-- возразил младший лейтенант Ковшов. -- Это для военкома ты
рядовой запаса. А  здесь -- просто рядовой. Понял? Ты сейчас в армии, понял?
И подчиняешься воинскому  уставу,  понял?  А  для  непонятливых есть губа! И
дисбат!
     -- Не выступай, -- посоветовал я Артисту.
     -- Да пошел он!.. Тебя никогда не тянуло вернуться в армию?
     -- Бывало, -- сказал я.
     -- Меня тоже. Но вот посмотришь на такое говно,  и  даже мысль об  этом
начисто отшибает.
     -- Это кто -- говно? -- заинтересовался младший лейтенант Ковшов.
     -- Ты, микромайор хренов, -- ответил Артист.
     -- Отставить! -- приказал я.
     --  Слушаюсь,  -- сделал  мне  одолжение  Артист.  --  Товарищ  младший
лейтенант, разрешите стать в строй?
     -- Становись, -- разрешил Ковшов.
     -- Становитесь, -- поправил Артист  и по-уставному,  с разворотом через
левое плечо, вернулся в шеренгу.
     -- Ты, что ли, у них старший? -- обратился ко мне Ковшов.
     --  Ну какой старший, -- ответил я. -- Просто они иногда прислушиваются
к моим советам.
     -- Так вот и посоветуй им...
     -- Посоветуйте, -- уточнил я. --  Давайте,  товарищ  младший лейтенант,
строго  выполнять  устав.  Вы  -- молодой  офицер.  Правда,  какой-то  новой
формации,  не  совсем  для меня  понятной.  Мы  --  ваши подчиненные.  Устав
предписывает  нам  обращаться друг  к  другу на  "вы".  И если  вы согласны,
давайте займемся делом. Иначе две недели пройдут, и вы не выполните  приказа
сделать из нас нормальных солдат.
     --  Согласен, -- подумав, кивнул Ковшов. -- Приступаем к общефизической
подготовке. Для начала проверим ваш  брюшной пресс. Начнем с вас, -- показал
он на Дока.
     -- Давайте лучше с меня, -- предложил Артист.
     -- Ладно, с тебя. Два шага вперед!
     Нужно  было,  конечно, это  остановить.  Но больно  уж  наглым был этот
кадет. И я промолчал.
     Командир Ковшов обошел вокруг Артиста, ощупал его плечи и бицепсы.
     -- Ну что, не так плохо.
     После чего поддернул рукава форменки и всадил  коротким слева  в  живот
рядового запаса  Злотникова.  И тут же схлопотал  хлесткую оплеуху.  Это его
крайне озадачило, но ненадолго. Он мгновенно собрался и метнул правый  кулак
в нос Артиста. Я ожидал, что Артист отклонится,  но  он пошел другим  путем.
Кулак Ковшова  словно бы  влип в ладони Артиста, плечи его напряглись, как у
человека, который давит в  руках грецкий орех.  Ковшов вскрикнул и отскочил,
бессильно свесив правую руку.
     -- Падла! -- завопил он. -- Ты же мне палец сломал!
     -- Это вряд ли, -- возразил Артист. -- Слегка вывихнул -- может быть.
     -- Разрешите помочь, товарищ младший лейтенант? -- предложил Док.
     -- Отойди! -- снова  завопил  Ковшов. -- Все отойдите!  Не подходите ко
мне!
     -- Вы зря отказываетесь, он военный хирург, -- об®яснил я.
     -- В натуре?
     -- В натуре.
     Ковшов  недоверчиво протянул руку Доку. Тот ощупал ее и коротко дернул.
Ковшов ойкнул.
     -- Вот и все,  -- сказал Док. --  Немного  опухнет, но  завтра будет  в
полном порядке. Но проверять прочность брюшного пресса не советую. Ни у кого
из нас. Даже у него, -- показал он на Муху.
     -- Особенно у него, -- уточнил я.
     -- Почему? -- спросил Ковшов.
