если
прокурор и мистер Кэвеноу. Но от себя лично хочу вас  предупредить  -  я  не
верю ни единому вашему слову.
   - Очень мило. Вы хотите снова меня арестовать?
   - Как только у меня будут достаточные основания, - заявил Эшби, -  теперь
я знаю как нужно вести с вами  диалог.  И  постараюсь  найти  неопровержимые
доказательства вашей антиамериканской деятельности.
   - По-моему, вы меня шантажируете, - подумав, произнес Кемаль, - вы  опять
переходите грань своих полномочий.
   - На этот раз нет. Просто предостерегаю. Отныне я превращусь  для  вас  в
настоящий кошмар. Я буду преследовать вас каждый день, каждый час. И  сделаю
все, чтобы доказать вашу причастность  к  шпионской  деятельности  погибшего
Тома Лоренсберга.
   - Опять вы про него, - поморщился Кемаль, - это даже некрасиво.  Вы  ведь
знаете, что он мой бывший друг. Зачем каждый раз о нем напоминать?
   - Извините. Возможно я был несколько некорректен.
   - Да, кстати насчет корректности, у меня к вам, большая  просьба,  мистер
Эшби. Это личная просьба. Скажите, вы женаты?
   - Это имеет отношение к нашему  делу?  -  спросил,  улыбаясь,  Эшби.  Ему
положительно нравился этот тип.
   - Самое прямое, так вы женаты или нет?
   - Нет, а почему вы спрашиваете?
   - Но у вас есть любимая женщина?
   - Конечно, есть.
   - Дело в том, - сказал немного грустно Кемаль, - что моя женщина довольно
известный человек. Я ее очень люблю и собираюсь с ней встречаться. Мне бы не
хотелось, чтобы ваши  люди  сидели  в  наших  постелях  или  подглядывали  в
замочную скважину.
   - Этого не будет. Как ее зовут?
   - Сандра, - чуть  поколебавшись  ответил  Кемаль.  -  Сандра  Лурье.  Она
вице-губернатор Луизианы.
   - Кто? - вот уж действительно этот Кемаль мастер удивлять всех.
   Эшби не поверил услышанному.
   - Миссис Сандра Лурье, - четко произнес  Кемаль,  -  она  вице-губернатор
штата.
   - Вы с ней встречаетесь? - спросил ошеломленный Эшби
   - Да, и я не хотел бы, чтобы у нее были неприятности из-за меня. Надеюсь,
вы не подозреваете, что и она вражеский шпион?
   - Не подозреваю
   - В таком случае, прошу вас оградить эту женщину от скандальных рубрик  в
газетах и журналах. Это просто некрасиво при ее положении.
   - Вы раньше с ней встречались?
   - Да, - честно ответил Кемаль.
   - Хорошо, - кивнул Эшби - на вашу личную жизнь будет наложено табу. Но  и
вы должны мне обещать кое что.
   - Что угодно мистер Эшби.
   - Встречаться со мной раз в месяц и  обедать.  Вы  не  возражаете  против
такого предложения?
   - Против такого не возражаю, - усмехнулся Кемаль, - а для  чего  вам  мое
согласие? Я все - таки не понимаю, чего вы добиваетесь?
   - Выяснить, настоящий ли вы Кемаль  Аслан.  Родившийся  в  Филадельфии  и
выросший в таком странном болгарском городке Елин-Пелин.
   - Можете не проверять. Я и есть тот самый Кемаль Аслан.
