еесова, была беременна уже пред  родами. И когда
услышала она известие о взятии ковчега божия и о смерти свекра своего и мужа
своего, то упала на колени и родила,  ибо приступили  к ней боли ее. И когда
умирала она, стоявшие при ней женщины говорили ей: не бойся, ты родила сына.
Но  она не отвечала  и  не  обращала внимания. И  назвали  младенца: Ихавод,
сказав:  "отошла слава от израиля" - со взятием ковчега божия и (со смертью)
свекра ее и мужа ее. Она сказала:  отошла слава от израиля; ибо  взят ковчег
божий"  (первая книга царств  глава 4,  стихи 1- 22).  "Священный" автор  не
рассказывает,   ни  как  возмутились   евреи   против  своих   поработителей
филистимлян, ни в чем заключался предмет войны, ни какую территорию занимали
евреи.  "Священный"  автор говорит только, что 30000 евреев были истреблены,
несмотря на присутствие "ковчега завета". "Как поверить,  - говорит Вольтер,
- что народ,  находящийся в рабстве и понесший такие большие потери, мог так
быстро подняться?"
     Критики  всегда   подозревали  "священного"  автора   в  склонности   к
преувеличениям как  в описании успехов,  так и в  описании  неудач. В данном
месте Библии он гораздо больше занят прославлением Самуила, нежели внесением
ясности в еврейскую историю. Напрасно ждать верного описания страны  евреев;
обстоятельств, среди  которых  произошло восстание; крепостей или по крайней
мере  пещер,  которые  они  занимали;  мер  обороны,  которые  они  приняли;
военачальников,  которые   вели  бои,  -  ничего  из   всех  этих  важных  и
существенных обстоятельств!  Именно отсюда Болингброк заключает, что  левит,
автор  этой истории, писал так, как писали  средневековые  монахи, записывая
отдельные события в духе своих взглядов. И Вольтер прибавляет со своей едкой
иронией: "Без сомнения, Самуил, став  пророком, к которому  бог обращал свое
слово  еще с  детства, был гораздо  более важен, чем 30000  человек  убитых,
которые ни  разу  не  были удостоены божьего  слова.  Вот,  вероятно, почему
священное писание  гораздо более тщательно описывает еврейских пророков, чем
еврейский народ".
     Теперь внимание, читатель!  Будем  серьезны!  Мы приближаемся  к такому
месту Библии,  которое располагает к веселью  не больше,  чем  искусственная
нога инвалида. Речь идет об истории с золотыми геморроидальными шишками.
     Не смейтесь же! Это очень серьезно и, конечно, вполне благочестиво, ибо
рассказано "духом святым".
     Чтобы наказать Офни и Финееса, которые в течение продолжительного
     времени совали  вилки в божьи кастрюли,  бог-отец  придумал попасться в
руки филистимлян в своем знаменитом "ковчеге завета". Офни и Финеес защищали
ковчег,  то  есть  защищали  и   самого  бога,  но  он  пожелал  (такова  уж
непостижимость  божественной  воли!), чтобы оба  левита были  умерщвлены  за
него, в обществе еще 30000 других евреев, которые, однако, никогда не ели из
его кастрюли. Это было сенсационное наказание!
     В конце концов, предавая сам себя в руки язычников-филистимлян, бог сам
и  совершал святотатство против себя же. Быть может, все это  не кажется вам
логичным? Зато оно божественно, и любой богослов подтвердит вам это. Отметим
сначала, что эти филистимляне, которые в отношении преданности богам были, в
сущности, хорошими людьми, обнаружили самое  большое почтение и к плененному
израильскому богу. Мы  только что видели, что они страшились его могущества.
Далекие  от  нетерпимого фанатизма,  позволяющего оскорблять  святыни  чужих
религий, они окружили сундук еврейского бога всяческим почетом.
     Если  бы  какой-нибудь  Юпитер  или Будда  попал  в  руки  христианских
инквизиторов, они  бросили  бы  его в помойную яму.  Филистимляне, наоборот,
зная, что в  "ковчеге",  доставшемся  им в  результате  кровопролития, сидел
еврейский  бог,  торжественно  перенесли   священную  коробку  в  Азот,  где
находился  один из самых  пышных филистимских храмов - храм бога Дагона. Там
они и поместили "ковчег завета" в наиболее почитаемой части святилища, рядом
с самим Дагоном.
     Филистимляне   рассуждали,   очевидно,   так:  бог  израиля  есть   бог
первоклассный. Мы-де знаем,  какие  чудеса  он творил,  когда  ему надо было
вывести   евреев  из  Египта;  раз  уж  нам  посчастливилось  поймать   его,
постараемся  быть к нему внимательны,  чтобы расположить его в  нашу пользу;
окажем  ему  почести наравне  с Дагоном; лишний  бог-покровитель  никогда не
повредит.
