появилось  еще  одно
маленькое доказательство. Мы проверили все деньги, заплаченные в тот день за
стоянку автомобилей. Все купюры и все талоны, полученные на стоянке. И среди
десятков отпечатков пальцев были отпечатки пальцев  мистера  Кемаля  Аслана.
Именно в тот день. Вы верите в такую случайность?
   - Мой клиент  вполне  мог  проезжать  через  Балтимор,  -  сразу  нашелся
Розенфельд, -  где  доказательства,  что  он  был  знаком  с  этим  мистером
Лоренсбергом? У вас есть такие доказательства?
   Эшби  насторожился.  Посмотрел  на  Кемаля.  Почему  все-таки   тот   так
неосмотрительно подставился?
   - У нас есть такие доказательства, -  торжественно  произнес  Кэвеноу,  -
мистер Кемаль Аслан, не могли  бы  вы  сообщить  нам,  где  именно  вы  были
издержаны?
   - Недалеко от Бейтауна, на трассе Хьюстон-Бейтаун, - ответил Кемаль.
   Он понимал, почему его спрашивают об этом  и  сидел,  уверенный  в  своей
позиции. Он все рассчитал правильно. Продумал все ходы в этой партии.
   - А что вы делали  в  Бейтауне?  -  спросил  Кэвеноу.  -  Зачем  вы  туда
приезжали? Где вы были перед задержанием?
   - На кладбище, - спокойно ответил Кемаль, - я приехал положить  цветы  на
могилу своего друга.
   - Можно узнать имя вашего друга? - торжествующе спросил Кэвеноу.
   - Конечно, можно. Мистер Том Лоренсберг. Я знал его много лет.
   - Мистер Розенфельд, надеюсь, теперь вы удовлетворены? - не скрывая своей
радости спросил Кэвеноу.

Глава 35

   Блант получил срочное сообщение из Лондона  в  свое  отсуствие  и  теперь
нетерпеливо ждал, пока его  соединят  с  мистером  Хэшлемом,  находящимся  в
Великобритании. Наконец,  послышался  характерный,  чуть  дребезжащий  голос
Хэшлема:
   - Как вы поживаете, Питер?
   - Спасибо, мистер Хэшлем. Как у вас дела?
   - Не очень, - ответил Хэшлем, - у нашего друга  большие  неприятности  на
родине. Судя по всему его скоро запрут в железную клетку.
   - Не может быть, - испуганно сказал  Блант,  понимая,  что  речь  идет  о
"кроте" английской разведки окопавшемся в лондонской резидентуре.
   - Пока его не трогают, но  все  говорит  о  том,  что  он  провалился,  -
доверительно сообщил Хэшлем, - вообще-то я не очень доверяю этим  телефонам,
даже с новыми шифроваторами.
   - Согласен с вами, сэр, - поддержал его Блант, - вы думаете,  есть  связь
между "Вакхом" и нашим провалом?
   - Безусловно, есть. Свяжитесь  с  мистером  Эшби  и  передайте  ему  наше
беспокойство. Пусть они делают со своим "Вакхом" все,  что  считают  нужным.
Видимо, его информация все-таки вывела русских на крайне  нежелательный  для
нас вариант.
   Холдер с утра был в  очень  плохом  настроении.  Они  считают,  что  наши
американские коллеги просто провалились по всем пунктам.
   - Я передам Эшби наш протест, - послушно сказал Блант, -  они,  возможно,
еще даже не смогли вычислить этого "Вакха".
   - Не будьте столь наивны,  -  жестко  ответил  Хэшлем,  -  американцы  не
дураки. Все, что касается их собственных национальных интересов, они  делают
достаточно  оперативно.  И  качественно.  Свяжитесь  с  Эшби.  Как  вариант,
возможен обмен "Вакка" на нашего человека. Хотя на это один шанс из  тысячи.