   - Этого я вам не обещаю. Проверять будем все равно.
   - Ваше право, мистер Эшби.
   Он поднялся со стула.
   - Я вам больше не нужен?
   - Нет, благодарю вас.
   - До свидания, - Кемаль протянул руку Эшби.
   Тот с удивлением посмотрел на стоявшего перед ним человека. Потом  сказал
словно бы про себя:
   - А почему бы и нет. Вы, во всяком случае, были достойным противником.
   И протянул свою руку в ответ. Рукопожатие было сильным, до хруста костей.
Оба профессионала смотрели друг другу в глаза. Эшби  словно  хотел  сказать,
что знает, кто именно стоит перед ним и кто скрывается под именем "Вакха". А
Кемаль Аслан смотрел в глаза Эшби и словно говорил, да, я  профессионал,  но
постарайся доказать мне это в честном поединке,  выиграй  у  меня  партию  и
тогда я признаю твое превосходство.
   Пожав руку мистеру Эшби, Кемаль вышел из кабинета.
   Его снова окружило журналисты. К нему протиснулся Тадао Имацу.
   - Хорошие новости, - сказал он, - на бирже наши акции пошли вверх.
   - Очень хорошо, - улыбнулся  Кемаль,  -  у  тебя  есть  еще  какие-нибудь
новости?
   - Есть, - почти закричал Имацу, такой стоял в коридоре шум,  -  у  нас  в
компании появился солидный адвокат, который будет постоянно вести наши дела.
   - Хорошо, - кивнул в ответ Кемаль.
   Полицейские расталкивали журналистов, давая ему проход.
   - Вы подадите в суд на ФБР? - спросил кто-то.
   - Нет, - улыбнулся Кемаль, - только что я  узнал  о  повышении  котировок
наших акций. Думаю, они сделали мне неплохую рекламу.
   - Вы можете сказать что-нибудь по  поводу  предъявленных  вам  обвинений?
Несколько слов?
   - Полная чушь.
   - Вы останетесь после этого в Америке или уедете в Турцию?
   - Я американский гражданин.
   Журналистов было человек тридцать и они бежали по коридору за ним.
   - Вы приняли извинения Кэвеноу?
   - Конечно. Он профессионал, выполняющий свой долг. Жаль, что  он  ошибся.
Америка нуждается в таких людях.
   - Вам не кажется, что вы стали жертвой заговора?
   - Нет, просто на этот раз ФБР и ЦРУ ошиблись. Это иногда бывает.
   - Вы по-прежнему будете руководить своей компанией?
   - Вы же сами сказали, что она моя компания, Почему ее должен  возглавлять
кто-то другой?
   - Спасибо, господа, - закричал Имацу, - прошу вас  больше  не  беспокоить
мистера Кемаля Аслана.
   Они прошли ворота и вышли на улицу.  У  автомобилей  стояли  еще  человек
двадцать. Здесь же были адвокаты Кемаля.
   - Вы видите рядом с Розенфельдом человека? Говорят,  он  один  из  лучших
юрисконсультов, - зашептал Имацу, - вон он стоит в стороне.
   Кемаль пригляделся к знакомой фигуре. И  вдруг  широко  улыбнулся.  Новым
юридическим советником и консультантом их фирмы стал взятый Имацу на  работу
в отсутствии  Кемаля  мистер  Питер  Льюис,  связной  советской  разведки  в
Нью-Йорке.
   Круг замкнулся. Он был победителем.