     Увы! Эти простодушные  филистимляне  попали  пальцем  в небо: они очень
скоро   изведали  на  себе  скверный  характер  библейского  бога.  В  вечер
водворения  "ковчега"  в храме азотском  жрецы  Дагона  возвратились  домой,
оставив на  ночь  своего бога с глазу  на  глаз  с еврейским  богом. Если бы
вместо   еврейского   бога   Яхве   финикиянам   посчастливилось   завладеть
каким-нибудь  египетским Анубисом,  или  персидским Ормуздом, или  греческим
Аполлоном,  все сошло бы  благополучно в эту и в последующие ночи. Оба  бога
приятельски покалякали бы,  рассказали  бы друг  другу  курьезы  из  области
религиозного помешательства своих верующих  и легли бы спать.  Они сделались
бы добрыми товарищами, и жители Азота благоденствовали бы. Ничего подобного!
Старый  ворчун  Саваоф  воспользовался  отсутствием  жрецов  бога  Дагона  и
обошелся с  ним, как с непримиримым соперником; ему очень хотелось доказать,
что он  более  могуч,  чем  официальный  идол филистимлян. А  Дагон  был,  в
сущности, незлобивый бог; он не заставлял приносить ему человеческие  жертвы
и был вообще добряк. Следовательно, он должен был быть весьма удивлен, когда
среди  ночи Яхве  внезапно вырвался из своей коробки, набросился на него как
бешеный  и  свалил  его.  Библия не  описывает  подробностей  этого  ночного
происшествия,  но  из всего  текста  ясно, что именно  так и  было. "И взяли
филистимляне ковчег божий, и внесли его в храм Дагона, и поставили его подле
Дагона. И встали азотяне рано на другой день, и вот, Дагон лежит лицем своим
к земле пред ковчегом господним. И взяли они Дагона и опять поставили его на
свое место" (первая книга царств глава 5, стихи 2-3).
     Вторая  ночь оказалась  еще  ужаснее  первой. Яхве  было  обидно делить
поклонение  азотян  с  Дагоном. Быть  может, он  и сам  чувствовал, что  его
ревность  смешна  и манеры его грубы. Целый день он лежал спокойно в глубине
ковчега.
     Ах,  если  бы  набожные  люди  того  времени  вдруг  увидели,  как  бог
высовывается из  коробки, если  бы  он хоть немного поагитировал их. Азотяне
отказались  бы тогда от культа своего  идола.  Но  нет же!  Бог Саваоф лежал
смирно и  не показывался. Он молча злился.  Он желал оставаться  в  темноте,
чтобы затем, дав исход дурному настроению, насытить свою злобу.
     На  этот  раз Дагону  влетело очень  жестоко: "и встали  они поутру  на
следующий день,  и вот, Дагон  лежит ниц  на земле пред ковчегом  господним;
голова Дагонова и (обе ноги его и) обе руки его (лежали) отсеченные,  каждая
особо,  на  пороге,  осталось  только туловище Дагона" (первая  книга царств
глава 5, стих 4).
     Все это, конечно,  не  могло не  смутить  жителей города.  Они, однако,
опять  ничего  не поняли  и, в чистоте своей  душевной, были очень далеки от
подозрений,  чтобы   виновником   ночного   разрушения  оказался   обитатель
священного  ящика.  Но  страшный бич вскоре поразил  их. Здесь  опять  нужно
привести подлинный текст:  "И  отяготела  рука господня над азотянами,  и он
поражал их, и  наказал  их  мучительными наростами, в Азоте и в окрестностях
его, (а внутри страны размножились мыши, и было в  городе великое отчаяние)"
(стих  6).  Тут-то азотяне поняли, что  только  перст  израильского бога мог
причинить им такое бедствие.
     Старейшины приказали перенести "ковчег завета" в другой город. Для этой
цели  был  избран  Геф. Прибытие "ковчега" в  Геф тотчас  же  ознаменовалось
появлением наростов у всех жителей также  и  этого города. Из Гефа  "ковчег"
был перенесен в  Аскалон, где бедствие повторилось. По-видимому,  несчастная
страна изнывала  под  ударами "бича  господня". "И  те,  которые  не умерли,
поражены были наростами, так что вопль города восходил до небес" (стих 12).
