там появляться: Если у  тебя  нет
каких-то  высших  соображений касаемо  "Голубки",  предлагаю
другой  вариант.  На  углу, возле  "Пещеры  сокровищ",  есть
ресторанчик Чжао. Меня и там знают:
     - Другими словами, там ты пока что не напакостил? - Ну:
      -  Ладно.  Пусть будет ресторанчик. Слай  придет  туда
через  пару часов: - Рой нагнулся к Мазуру. - Только имей  в
виду,  Джонни: не вздумай с нами шутки шутить. Если  хоть  в
чем-то  вздумаешь обмануть или продать, получишь по  полной.
Теперь уже мы будем у тебя на хвосте. А это чревато: Никаких
тюрем и тому подобного. Пуля в затылок без всяких церемоний.
     - Я понимаю: - проворчал Мазур.
     - Хорошо понимаешь, Джонни?
      -  Да  чего  уж лучше, - проворчал Мазур. -  Слушайте,
парни, а за эту штуку, в самом деле, нельзя ничего выручить?
Какое-нибудь там вознаграждение, процент?
      -  Успокойся, - сказал Рой. - Можешь мне поверить: эта
штука  из тех, что приносит пользу только тем, кто умеет  ее
использовать. И с деньгами это никоим образом не связано.  А
посторонним она приносит одну только смерть: Уяснил?
      - Ага, - кивнул Мазур. - В общем, одна из тех штук, от
которых  честные  бизнесмены  вроде  меня  всегда  стараются
держаться поодаль: Что вы ржете?
     - Не обижайся, ничего личного, - сказал Рой, откровенно
ухмыляясь. - Честные бизнесмены, говоришь? Хорошо сказано:
      -  Что-то  ты  совсем не загорел, Рой, - сказал  Мазур
вкрадчиво. - Только что из Штатов, а?
     Рой мгновенно подобрался, согнал улыбку с лица:
     - Не твое дело.
      -  Что  ты,  что ты, я молчу: Хорошо вы устроились  на
денежки   налогоплательщиков,  катаетесь  себе   по   разным
экзотическим местам:
     - Вот об этом, Джонни, тебе вовсе не стоит сокрушаться,
-  с  ангельским терпением ответил Рой, делая водителю  знак
возвращаться. - Потому что твоих денежек в этом деле нет. Ты-
то  налоги  на  родине  давненько не  платил:  Да  и  трудом
праведным на родине себя как-то не утруждал. Как в  песенке.
Слим-Джим  с  Виноградного холма, никогда не  работал,  хоть
`  !.bk  там тьма: Словно про тебя песенка сочинена, правда,
Джонни?  Ладно, черт с тобой. Если твоя работа нас  устроит,
можешь и дальше ошиваться в этих благословенных краях, я  на
министерство  финансов  не  работаю,  пусть  оно   с   тобой
разбирается  без  моей  помощи:  Эй!  Не  смей  так  сердито
коситься  на Слая. Срочно учись смотреть на него по-другому,
он как-никак твой старый друг и подельник:
      -  Учту,  -  сказал  Мазур. - А с  парусами  он  умеет
обращаться?
      -  Не  хуже,  чем  с  оружием. А  оружием  он  владеет
превосходно. Ты и это учти.
     - Учту:
      "Точно,  -  подумал Мазур. - Он все  заранее  задумал,
никакой импровизации. Этого Слая подобрали старательно.  Рой
с верзилой белые, незагоревшие, а Слай под здешним солнышком
явно  обжился, и вывеска у него соответствующая, бич  бичом,
пробы  негде  ставить.  Серьезные  вы  все  же  ребята,  это
чувствуется. Задержаться, что ли, поиграть с вами  подольше,
чтобы  потом преподнести вас в подарок тем, кого такие  вещи
крайне  интересуют?  Нет, никакой самодеятельности,  не  моя
компетенция.  Да и припекает ощутимо - если игра  затянется,
рано  или поздно чей-нибудь зоркий глаз усмотрит разительное
несоответствие меж прошлым Гавайцем и этим, нынешним:"
     - Отдай пушку, - вспомнил он.
     - Зачем тебе она?
     - Ну, мало ли: С ней надежнее.
     - Ладно, когда приедем.
     - И паспорт.
     - У меня он будет целее, Джонни.
     - Не дури. Мало ли что:
      После  некоторого колебания Рой все же вернул паспорт.
Мазур  был  напряжен  -  чтобы моментально  отреагировать  в
случае,   если   Рой   все  же  наврал  насчет   дальнейшего
использования перевербованного пленника во благо неизвестной
разведслужбы,  и где-нибудь на крутом повороте незадачливому
Гавайцу прилетит по голове.