Русские никогда не выдавали своих людей. В крайнем  случае,  они  еще  могли
согласиться на обмен наших агентов. В общем, позвоните Эшби.
   - Хорошо, - Блант положил трубку и целых пять  минут  сидел  молча  перед
телефоном, обдумывая случившееся. И только затем набрал номер телефона Эшби.
   - Мистера Эшби нет в офисе, - любезно ответила девушка-секретарь,  -  его
сегодня не будет.
   - Скажите, чтобы он позвонил Питеру Бланту, - попросил Блант,  -  у  него
есть мой телефон.
   - Обязательно, - любезно согласилась девушка.
   Эшби в это время уже сидел в кабинете Кэвеноу, ожидая, когда приведут для
допроса мистера Кемаля Делана и приедут его адвокаты. Позвонив в Лэнгли,  он
узнал о звонке Бланта и позвонил представителю  английской  разведывательной
службы.
   - У нас неприятности, - начал Блант, -  ваш  "Вакх"  все-таки  сообщил  о
наших  операциях  в  Москву.  Мистер  Хэшлем  просил   передать   вам   наше
беспокойство.
   - У вашего агента неприятности? - понял Эшби.
   - Если это можно так назвать. Мистер Хэшлем сообщил, что вы можете делать
с "Вакхом" все, что считаете  нужным.  Если,  конечно,  его  найдете,  -  не
удержался от сарказма Блант.
   - Кажется, у нас скоро будут некоторые результаты,  -  осторожно  ответил
Эшби.
   - Желаю успеха, - сухо произнес Блант, - и не забудьте, что  в  результат
ваших ошибок мы потеряли лучшего агента у  русских.  Жаль,  что  вы  так  не
правильно понимаете интересы союзников.
   - Надеюсь убедить вас в обратном, - сказал Эшби на прощание.
   В этот момент привели Кемаля Делана.
   Теперь, сидя на допросе, он все время помнил тот разговор,  но  терпеливо
выжидал, стараясь не вмешиваться в затянувшийся спор  Кэвеноу  и  Фэннера  с
адвокатами. Казалось, после фактического признания Кемаля Аслана в дружбе  с
погибшим мистером Лоренсбергом в  допросе  подозреваемого  произошел  резкий
перелом,  Эшби  понимал,  что  допрос  не  может  так   просто   окончиться.
Подозреваемый наверняка имел свои козыри, которыми он собирался  бить  карты
Кэвеноу.
   Но сам Кэвеноу и  прокурор  Фэннер  не  скрывали  своей  радости.  Теперь
обвинение  против  мистера   Кемаля   Аслана   располагало   неопровержимыми
доказательствами его вины.
   Однако самого  Кемаля  это,  казалось,  не  смущало.  Он  переждал,  пока
несколько успокоится Кэвеноу и придут в себя его  адвокаты,  и  затем  своим
спокойным, размеренным тоном продолжал:
   - Господа, я не вижу причины для беспокойства. Мистер  Лоренсберг  иногда
помогал нашей компании, когда я работал в Хьюстоне. Мы с ним  встречались  и
это может подтвердить его секретарь Патриция. Но насчет Балтимора  не  нужно
было говорить  загадками.  Я  не  знаю  никакого  Сюндома  и  ни  с  кем  не
разговаривал.
   - Верно, - согласился Кэвеноу - я не говорил, что вы его знаете или с ним
разговаривали. Я говорил про конверт.
   - А это разве большое преступление? - спросил Кемаль.
   Адвокаты дружно уставились на него. Розенфельд, понявший, что его  клиент
имеет собственное мнение по поводу случившегося, несколько успокоился.
   - Я действительно был в Балтиморе  и  действительно  приклеил  конверт  к
столу в этом "Мак-Дональдсе". Но только потому, что меня  попросил  об  этом
сам Том Лоренсберг. Он сказал, что это обычная шутка и  он  хочет  разыграть
своего друга.
