ин. 28 января 1991 года. Западная зона

   Брандейс спокойно ждал перевода денег. Договор с Кемалем лежал у  него  в
кармане. Все было абсолютно законно. Он имел право на эту операцию.
   Банковский служащий лишь чуть удивился, увидев сумму перевода, но, ничего
не сказав, пошел вводить данные в компьютер. На всю операцию требовалось  не
больше  трех  минут,  системы  были  автоматизированы,  и   компьютеры   все
осуществили почти мгновенно.
   Чех огляделся. Странно, что сегодня утром здесь так много народа.
   Обычно бывает гораздо меньше посетителей. Брандейс не подозревал,  что  в
офисе  банка  и  вокруг  него  одновременно  находятся  представители   трех
крупнейших разведок мира-США, СССР и Германии. А  если  бы  даже  узнал,  то
никогда не поверил бы такому вниманию к своей скромной персоне.
   Служащий вернулся. Он был, как всегда строг и деловит.
   - Все в порядке, - сказал он, передавая подтверждение банка о переводе.
   - Спасибо, - улыбнулся  Брандейс,  -  забирая  бумаги.  -  От  вас  можно
позвонить?
   - Да. Пройдите в ту комнату, - показал служащий.
   Брандейс неторопливо направился к комнате.  Немецкие  разведчики  тут  же
подключились к линии банка. Американский  наблюдатель  достал  свой  прибор,
надеясь услышать все через стену. Представитель КГБ выбежал на улицу,  чтобы
из  своего  автомобиля  с  помощью  направленного  на  оконные  стекла  луча
прослушать беседу и определить, куда именно будет звонить Брандейс.  А  тот,
войдя в комнату, подошел к телефону, увидев фирменную ручку банка на  столе,
положил ее в карман и набрал номер телефона Аньезо Бонелли.
   - Да, - поднял трубку итальянец.
   Брандейс просто продиктовал цифры. Это был номер счета.
   Бонелли записал счет. Посмотрел на часы. Сейчас ему должны  позвонить  из
Швейцарии. Русские дали  номера  счетов,  на  которые  они  должны  положить
деньги. "Как все это глупо", - в который раз подумал Бонелли. Он  знал,  как
строго проверяют теперь  в  Италии  любые  счета  в  зарубежных  банках.  На
Апеннинах  развернулась  невиданная  борьба  с  мафией,  и   "Козе   Ностре"
приходилось придумывать тысячу новых способов, чтобы  легально  использовать
свои миллионы и миллиарды.  Именно  такая  возможность  и  представлялась  в
истории с Брандейсом.
   Деньги, которые чех перевел американской компании по договору  на  вполне
законных основаниях,  должны  быть  переведены  в  Италию.  А  деньги  самих
итальянцев сегодня утром переводили в швейцарские банки, на  счета,  которые
указали Брандейсу его советские партнеры. Им было все равно, откуда деньги и
как они попали  на  эти  счета.  У  русских  не  задавали  таких  неприятных
вопросов, как в Италии.
   Ровно в десять часов пять минут раздался еще один звонок. На этот раз  из
Швейцарии. Бонелли записал второй ряд цифр и, взяв листок, быстро  вышел  из
номера. Лифтом он не воспользовался, решив подняться  по  лестнице  в  номер
Кемаля Аслана. Постучал в дверь  и,  когда  американец  появился  на  пороге
своего номера, молча протянул ему листок. И так же молча ушел.
   В банке Брандейс набрал номер второго телефона. Все слушавшие его  агенты
моментально определили, что это мог быть телефон на улице в  Западной  части
города. Кто-то неизвестный взял трубку. Молча.
   - Все в порядке, - сказал Брандейс, - первая стрела попала в цель.
   - Можете забирать, - сказал незнакомец и отключился.
   Через пять минут у этого телефона были немцы.  Еще  через  две  минуты  -
американцы. Последними приехали сотрудники КГБ. Но никого найти не удалось.
   Компьютеры начали расшифровку идентификации голоса,  пытаясь  определить,
кому именно он принадлежит. Но никто не  решался  подойти  к  трубке,  чтобы
снять отпечатки пальцев. Все понимали,  что  отпечатков  может  не  быть,  а
подставляться под объективы кинокамер других разведок никому не хотелось.
   Берден приказал усилить контроль за отелем. Он  по-прежнему  не  понимал,
что происходит.
   Находящийся в банке Брандейс позвонил в третий раз. На этот раз в Берлин.
   - Все в порядке. Сигнал уже пошел, - сказал он и положил трубку.