     --  Потому  что он этого  не любит. И  не исключено, что он вас  просто
убьет. Или сделает инвалидом. Нечаянно, конечно, -- добавил я.
     Ковшов затравленно оглядел нас.
     -- Вы кто, мужики?
     -- Ну, как кто? Друзья.
     -- Вместе служили? -- догадался он.
     -- Верно.
     -- Где?
     -- В Чечне.
     -- Вон оно что. В каких частях?
     -- В спецназе.
     -- Ексель-моксель! Кем же вы там были?
     -- Кто кем. Рядовой Перегудов --  капитаном медицинской службы. Рядовой
Мухин -- лейтенантом. А рядовые Злотников и Хохлов -- старшими лейтенантами.
     -- А ты? То есть вы?
     --   Капитаном   он   был,    --   подсказал    Муха.   --   Командиром
диверсионно-разведывательной группы.
     -- Ексель-моксель! -- повторил Ковшов. -- А почему же вы рядовые?
     -- Нас разжаловали.
     -- Иди ты! За что?
     -- Хватит трепаться, -- прервал  наше интервью Артист. -- Давайте лучше
устроим  пробежку.  Хоть  размяться  после  гражданки.  Только  не  на  пять
километров, а на все тридцать. И  с полной выкладкой. Как вы на это, товарищ
младший лейтенант?
     -- А если кто сдохнет? -- недоверчиво спросил Ковшов.
     -- Вы? -- удивился Артист.
     -- Вы!
     -- Заодно и проверим.
     --  Уговорили,  -- кивнул  Ковшов  и  оглядел  нас  не  без  некоторого
злорадства. -- Только темп буду задавать я. А кто будет отставать, подгонять
буду поджопниками. Годится?
     А вот этого ему говорить не следовало.
     Артист нехорошо ухмыльнулся.
     -- Годится, товарищ младший лейтенант! -- жизнерадостно заявил Муха.
     --  Смирно!  --  скомандовал  Ковшов,  заметив  приблизившегося  к  нам
заместителя начальника лагеря.  -- Товарищ подполковник, докладывает младший
лейтенант   Ковшов.   Отделение   резервистов   занимается    общефизической
подготовкой.
     Подполковнику  было  лет   сорок.   Крупный,  затянутый   в   камуфляж,
подобранный, как  и все офицеры в  этом учебно-тренировочном центре. Судя по
жесткому  лицу  с давним, глубоко  в®евшимся в кожу загаром,  небыструю свою
карьеру он делал не в московских штабах.
     -- Вольно, -- сказал он. -- Наметили программу?
     -- Так  точно,  -- доложил Ковшов.  --  Выходим на тридцатикилометровый
кросс с полной выкладкой с зачетом времени.
     -- А не круто сразу-то?
     -- Они сами предложили.
     -- Ну, попробуйте.  -- Подполковник оглядел нас  критическим взглядом и
неодобрительно  покачал головой: --  Вырядили  вас! Хуже старья  не нашлось?
Переодеть. Во  все  новое. В то,  в чем они пойдут на задание. Подогнать все
как на парад. Скажи на складе: я приказал.
     -- Слушаюсь! -- вытянулся Ковшов.
     -- На какое задание? -- поинтересовался я.
     -- Узнаете. В свое время.

     К проходной КПП, от которой начался наш марш-бросок, мы вернулись через
три часа десять минут. В норму не уложились по не зависящим от нас причинам.
     Возле КПП нас поджидал подполковник.
     --  Неплохо, -- взглянув на часы, заметил  он.  --  Очень даже неплохо.
Когда, по-твоему, они будут готовы?
     -- Хоть сегодня, -- буркнул Ковшов, мокрый как мышь.
     -- Не горячишься? -- спросил подполковник.
     -- Да они перли, как лоси! Да еще, это...
     -- Ну-ну. Что это?
     -- "Что", "что"! Меня на себе волокли! Почти полпути!