   - Что? - вскочил со стула прокурор.
   Адвокаты  радостно  закивали  головами.  Кэвеноу  нахмурился,   а   Эшби,
напротив, улыбнулся. Все-таки этот "Вакх" молодец, он здорово все продумал.
   - Какая шутка? - спросил прокурор.
   - Вы можете это доказать? - спросил Кэвеноу.
   - Конечно, - ответил Кемаль, - у меня в офисе должно остаться его  письмо
с просьбой прикрепить конверт под столом. Том писал, что это обычная шутка.
   - Вам нравится над нами издеваться?  -  закричал  прокурор  и,  несколько
сконфуженный своим выпадом, буркнул адвокатам:
   - Извините.
   - Письмо находится у меня в офисе, -  снова  повторил  Кемаль,  -  вы  же
можете все проверить.
   - Где именно? - уточнил Кэвеноу, обреченно понимая, что такое письмо  они
действительно найдут.
   Это Том, еще в прошлом году, за  неделю  до  балтиморских  событий  решил
послать такое письмо с целью обезопасить  Кемаля  в  случае  его  внезапного
ареста в Балтиморе. Несмотря на смерть Тома, он не уничтожал  этого  письма.
Может, это и было какое-то шестое чувство разведчика,  хотя  по  логике,  он
обязан был сразу его уничтожить, как только узнал о смерти друга.
   - Я могу написать записку своему секретарю, -  предложил  Кемаль,  -  или
позвонить в офис и вам привезут это письмо.
   - Надеюсь, мистер Кэвеноу  не  будет  доказывать,  что  оно  сфабриковано
адвокатами  подозревамоего?  -  ядовито  осведомился  Розенфельд.   -   Там,
наверное, есть подпись мистера Лоренсберга.
   - Конечно, есть, - окончательно добил Кэвеноу Кемаль.
   - А откуда вы узнали о смерти Тома? - внезапно спросил  прокурор.  -  Вам
сообщила об этом ваша резидентура?
   "Какой дурак", - с сожалением подумал Эшби.
   - Я позвонил через несколько дней сестре  Патриции.  Ее,  кажется,  звали
Олимпия. И от нее узнал о самоубийстве мистера Тома Лоренсберга,  -  ответил
Кемаль, - вы можете вызвать ее и допросить. Думаю, она все подтвердит.
   - Господа, - подвел итоги Розенфельд,  -  по-моему,  у  вас  нет  никаких
оснований для  задержания  мистера  Кемаля  Аслана.  Мы  настаиваем  на  его
освобождении под залог, либо будем вынуждены подать ходатайство о незаконном
задержании.
   - Мы  должны  привезти  письмо,  -  мрачно  напомнил  Кэвеноу,  -  и  все
проверить. Нам нужны еще сутки.
   - Думаю, мы можем договориться, - посмотрел на Кемаля  Розенфельд,  -  но
через сутки мой клиент должен быть освобожден. Надеюсь, ФБР понимает,  какой
иск она может получить, если акции  компании  мистера  Кемаля  упадут  из-за
этого неприятного инцидента.
   - Понимаем, - упавшим голосом ответил Кэвеноу.
   - Мистер Розенфельд, - решив, что  пора  вмешаться,  сказал  Эшби,  -  вы
разрешите поговорить с вашим клиентом наедине? Это крайне важный разговор  и
для него, и для меня.
   - Мистер Эшби, - ответил Розенфельд, знавший, где работает Александр, - я
уважаю организацию, интересы которой вы представляете.  Но  вы  действителыю
считаете,  что  ваше  ведомство  имеет  процессуальные  права   по   допросу
обвиняемого?
   - Это будет не допрос, - возразил Эшби, - это будет беседа.
   Розенфельд посмотрел на Кемаля и тот равнодушно кивнул головой.
   - Хорошо, -  согласился  адвокат,  -  вы  можете  побеседовать.  Полчаса,
надеюсь, вам хватит? За это время мы успеем выпить кофе.