      Нет,  вроде  бы обошлось, уже потянулись  по  сторонам
дороги шикарные загородные виллы, а никто не нападает. Вот и
город: Ну, значит, еще поживем.
      Его  высадили поблизости от того места, где  похитили.
Обошлось  без прочувствованных прощаний, только Рой,  вернув
"Веблей", напоследок бросил с суровым лицом идейного шерифа:
     - Итак, приходи в три. Смотри у меня, Джонни:
      И  машина  умчалась - ничем не примечательное,  мирное
такси.  Не глядя ей вслед, Мазур подумал: надеваемым  им  на
себя  личинам  фатально не везет. Сребролюбивого  скандинава
Хансена в три минуты вербанул пират Лао, мелкого авантюриста
Джонни не менее быстро и квалифицированно отымели непонятные
янки  неизвестно из которой разведслужбы, а вдобавок Гавайца
вовсю  использует, как болвана, хитренькая и  предприимчивая
Мэй  Лань, с которой так ничего и не ясно - то ли  на  Пекин
она  работает,  то  ли  на Тайбэй,  то  ли  на  какую-нибудь
"триаду", возжелавшую заработать на капсуле. В любом  случае
не на мадам Фанг - иначе не стала бы искать как раз там, где
c&% побывали Лао и Ма, где они капсулу и подхватили:
       Ладно,   перебедуем.  Моральные  терзания  испытывали
исключительно личины, это их вербовали, унижали,  обманывали
и  использовали вт„мную. Зато сам капитан-лейтенант Мазур  в
натуральной  своей  ипостаси  не  понес  ни  морального,  ни
физического урона, он пока что весь в белом:

                        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
                  ЗДРАВСТВУЙ, РУССКОЕ ПОЛЕ:

      Он  не  мог  считать  себя специалистом  по  выявлению
слежки, не тому его все же учили и не на том делали упор, но
все  же  кое  с  какими азами был знаком. Насколько  он  мог
судить,  слежки  за  ним на пути в  порт  не  было.  Но  для
надежности он не просто заставил водителя, веселого малайца,
поплутать по улицам, якобы делая покупки. Сгонял его еще  за
город,   к   кратеру  вулкана,  -  уж  там-то,   на   горных
серпантинах,  даже  дилетант мог  бы  определить  хвоста.  А
заодно,   пользуясь   моментом  -  второго   такого   случая
определенно   не   представится,   -   осмотрел   вулкан   с
непроизносимым местным названием букв из пятнадцати.
      Великолепное  было зрелище. Из кратера  воняло  серой,
словно   там   и   размещался  контрольно-пропускной   пункт
преисподней.  При этой мысли Мазуром овладела некая  мрачная
веселость:   окажись   это  и  в  самом   деле   окрестности
преисподней, там, совсем близко, обретались бы кое-какие его
знакомые, попавшие в эти унылые края не без его помощи:
      Огромный  кратер с засыпанным остывшими  камнями  дном
напоминал лунную поверхность - дикая, абсолютно безжизненная
исполинская яма, откуда поднимались вонючие испарения, серой
пеленой   заволакивавшие   лес  на   противоположном   краю.
Совершенно  первобытный пейзаж - из  тех  времен,  когда  на
планете  не  только  человека не было, но  и  вообще  ничего
живого:
     Впрочем, эта иллюзия была тут же грубо опровергнута. На
ближайших камнях у края кратера там и сям были нацарапаны  и
намалеваны  инициалы, имена, целые фразы  и  даже,  кажется,
лозунги  -  на  паре  дюжин языков, не  только  европейских.
Турист   -   существо   специфическое.   Мазур   старательно
присмотрелся,  охваченный внезапной надеждой,  -  но  родных
букв  не  обнаружил. Как известно, в общественном  парижском
туалете   есть   надписи   на   русском   языке,   но   сюда
соотечественники пока что не добрались. Или  добирались,  но
как  на  подбор  интеллигентные, не приученные  мазюкать  на
диких  скалах.  "А славно было бы оставить тут  автограф  на
память,  -  подумал он с мимолетным озорством. - "Здесь  был
капитан  Киря".  Увы,  увы:  Личина  не  позволяет.   Можно,
конечно, не выпадая из образа, выцарапать на том вон удобном
камне  что-нибудь вроде: "Мэй Лань плюс Джимми -  любовь  до
гроба".  Однако есть стойкое подозрение, что декларация  эта
была  бы  насквозь  не  правильной, не отвечающей  жизненным
реалиям.  Какая там любовь, да еще до гроба, - при том,  что
разлука, собственно, уже свершилась: Ладно, перебьемся:"
      Он  еще  долго  стоял над кратером,  рассеянно  слушая
`  '-.o'kg-cn  болтовню вокруг, - туристов сегодня  хватало.