Интерлюдия

   Он лежал так уже много дней и ночей. Тело привычно не шевелилось, мускулы
были расслаблены, глаза закрыты, почти все обменные процессы  замедлены.  Он
лежал между жизнью и смертью, с удивлением приподнимаясь иногда над собой  и
оглядывая это  тяжелое  немощное  тело  молодого  человека,  заросшее  лицо,
вытянутые руки. Ему казалось странным, что проходят годы, а  он  по-прежнему
остается в таком положении, не пытаясь выйти за оболочку своего тела. Где-то
далеко в глубинах подсознания вспыхивал и тлел  огонек  разума,  который  не
понимал, почему мозг не получает новой  информации,  почему  он  обречен  на
многолетнюю спячку, словно заколдованный.
   У него давно ничего не  болело,  ничего  не  тревожило  тлеющего  огонька
разума, вспыхивающего в немощном теле. Иногда он  с  удивлением  обнаруживал
какую-то энергию, вливаемую в его тело и это заставляло редкие  клетки,  все
еще способные на размножение и деление мучительно искать выхода  в  попытках
воссоздать разум спящего существа.
   Время от времени в палате рядом с ним появлялись какие-то неведомые белые
существа  и  громко  говорили  на  уже  забытых  языках.  Часто  он  пытался
вспомнить, кем он был до того, как  попал  в  эту  палату,  но  мозг  упорно
отказывался  воспроизводить  события,  предшествующие   катастрофе.   Словно
магнитная лента, затертая до основания, с которой удалена запись  и  которая
способна лишь шипеть, обнаруживая помехи в собственном исполнении.
   Очень часто он  проваливался  в  спасительный  сон  и  на  долгие  месяцы
отключался от всех проблем, не пытаясь больше осознать и понять,  почему  он
здесь и что заставляет проблески  его  разума  пребывать  в  столь  немощной
оболочке.
   Десять лет назад он вдруг почувствовал, как этот огромный  статичный  мир
его тела начинает меняться и его куда-то перевозят. Путешествие было долгим,
он это почти бессознательно чувствовал.  Но  с  тех  пор  больше  ничего  не
менялось  и  он  по-прежнему  пробуждался  в  своем  замкнутом  рамками  его
сломанного черепа мире.
   И  только  теперь,  спустя  одиннадцать  лет  после  последнего  большого
потрясения, он вдруг ощутил какое-то движение вокруг, словно  застывший  мир
начал стремительно меняться, дробиться на мелкие фрагменты,  обретать  некое
подобие утерянной прежде Вселенной.
   - Мы держим его так уже одиннадцать лет, -  раздраженно  говорил  высокий
полный человек в белом халате. Никаких шансов на его выздоровление нет. И не
может быть. Он столько лет в коме. Мы его  просто  мучаем.  Нужно  принимать
решение, товарищ генерал.
   - А если он вдруг когда-нибудь откроет глаза и проснется? -  с  сомнением
спрашивал генерал. - Вы гарантируете, что он не проснется?
   - В подобных случаях ничего нельзя говорить заранее, но единственное, что
мы можем  для  него  сделать,  это  облегчить  ему  страдание.  После  столь
многолетней комы люди никогда не приходили в себя. В лучшем случае, он будет
инвалидом. В худшем, к нему никогда не вернется сознание.
   Тот, кого называли генералом, подошел  ближе,  внимательно  посмотрел  на
лицо и удивленно произнес:
   - Похож.
   - Что вы сказали? - не понял другой, очевидно, врач.
   - Ничего. Значит, вы считаете, что он никогда не сможет придти в себя?
   - Я так не говорил. Просто я считаю, что он слишком  много  лет  лежит  в
коме. Он никогда не может вернуться к нормальной жизни. Он  и  сейчас  между
нами и небом. Нужно принимать решение, - снова настойчиво повторил врач.
   - Хорошо, - согласился генерал, - только, чтобы он не мучился.
   И, посмотрев снова  на  лежавшее  перед  ним  тело,  невольно  вздрогнул.
Лежавший был удивительно похож на... самого себя, или  двойника,  который  в
далекой стране изображал этого больного.
   Когда генерал ушел, врач подошел к телу,  лежавшему  на  постели  и,  сев
рядом, начал смотреть какие-то приборы. Потом встал и,  вздохнув,  вышел  из
комнаты.
   Сознание лежавшего человека потухло окончательно и не появлялось  в  теле
уже целых два дня. И лишь затем, когда  вдруг  тело  почувствовало  какое-то
постороннее вмешательство, сознание  вспыхнуло  в  последний  миг.  Над  его
миром, над телом стояли наклонившиеся люди в белых халатах и кто-то, вставив
иглу в руку, вводил какую-то жидкость, которая упруго  разливалась  по  всем
капиллярам организма. Именно по капиллярам, дух чувствовал это.
   В последний момент он снова  оглядел  комнату,  свое  застывшее  тело  и,
вспыхнув на какую-то долю секунды, даже попытался осознать свое "Я". Но  это
было последнее усилие. Тела больше не существовало. Дух вырвался из  него  и
теперь, облетая свое тело, устремился в туннель, в конце которого разгорался
яркий огонь.
   - Иду, - закричал дух.
   - Он мертв, - тихо сказал один из врачей.
   - Отмучился, - добавил другой.
   Они переглянулись  и  вышли  из  комнаты,  накрыв  лицо  лежавшего  белой
простыней. Теперь это была только куча фосфата, мышц, аминоксилот и белка. И
в этой массе никому не нужных химических элементов не было души,  той  самой
субстанции,  которая  координирует  все  составляющие  тела  и  придает   им
необходимое движение и энергию.
   Тело, некогда называемое Кемалем Асланом, лежало под  белой  простыней  в
специальной больнице КГБ СССР. Решение о подобной  ликвидации  было  принято
руководством ПГУ по согласованию с руководством КГБ,  Слишком  опасным  было
оставлять  подобное  тело  даже  в  строго  охраняемой   больнице   Комитета
Государственной Безопасности. И неизвестно чего боялись больше  -  немощного
тела или возможности обретения этим телом своего разума. В обоих случаях это
грозило вызвать неуправляемую реакцию ненужного скандала, который  следовало
избежать любой ценой. И  решение  было  принято.  Кемаля  Аслана  больше  не
существовало. Вместо него был только один "Кемаль Аслан", живущий теперь под
этим именем совсем другой человек, с другой душой и  другим  именем.  Но  об
этом почти никто не знал.

