аботу КГБ, - проворчал Тернер.
   Сидевшие в других машинах сотрудники КГБ переглянулись.
   - Так не бывает, - убежденно сказал Томас.
   - Посмотрим, - усмехнулся Уильям.
   И оказался прав.
   В этот вечер они трижды  звонили  по  нужному  им  телефону  -  никто  не
отвечал. Это еще больше разозлило  Тернера,  твердо  решившего  утром  найти
нужную ему семью и узнать, где фотографии. На следующее утро они нашли семью
молодых людей, на свадьбе которых гулял молодой Кемаль  Аслан.  Несмотря  на
поиски супругов, фотографии свадьбы найти не удалось. Их в  доме  просто  не
было.
   Хозяева удивлялись, но так и  не  смогли  понять,  куда  они  подевались.
Правда, твердо обещали американцам, что если найдут, то обязательно позвонят
в посольство.
   - Я видел их только вчера, - говорил муж, вываливая из своего письменного
стола все бумаги. Американцы тяжело молчали.
   - Не нужно было ездить вчера за город, - говорила жена мужу, -  ты  вчера
так перебрал, что забыл обо всем на свете.
   - Но это был мой старый знакомый, - оправдывался муж.
   - Старый знакомый, которого ты не видел столько лет, - кричала жена.
   - Вы вчера куда-то уезжали? - спросил Томас.
   - Да, позвонил мой знакомый, - подтвердил  муж,  -  мы  с  ним  давно  не
виделись. А тут у него была защита докторской. И мы с женой и детьми поехали
туда.
   - А детей зачем взяли? - спросил растерянно Томас.
   - Он просил приехать с детьми, - сказал жена. Томас перевел все  Тернеру,
и тот нахмурился, но ничего не сказал. Попрощавшись, они вышли из дома.
   На этот раз Томас был молчаливее обычного.
   - Одно из двух, - убежденно сказал он, - либо нам фатально не везет, либо
этот Кемаль Аслан просто дьявол. А может, и то и другое одновременно.
   - Завтра опять поедем в больницу, - решил Тернер, - нужно лучше искать.
   - К этому типу? - изумился Томас. - Ты ведь сам говорил, что от  него  мы
ничего не получим.
   - У нас просто не осталось других шансов, - задумчиво  сказал  Тернер.  -
Кажется, я придумал один интересный ход.
   Они прошли к автомобилю. Томас Райт сел за руль. Потом, посмотрев  назад,
задумчиво произнес:
   - Ты знаешь, мне кажется, за нами кто-то следит.
   - Очень может быть, - меланхолично заметил Уильям.
   - Я сейчас проверю, - пробормотал Томас. Через десять минут он  изумленно
произнес:
   - Кажется, здесь ничего не изменилось. По-моему, у нас на хвосте КГБ.
   - Давай в посольство, - решил Тернер, - мне нужно позвонить.
   Они приехали к зданию американского посольства.
   Тернер  прошел  в  кабинет  атташе  по  вопросам   культуры   и,   позвав
следовавшего за ним Томаса, попросил:
   - Позвони в эту семью молодых Костандиновых и спроси, когда их позвали на
эту вечеринку.
   Томас, ничего не понимая, набрал номер и спросил. Потом положил трубку.
   - Может, ты мне объяснишь, что происходит? - спросил Томас.
   - Что тебе сказали?
   - Их пригласили вчера вечером. Их знакомый даже заехал за ними  на  своем
автомобиле.
   - Все правильно, - вздохнул Тернер, - мы с тобой дураки.
   - Почему?
   - КГБ знал, куда мы поедем. Пока мы обедали вчера  у  того  старика,  они
установили в нашем автомобиле свои "жучки". А вечером они  опередили  нас  и
вывезли всю семью за город, чтобы незаметно вытащить все фотографии.
   - Господи, - даже испугался Томас, - ты представляешь, как они действуют?
Это же нужно было успеть за такое короткое время! Просто здорово работают!
   - Поэтому я сказал в автомобиле, что у меня есть интересный ход.
   Завтра тебе нужно будет незаметно сделать фотографию. Сумеешь?
   - Конечно. У меня есть фотоаппарат, спрятанный в зажигалке. А  почему  ты
спрашиваешь.
   - Завтра я устрою им показательные  выступления,  -  пообещал  Уильям.  -
Вспомни принцип дзюдо:  "падая,  схвати  своего  партнера,  оборачивая  свое
поражение в победу".