     -- Не наговаривайте на себя, товарищ младший лейтенант, -- мягко укорил
его  Муха.  --  Всего  каких-нибудь  пять-шесть километров, было  бы  о  чем
говорить!
     -- Вот даже как. Значит, и верно, готовы. Очень хорошо. Но  не сегодня,
нет.  --  Подполковник посмотрел на часы,  немного  подумал и  заключил:  --
Завтра. А пока получите что положено и можете отдыхать.
     -- Товарищ подполковник, а что нам положено? -- спросил Боцман.
     И получил исчерпывающий ответ:
     -- Что положено, то и положено.

     А положено нам было вот что:

     Комплект тактического снаряжения "Выдра-ЗМ" -- 5 штук.
     Пистолет бесшумный самозарядный ПСС калибра 7,62 мм с четырьмя обоймами
по шесть патронов в каждой -- 5 штук.
     Пистолет-пулемет АЕК-919К "Каштан" -- 5 штук.
     Патроны для "Каштана" -- 4500 штук.
     Бесшумная снайперская винтовка  ВСС  "Винторез" с  оптическим  прицелом
ПСО-1 и ночным прицелом НСПУМ-3 -- 1 штука.
     Патроны для "Винтореза" -- 60 штук.
     Нож  выживания "Оборотень-2" в комплекте  с метательным ножом  "Оса"  и
мини-ножом "Робинзон" -- 5 штук.
     Нож разведчика стреляющий НРС -- 5 штук.
     Самовзводный гранатомет РГ-6 с шестирядным барабаном револьверного типа
-- 3 штуки.
     Ручной зенитно-ракетный комплекс "Игла" с определителем "свой -- чужой"
и ракетой со стартовым ускорителем -- 2 штуки.
     Светошумовые гранаты -- 20 штук.
     Ручные гранаты Ф-1 -- 20 штук.
     Радиостанция космической связи "Селена-5" -- 1 штука.
     Шифровальный прибор "Азимут" -- 1 штука.
     Бинокль ночной БН-2 -- 3 штуки.
     Взрывчатка пластиковая -- 6 кг.
     Радиовзрыватели -- 20 штук.
     И др.

     -- Мама ро'дная! -- только и сказал Артист.

     На следующее утро я проснулся оттого,  что кто-то тряс меня за плечо. Я
открыл  глаза  и  не сразу сообразил,  где это я  нахожусь.  Потом понял.  В
офицерской  казарме. Точнее,  в  комнате одноэтажного  сборно-щитового  дома
вроде тех, что стоят в  подмосковных пионерлагерях. Три десятка таких домов,
покрашенных  в веселенький  зеленый  цвет, тянулись шеренгой  вдоль бетонной
ограды среди мачтовых  сосен. К ним вели посыпанные  песком дорожки, это еще
больше усиливало сходство с большим пионерским лагерем.
     В комнате стояло десять железных коек, пять были пустые,  на  остальных
дрыхли  ребята.  Снаружи  пробивался  свет  раннего  утра.  Над  моей койкой
возвышался  младший лейтенант Ковшов.  Заметив, что я проснулся, он приложил
палец к губам:
     -- Тихо.
     -- Под®ем? -- спросил я.
     -- Нет. Оденься и выйди.
     Он  прошел  к  выходу,  осторожно  наступая  на  скрипучие  половицы. Я
взглянул  на часы. Что за черт? Еще целых полчаса можно было поспать!  После
вчерашнего  марш-броска  все  мышцы ныли, требовали хорошей  разминки.  Но с
этим, похоже, придется погодить.
     Ковшов ждал меня на крыльце, прохаживаясь от одних перилец к  другим  и
бросая рассеянные взгляды окрест. Лагерь  был пуст, чист, будто бы вымер. Ни
единого движения у казарм,  на плацу,  у бетонных боксов  с  автомобилями  и
бронетехникой.  Лишь  вдалеке,  возле будки КПП, солдаты из ночного  караула
мели дорожки.