   - Согласен, - сказал Эшби.
   - Да, - кивнул прокурор.
   Он вышел первым, чуть не опрокинув стол, мимо которого проходил. За ними,
не спеша,  вышли  Розенфельд  и  Страум.  Последним  уходил  Кэвеноу.  Он  с
ненавистью взглянул на Кемаля, но ничего не сказал.
   Эшби задумчиво смотрел на Кемаля.
   - Мистер Кемаль, у вас не болит голова? - внезапно спросил он.
   - Кажется, нет. Вы решили остаться, чтобы  узнать  про  мое  здоровье?  -
насмешливо спросил Кемаль.
   - Нет. Просто мне интересно, как вы  себя  чувствуете  после  многолетней
комы.  Вы  ведь  попали  тогда  в  аварию.  Для  пострадавшего  после  такой
катастрофы вы рассуждаете слишком логично.
   Кемаль прикусил губу.
   - Вы хотели бы, чтобы перед вами сидел дебил? - спросил он.
   - Не нужно так  стращать.  Вы  понимаете,  что  мы  будем  настаивать  на
медицинской экспертизе?
   - Конечно.
   Эшби внимательно смотрел на  Кемаля,  но  не  замечал  никаких  признаков
волнения.
   - Мы будем проверять все, мистер Кемаль Аслан,  -  тихо,  но  убедительно
говорил Эшби, - каждый день вашей жизни в Болгарии, в Турции и  Америке.  Вы
уже поняли,  что  не  этот  прокурор  будет  вашим  главным  соперником?  Мы
постараемся доказать, что вы не тот, за кого вы себя выдаете. У вас не будет
никаких шансов, мистер Кемаль Аслан.
   - Интересно, как же меня тогда зовут? - спросил Кемаль.
   - Этого я не знаю. Но надеюсь, что скоро узнаю. И тогда  вам  не  помогут
никакие адвокаты. Ваш ловкий трюк с появлением в Бейтауне я оценил. Конечно,
мы все поступили глупо, арестовав  вас,  не  имея  никаких  доказательств  и
теперь вы явно издеваетесь над нами. Судя по всему,  вы  и  рассчитывали  на
подобный результат. Но вы просчитались, мистер Кемаль, мы постараемся  найти
эти доказательства. Я убежден, что именно вы резидент советской разведки.
   - У вас  богатое  воображение  мистер  Эшби.  Я  правильно  называю  вашу
фамилию?
   - Правильно.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите.
   - В таком случае, я вам помогу, - сказал Эшби. - Вы  не  только  передали
тот злополучный конверт в Балтиморе. Это могла быть и шутка, я согласен.  Но
вот данные по компании "Дженерал электрик" могли знать только вы.  И  данные
по нашим подводным лодкам знали тоже только вы. Наконец, поставки  "Дженерал
электрик" по заказу АНБ и ЦРУ. О них могли узнать и передать только вы.  Вам
не кажется, что совпадений слишком много?
   - Не знаю. Я плохо разбираюсь в таких вещах. Моя  сфера  -  экономика,  -
ответил Кемаль.
   - В такое случае я напишу вам на бумаге  название  операции,  которую  вы
провалили.
   Эшби написал два слова и передал их Кемалю.
   - Только не говорите, что слышите впервые и эти два слова, мистер  Кемаль
Аслан. Узнавший об этом разведчик, работавший против вас, уже арестован. Это
лучшее доказательство, мистер Кемаль.  И  его  не  смогут  оспорить  никакие
адвокаты.
   На бумаге были два слова - "Айви Беллз".

Глава 36

   На следующий день письмо действительно нашли. Но, по настоянию  прокурора
Фэннера, арест был продлен еще на семь дней.  Прокурору  были  предоставлены
сведения ЦРУ, не подлежащие оглашению и  он  согласился  продлить  проверку.