Пожалуй,  это  были последние в данной командировке  минуты,
когда  никуда  не  нужно  спешить, когда  он  оставался  вне
приказов,  уставов и боевых задач, потому что для одних  был
покойником, а другие на его счет крупно заблуждались:
      Потом он вернулся к машине, и улыбчивый малаец,  то  и
дело  стучавший по баранке ладонями в такт какой-то  местной
песенке,  во  всю  Ивановскую звучавшей  из  радиоприемника,
быстренько довез его в порт, остановился у сходней.
      Щедро  с  ним расплатившись, Мазур вылез, поднялся  на
палубу.  Вахтенный  у сходней был из членов  экипажа,  -  но
поодаль,  метрах в десяти, старательно надраивал  палубу  не
кто иной, как Князь.
      "Вот  я  и  дома, - растроганно подумал Мазур.  -  Как
говорится, здравствуй, русское поле, я твой тонкий колосок:"
      Ощущения  в  душе бушевали неописуемые. В  секунду  он
превратился   из  терзаемого  неизвестностью   Робинзона   в
частичку  гигантской военной машины, тем или  иным  способом
державшей  под  контролем  полмира.  В  себя  прежнего.   Он
прекрасно  знал, через что придется пройти, но даже  это  не
портило радости.
       -   Сэр,  что  вам  угодно?  -  нерешительно  спросил
вахтенный.
      Мазур  увидел,  что Князь таращится на  него,  как  на
чужого.  Ну,  ничего удивительного - он здорово  загорел  за
время  своих  романтических странствий,  на  нем  был  белый
цивильный  костюмчик,  а еще он купил себе  шикарные  темные
очки.  Не  темные, а скорее светло-дымчатые. Все  равно  всю
обретенную  им  валюту  придется сдать  по  начальству,  так
отчего бы не потратиться на маленький сувенир? Шикарные были
очки   -  моднячие,  фирменные,  в  солидной  никелированной
оправе.  Торопливо сдернув их, Мазур осклабился  и  негромко
сказал:
      -  Ну,  что вы всполошились, ребята? Вернулся  блудный
"Оскар"  <Сигнальный  флаг "Оскар", вывешанный  в  одиночку,
имеет значение "Человек за бортом">, только-то и всего:
      Только  сейчас на непроницаемой физиономии  вахтенного
мелькнуло  нечто  человеческое,  проступило  узнавание,  как
смутное  изображение  на погруженной в ванночку  фотографии.
Картина  Репина  "Приплыли". Князь  тоже  опознал,  наконец,
ожившего  утопленника - и выразил свои мысли парой  коротких
русских  выражений, способных идеально передать целую  гамму
разнообразнейших чувств.
      -  Удивительно  точное определение,  -  сказал  Мазур,
искоса поглядывая на пирс. Вроде бы не маячили там шпики.  -
Ладно, верни челюсть на место. Передумал я тонуть - а то все
время вода в рот попадает, неприятно: Пошли по начальству?
      -  Ну,  ты  силен: - покрутил головой Князь,  все  еще
пребывая в некоторой остолбенелости. Потом спохватился:
     - Да пошли, что ты стоишь.
     Он первым затопотал по трапу, ведущему в недра корабля.
Мазур  спускался следом, уже настроившись на долгие и унылые
процедуры,  какими  любезное  Отечество  склонно   встречать
оказавшихся в его положении странников. Впрочем, этим грешит
-%  оно  одно - по ту сторону происходит то же самое, потому
что  правила  игры не зависят от идеологии и  географической
широты:
      Морской Змей как раз сидел в каюте господина Герберта,
оба  разглядывали какую-то бумагу с непонятными  схемами,  а
поодаль с видом крайней скуки восседал Лаврик. "Тем проще, -
уныло  подумал Мазур. - Все компетентные лица в  сборе,  так
что  не  получится  никакого промедления. Что  там  полведра
скипидара с патефонными иголками:"
      Немая  сцена.  Гамма чувств на лицах.  Увы,  мелькание
эмоций длилось совсем недолго, тут собрались профессионалы -
и  почти  сразу  же  физиономии у всех присутствующих  стали
насквозь   служебными.   Особенно  у  Лаврика,   сподвижника
закадычного, с одинаковым мастерством умевшего и  прикрывать
спину   посреди   нешуточной  кадрили,  и  выматывать   душу
допросами.