   Сидевший в номере Кемаль Аслан посмотрел  на  лежащий  перед  ним  листок
бумаги. И, подняв  бумагу,  вдруг  разорвал  ее  на  мелкие  кусочки.  Потом
посмотрел на часы. Было десять часов восемь минут утра. Он достал  из  шкафа
пальто, оделся, осмотрел свой номер. Кажется, ничего не забыл.  И  вышел  из
номера.
   Примерно в это время Бердену  на  стол  положили  расшифровку  счета,  на
который переводил  деньги  Брандейс.  И  последний  номер  телефона.  Берден
ошеломленно  переглянулся  с  Холтом.  Это  был  номер  телефона...  местной
резидентуры БНД. Ошибки не могло быть. Это был телефон немецкой  разведки  в
Берлине, где сейчас находился Хефнер.
   - Это не счет Кемаля! - закричал Берден, вдруг поняв, почему американский
бизнесмен так медлил в Западном секторе. Они хотели спасти  его  деньги!  Но
при чем тут немцы?
   В отеле Кемаль Аслан спустился в гараж и сел в  приготовленный  для  него
"Понтиак". За рулем сидел Трапаков.
   - Все в порядке? - улыбнулся он.
   - Кажется, да, - кивнул Кемаль, - поехали домой.
   У себя  в  номере  Аньезо  Бонелли  ждал,  когда  американский  бизнесмен
принесет ему сообщение, что деньги переведены.
   Брандейс покинул банк и, сев в машину, поехал завтракать в ресторан.
   - Остановить  Кемаля  Аслана!  -  приказал  Берден.  -  Если  нужно  -  с
применением оружия.
   "Понтиак" выехал из гаража, набирая скорость, понесся к набережной.
   Следом за ним выехали два автомобиля с сотрудниками ЦРУ.
   - Кажется, у нас проблемы, - сказал Трапаков, оглядываясь назад. -  Нужно
немного продержаться. Впереди нас будут встречать.
   Преследователи, набирая скорость, догоняли их. Именно  в  этот  момент  с
соседней улицы появился грузовик. "Понтиак" сумел  проскочить,  а  грузовик,
развернувшись, перегородил дорогу. И обе машины ЦРУ врезались в него.
   Выскочившие из машины агенты открыли стрельбу из пистолетов и автоматов.
   Трапаков растерянно оглянулся.
   - Откуда появились эти спасители на грузовике?
   - Очень вовремя. Может, наши? - спросил Кемаль.
   - Нет. Наши впереди.
   В этот момент забравшийся на грузовик сотрудник ЦРУ дал длинную  очередь.
Кемаль сполз на сиденье. Трапаков заметил, как тот изменился в лице.
   - Подожди, родной, подожди! - закричал он, умоляя товарища не умирать.
   Он резко свернул влево. Там уже стоял абсолютно похожий "Понтиак" с двумя
пассажирами, даже внешне походившими на Трапакова и Юджина.
   Это  была  ловушка,  приготовленная  советской  разведкой.  Но   она   не
понадобилась. Через пять минут автомобиль с Юджином въехал в Восточную зону.
К ним уже спешили машины "Скорой помощи".
   Именно в это время Бердену доложили, что грузовик, внезапно возникший  на
дороге, помешал американцам задержать беглецов, и его  сотрудники  вынуждены
были открыть огонь.
   - Хефнер, сукин сын, - зло пробормотал Берден, - это его фирменный  трюк.
Он подобные вещи устраивал раньше в Гонконге.
   Бонелли посмотрел на часы. Было уже десять сорок.  Он  встревожился.  Что
могло произойти? Он вышел из номера и спустился вниз, к номеру американца.
   Постучал. Никакого ответа. Снова постучал.
   - Напрасно, - послышался голос за его спиной.
   Он резко обернулся. В коридоре стоял незнакомец. Это был Уильям Тернер.
   - Вас обманули, Бонелли, - сказал Тернер, - никакого перевода не будет.
   - Кто вы такой?
   - Я должен был арестовать этого типа. Но мы не успели. Думаю, сейчас он в
Восточной зоне.
   Итальянец молчал. Он изменился в лице. Бонелли  не  привык,  чтобы  мафию
кто-то обманывал. Не обращая внимания на незнакомца, он  пошел  к  лифту,  с
ужасом представляя, что его ждет в Италии.
   Берден поднял трубку телефона, набрав номер Хефнера.
   - Доброе утро, - сказал он, - кажется, нам нужно поговорить.
   - Мне приехать самому, или приедешь ты?
   - А ты знаешь, где я сейчас нахожусь? - не удивился Берден.
   - Знаю.