   - Ничего не понимаю, - пожал плечами Томас. - Нужно найти  их  "клопы"  в
нашем автомобиле.
   - Не нужно, - успокоил его Тернер, - завтра мы возьмем реванш.

Москва. 21 января 1991 года

   Руководство Комитета государственной безопасности располагалось в  центре
столицы, в знаменитом на весь мир  здании  Лубянки,  которое  было  символом
несокрушимости   Советского   государства   и   его   карательных   органов.
Монументальное   сооружение   лучше   всяких   других   олицетворяло    мощь
государственного аппарата. ЦК КПСС занимал комплекс зданий, растянувшихся на
несколько кварталов; Кремль же,  хотя  и  считался  официальной  резиденцией
главы государства, употреблялся в нарицательном  смысле  слова,  как  "Белый
дом" или "Елисейский дворец",  тем  не  менее  в  сознании  советских  людей
оставался красивой картинкой, передаваемой во время  парадов  и  разрешенных
демонстраций, традиционно проходящих первого мая и седьмого  ноября.  Здание
КГБ, напротив,  хотя  и  построенное  до  революции  и  предназначенное  для
малоизвестного страхового  общества,  стало  тем  самым  строением,  которое
внушало ужас и одновременно гордость за огромную державу,  раскинувшуюся  от
Тихого океана до берегов Балтики.
   Но мало кто из советских людей знал, что руководство советской  разведки,
ее штаб находятся не здесь, а в построенном  в  начале  семидесятых  большом
комплексе в Ясеневе. И если название "Лэнгли" было понятно и принято во всем
мире как синоним слова ЦРУ, то название "Ясенево" так и не было  произнесено
ни разу в Советском Союзе ни в печати, ни по телевидению. Но именно здесь  и
размещалось все руководство  Первого  главного  управления  КГБ  СССР,  или,
говоря обычными словами, руководство советской разведки.
   В этот день начальник ПГУ пригласил к себе  людей,  которые  должны  были
проводить операцию "Троя". Название операции было  придумано  эрудированными
сотрудниками генерала Леонова. Оно было связано с троянской войной и  даром,
принесенным данайцами, который, как известно,  оказался  троянским  конем  -
внутри него находились греческие воины. Таким  "троянским  конем"  в  период
своего  переезда  в  Германию  должен  был  стать  агент   Юджин,   которого
планировалось использовать для дальнейшего выяснения судьбы Валентинова, так
нелепо погибшего в  Праге.  Из  Германии  Юджин,  как  Одиссей,  должен  был
вернуться  на  родину  после  многолетнего  отсутствия.  Название   операции
понравилось всем. В первую очередь руководителю советской разведки  генералу
Шебаршину.
   Кроме него в кабинете  сидели  трое  офицеров,  Справа  находился  худой,
подтянутый, строгий  генерал  Дроздов,  один  из  легендарных  руководителей
управления, возглавлявшего активные действия советской разведки за  рубежом.
Имя и деятельность этого человека были тайной даже  для  многих  сотрудников
КГБ.
   Напротив него сидел  другой  генерал,  человек  исключительно  интересной
судьбы, сумевший фактически  в  одиночку  оказать  немаловажное  влияние  на
мировые процессы в начале шестидесятых  годов.  Тогда  еще  молодой  офицер,
Леонов, специалист по проблемам Латинской Америки, был  первым  человеком  в
советской    разведке,    кто    сумел    осознать    и    понять    природу
антиправительственных выступлений молодых революционеров на Кубе. Фактически
ни братья Кастро, ни Че Гевара не были  теми  революционерами,  которыми  их
сделала  позже  советская  печать.  Во  многом  кубинская   революция   была
радикальной формой свержения прогнившей  диктатуры  Батисты,  сделавшего  из
своей страны один большой публичный  дом  со  своими  казино  и  барами  для
отдыхающих  американцев.  Кастровское  движение   тогда   носило   отчетливо
антифеодальный, антиклерикальный и во многом  троцкистский,  леворадикальный
характер. Фидель Кастро, вошедший во главе своей победоносной армии в Гавану
и совершивший революцию, не был ни коммунистом, ни даже социалистом. Он  был
скорее ультрарадикалом со своей  мешаниной  взглядов  анархиста,  троцкиста,
эсера и антиклерикала.