      Предваряя  события, Мазур полез по  карманам  пиджака,
выложил на стол кучу банкнот, паспорт Гавайца, еще несколько
бумаг, придавив все это "Веблеем". Князь бесшумно улетучился
из  каюты,  возвращаясь на боевое дежурство. Трое оставшихся
во  все глаза разглядывали специфический натюрморт. Молчание
нарушил Лаврик:
      -  Одно  удовольствие отправлять  Кирилла  на  отхожий
промысел.  Всегда  он целую кучу добра притащит.  Не  забуду
Ахатинские острова:
      "Я  тоже, - угрюмо подумал Мазур. - И стаканчик  кока-
колы  с  неведомым снадобьем, что ты мне тогда подсунул,  по
гроб  жизни  не  забуду. Ну, приступал бы уж, папаша  Мюллер
хренов, а не травил, душу подначками:"
      - Никак аванс за вербовку? - поинтересовался Лаврик  с
простецкой ухмылкой.
      -  Ага,  -  сказал  Мазур. - На  острове,  разумеется,
размещалась под первой пальмой слева резидентура ЦРУ, меня и
поджидавшая,  они  ж  телепатически знали,  что  разыграется
шторм и именно меня за борт смоет:
     Его тон вовсе не был таким уж вызывающим - просто, пока
не  началась  официальная часть, можно себе  позволить  пару
прибауточек, благо Лаврик первый начал:
      -  Давайте  серьезнее,  товарищи,  -  сказал  господин
Герберт,  и мгновенно наступил а тишина. - Садитесь,  Кирилл
Степанович.  Итак,  вас смыло за борт:  Как  я  понимаю,  вы
ухитрились  добраться  до суши. До ближайшего  острова.  Что
дальше?
      -  Туземцы  подобрали, - сказал Мазур  бесстрастно.  -
Остров населен, и тамошний староста по имени:
      -  Минутку,  -  мягко  (вот  именно,  мягко!)  прервал
господин  Герберт.  -  Я вас попрошу,  рассказывайте  сжато,
кратенько. Без ненужных деталей и подробностей. Если таковые
понадобятся,  я буду переспрашивать. А пока что постарайтесь
кратенько,  по  узлам,  по ключевым  точкам:  Вас  подобрали
туземцы, и вы:
      Мазур уставился на него, не скрывая удивления: все это
ничуть  не  походило  на  стандартную  процедуру,  когда  из
человека  как раз и вытягивают все подробности до мельчайших
-  и  заставляют по десять раз повторять все сызнова, опять-
таки  требуя вороха пустяковейших деталей. Бывал два раза  в
этой бетономешалке, дело знакомое:
     Меж тем господин Герберт как раз и гнал его по ключевым
точкам  одиссеи, недвусмысленно пресекая все попытки  Мазура
углубиться   в   те  детали,  что  вполне  могли   считаться
побочными. Это было непонятно и не правильно, при  том,  что
допрашивать "серый кардинал" безусловно умел, и еще как: Что
тут   оставалось?  Отвечать,  как  требовали.  Лаврик,   что
удивительно, молчал, как рыба - а ведь контрразведывательное
обеспечение  операции лежало как раз  на  нем,  Герберт  был
направлен исключительно вне:
     Не было удивительного в том, что Мазур уложился в каких-
то  четверть часа, если считать и время, потраченное на иные
подробности,  мимо коих Герберт все-таки не прошел.  Но  это
были  опять-таки не те подробности, с точки  зрения  Мазура.
Совсем  не  те,  что  обязаны в первую очередь  интересовать
контрразведку, прилежно взявшуюся проверять своего  офицера,
две  недели  болтавшегося где-то в опасной  безвестности  и,
черт  его  ведает,  вдруг да перевербованного-таки  агентами
империализма, так и шаставшими вокруг:
      -  Достаточно,  -  сказал господин Герберт  совершенно
бесцветным   голосом.   -   Кирилл  Степанович,   подождите,
пожалуйста, в коридоре пару минут:
      Ничего не понимая, Мазур послушно вывалился в коридор.
