Андрей Таманцев. Угол атаки

---------------------------------------------------------------
     Солдаты удачи-7:
     OCъ: Sergius A. Smirnof
---------------------------------------------------------------

     



     В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни. Мы изменили
только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их
работа.  Каждый  из  них  всегда  на  прицеле, вероятность  избежать  смерти
приближается  к нулю... Имеем  ли мы право  лишать  таких  людей  надежды на
завтрашний день?..


     Таманцев А.
     Т17 Угол атаки:  Роман. -- М.:  Олимп;  ООО "Фирма "Издательство ACT"",
1999. -- 448 с. -- (Солдаты удачи).

     ISBN 5-7390-0770-4 ("Олимп")
     ISBN 5-237-03112-9 ("Фирма "Изд-во АСТ"")

     Их осталось  только  пятеро.  Пятеро тех,  кого  испокон  веку называют
наемниками, "солдатами удачи"...
     Они отправляются на новое свидание  со  Смертью. Туда, где помощи ждать
неоткуда. Туда, где они -- пятеро -- должны принять на себя всю мощь военной
машины. Но "солдаты удачи" давно уже не боятся  ничего. Они знают:  в борьбе
со Злом главное -- успеть нанести удар первым.
     ББК 84(2Рос-Рус)6
     © "Олимп", 1999
     © Оформление. ООО "Фирма "Издательство АСТ"", 1999


     Содержание

     Пролог. Груз без маркировки 2
     Глава I 5
     Глава II 18
     Глава III 31
     Глава IV 44
     Глава V 48
     Глава VI 64
     Глава VII 81
     Глава VIII 96
     Глава IX 103
     Глава Х 114
     Глава XI 124
     Глава XII 154
     Глава XIII 170
     Глава XIV 180
     Глава XV 191
     Эпилог. Прошлогодние новости 196


     Вы все хотели жить смолоду,
     Вы все хотели быть вечными, --
     И вот войной перемолоты,
     Ну а в церквах стали свечками.
     А.Чикунов



     Я не посылал пророков сих, а они сами побежали;  Я не говорил им, а они
пророчествовали...
     Книга пророка Иеремии,
     гл. 23, cm. 21
     Пролог. Груз без маркировки
     Тишина. Крупные, как  в августе, звезды. Зеленоватое свечение приборных
досок с десятками дисплеев, стрелок и светодиодов авионики.
     Высота восемь тысяч метров, скорость семьсот сорок километров в час.
     Четыре  турбины  чудовищной  мощности  несут  по  ночному  небу  махину
"Антея".
     Курс  --  в норме. Тяга  -- в норме. Топливо -- в  норме. Все  в норме.
Поэтому словно бы и не слышен в кабине рев турбин.
     2.34
     Командир:
     -- Встретил однажды друга детства. Еще пацанами вместе голавлей ловили.
На  Кубани,  под Белореченкой.  Он  и говорит:  "У  тебя  всегда  рыба  была
крупней". А мне казалось, что у него.
     2.36
     Второй пилот:
     -- А на самом деле у кого? Командир:
     -- Да я уж теперь и не знаю.
     2.43 Штурман:
     -- В Калькутте сейчас небось духотища. Бортрадист:
     -- Нет, там терпимо. А вот в Бомбее -- там да.
     2.47
     Командир:
     -- Воздух сегодня тяжелый. Второй пилот:
     -- Имеет быть.
     2.56
     Командир:
     -- Пойду покурю.
     Командир вышел из кабины. Рев турбин стал гораздо слышней. По огромному
самолетному   чреву  гуляла  вибрация.  Тусклый   свет   дежурных   плафонов
отблескивал  на обшивке многотонных длинномеров  и негабаритных контейнеров.
На торцах  контейнеров  краснели крупные цифры. Никакой другой маркировки не
было.
     Командир  корабля  не  имел  права знать,  что  в  этих  длинномерах  и
негабаритах. Но  он знал. Весь экипаж знал.  Потому  что  их борт загружался
продукцией  Северо-восточного   авиационного  завода,  а  конечным   пунктом
маршрута была  Калькутта.  В грузовом  трюме  "Антея" находились  штурмовики
МиГ-29М. Фюзеляжи отдельно, крылья отдельно, двигатели  отдельно. Эти боевые
машины Россия поставляла в Индию в обмен на продовольствие.
     Командир сел  в  откидное кресло и закурил. Неизвестно, о чем он думал.
Два  "черных ящика" -- оранжевые капсулы из сверхпрочной стали с электронной
начинкой, установленные в пилотской кабине "Антея", -- фиксировали параметры
работы всех самолетных  систем и переговоры экипажа  с землей и между собой.
Мысли они фиксировать не могли.
     Неожиданно командир поднял голову и нахмурился. Затем  погасил сигарету
и  быстро  вернулся  в  кабину.  На  магнитной  пленке системы  оперативного
контроля (СОК) остались его слова:
     -- Что происходит? Второй пилот:
     -- Теряем высоту. Бортинженер:
     -- Нет тяги на четвертом двигателе. Командир:
     -- Форсаж. Второй пилот:
     -- Даю форсаж. Бортинженер:
     -- Отказ второго двигателя.
     3.17
     Бортинженер:
     -- Сбой в третьем.