Несмотря на все протесты Розенфельда,  его  ходатайство  было  отклонено.  В
вопросах национальной безопасности американцы были слишком  консервативны  и
одержимы.  Кэвеноу  и  Эшби   получили   время   для   должного   оформления
обвинительного заключения и сбора необходимых доказательств.
   Адвокаты протестовали шумно и скандально. Правда, они пока не прибегли  к
самому мощному оружию - прессе. В интересах дела об аресте Кемаля Аслана  не
распространялись и даже  исполняющий  обязанности  Президента  его  компании
Имацу не знал, что конкретно  случилось  с  шефом,  находящимся  в  отпуске.
Адвокаты понимали, что любой слух может гибельно сказаться на  коммерции  их
клиента и старались также  не  особенно  распространяться  на  тему  ареста,
отказываясь  от  многочисленных  интервью  и  избегая   особо   домогавшихся
журналистов.
   Эшби и Кэвеноу развили в эти  дни  бешеную  активность.  В  Болгарию  был
послан специальный представитель. Два сотрудника ЦРУ  были  задействованы  в
Турции, еще двое офицеров ФБР работали в Хьюстоне. Сведения  каждые  полчаса
докладывались лично Кэвеноу. Но никаких обнадеживающих результатов  получить
не удавалось. В Турции тетушка Кемаля вспомнила, что у  него  на  руке  была
родинка, но такая родинка у племянника действительно была  и  разочарованный
Кэвеноу наорал на врача, проводившего обследование.
   Из  Болгарии  по   факсу   передали   детскую   фотографию   Кемаля.   Но
антропологическая экспертиза  по  черепу  и  характерному  строению  лицевых
костей установила, что на фотографии был действительно молодой Кемаль Аслан.
А фотографическая экспертиза доказала, что фотография была сделана  тридцать
лет назад. Из Хьюстона приходило подтверждение всех слов, сказанных Кемалем.
Сотрудники  ФБР  побывали   и   в   Бейтауне,   убедившись   в   искренности
подозревамого.  Он  действительно  несколько  раз  бывал  в   конторе   Тома
Лоренсберга до своего отъезда и узнал  о  случившемся  от  сестры  секретаря
погибшего, мисс Олимпии.
   Ничего не дало и медицинское освидетельствование Тома.  Врачи  обнаружили
шрамы на  его  голове,  но  никто  не  мог  сказать  определенно,  можно  ли
подтвердить или опровергнуть бывшую кому Кемаля Аслана.  Ведь  прошло  более
одиннадцати лет и за это время последствий могло не остаться.  Правда,  двое
из  врачей  настаивали  на  том,  что  характер  шрамов  после  ранения   не
соответствовал тому удару, который мог получить Кемаль,  но  это  были  лишь
спорные моменты, которые легко опровергались адвокатами подозреваемого. Даже
подробный  осмотр  тела  бизнесмена  ничего  не  дал.   Согласно   традициям
мусульманского мира, принятым и среди болгарских  турок,  мальчикам  в  юном
возрасте делали обрезание. Дотошному Эшби удалось выяснить, что этот  ритуал
не   могли   совершать   православные   болгары   и   русские.    Но    даже
освидетельствование этого проклятого турка убеждало, что он настоящий турок.
Врачи единодушно  указывали,  что  операция  отсечения  крайней  плоти  была
произведена достаточно давно.
   Но Эшби не успокаивался. Арест английского шпиона был дня него более  чем
достаточной причиной для подозрения Кемаля Аслана  в  его  сотрудничестве  с
русской разведкой. Лишь в одном не был убежден Эшби  -  является  ли  Кемаль
Аслан завербованным агентом советской либо болгарской разведки или с  самого
начала ему была придумана столь совершенная во всех отношениях легенда?