Интерлюдия-2

   Рональд Уильям Пелтон - многолетний агент советской разведки,  был  выдан
"перебежчиком" Юрченко и арестован в ноябре 1985 года.
   Сам Виталий Юрченко по непонятным для ЦРУ и не установленным до  сих  пор
причинам вернулся обратно в СССР и даже не был расстрелян за свое  очевидное
предательство.
   Бывший сотрудник советской разведки, так и не ставший резидентом ПГУ  КГБ
СССР в Лондоне полковник Олег Гордиевский, воссоединился со своей  семьей  в
Лондоне, когда им разрешили  выехать  из  Москвы.  В  СССР  Гордиевский  был
приговорен к смертной казни, которая до сих пор не приведена в исполнение.
   Через неделю после обратного бегства Юрченко помощник Президента  США  по
национальной безопасности Роберт Макфарлейн подал в отставку.
   Большинство генералов и офицеров ПГУ КГБ были уволены  из  органов  после
августа 1991 года. Генерал Крючков, четырнадцать лет возглавлявший советскую
разведку, был даже арестован за участие в ГК ЧП, но затем амнистирован.
   Агент "Юджин"  продолжал  оставаться  в  Америке,  работая  на  советскую
разведку. Но теперь он  считался  лишь  вторым  по  значению  агентом  ОЦ  в
Америке. Первым и  главным  справедливо  назывался  ведущий  сотрудник  ЦРУ,
работавший в советском отделе, Олдридж Эймс, получивший в ПГУ имя "Циклоп".
   Тадао Имацу погиб в автомобильной катастрофе  через  семь  месяцев  после
описываемых  событий.  Некоторые  эксперты  считают,  что  катастрофа   была
подстроена. Некоторые утвердждали, что виноват был сам Имацу. Его похоронили
в Нью-Йорке поздним летом 1986 года.

Заключение

   Через шесть лет распадется Советский Союз. Произойдет то событие мирового
значения, которое по достоинству можно оценивать лишь сквозь массу  веков  и
тысячелетий. Распадется огромная страна,  вызывавшая  уважение  и  ненависть
всего мира. Эта катастрофа вселенского  масштаба  будет  равна  по  значению
гибели великой  империи  прошлого,  ибо  с  момента  распада  СССР  начнется
по-новому кроиться карта Европы  и  мира.  Исчезнут  одни  государства,  уже
имеющие свою многолетнюю трудную историю и  географию.  Возникнут  другие  -
иногда  эфемерные,  придуманные  политиками,  иногда   выстраданные   жизнью
нескольких поколений. Бывшие  враги  станут  друзьями,  а  бывшие  друзья  -
врагами. Событие такого масштаба будет  сопровождаться  и  обильно  пролитой
кровью, тысячами убитых и раненых. Но при подобных катаклизмах тысячи и даже
десятки тысяч людей не будут иметь значения в исторических  событиях  такого
масштаба.
   Кемаль будет по-прежнему жить  в  Америке,  только  переехав  из  шумного
Нью-Йорка в  более  спокойный  Бостон.  Переведет  туда  и  правление  своей
компании, справедливо полагая, что в этом городе он будет  чуточку  ближе  к
Европе. Его сын Марк превратится в красивого подростка и  по-прежнему  будет
любить своего отца,  приезжая  к  нему  на  каникулы  в  Массачусетс.  Марта
довольно удачно выйдет замуж за  техасского  бизнесмена  и  даже  родит  ему
крошечную дочурку, сводную сестру Марка. Мистер Саймингтон  отойдет  в  иной
мир. Вместо Питера Льюиса Кемалю пришлют другого связного.
   И однажды, когда распад СССР станет реальностью  и  вместо  КГБ  появятся
ублюдочные  службы,  так  часто  сменяющие  вывеску,  он  получит  приказ  о
возвращении. В это невозможно будет поверить, в это нельзя будет верить,  но
приказ, переданный ему связным, будет четким и лаконичным, как и  полагается
приказывать полковнику, офицеру собственного государства,  которого  уже  не
будет на карте.
   И этот день будет самым страшным и самым тяжелым днем  в  его  жизни.  Он
вдруг поймет, что вся его жизнь, все семнадцать  лет,  прожитые  за  рубежом
остаются отныне здесь,  и  в  том  государстве,  которое  теперь  называется
Россией, его ждет новая жизнь и новая реальность.
   В этот вечер у  него  впервые  за  семнадцать  лет  будет  право  выбора.
Остаться  обеспеченным  человеком,  известным  промышленником,  миллионером,
любить Сандру, видеть собственного  сына,  жить  так,  как  привык  жить  за
столько лет, проведенных  в  Америке  или  бросить  все  -  работу,  любимую
женщину, Марка, комфорт, устроенную жизнь и вернуться на Родину, которой уже
не существует. Вернуться туда, где он  никого  не  знает,  где  все  идеалы,
которым он служил, развенчаны  и  осмеяны,  люди,  которым  он  верил,  сами
оказались обманутыми, а его собственное ведомство, полковником  которого  он
еще числился, оказалось разогнанным и оболганным. И даже та страна,  которой
он присягал, уже не будет существовать. Правда, в  одном  из  осколков  этой
страны его до сих пор ждет старая мать, вот  уже  семнадцать  лет  ожидавшая
своего сына. Которая помнит его совсем молодым, красивым парнем, уехавшим  в
неведомую командировку и затем не вернувшимся.
   Выбор будет мучительным и страшным. Выбор будет тем более  нелегким,  что
разрыв с одной жизнью будет окончательным подведением итогов. Ибо  право  на
второй переход реки жизни он не получит. И всю ночь Кемаль Аслан,  советский
разведчик "Юджин", полковник бывшего КГБ Амир Караев будет мучительно решать
для себя - как быть. Ибо самое  страшное,  что  выстрадал  человек  и  самое
великое - это право выбора. И прошедший чистилище понимает это лучше других.