   - Тогда приезжай, - Берден положил трубку. "Почему  они  это  делают?"  -
снова подумал он. Сидевший рядом Холт, ничего не говоря, вышел из комнаты.
   Хефнер приехал довольно быстро. Он вошел в кабинет, спокойно  разделся  и
сел напротив Бердена.
   - У меня  в  кармане  включенный  скэллер,  -  сказал  он,  -  ты  будешь
записывать нашу беседу?
   - Нет. Но я хочу  услышать  твои  объяснения.  Я  думал,  вы  следите  за
русскими, а оказалось, вы им помогаете. Может, я  что-то  спутал?  И  теперь
Германия уже не наш союзник?
   - Ваш, Берден, конечно, ваш. Ты знаешь, сколько мне лет?
   - Это имеет отношение к нашим событиям?
   - Имеет. Я был совсем ребенком, когда союзная  авиация  нанесла  удар  по
Дрездену. Ты, наверное, знаешь об этом из истории. Город был  стерт  с  лица
земли. Тогда у меня погибли все - родители, бабушка, тетя, сестра.
   Берден внимательно слушал.
   - А потом мой дядя, единственный из всей семьи оставшийся в  живых,  взял
меня с собой в Мюнхен. И я видел, как в нашу страну пришли  чужие  армии.  И
потом разделили страну. Целых сорок лет мой дядя жил  с  несбыточной  мечтой
снова увидеть Дрезден. Понимаешь, просто увидеть город. Но во время войны он
служил в железнодорожных частях, а значит, по  законам  ГДР  был  фашистским
служащим, почти нацистом. И он не мог вернуться в свой  родной  город.  Пять
лет назад он умер, так и не попав в Дрезден.
   Ты знаешь, как это  неприятно,  когда  твоя  страна  разделена?  Когда  в
столице твоего государства ты все время натыкаешься на эту проклятую  стену?
Не было ни одного немца, которому бы она не снилась.  Она  была  воплощением
всех сил зла, словно возникшая из наших  легенд  стена,  по  другую  сторону
которой жили наши братья и сестры. Любой из нас мечтал о том дне,  когда  мы
сумеем убрать ее, сумеем объединить нацию и страну. И вот наконец  в  ноябре
восемьдесят девятого мы сумели сокрушить этот ненавистный символ разделения.
Многие из нас не верили, что доживут  до  этого  дня,  многие  считали,  что
никогда не увидят  единой  Германии.  Мы  ведь  реалисты  и  прагматики.  Мы
понимали - без  согласия  Москвы  объединения  не  будет  никогда.  И  вдруг
Горбачев дал на это согласие, разрешил снести Стену и объединить страну.  Ты
можешь представить себе степень нашего восторга?
   - Я тебя понимаю, Хефнер. Ты считал себя обязанным русским?
   - Конечно, нет, - улыбнулся Хефнер, - я даже  не  знал,  что  именно  они
замышляют. Просто у всех немцев глубоко в душе  сидит  атавистический  страх
перед непредсказуемостью русских.  Понимаешь  меня,  Берден?  Мы  боимся  их
по-прежнему.
   Стену ведь можно построить за один день, как  тогда,  раньше.  Для  этого
нужно иметь всего-навсего несколько  тысяч  каменщиков.  И  снова  разделить
страну. Мы обязаны этого не допустить, Берден. Просто обязаны. Берден бросил
на стол фотографии.
   - Поэтому ты встречался с этим полковником Волковым?
   - Хорошая работа, Берден, - усмехнулся Хефнер.  -  И  поэтому  тоже.  Они
продают свое имущество, оружие, продают все,  что  мы  можем  купить.  А  мы
покупаем все, мы платим за все, за любые вещи, которые нам даже не нужны. За
гнилое  обмундирование,  за  старые  танки,  за  нелетающие   самолеты,   за
недостроенные ангары. Мы готовы купить всю их армию, лишь  бы  они  поскорее
убрались отсюда. У нас есть очень серьезные основания для  беспокойства.  По
нашим данным, не  исключено  выступление  весьма  влиятельных  людей  против
Горбачева. Ты представляешь, что это такое? Достаточно  в  Кремле  появиться
другому человеку, и все закрутится в другую сторону. И снова появится стена.
Нам важно, чтобы они отсюда ушли. Они слишком непредсказуемы,  чтобы  мы  не
боялись. Все может повернуться по-старому, а мы этого очень не хотим.
   - А при чем тут их агент?