     Ковшов был чисто выбрит, подтянут и мрачен, как носорог.
     -- Мне нужно кое-что тебе рассказать, -- сообщил он. -- Но сначала хочу
спросить. Ты  сказал  вчера,  что  я  офицер новой  формации.  Которая  тебе
непонятна. Что тебе непонятно?
     -- Охренел?! -- возмутился я. -- Ты меня поднял, чтобы спросить об этой
фигне?
     -- Это не фигня. Я долго думал о смысле жизни...
     -- Как?! -- поразился я.
     -- А что? -- удивился Ковшов.
     -- Ничего.  Не обращай внимания, я еще не проснулся. Значит, ты думал о
смысле жизни. И что придумал?
     -- Возрождение России начнется с армии. Но  сначала должна  возродиться
сама  армия. Дух  армии  --  железная дисциплина. Верность долгу. Офицерская
честь. Офицерами всегда были лучшие люди России. Не так, скажешь?
     До чего же приятно разговаривать на такие темы без двадцати шесть утра!
     -- В  старой  России офицерами  были  дворяне,  -- сказал я,  с  трудом
подавляя зевок. -- Самая образованная часть общества, это верно.  Но лучшая?
Не уверен. А в  советские времена в  офицеры  шли те, кто уже в восемнадцать
лет высчитывал, какая у него будет пенсия по выслуге.
     -- Но ты же сам был офицером!
     -- Был, -- согласился я. -- Потому что отец не мог меня кормить, пока я
учусь в институте. Если бы мог, я стал бы физиком.
     -- Физики тоже нужны, -- подумав, сказал Ковшов.  -- Но офицеры нужней.
Настоящие. А не пьянь и ворюги. С этим-то ты согласен?
     -- Кто бы спорил.
     -- А почему же сказал, что офицеры новой формации тебе не нравятся?
     --  Я  сказал,  что  не  знаю,  откуда  такие,  как  ты,  берутся.  И я
действительно этого не знаю.
     -- Надоел этот бардак, оттуда и берутся!
     -- По-твоему, это дает тебе право измываться над подчиненными?
     -- Да как по-другому?! -- страдальчески вопросил Ковшов. -- Кто в армию
сейчас приходит? Алкаши, наркоманы, педики! Как с ними по-другому?!
     -- Слушай,  командир! --  взмолился я. --  Давай  поговорим  об  этом в
другой раз.
     -- Не будет другого раза. Сегодня ночью вас отправляют.
     --  Тогда  поговорим, когда  мы  вернемся.  Ковшов  поглядел  куда-то в
сторону, мимо меня, и сказал:
     -- Вы не вернетесь.

     Вот тут-то я и проснулся.

     -- Об этом я и хотел сказать, --  продолжал Ковшов. -- Вчера, когда  вы
получили снаряжение,  я случайно  слышал,  как начальник склада спросил, как
все оформить. И подполковник ответил: никак, мол, спишем, скорее всего.
     -- Еще раз!  -- приказал я.  -- Что ответил подполковник? Только точно,
без "мол".
     -- Он ответил:  "Подготовь акт на  списание". Начсклада спросил: "А кто
подпишет?" Подполковник  сказал: "Кому  положено, тот и  подпишет". Я почему
тебе рассказал...
     -- Это я сразу понял. Ты полюбил нас с первого взгляда.
     -- Со второго, -- с  хмурой усмешкой поправил  Ковшов. -- Только я тебе
ничего не говорил, понял?
     -- Ну, ясно.  Мы просто встали  пораньше и немного поговорили о  смысле
жизни. Когда встретимся снова, поговорим о смысле смерти.
     -- Думаешь, встретимся? -- спросил Ковшов.
     -- А как же!
     -- Где?
     -- Там, где все мы когда-нибудь обязательно будем.
     -- Ну и шутки у тебя! -- подумав, сказал младший лейтенант Ковшов.

     И тут весь лагерь пришел в движение.
     -- Под®ем!