Не  особо  раздумывая, сунул в рот сигарету  -  благо  стоял
рядом  с  пожарным  щитом, и пепел можно было  стряхивать  в
красное  конусообразное ведро. По сравнению  с  прочими  его
неприятностями курение в не отведенном для этого месте  было
детским прегрешением:
      Он  успел выкурить целую сигарету и дожечь до половины
другую, когда дверь каюты распахнулась. Вышел Лаврик,  держа
в  пригоршне  все, что Мазур вывалил на стол. Протянул  ему,
поторопил не допускавшим возражений тоном:
      -  Пихай барахлишко по карманам и пошли живенько: Кому
говорю? Время не ждет:
      Мазур рысцой припустил за ним, недоумевающе распихивая
по карманам все, чем обогатился за две недели странствий.  С
маху  отперев дверь своей каюты, Лаврик влетел туда  бомбой,
пропустил  Мазура,  щелкнул замком. Выхватил  из  маленького
холодильничка банку кока-колы, рванул кольцо так, словно это
была граната, коей следовало успеть ошарашить оказавшийся  в
двух шагах вражеский танк, жадно глотнул, пролив половину на
белоснежную рубашку. Перебросил вторую банку Мазуру. Увидев,
что тот медлит, тихонько рявкнул:
      -  Не  дури, нормальное пойло, без всяких там: Короче:
Везет тебе, ангел мой, как утопленнику, уж прости за дешевый
каламбур.  Я не говорю, что обойдешься вообще без  проверки,
без  этого  нельзя, сам понимаешь, но эти забавы оставим  на
потом:  Надо возвращаться. К прежним делам, к твоей  деловой
красоточке. И продолжать, как ни в чем не бывало. Ну что  ты
на  меня  таращишься? Отвык за две недели  от  ридной  мовы?
Возвращаешься назад и продолжаешь работать на  эту  кису.  К
чему  отказываться от пятисот баков в день  и  маячащего  на
#.`('.-b% процента?
     - Шутишь?
     - Я похож на шутника? - сквозь зубы процедил Лаврик.
      Мазур  присмотрелся.  Лицо  у  дражайшего  Константина
Кимовича   было  сосредоточенное,  злое,  даже  побледневшее
чуточку,  а сузившиеся глаза можно было использовать  вместо
холодильника.  Какие там шутки, перед ним  был  классический
Лаврик-на-тропе-войны:
     Мазур молча мотнул головой.
      -  То-то,  -  сказал  Лаврик, шумно  дохлебав  остатки
идеологически невыдержанного напитка. - Везет тебе:  и  всем
нам   везет.  Товарищ  господин  Герберт  только  что  особо
подчеркнул: в случае положительного результата не то что без
скрупулезной  проверки обойдешься: Тот, кто покажет  в  этом
забеге  лучший  результат, сиречь станет главным  виновником
обретения  капсулы,  не  исключено,  может  рассчитывать  не
просто  на  бляху. - Лаврик большим и указательным  пальцами
правой  руки  отмерил некое пространство  на  левой  стороне
груди  шириной всего-то в четыре-пять сантиметров. -  Понял?
Звезда,  дурило:  Еще  не  обязательно,  но  определенно  не
исключено. Это личное высказывание самого: Ты понял?
     - Ага, - ошеломленно сказал Мазур. - Леонида: Тьфу ты!
      -  Какой  там Леонид, балда! Забыл, что у нас  уж  две
недели,  как Юрий Владимирович? - Лаврик воровато  оглянулся
на  дверь.  -  Который,  в  отличие  от  Леньки,  руководит,
пребывая  в полном сознании: Герберт получил вчера  обширную
шифровку. Личные указания, ясно? Любой ценой, во что  бы  то
ни стало: в общем, сам знаешь все расхожие штампы, которые в
таких  случаях  высыпает  на  голову  начальство.  Штампы-то
штампами, но выполнять все приходится скрупулезнейше:  Между
прочим,  мы мотались проверять совершенно дохлую информашку,
от которой за версту пахло пустышкой. Так и оказалось. Все с
самого  начала знали, что это лажа, но от отчаяния хватались
за  любую  соломинку.  Ибо  с заоблачных  высей  с  грохотом
обрушились молнии и громы. Велено было, понял?
       Мазур,  наконец,  решился  распечатать  банку.  Жадно
глотнул. Уныние и апатия как-то незаметно отступил .  Ощутив
прежнюю  ясность  мышления, он поднял  глаза  на  застывшего
напротив,   напряженного  Лаврика  и  тихо,  с  расстановкой
спросил:
     - Вы что, мордой в тупик уперлись?
      -  Не  "вы",  а "мы", товарищ капитан-лейтенант,  смею
уточнить,  -  с бледной улыбкой ответил Лаврик. -  Поскольку
вы,  сударь,  остаетесь в рядах, не стоит отделять  себя  от
коллектива:  К  сожалению, дела именно так и обстоят.  Мы  в
тупике. Я бы даже сказал, в жопе:
     - Значит, Лао все-таки:
      -  Ага,  -  сквозь зубы процедил Лаврик.  -  Ухитрился
сигануть за борт, сучонок, и, как легко догадаться, камешком
булькнул  ко  дну: Недооценил товарищ господин Герберт  иные
психологические   нюансы   и