     До Калькутты оставалось шесть  часов лету.  До промежуточной посадки на
военном аэродроме под Душанбе -- два с половиной часа.
     До конца полета -- четыре минуты.
     * * *
     В 3 часа 21 минуту  по московскому времени  самолет  "Антей" российской
компании "Аэротранс", бортовой номер 982, на скорости  шестьсот километров в
час врезался  в северо-восточный склон горного массива Алатау на высоте 4236
метров.  Чудовищный взрыв  озарил  ледники  на  окрестных  вершинах и вызвал
камнепады  и  сход  снежных  лавин.  Искореженные  куски  самолета  и  груза
разметало более чем на километр.
     Аварийно-спасательная  экспедиция  прибыла  на место катастрофы  уже на
следующее утро. Но  спасать было  некого,  все  члены экипажа  и три офицера
Главного разведывательного  управления, сопровождавшие груз, погибли.  Через
сутки  прилетели  члены  экстренно  созданной   государственной  комиссии  и
технические  эксперты.  Для их  доставки  к месту взрыва  были  использованы
военные вертолеты, а не  транспорт  Министерства по  чрезвычайным ситуациям.
Это  позволило  избежать  ненужной  огласки.  Сообщение о  гибели "Антея" не
попало в прессу.
     Первый из "черных ящиков" -- систему контроля аварийного  режима полета
(СКАРП)  -- нашли  через два дня по  сигналам  радиомаяка. Вторую капсулу --
систему оперативного контроля (СОК) -- нашли через  месяц  в семистах метрах
ниже места взрыва, на альпийском лугу, полузасыпанном камнепадом.
     Обе капсулы были опечатаны и отправлены в Москву.
     * * *
     Через три  месяца акт  государственной  комиссии  был  подготовлен.  Он
базировался  на  заключении экспертной группы. Причиной гибели  "Антея" были
признаны неполадки  в радионавигационной  системе,  возникшие из-за сильного
геомагнитного возмущения, какие нередко случались в этой части Алатау.
     Экспертов    было   девять.    Они    представляли    антоновское   КБ,
завод-изготовитель,  Минавиапром и государственную компанию "Госвооружение",
осуществлявшую экспортные  поставки за рубеж  российской  военной техники, в
том числе и самолетов системы МиГ и Су.
     Восемь из  них  подписали заключение. Лишь девятый,  доктор технических
наук,   ведущий  конструктор   Научно-производственного  об®единения   имени
Жуковского,  настаивал  на  том,  что  причину  катастрофы  нужно  искать  в
нарушении правил эксплуатации  "Антея": в превышении срока работы двигателей
и,  возможно, -- в сверхресурсной загрузке  самолета.  Ему были представлены
документы,  свидетельствующие  о том, что все регламентные  ремонтные работы
производились  точно в  срок, а ни  о какой сверхресурсной загрузке не может
быть  и  речи,  так  как  суммарный  вес двух истребителей,  находившихся  в
грузовом трюме самолета, намного меньше грузопод®емности "Антея".
     Но эксперт  стоял  на  своем. Он  отказался  подписать  заключение.  По
предложению председателя  государственной комиссии он  изложил  свое  особое
мнение в отдельном протоколе. Протокол был приобщен к заключению  экспертной
группы. Но на последнем  этапе  из  пакета документов  был из®ят, а  фамилия
несговорчивого эксперта вычеркнута из списка.
     Чтобы не возникало лишних вопросов.
     * * *
     Окончательные выводы государственной комиссии были доложены на закрытом
заседании правительства России  и  приняты к сведению. На очередной  рабочей
встрече   в  Кремле  премьер-министр,  незадолго  до  этого  отправленный  в
отставку, но продолжавший  исполнять обязанности председателя правительства,
проинформировал  президента  о сути  дела.  Он  подчеркнул,  что  инцидент с
