
   Джин скомкал бумажку, сунул ее в карман. На лице Лота застыло  выражение,
обычное для игроков в покер.
   Подсчитали потери: тридцать четыре офицера  и  солдата  убиты,  пятьдесят
восемь ранены, из "красных беретов"  ранены  пятеро,  из  "зеленых"  -  убит
Фрэнк, легко ранен Берди, из "викингов"  убит  Гуннар  Бликсен-Финеке,  двое
легко ранены...
   - Тебе, Лот,  придется  взять  тела  Фрэнки  и  Бликсена  с  собой,  -  с
бесконечной усталостью в голосе сказал Джин.
   - О'кей, Джин. Слушай, я дьявольски  проголодался.  Утром  перед  вылетом
сюда я почти ничего не ел - знал, что будет бой, а воевать лучше натощак, на
случай ранения живота...
   - Чего-чего, а кормят  нас  отлично.  В  холодильнике  ты  найдешь  пиво,
консервированную ветчину, замороженные крабы, рационы "Си" и все, чем  богат
"Пи-экс10"  в  Сайгоне.  Словом,  можешь   поесть   почти   как   на   крыше
"Сент-Риджеса".
   Один из семерки "самураев", тот самый, что служил с Гуннаром Бликсеном  в
дивизии СС "Викинг", вышел вперед.
   - Гуннара не стоит везти вертолетом на базу, - сказал он  бесстрастно,  с
сильным  немецким  акцентом.  -  Вашего  Фрэнки  есть   смысл   выпотрошить,
забальзамировать, уложить  в  цинковый  гроб  и  отправить  через  Манилу  и
Сан-Франциско на родину, на Арлингтонское кладбище - Фрэнки будет оплакивать
вся его стопроцентная американская семья. А у Гуннара никого на свете нет  -
вся его семья накрылась во время американского налета на Гамбург. Поэтому по
древней традиции викингов мы предадим его тело сожжению. Так поступали мы  и
в России - за нашей дивизией СС "Викинги" до самого Кавказа, до  Грозного  и
обратно следовал полевой крематорий.
   ..Лот прочитал заупокойную молитву. Они стояли в  строю  на  плацу  перед
огромным костром, на котором, дергаясь и корчась, сгорало облитое бензином и
оружейным маслом тело "викинга", труп голубоглазого ландскнехта  из  далекой
северной страны.
   Сначала сгорела бородка...
   Перед костром замер в почетном карауле  длинный  ряд  из  тридцати  шести
воткнутых штыками в землю винтовок и  автоматов  Ар-15.  На  каждый  приклад
надета каска убитого и рядом пара  высоких  армейских  башмаков  на  толстой
каучуковой подошве.
   По команде "смирно" вытянулись  сержант-знаменщик,  офицеры,  за  ними  -
"викинги", "зеленые береты" и "красные береты", еще дальше - солдаты АРВН.
   - Будь я проклят, - поморщив нос, шепотом сказал Лот Джину,  -  если  эта
церемония не напоминает мне сожжение тела фюрера в саду рейхсканцелярии.  Он
тоже распорядился, чтобы его похоронили как викинга.
   Трещал костер,  печально  пел  "Сайленсиум"  солдатский  горн,  и  эхо  в
джунглях  вторило  солдатскому  реквиему.  А  Джин  думал  о  том,  что  вся
бессмысленная,   искалеченная   жизнь   голубоглазого   ландскнехта,   этого
профессионального убийцы в мундире, не  жуткий  анахронизм,  а  неотъемлемый
штрих современности, каинова  печать  на  шестидесятых  годах  просвещенного
двадцатого века... И все восставало  в  нем  против  мрачной  атавистической
романтики "зеленых беретов" и напалма, против преступного вранья военщины  и
лживой театрализации смертоубийства.
   А затем, когда по команде рассыпался строй, случилось  нечто  такое,  что
потом всю жизнь кошмаром преследовало Джина.
   К офицерскому  бункеру,  где  стояли,  распивая  и  закусывая  офицеры  и
"викинги", подошла большая толпа солдат с "красными беретами"