     -- Товарищ подполковник! Отделение прибыло для прохождения инструктажа!
     --  Проходите,  господа резервисты.  Рассаживайтесь. Ковшов,  свободен.
Проследи, чтобы нам никто не мешал.
     -- Слушаюсь!
     Ковшов вышел.
     Мы  расположились   за  узкими  столами  с  пластиковыми  столешницами.
Когда-то  это  была  ленинская комната.  Там,  где  на стенах  темнели пятна
невылинявшей краски, висели портреты членов Политбюро, а над школьной доской
-- портрет  очередного  генсека. Сейчас на  этом  месте красовался президент
Ельцин  на  танке, а на одной  из стен, в  любовно оформленной  рамочке  под
стеклом, --  случайно  забытый или  оставленный  намеренно "Моральный кодекс
строителя коммунизма". И я вдруг поймал себя на мысли, что не помню ни одной
заповеди. Ни  единой. Попытался прочитать, но  рамочка  была от меня слишком
далеко.
     Ну,  дела. А ведь  изучал и даже, может  быть, сдавал зачет. В такой же
вот ленинской комнате. Чем же была забита тогда моя голова?
     Бесхитростные рисунки на столешницах, без труда различимые, несмотря на
попытки уничтожить  их  мылом и содой, сразу напомнили мне чем. Боже ты мой,
это было целую жизнь назад.
     Между тем  подполковник прикнопил  к доске  штабную  карту и  несколько
листов аэрофотос®емки.  Карта была крупномасштабная, очень подробная. На ней
был участок земной поверхности размером  километров  пятьдесят на пятьдесят.
Но где находится эта поверхность, понять  было нельзя.  Лишь по преобладанию
желтого и коричневого цветов  над  зеленым  можно  было сделать  вывод,  что
изображено какое-то плоскогорье.
     Подполковник оглядел нас и ткнул пальцем в карту.
     --  Место  высадки   здесь,  --  произнес  он  так,  будто  не  начинал
инструктаж, а его заканчивал. -- Десантируетесь  с  вертолета. По  прямой до
об®екта -- сорок два километра. С учетом рельефа -- около семидесяти. Об®ект
-- вот. А это снимки из космоса. Потом  изучите. Задача номер один:  скрытно
приблизиться  к  об®екту на  минимально  возможное  расстояние.  Идти только
ночью.  Сейчас  полнолуние,  так  что  нормально.  Никаких  костров, никакой
демаскировки.  Задача  вторая:  изучить   схему  охраны  об®екта  и  выявить
оптимальный путь проникновения на него. Задача третья: проникнуть на об®ект.
После этого доложите в Центр и получите дальнейшие указания. Командир группы
-- Пастухов. Вопросы?
     От такой лапидарности мы слегка прибалдели.
     --  Товарищ  подполковник, нельзя ли  начать  пораньше?  --  на  правах
новоявленного командира спросил я. -- Район операции?
     -- Восточная Сибирь.
     -- Можно точней?
     -- Нет.
     -- Как мы туда попадем?
     -- Самолетом. Борт из Кубинки уходит сегодня в семнадцать тридцать.
     -- Что за об®ект?
     -- Аэродром.
     -- Какой?
     --  Обыкновенный.  Военно-транспортной авиации.  Его арендует  одна  из
дочерних фирм компании "Госвооружение".
     -- Но охраняют солдаты?
     -- Естественно. Вам что-то не нравится?
     -- Почему?  -- возразил я. --  Лично я в полном восторге.  Особенно  от
вашего  высокого мнения  о  наших способностях.  Вы уверены, что мы впятером
сможем взять штурмом аэродром, в охране которого не меньше двух батальонов?
     -- Полк.
     -- Тем более.
     --  Вам  никто  не  приказывает  штурмовать   об®ект.  Ваша  задача  --
проникнуть на его территорию. Как вы это сделаете -- ваши трудности.
     -- А тогда на кой черт нам столько оружия и такой боезапас?