"Антеем"  не  нарушит выполнения обязательств России перед Индией. Страховка
транспортных  рисков в австрийской компании  "Трансинвест" позволила покрыть
убытки и финансировать  производство новых  истребителей взамен утраченных в
результате  катастрофы.  Таким  образом, упущенная  выгода  будет  возмещена
позже.
     Президент выслушал сообщение молча,  но  в конце рабочей  встречи хмуро
спросил, буравя собеседника взглядом маленьких злых глаз на распухшем, как у
утопленника, лице:
     --  Что  они  у вас  все падают, понимаешь,  и падают? В  прошлом  году
"Руслан"  в  Иркутске упал, позор  на весь мир. Нынче -- "Антей".  Нужно как
следует разобраться с этим делом. Подключи спецслужбы, пусть поработают.
     -- ФСБ занималась. Никаких признаков диверсии не обнаружено.
     -- Так почему же они падают? -- повторил президент.
     На  этот  вопрос  отвечать  не  следовало.  Президент  знал почему.  Но
откровенная враждебность,  прозвучавшая  в вопросе, болезненно  задела  и.о.
премьера. С него и того  хватало,  что  его  отставка была проведена в такой
оскорбительной для  его самолюбия форме:  он узнал  о ней  из газет. Так, во
всяком случае,  считали все. Общественное мнение. Лишь очень немногие знали,
что   эта   отставка   была  тщательно   продуманным  ходом  в  многосложной
политической  комбинации.  Конечной  целью  ее  было   вывести  многолетнего
председателя  правительства и верного  сподвижника президента из-под  обвала
экономической   катастрофы,  неизбежность  которой   становилась  все  более
очевидной. Он вновь возглавит правительство,  когда минует  гроза,  утвердит
позиции президента и партии власти у руля России.
     И.о.  премьера  в этом не сомневался.  В  окружении президента  не было
человека,  который  мог  бы  его  заменить.  Возле  президента   все  меньше
оставалось людей, на которых он мог полностью положиться.  И.о. премьера был
одним из этих немногих. А по большому счету -- единственным. Поэтому и форма
его отставки была выбрана такая, чтобы никто не заподозрил игры.
     Все  так. И.о.  премьера был политическим тяжеловесом, он умел  держать
удар, но нервы у  него были  все-таки не слоновьи. И его возмутило, что даже
сейчас, наедине с  ним,  президент  продолжает  игру на  публику. Поэтому он
ответил:
     -- Самолетный парк изношен. На его обновление нет денег.
     Он  ожидал,  что  президент  скажет:  "А  четверть  миллиарда долларов,
которые  мы для  этого выделили? Куда они делись?" И тогда и.о. премьера мог
бы ответить: "На твою предвыборную кампанию, сукин ты сын!"
     Не ответил бы, конечно. Но мог.
     Но президент произнес:
     -- Магнитные бури,  значит, во всем виноваты. Сколько  истребителей  мы
продали в прошлом году?
     -- Я прикажу подготовить все данные, -- ответил и.о. премьера.
     -- Сколько стоит один истребитель?
     -- Зависит от модификации. От двадцати до тридцати миллионов долларов.
     Президент помолчал и хмуро кивнул:
     -- Ладно, иди работай. Этим делом я займусь сам.
     И.о.   премьера   вышел.  Последняя  фраза  президента  очень  ему   не
понравилась.  Были не  правы те, кто  считал,  что президент одряхлел и не в
состоянии  контролировать  ситуацию. Он,  может, и  одряхлел, но интуиции не
утратил. И в®едливости ума тоже.
     Вечером того  же дня и.о.  премьера  сообщили,  что  президент приказал
помощнику по национальной безопасности лично заняться историей с катастрофой
"Антея". И  привлечь  к расследованию  УПСМ  --  Управление по  планированию
специальных  мероприятий, самую секретную  спецслужбу  России, подчинявшуюся
только Кремлю.