   - Они проводят операцию с новыми деньгами. На самом деле Брандейс  -  наш
старый агент. Нам понадобятся новые миллионы денег на взятки, на подарки, на
все, что угодно, лишь бы  разложить  и  изгнать  их  армию  из  Германии.  И
Брандейс договорился о  покупке  новых  денег.  Мы  перевели  Кемалю  Аслану
пятьдесят миллионов долларов, а он должен был их дать  мафии.  Вместо  этого
мафия зачисляет деньги на счет русских  офицеров,  которые  и  выделяют  нам
необходимое количество денег. Все  правильно.  Но  мы  ведь  не  знали,  что
американский бизнесмен всего-навсего советский агент и вы приедете  сюда  за
ним. Это не мы вам, а вы нам пытались помешать. Нам было очень важно,  чтобы
деньги прошли. Сейчас наши люди уже  принимают  в  Тюрингии  груз  с  новыми
советскими  рублями.  А  насчет  мафии  была  договоренность  с  итальянской
полицией. Они бы заморозили их деньги, если бы даже Бонелли их получил.
   - Все довольны, - заметил Берден, - а как сам Бонелли?
   - Он тоже не пропадет. Может подать в суд  и  получить  имущество  Кемаля
Аслана. Или его пакет акций. Это предусмотрено договором. Он ведь не  знает,
что все равно ничем не сможет воспользоваться и вся  сделка  будет  признана
незаконной итальянским судом.
   - Значит, вы помогли русским спасти деньги их нелегала для КГБ? -  строго
подвел итог Берден. - Ты это понимаешь, Хефнер?
   - Мы же не знали, что он нелегал КГБ. Мы были обязаны  провести  операцию
по покупке советских денег. Так получилось, Берден, ты должен нас  понять  -
мы действовали из самых  лучших  побуждений.  Мы  готовы  сделать  все,  что
угодно, лишь бы поскорее убрать отсюда их армию.
   - Кто стоял за всей этой операцией у русских? Полковник Волков?
   - Конечно, нет, - улыбнулся Хефнер, - там все гораздо серьезнее. В сарком
Берлине подобную операцию возглавляет генерал ГРУ Сизов. Но и он не главный.
Мы уже догадались, что цепочка ведет в  Москву.  Деньги,  которые  итальянцы
внесли в швейцарский банк, пойдут на счета тех, кто считает важным как можно
быстрее вывести войска из Германии. Горбачев,  Шеварднадзе,  Яковлев  -  они
ведь действуют в одиночку против очень сплоченных сил.  Нам  нужно  было  им
помогать. Если даже не им самим, то их людям. Нужно было убеждать  некоторых
генералов, чтобы они согласились  на  очень  короткие  сроки  вывода  войск.
Убеждать  некоторых  чиновников,  чтобы  они  забыли  о   собственности   на
территории Германии.
   Нужно было убеждать многих влиятельных людей  в  Москве,  что  договор  с
Германией принесет пользу и самому  Советскому  Союзу.  Ты  меня  понимаешь,
Берден?
   Берден взял фотографию и отбросил ее в сторону.
   - Ты знаешь, о чем я сейчас подумал? - спросил он. - Может, нам всем и не
нужно было сносить эту стену. Она так надежно защищала нас от нас самих.

Берлин. 28 января 1991 года. Восточная зона

   Все получилось, как они и предполагали. Дранников позвонил и  Макееву,  и
Сизову и рассказал о найденных документах.  Теперь  нужно  было  ждать,  как
отреагируют на это сообщение оба разведчика.
   Через пять  минут  Дроздову  доложили,  что  Макеев,  выбежав  из  своего
кабинета, сел в  машину  и  отъехал  от  здания.  На  предложение  задержать
резидента КГБ Дроздов не ответил.
   Еще через пять минут Сизов позвонил своему помощнику Ратмирову и приказал
ему приехать к себе.
   Наблюдение  за  Макеевым  позволяло  сделать  вывод  о  крайней   степени
возбужденности полковника. Но Дроздов по-прежнему не разрешал его арест.
   Сизов, не дождавшись Ратмирова, также вышел из своего кабинета и  куда-то
поехал. Наблюдение  за  обоими  офицерами  велось  специалистами  не  только
Дранникова, но и подключившимися людьми Дроздова.
   Макеев  резко  свернул  в  центре,  направляясь...  к  тому  месту,   где
находилась резиденция самого Дроздова.  Генерал  Сизов  проехал  в  Западный
сектор и, выйдя из автомобиля, подошел к телефону, чтобы позвонить.  Однако,
к удивлению следивших, ему позвонили именно в это время и  именно  по  этому
телефону. Что ему сказали, установить не удалось, но смогли  узнать,  что  в
ответ он сказал всего два слова:
   - Можете забирать, - и, снова сев в автомобиль,  поехал  обратно  в  свою
резиденцию.