    Чингиз АБДУЛЛАЕВ
    ОБРЕТЕНИЕ АДА II
    ОБРЕТЕНИЕ АДА

    OCR Leo's Library



Анонс

   Он - человек, чья профессия - играть  со  смертью.  Играть  до  победного
конца. Он - один из лучших агентов  российской  внешней  разведки.  Один  из
мастеров выполнять невыполнимое.
   И теперь он получил новое задание. Задание - опасное, но опасность он уже
давно привык считать своей ежедневной работой. Однако это задание  -  еще  и
странное. Еще и необычное. И не просто важное - а возможно, самое  важное  в
его жизни...

   Смотрю на правую сторону и вижу, что никто не признает меня: не стало для
меня убежища, никто не заботится о душе моей.
   Псалтырь, псалом 141,4

   Автор  выражает  благодарность  всем  бывшим  и   настоящим   сотрудникам
КГБ-ФСК-ФСБ-СВР за их помощь в создании этой книги. Автор предупреждает, что
данный материал не может быть использован в суде  в  качестве  свидетельских
показаний.

ЧАСТЬ I

Его прошлое

Прага. 8 января 1991 года

   Он терпеливо ждал появления связного. Его удивил этот неожиданный  вызов,
когда звонивший потребовал столь срочной встречи. Впрочем, после провалов  в
Великобритании и Франции они наверняка должны были забеспокоиться. И  начать
действовать, не ожидая,  когда  будет  раскрыта  еще  одна  цепь  агентурной
разведки КГБ в мире.
   Он вздохнул. Падение берлинской стены сделало их  всех  заложниками  этой
ситуации,   когда    объединившаяся    Германия    поглотила    не    только
восточногерманское государство, но и одну  из  самых  эффективных  спецслужб
мира - разведку ГДР, делавшую так много полезного  для  своего  союзника  по
Варшавскому блоку.
   Одновременно  были  развалены  и  достаточно   эффективные   польская   и
чехословацкая разведки. Это был не  просто  развал  старого  мира,  это  был
развал всей системы разведывательных операций за рубежом, когда  КГБ  и  ГРУ
лишились почти всех своих союзников. И  поэтому  приходилось  срочно  латать
старые дыры и избавляться от ставших обременительным балластом агентов,  уже
попавших под наблюдение других спецслужб.
   Связной опоздал на десять минут. И появился, как всегда, нервничая.
   Хотя  он,  по  логике  вещей,  мог  не   беспокоиться.   Он   пользовался
дипломатическим иммунитетом, и у него был свой  зеленый  паспорт  дипломата,
который поможет ему в случае провала благополучно выехать из страны, избежав
ареста. В прежние времена  об  этом  даже  не  думали.  Прага  была  так  же
безопасна, как Киев или Минск. Сотрудники посольства и КГБ чувствовали  себя
в братских социалистических странах  почти  как  у  себя  дома.  И  вот  все
рухнуло.  В  Чехословакии,  к  счастью,  обошлось  без   подобия   румынских
эксцессов.  Произошла  "бархатная"  революция,  социалистический  режим  был
развален мирно и без кровопролития. И пришедший теперь связной из посольства
действовал уже  в  другой  стране  и  с  другими  условиями  работы.  Это