     В течение семи  месяцев филистимляне таскали злополучный "ковчег божий"
из города в город, и  повсюду появление  этого божьего логова сопровождалось
распространением все той же тяжелой и изнурительной болезни. В конце концов,
решили  посоветоваться с прорицателями.  Это были  жрецы  "ложной"  религии,
ложной, конечно, с  точки зрения  христианства.  Но  все  же  они  оказались
великолепными пророками! Филистимляне решили возвратить "ковчег".
     "Те  сказали:  если вы хотите  отпустить  ковчег (завета господа)  бога
израилева,  то  не  отпускайте  его  ни  с  чем,  но  принесите  ему  жертву
повинности; тогда исцелитесь и узнаете, за что не отступает от вас рука его.
И сказали они: какую  жертву повинности должны мы  принести ему? Те сказали:
по числу владетелей филистимских пять наростов золотых и пять мышей золотых;
ибо  казнь  одна на всех вас  и на владетелях ваших; итак сделайте  изваяния
наростов ваших и изваяния мышей ваших, опустошающих землю,  и воздайте славу
богу израилеву; может  быть,  он облегчит руку свою над вами  и  над  богами
вашими  и над  землею  вашею;  и для чего  вам ожесточать сердце  ваше,  как
ожесточили сердце свое египтяне  и фараон? вот,  когда  господь показал силу
свою над ними, то они отпустили их, и те пошли; итак возьмите, сделайте одну
колесницу новую и  возьмите двух  первородивших  коров,  на которых не  было
ярма,  и впрягите  коров в колесницу, а телят их  отведите  от них  домой; и
возьмите ковчег господень, и поставьте  его  на колесницу,  а  золотые вещи,
которые принесете ему в  жертву  повинности, положите  в  ящик сбоку  его; и
отпустите его, и пусть пойдет; и смотрите, если он пойдет к пределам  своим,
к  Вефсамису, то он  великое сие  зло  сделал нам; если же  нет, то мы будем
знать, что не  его  рука  поразила нас,  а  сделалось  это  с нами случайно"
(первая книга царств глава 6, стихи 3-9).
     Читая эту историю, невольно вспоминаешь девяностолетнюю Сарру, взятую
     за  красоту царем  герарским,  который  считал  ее  сестрой Авраама. Вы
помните, что, пока царь не отпустил жены патриарха, у  всех герарских женщин
"чрева"  были "заключены"  по божьему  повелению. Здесь перст божий коснулся
другого  места филистимлян-мужчин. Несчастные чрева!  Их невинность  во всех
происшедших событиях не оставляла никаких сомнений, а  вместе с  тем они так
жестоко пострадали! Почему этот странный библейский бог простил сводничество
Авраама,   единственного  виновника  герарского   несчастья?  Ведь  он  один
спекулировал чарами своей супруги, выдавая ее за сестру. И почему тот же бог
наказал филистимлян за то, что они овладели им самим, взяв  его вместе с его
ковчегом?  Ведь он сам заставил себя взять. Священная тайна  и  божественная
путаница!
     Однако  филистимляне   послушались   совета  своих   прорицателей.  Они
изготовили  пять  золотых  мышей  и  пять  золотых   геморроидальных  шишек,
представлявших жертву  пяти главных городов: Азота,  Гефа, Аскалона,  Газы и
Аккарона. Они взвалили ковчег и эти жертвы на колесницу, запрягли в нее двух
молодых коров, от которых отняли телят, и пустили без погонщика через поля.
     "И пошли коровы прямо на дорогу  к Вефсамису; одною  дорогою шли, шли и
мычали, но  не  уклонялись ни направо,  ни налево; владетели же филистимские
следовали за ними до пределов Вефсамиса" (первая книга царств глава 6, стих
     12).
     Как  все это чудесно и  как вправе верующие гордиться содержанием такой
прекрасной  религии!  В  Библии  поистине нет  недостатка  в пророках.  Даже
филистимские   прорицатели,  сыны  проклятого  народа,  рассматриваются  как
истинные  пророки.  Каждая  страна имеет  своих пророков,  и авторы  Библии,
будучи   сами   пророками,   уважают   свое   звание   даже   в   чужеземных
идолопоклонниках, имеющих ту же профессию. В своем необыкновенном могуществе
бог  производит сверх®естественное, вдохновляя прорицателей и пророков  даже
"ложных" религий, чему пример Валаам.  Бог  не  отказывает даже и  в чудесах
волхвам и  магам  враждебных ему  верований, как мы  это  видели на примерах
египетских  волхвов,  сумевших повторить  некоторые чудеса Моисея. А коровы,
возвращающие на место "ковчег завета", -разве это не блистательное чудо? Они
идут в Вефсамис, к евреям,  сами по себе, без возницы, управляемые невидимым
перстом божьим! Не стали ли и они пророчицами? Для бога ведь  все  возможно!