   Пока ничто не свидетельствовало ни против Макеева, ни  против  Сизова.  А
приезд  Макеева  одинаково  мог  означать  и  его  причастность   к   группе
Волкова-Евсеева, и его полную невиновность.  Дроздову  доложили,  что  Сизов
вернулся в свой кабинет и теперь принимает там Ратмирова.
   Приехал Макеев. Он был явно взволнован. Войдя в кабинет Дроздова, он  сел
без приглашения, чего прежде никогда себе не позволял.
   - Мне звонил Дранников, - сказал он. -  Вы  сумели  разобраться  во  всех
документах Валентинова. Это правда?
   - Почти, - кивнул Дроздов, - там много интересного.
   - Нужно было дать и  мне  посмотреть,  -  заявил  Макеев,  потом,  тяжело
вздохнув, добавил:
   - Я ведь все понимаю, Юрий Иванович. Мне уже  не  доверяют.  И  правильно
делают. Работу в Берлине я провалил, не сумел остановить убийц  Валентинова,
прошляпил с этим Волковым. Наверное, поэтому вы мне и не доверяете.
   Дроздов молчал. Он не любил дилетантов в своей  профессии.  Даже  честных
дилетантов.
   В кабинет вошел Сапин.  Не  обращая  внимания  на  скорчившегося  в  углу
Макеева, он сказал генералу:
   - Деньги перевели. В банке все в порядке.
   - А как дела у Юджина? - спросил генерал. Сапин отвернулся.
   - Говори! - впервые в жизни сорвался Дроздов.
   - Он тяжело ранен. Но уже в нашей зоне. Сейчас он в военном госпитале.
   Какой-то грузовик выскочил на дорогу, и американцы открыли стрельбу. Они,
видимо, в последний момент что-то поняли. Погнались за нашим автомобилем. Мы
приготовили специальную ловушку, но этот грузовик появился так  внезапно.  Я
сначала даже подумал, что это ваша идея.
   - Какой грузовик? - не понял Дроздов. - Мы не знаем, откуда он взялся,  -
вздохнул Сапин, - но деньги уже переведены. - Что с Брандейсом?  Мне  всегда
не нравился этот скользкий тип.
   - Мне тоже. Он с кем-то разговаривал в самом Берлине. Причем дважды.
   Сейчас мои ребята устанавливают, с кем он говорил во второй  раз.  И  еще
один раз он звонил Бонелли.
   - Всего три звонка, - понял Дроздов, - два в Берлин. А кому он еще звонил
в Берлин?
   - В какой-то телефон-автомат в  Западной  зоне.  У  набережной,  -  пожал
плечами  Сапин,  -  мы  приехали  чуть  позже  других.  Американцы  там  уже
крутились.
   Да и немцы, по-моему, тоже.
   - Что? - холодея, спросил Дроздов. - Покажите на карте, где это место.
   Сапин взял карту и вдруг удивленно поднял голову:
   - У вас это место уже отмечено.
   - Соберите всех ваших людей, - приказал Дроздов, - там был генерал Сизов.
Лично. Немедленно к нему. Нужно его арестовать, пока он не ушел.
   В это время Сизов кричал на Ратмирова:
   - Я же тебе объяснил - никакой самостоятельности! А ты что сделал?
   Решил ограбить Евсеева, перед тем как его убрать! Жадность тебя  погубит,
Ратмиров. Все тебе мало!
   Стоявший перед ним офицер молчал,  моргая  рыжеватыми  ресницами.  Он  не
понимал причины беспокойства генерала. Какая разница, как умрет Евсеев  -  с
деньгами или без них. Ему они на том свете уже были не нужны.
   - Ладно, - увидев, что его крики не  действуют,  махнул  рукой  Сизов,  -
подготовь мою машину, сейчас уезжаем.
   "Деньги уже на счету", - подумал Сизов. Из пятидесяти миллионов долларов,
лежавших в швейцарской банке, два миллиона переведены на его личный счет.  С
такими деньгами он не пропадет. А эти московские чиновники пусть делают свои
дела без него.
   Он обвел кабинет глазами. Пропадай все к черту! Люди Дроздова  все  равно
до него доберутся. Главное он сделал. Деньги  теперь  в  банке,  и  его  два
миллиона ждут в Цюрихе. А на такие деньги можно жить, ни о чем не думая. Тем
более что все должны убедиться в его смерти. Он достал из-под стола знакомый
"дипломат", открыл и поставил его на взрыв через полчаса.  Потом  закрыл  и,
взяв его с собой, вышел.
   В машине уже сидел Ратмиров с ничего не выражавшим лицом.
   "Животное", - с