     Это не понравилось и.о. премьера еще больше.
     Глава I
     Брызнули  в  стороны мальки  --  где-то  близко  прошла  щука. Кувшинки
качнулись на легкой  волне. Из осоки выплыла серая утица. Вокруг нее кругами
ходил  селезень, цветастый, как турецкий  султан. А потом вода  сгустилась и
почернела, заскользила по ее глади полная голубая луна.

     Торжественная ночь взошла.

     Благословен день с трудами  его.  Благословенна ночь, ее мир и покой. И
сладкое дыхание дочери, нежной, как одуванчик. И счастливый шепот жены.

     А утром по проселку протарахтел мотоцикл с коляской, заглох у  калитки,
и  хмурый  с  похмелюги  посыльный  вручил  мне  под  расписку  повестку  из
военкомата.
     Гражданину   Российской   Федерации   Пастухову    Сергею   Сергеевичу,
военнообязанному,  рядовому, пребывающему в запасе, постоянно проживающему в
деревне  Затопино  Зарайского  района   Московской  области,  предписывалось
прибыть завтра  к 8.00 в воинскую часть номер такой-то на таком-то километре
такого-то  шоссе,  имея при себе  паспорт, военный билет и  предметы  личной
гигиены.
     Посыльный дал мне расписаться  еще в одной бумаге. В  ней раз®яснялось,
что  уклонение  от  выполнения  предписания может  быть  расценено, согласно
статье 331 часть I УК РФ, как преступление против военной службы. Тут же был
приведен полный текст статьи:
     "Преступлениями  против военной службы  признаются  преступления против
установленного    порядка    прохождения    военной    службы,   совершенные
военнослужащими, проходящими военную  службу по призыву  либо по контракту в
Вооруженных   силах   Российской  Федерации,  других  войсках   и   воинских
формированиях  Российской  Федерации,  а также  гражданами,  пребывающими  в
запасе, во время прохождения ими военных сборов".
     Конец фразы был подчеркнут.
     Для таких, как я.
     -- Все ясно? -- спросил посыльный.
     -- Яснее не бывает.
     Он завел мотоцикл и запылил к Выселкам.
     -- Господи, почему они не оставят тебя в покое? -- спросила Ольга.
     -- Защита отечества есть священная обязанность  каждого гражданина,  --
об®яснил я.
     -- Какого отечества?! От кого нужно его защищать?!
     Я только головой покачал:
     --  Умеешь ты  задавать  вопросы!  Я  вполне  разделял  ее чувства.  Не
больно-то   умиляла  привычка   нашего  государства   обращаться  со  своими
гражданами  как с бессловесным быдлом. Но  государство --  это  бульдозер. К
совести  бульдозера  бесполезно  взывать.  Бульдозер можно остановить только
двумя способами: перекрыть горючку или сунуть в его шестеренки  лом. А умней
всего -- не оказываться на его пути. Не сумел увернуться -- что ж,  выполняй
свой гражданский долг.
     Согласно части I статьи 331 Уголовного кодекса.

     Суки.

     Я подумал,  что нужно  позвонить ребятам и предупредить, что  некоторое
время  меня  не будет.  Но тут  из  раскрытого  окна  кухни,  где  мы  мирно
завтракали до  появления  этого  посланца  Марса  и  Бахуса, донеслась трель
мобильного телефона. Звонил Артист.
     -- Ты получил повестку из военкомата? -- спросил он.
     -- Только что.
     -- Я тоже. Куда тебе приказано явиться? Я сказал.
     -- И мне туда же. И всем нашим.
     -- Вот  как?  --  удивился я.  -- А что  случилось? Об®явлена  всеобщая
мобилизация?
     -- Не слышал. Госдума утвердила кандидатуру Кириенко -- про это было. А
про всеобщую мобилизацию -- ни слова.
     -- Значит, мобилизация не всеобщая, а выборочная, -- заключил я.
     -- Очень выборочная. Что бы это могло значить?
     -- Думаю, мы скоро это узнаем.
     -- Мне тоже так кажется, -- согласился Артист.
     Я отключил мобильник.
     -- Ты не ответил на мой вопрос, -- напомнила Ольга.
     --  Ты задала  два  вопроса. И ни на один  у меня нет ответа. Что такое
отечество  -- об  этом я  могу  только  догадываться.  А  от  кого нужно его
защищать? Обязательно скажу. Когда сам узнаю.

     За окном разгоралось свежее утро, солнце выпивало росу, истончало туман
над   тихими   заводями  Чесни,  золотило   кресты  над  голубыми  маковками
Спас-Заулка.