     -- Положено, -- сказал подполковник.  Мои вопросы отскакивали  от него,
как пули от танка.
     Я решил зайти с другой стороны:
     -- Можем мы узнать о цели операции?
     -- Нет.
     -- Совсем ничего?
     -- Кроме того, что услышали. Я и сам не в курсе. Моя задача --  довести
до вас этот приказ.
     -- Кто отдал приказ?
     -- Кому положено, тот и отдал.
     -- Кто будет нас прикрывать?
     -- Никто.
     -- Система отхода?
     -- По обстоятельствам.
     -- Тоже, значит, наши трудности?
     -- Да.
     -- Вопросов больше не имею.
     -- Вам определенно что-то не нравится, -- повторил подполковник.
     -- А что нам  должно нравиться? -- спросил я. -- Мы  мирные гражданские
люди. Вы отрываете нас от дел  и посылаете черт знает куда черт знает зачем.
Кому это может понравиться?
     -- А  я не на прогулку вас приглашаю. Это -- боевой приказ.  Напомнить,
что бывает за невыполнение боевого приказа?
     -- Знаем, --  вмешался Артист. --  Нас уже однажды  вышибли  за это  из
армии.  Вот и сейчас вышибите. И разжалуйте в  говновозы. А  куда еще  можно
разжаловать рядового?
     -- В тюрьму, -- раз®яснил подполковник.
     -- Не пугайте, мы пуганые, -- сказал я. -- Никакой трибунал не признает
этот приказ правомерным. Для таких операций  существуют спецподразделения, а
не резервисты.
     -- Может  быть,  -- согласился подполковник.  --  Но следствие  -- дело
небыстрое. Можно  и  полгода  просидеть на  нарах.  Я  хочу, чтобы  вы  меня
правильно поняли. Я не запугиваю вас и не принуждаю к решению. Мне  известно
только то, что я вам сказал. Я  не знаю, с какой целью проводится операция и
в чем ее суть. Я не знаю, почему ей придается такое значение и почему к  ней
привлечены именно вы. Все это кажется мне очень странным. Но это не причина,
чтобы не выполнять приказ. Так что -- вызывать караул?
     -- Да и мать твою, вызывай! -- возмутилась вольнолюбивая душа Артиста.
     Подполковник повернулся к двери:
     -- Ковшов!
     -- Слушаю, товарищ подполковник!
     -- Караульный взвод ко мне!
     -- Есть! -- козырнул Ковшов.
     -- Минутку!  --  остановил  я его.  --  Значит, главная  наша задача --
проникнуть на территорию об®екта? Я вас правильно понял?
     --  Да,  --  подтвердил  подполковник.   --   И   получить   дальнейшие
распоряжения Центра. Таков приказ.
     Я внимательно посмотрел на него. Не похоже, что он шутил. И видно было,
что  он действительно  знал  не  больше того,  что сказал. И  все это ему не
нравилось. А уж как не нравилось мне, об этом и речи нет. Но выбор у нас был
небольшой. Да что  же они  себе позволяют? В какие, черт бы их побрал,  игры
нас втягивают?
     Я  уже готов был  встать  под знамя Артиста и во имя  свободы  личности
бросить свое бренное  тело  на нары гарнизонной губы, предварительно сообщив
этому сапогу и тем,, кто за ним  стоит, все, что  я о  них думаю. Но  что-то
остановило меня.
     Да, выбор у нас был небольшой.
     Но это был не выбор.
     Это был вызов.
     Ну, суки.
     И я его принял.
     -- Ладно, -- сказал я. -- Мы выполним этот приказ.
     Артист посмотрел на  меня  с  недоумением, Док одобрительно  кивнул,  а
подполковник подвел итог:
     --  Правильное  решение.  Приказ  есть  приказ. Вникайте  в топографию.
Записей никаких.
     Но прежде чем приступить к  изучению  нашего маршрута, я не удержался и
подошел к рамочке с "Моральным кодексом строителя коммунизма". И прочит