   Именно   Леонов   понял,   как   можно   использовать   победу    молодых
революционеров.  Именно  он  близко  сошелся  с  братьями  Кастро,  став  их
негласным советником.  И  именно  с  его  подачи  Фидель  Кастро  начал  все
увереннее говорить о социалистических ценностях и  окончательно  перешел  на
сторону Советского Союза.
   Теперь руководитель аналитического управления  генерал  Леонов  сидел  за
столом и смотрел на лежавший перед ним чистый лист бумаги. И, наконец, рядом
с Дроздовым сидел третий офицер, имя которого никогда не произносилось  даже
в присутствии коллег. Для всех он  был  просто  полковник  Сапин.  Под  этой
фамилией в КГБ работал руководитель специальной группы инспекторов  Комитета
государственной безопасности  Георгий  Александрович  Костава.  И  если  про
Дроздова и Леонова еще кое-что можно было узнать или услышать,  и  если  про
самого генерала Шебаршина было даже известно, что свое  боевое  крещение  он
проходил в соседнем Иране, то про Коставу не было известно никому и  ничего.
Просто потому, что формально такого человека не существовало вообще.  Вместо
него в органах КГБ работал полковник Григорий Сапин.
   Теперь, слушая задание, Костава хмурился. Ему не нравилась сама установка
на вызов Юджина в Германию и его использование  в  качестве  проверяющего  в
сложной операции, связанной с гибелью Валентинова. Как опытный  профессионал
он  понимал  продуманность  шагов  аналитиков  и  управления  по  работе   с
нелегалами для поэтапного возвращения Юджина. Нужно было не  просто  вернуть
агента в Москву, но и разместить с  максимальной  выгодой  его  капиталы  за
рубежом. Но сама мысль, что агент, проработавший столько лет за  кордоном  и
теперь находящийся на грани провала, должен  принять  участие  еще  в  одной
операции, беспокоила его более всего.
   Шебаршин закончил рассказывать и взглянул на полковника. Формально  Сапин
был единственным офицером из  присутствующих,  который  не  подчинялся  даже
начальнику ПГУ. Он непосредственно подчинялся председателю КГБ, выполняя его
наиболее сложные и деликатные поручения. Кроме того, ни  для  кого  не  было
секретом, что инспектора КГБ часто выполняли специальные задания,  связанные
с проверкой деятельности высокопоставленных сотрудников  аппарата  КГБ.  Это
были своего рода внутренние надзиратели в разведке и  контрразведке.  Об  их
деятельности часто вообще не было известно  ничего,  настолько  секретной  и
закрытой была их форма работы.
   После информации начальника ПГУ  в  кабинете  наступило  молчание.  Сапин
обдумывал сказанное, а другие генералы, уже знавшие о подготовке к операции,
молча смотрели на него.
   - Я вас понял, - сказал полковник  начальнику  ПГУ,  -  вы  хотите  снова
использовать  своего  агента.  Может,  это  и  правильно.  Если   даже   его
подозревают американцы, вы ничем не рискуете.
   - Да, - сказал Шебаршин, - по  нашим  расчетам,  он  должен  прилететь  в
Германию через несколько дней. Мы уже  послали  ему  приказ  перебираться  в
Берлин.
   Там он и встретится с людьми Валентинова. Мы должны точно установить, кто
из них выдал маршрут убитого резидента.
   - Сколько человек знали о поездке Валентинова в Прагу? - спросил Сапин.
   - Здесь, в аппарате, несколько человек. И  трое  в  Германии,  -  ответил
Дроздов, - мы сумели все проверить. Валентинов был хорошим специалистом.  Но
так нелепо погиб...
   - Может, это простое ограбление? - предположил Сапин.
   - Мы отрабатывали и эту версию, - сказал Леонов, - но не получается.
   Убийцы даже не забрали машину, хотя ключи были в кармане  убитого.  Да  и
деньги не взяли, даже не став  маскироваться.  Видимо,  искали  нечто  более
важное. Мы считаем, что это документы Валентинова,  которые  он  должен  был
везти в Софию. И о них тоже не могли знать чужие.
   - Вот их имена, - сказал Шебаршин, взглянув на лежащий перед ним  листок.
Он хотел прочитать имена, но почему-то не  стал  этого  делать.  И  хотя  он
абсолютно доверял обоим своим генералам - Леонову и Дроздову, тем  не  менее
молча передал список с именами Сапину. Тот развернул  листок.  На  нем  были
написаны три фамилии: Софи Хабер, Ральф Циге и Яков Горский.