     Суки.
     * * *
     -- Равняйсь!..  Смирно!..  Моя фамилия Ковшов.  С  этой  минуты  я  ваш
командир. Мой приказ -- закон. Два раза не повторяю. На гражданке вы забыли,
что такое настоящий армейский порядок.  Придется  вспомнить. И чем  быстрей,
тем лучше. Во избежание. Вопросы есть? Нет. Это правильно. Продолжаю...
     Младший  лейтенант  Ковшов  пружинисто прошел взад-вперед  вдоль  нашей
короткой  шеренги  --  собранный,  крепкий,  в  ладно  сидящем  камуфляже, с
новенькими звездочками  на погонах, в удобных, точно по ноге,  спецназовских
ботинках  с  высокой шнуровкой.  Вряд ли ему  было больше двадцати одного --
двадцати двух лет. Видно, из сверхсрочников. Моложе Мухи он был лет на пять,
а моложе Дока -- на все пятнадцать. Но это его не смущало. Он упивался своей
молодостью, силой, пышущим сквозь  румяные щеки здоровьем, упругостью мышц и
ролью нашего командира -- царя и бога.
     Только  одно портило его настроение -- мы. И я  его  понимал. Ну что за
удовольствие  быть  командиром  перестарков,   гражданских  шпаков,  которых
неизвестно  зачем  вызвали на переподготовку  и,  что совсем  уж  непонятно,
привезли не в обычную в/ч, а в этот тренировочный центр, предназначенный для
элитных  десантных  войск.  А выправка!  Глаза  бы  не  смотрели!  На  одном
солдатская роба  второго срока носки  висит как на  вешалке (это на Мухе), у
двух других руки из рукавов торчат (у Артиста и Дока). Лишь на мне и Боцмане
хэбэшка сидела более-менее сносно, мы были стандартного размера.
     Да, я его понимал. И Док тоже. Он поймал мой взгляд и усмехнулся. И тут
же в его физиономию нацелился указующий перст младшего лейтенанта Ковшова.
     -- Была команда "смирно"! Или была команда "вольно"? Ты, жирный, я тебя
спрашиваю!
     А  вот  это  было  несправедливо.  Совершенно  несправедливо.  Док  был
плотным,  да. Но  жирным? После четырехмесячной стажировки на Кубе в  лагере
для  подготовки  палестинских террористов?  Нет,  жирным он не  был. И я бы,
пожалуй, на месте Дока обиделся. Но он лишь выкатил грудь колесом и гаркнул,
пожирая глазами отца-командира:
     -- Никак нет!
     -- То-то! -- сказал  командир Ковшов. --  Продолжаю. Я видел, на  каких
тачках вы сюда приехали. Я видел, в каких шмотках вы были. Я не знаю, кто вы
такие и чем занимались на гражданке. И знать не хочу. Но знаю, чем вы будете
заниматься здесь. Мне  приказано в кратчайший срок: сделать из вас настоящих
солдат. -- Он скептически оглядел нас  и поправился: -- Нормальных солдат. И
я  выполню  этот  приказ.  Начнем  с пятикилометровых пробежек. Одна  утром,
вторая  вечером.  Потом  будем  прибавлять.  Максимум через  две  недели  вы
пройдете тридцать километров по пересеченной местности с полной выкладкой за
два часа пятьдесят минут. А кто  не уложится в норматив, тому лучше в лагерь
не возвращаться.  Я  понятно  выразился?  Ты, недомерок,  к тебе  вопрос! --
указал он на Муху.
     -- Так точно, товарищ майор! -- рявкнул Муха.
     -- Младший лейтенант, -- сухо поправил Ковшов.
     --  Да ну? --  поразился Муха.  --  А такие  звезды!  Извините, товарищ
младший лейтенант, я не хотел вас обидеть.
     Ковшов  помолчал,  раздумывая,   как  отреагировать  на  это  нахальное
заявление. И решил, видно, что не стоит изощряться.
     -- Я тебе это припомню! -- пообещал он Мухе.
     Артист засмеялся.
     Ковшов перевел на него командирский взгляд.
     -- И тебе тоже. Смирно! Давайте знакомиться. Рядовой Пастухов!
     Я сделал шаг вперед:
     -- Я.
     -- Рядовой Перегудов!
     -- Я.
     -- Рядовой Хохлов!
     -- Я.
     -- Рядовой Мухин!
     -- Я.
     -- Рядовой Злотников! Артист молчал.
     -- Рядовой Злотников! -- повторил Ковшов. Артист лениво шагнул вперед и
ответил:
     -- Ну, я.
     -- Ты! Ты как, твою мать, отвечаешь?! Как отвечаешь командиру?!
     -- Не пузырись.  Я  не  рядовой Злотников.  Я рядовой запаса Злотников.
Чувствуешь разницу?
     -- Херши!