   И каждый раз, вызывая на допрос Кемаля, он испытывал двойственное чувство
- уважения к личности бизнесмена, так стойко  державшегося  на  допросах,  и
ярость по поводу никчемности усилий двух столь грозных ведомств, как  ЦРУ  и
АНБ, которые в полном смысле слова дурачил этот наглый тип.
   У  них  установилась  привычка  ежедневно  по   вечерам   встречаться   и
обмениваться последними новостями. Через два  дня  истекал  срок  задержания
Кемаля, разрешенный прокурором для сбора доказательств. Через  сорок  восемь
часов они обязаны были отпустить  резидента  советской  разведки.  Одна  эта
мысль приводила Кэвеноу в такое бешенство, что он не мог спокойно беседовать
с Кемалем, предпочитая встречаться с ним только в отсутствии адвокатов.
   В этот вечер Кемаль, как всегда, был чисто выбрит и деловито спокоен.  Он
видел нарастающее раздражение своих обвинителей и понимал, что это результат
нестыкующихся деталей обвинения и улик, которых у них против него  не  было.
Его поездка в Бейтаун была не  просто  авантюрной,  она  была  преступным  и
наглым вызовом, но она сработала. Вынужденное задержать его, не имея никаких
доказательств, американское правосудие, столь свято чтившее не дух, а  букву
закона, вынуждено было теперь расписываться в своем бессилии.
   Он не знал, чего было больше в его столь необычном решении - продуманного
плана или глубоко личных мотивов, связанных с Сандрой. Он сознательно шел на
скандал, пытаясь разрешить все сразу. И его столь вызывающий  и  неожиданный
шаг имел успех.  Ни  Кэвеноу,  ни  Эшби  не  могли  предъявить  ему  никаких
доказательств, тем более собранных за неделю.  А  вся  логика  балтиморского
обвинения, построенного на показаниях миссис Грант, автомобильных  правах  и
отпечатках пальцев была бы признана  верной  только  в  одном,  единственном
случае - если бы он начисто отрицал свою связь с Томом Лоренсбергом.  Но  он
признавал  эту  связь,  утверждая,  что  действительно  был  в  Балтиморе  и
действительно закреплял письмо по просьбе своего  друга.  Никаких  серьезных
улик против Кемаля уже не было и обвинение лопалось. Это понимали и  Кэвеноу
с Эшби. Это сознавал и сам Кемаль, так блистательно сумевший заманить  своих
соперников в ими же подготовленную ловушку.

***

   В  этот  вечер  они  уже  не  допрашивали   его,   пытаясь   поймать   на
противоречиях. Просто,  когда  Кемаля  привели,  Эшби  взглянул  на  него  и
спросил:
   - Вам все это не надоело?
   - А вам? - в такт ему спросил Кемаль.  -  Вам  не  кажется,  что  вы  уже
испробовали все варианты.
   - Не кажется, - нахмурился Кэвеноу. - Вы советский  шпион,  Кемаль,  и  я
постараюсь это доказать.
   - Чем вы и занимаетесь столько дней, - напомнил Кемаль.  -  Вы  несколько
увлеклись своими играми. По-моему, все давно ясно.
   - Вы здорово сыграли, мистер Кемаль Аслан, - хладнокровно заметил Эшби, -
но вы не хотите понять, что это не конец. Это только  начало  игры,  которую
мы, признаюсь, начали не  столь  удачно.  Но  ведь  вся  игра  еще  впереди.
Предположим, что мы не найдем ничего в оставшиеся два дня. Предположим даже,
что  вынуждены  будем  отпустить  вас.  Неужели  вы  думаете,  что   сможете
когда-либо работать на советскую разведку? Ваша карьера там  закончена.  Они
вам никогда не поверят. Да вы  и  сами  не  захотите  с  ними  сотрудничать,
понимая, что с этой минуты мы будем следить  за  вами  постоянно.  Стоит  ли
продолжать игру, мистер Кемаль?
   - Вы правы только в том с