   Полковник закрыл листок и вернул его  Шебаршину,  постаравшись  запомнить
все три фамилии.
   - Только они?
   - Да.
   - Когда произошло убийство?
   - Восьмого января.
   - Уже тринадцать дней!  -  удивился  Сапин.  -  И  вы  ничего  не  смогли
обнаружить?
   - Практически нет. Сапин ничего не сказал.
   - Я понимаю ваше молчание, - вмешался Дроздов, - но  мои  люди  на  месте
пытаются решить эту проблему. Пока, к сожалению, нам нечем похвастаться.
   - Прибавьте к этому конфликт на Ближнем Востоке, - заметил  Леонов,  -  у
американцев это сейчас самое больное место. Хотя, нужно отдать  им  должное,
они прекрасно подготовились, и, видимо, разгром армии иракцев  произойдет  в
ближайшие  дни.  Слишком  велико  неравенство  в  технике   и   компьютерном
обеспечении.
   - А пока Саддам Хусейн посылает  ракеты  в  сторону  Израиля,  -  заметил
Шебаршин, - я не думаю, что американцам так  легко  удастся  убрать  Саддама
Хусейна из Ирака. Он там  настоящий  национальный  герой.  На  Востоке  свои
порядки и свои тонкости,  которых  часто  не  понимают  люди  с  европейским
складом мышления.
   Даже проиграв войну,  Саддам  будет  героем,  сражавшимся  против  армады
западных завоевателей.
   Никто не стал возражать. Все знали, что у начальника ПГУ был большой опыт
работы в восточных странах.
   - Вернемся к Юджину, - предложил Шебаршин. - Мы отзываем его в  Берлин  и
поручаем начать перевод своих денег в немецкие и швейцарские банки на счета,
которые мы укажем. Судя по нашим данным, Валентинов вышел на крупные  сделки
по поставкам  оружия  и  боеприпасов.  Ральф  Циге  очень  ему  помогал.  Он
банковский служащий. И весь вопрос был в том, кто и зачем торгует оружием  в
нашей Восточной зоне. У Валентинова было подозрение, что это  делают  в  том
числе и некоторые наши генералы. При последней встрече он признался,  что  у
него есть документы, рисующие, как  он  выразился,  "неприглядную  картину".
Значит, Юджин,  обладающий  свободными  средствами,  может  оказаться  очень
удобным кредитором и покупателем.
   - А если это все-таки игра американской или западногерманской разведки? -
предположил Сапин.
   - В таком случае мы все равно ничего не теряем, - ответил Шебаршин. - Они
и без нас возьмут под контроль все счета Юджина. Но мы будем наконец  знать,
кто и зачем убрал нашего резидента.
   - Для этого нужно сначала знать, кто из троих помощников нашего резидента
сдал его, - напомнил Дроздов.
   - Конечно, - согласился начальник ПГУ, - поэтому мы и  решили  подключить
вас, полковник Сапин.
   - Когда мне нужно выезжать?
   - Чем быстрее, тем лучше. Учтите, что американцы уже прислали своих людей
в Болгарию, пытаясь установить, кто был послан к ним в страну - наш нелегал,
выдающий себя за их бывшего гражданина, или  завербованный  нами  болгарский
гражданин турецкого происхождения.  Раз  они  стали  это  выяснять,  значит,
положение Юджина не просто сложное. Оно очень опасное. И мы отзываем  его  в
Берлин.  Вам  нужно  не  просто  помочь  в  решении  этой  задачи,  но,   по
возможности, обеспечить безопасность.
   - Интересная задача, -  словно  размышляя,  произнес  Сапин.  -  С  одной
стороны, американцы, идущие по пятам за нашим агентом.  С  другой  -  убитый
резидент и предатель среди его  помощников,  на  которых  должен  выйти  наш
агент.
   Вы думаете, он справится?  Пройти  между  Сциллой  и  Харибдой  удавалось
немногим.
   Почему  вы  назвали  свою  операцию  "Троя"?  По-моему,  лучше  было   бы
"Возвращение Одиссея". Как-то даже поэтичнее. Судя по всему, Юджину придется
посложнее, чем Одиссею.
   - Мы это понимаем, - согласился Дроздов,  -  я  помню,  в  какое  трудное
положение он попал шесть  лет  назад,  когда  предательство  Гордиевского  в
Англии стало для нас очевидным. Американцы тогда даже арестовали Юджина. Нам
пришлось пойти на беспрецедентные  меры,  чтобы  его  освободить.  Мы  сдали
американцам несколько наших действительных агентов, разрешили побег на Запад
Гордиевского, устроили ложны переход на другую сторону Юрченко. И  все  было
сделали ради Юджина. Тогда ему  удалось  выкрутиться.  Я  думаю,  он  сумеет
решить все задачи, я верю в этого парня.
   - Сложно, - вздохнул Леонов, - полковник Сапин  прав.  На  этот  раз  все
будет гораздо сложнее. Если бы не его деньги, мы  могли  бы  просто  вернуть
агента домой. Но в данном случае мы должны учитывать и этот фактор.
   Собеседники понимали, что имел в виду генерал Леонов. Нелегалы  советской
разведки,  действующие  за  рубежом,  часто   работали   под   видом   очень
обеспеченных  людей.  Достаточно  вспомнить  Гордона  Лонсдейла  или  Конона
Молодого, который работал в Англии и  имел  достаточно  большой  капитал.  В
таких случаях делалось все, чтобы  перевести  деньги  агента  на  безопасные
счета и сохранить валюту для других сотрудников КГБ,  отбывающих  за  рубеж.
Правда, деньги не всегда удавалось спасти полностью. В случае с Юджином  КГБ
просто не имел права терять десятки миллионов  долларов,  которые  были  так
нужны разведке.
   Поэтому приходилось действовать с оглядкой на деньги Юджина, понимая, что
второго такого миллионера, получившего большое наследство от  дяди,  КГБ  не
скоро удастся подобрать.
   - А если американцы смогут отследить, куда именно  Юджин  переводит  свои
деньги? - спросил Сапин. - Это ведь  еще  хуже.  Мы  подставим  под  удар  и
будущих агентов, которые поедут за рубеж.
   - Это уже наши  проблемы,  -  засмеялся  Дроздов.  -  У  нас  есть  такие
специалисты, что никакое налоговое управление никогда не найдет этих денег.
   Создаем несколько ложных компаний, переводим им деньги,  затем  размещаем
остаток средств в банках нейтральных стран. Мы достаточно часто  проделывали
такие трюки.  Говорят,  что  советские  люди  -  бюрократы.  На  самом  деле
бюрократы американцы, которые все  неиспользованные  деньги  агентов  честно
возвращают  в  бюджет.  Чтобы  перевести  средства  в  какой-либо  банк,  им
приходится согласовывать это решение с десятками людей, среди которых  может
быть и чужой агент.
   - Убедили, - засмеялся Сапин, - больше не спрошу про деньги ни слова.
   Я вылечу в Берлин завтра утром. Мне нужны  все  материалы  по  помощникам
Валентинова: чем они занимались раньше, какого рода  проблемы  контролировал
наш убитый резидент. И, конечно, досье на Юджина. Я должен хотя бы  примерно
представлять образ его действий, форму мышления.
   - Документы уже готовы, -  кивнул  Шебаршин,  -  выносить  их  из  здания
нельзя. Я сам должен открывать досье на  Юджина.  По  нашему  положению  эти
секретные досье имеет право смотреть только  начальник  Главного  управления
или сам председатель КГБ СССР. В крайнем случае, его первый  заместитель.  У
нас такие строгие порядки. Целиком досье я вам не имею права отдавать.
   - Я все знаю, - улыбнулся Сапин. - Почему вы, разведчики, так  не  любите
инспекторов? Вам все время кажется, что мы занимаемся не тем делом.
   - Это правда, - проворчал Дроздов, - очень часто совсем не тем.
   - Спасибо за откровенность. Я  думаю,  что  смогу  рассчитывать  на  вашу
помощь.
   - Можете, - улыбнулся Дроздов, - хотя не уверен, что вы попросите помощи.
Вы, в отличие от нас, страдаете другим комплексом - излишнего самолюбия.
   - Вот теперь я знаю, почему разведчики нас так не любят.
   - Вчера в Болгарии, - хмуро сказал Шебаршин, - американские визитеры едва
не получили фотографии  настоящего  турка,  под  именем  которого  действует
Юджин. Людям Дроздова  чудом  удалось  успеть  несколько  раньше.  Запретить
поездки сотрудников ЦРУ в Болгарию мы не можем.  Просто  не  те  времена.  А
помогать нам никто особенно не будет. Хорошо еще, что у нас в Болгарии  есть
много друзей и пока нам удается контролировать ситуацию. Но это лишь  вопрос
времени.
   - Вы думаете, о