Вспомним, кстати, "валаамову ослицу", говорившую человечьим голосом.
     "Жители  Вефсамиса жали  тогда  пшеницу в  долине, и  взглянув  увидели
ковчег господень,  и обрадовались, что  увидели его. Колесница же пришла  на
поле Иисуса вефсамитянина и остановилась  там;  и  был тут большой камень, и
раскололи колесницу  на  дрова, а  коров  принесли во  всесожжение  господу.
Левиты сняли ковчег господа  и ящик, бывший при нем, в  котором были золотые
вещи, и  поставили на  большом том камне; жители же Вефсамиса принесли в тот
день всесожжения и  закололи жертву господу" (первая  книга  царств глава б,
стихи 13-15).
     И это еще не все! Уже  довольно  давно бог что-то никого не испепелял и
не  истреблял  из  своего   возлюбленного  народа.  Чем   же  мог  он  лучше
ознаменовать  свое  возвращение  в  "лоно Израиля", как  не  соответственной
бойней? И вот, любуйтесь! Да радуются сердца верующих! "И поразил он жителей
Вефсамиса  за  то, что  они заглядывали в ковчег  господа, и  убил из народа
пятьдесят тысяч  семьдесят человек; и  заплакал народ,  ибо поразил  господь
народ поражением  великим" (первая книга царств  глава  6, стих 19). Господь
бог вообще не любит шуток и  не переносит праздного  любопытства в отношении
своей  персоны. Не об®являл ли он несколько раз, что, за  исключением редких
случаев,  всякий, кто увидит его в лицо, умрет?  Так  что эти  вефсамистские
зеваки были, в конце  концов, достаточно предупреждены. Скажите на  милость,
что  за дурацкая мысль - заглядывать в "ковчег"? Очевидно, филистимляне были
более почтительны и воздержались от  желания приподнять  крышку  "священной"
коробки.  Поэтому  бог   и  ограничился  тем,  что   наслал  на  них  только
...геморрой.
     Еще одно замечание  мимоходом: хотя город Вефсамис абсолютно неизвестен
географии, однако это должен был быть,  вероятно,  очень значительный город,
раз там могло найтись одних только любопытных 50070 человек, истребленных на
месте.  Эта  внезапная смерть  стольких  тысяч  вефсамитян  еще  и  еще  раз
показывает  нам самым  точным образом, что собой представляет "святой  дух".
Давайте рассуждать так.
     Физически невозможно, чтобы  50070 человек окружили "ковчег" все вместе
одновременно.  Не правда  ли? Допустим, десять,  двадцать, ну, если  хотите,
тридцать  человек  единовременно,  сразу,  все   вместе,  подняли  крышку  и
вперились  взглядом  в  ящик.  Эти  первые  тридцать  любопытных  тотчас  же
поплатились за свою смелость и пали замертво. Мы допускаем, что еще тридцать
человек не поняли урока и повторили  дерзость  предыдущих с тем  же жестоким
результатом. Допустим еще и  третью очередь неустрашимых. Но в конце  концов
вефсамитянам  делается  все  труднее  и  труднее  подойти  к  "ковчегу":  им
приходится шагать по трупам для того, чтобы заглянуть в "священную" коробку.
Надо,  в самом  деле,  слишком много упрямства  для  того,  чтобы настойчиво
желать  быть  уничтоженным  на  месте, когда  видно,  к  чему  приводит  это
любопытство.  Как  бы они  ни были  упрямы,  эти вефсамитяне,  они,  однако,
поневоле должны  были  бы  наконец  остановиться, ибо  нагромождение  трупов
сделало бы "ковчег" просто недоступным. Надо скорее допустить обратное:  как
только  свалились первые несколько десятков,  естественный  ужас должен  был
заставить   толпу  панически  разбежаться.  Конечно,  число,   названное   в
"священном" тексте, очень уж сильно преувеличено, это  вне всякого сомнения.
К допустимым 70 жертвам "священный голубь" просто приворковал еще 50000.
     Постараемся  никого  не  удивить,  напоминая,   что,  согласно  Библии,
вефсамитяне, уцелевшие от побоища, поспешили угнать "ковчег" подальше. Текст
говорит, в Кириаф-Иарим. Смертоносный сундук оставался там 20 лет.  Лишь  по
истечении этого срока бог  решил  наконец  даровать своему избранному народу
победу над филистимлянами между Массифой и
     Вефхором (первая книга царств глава 7, стих 11).
     Самуил же продолжал быть судьей Израиля. Во исполнение обета своей
     матери он  не  стриг волос.  Библия прибавляет, что  он  сумел снискать
любовь евреев всяческими благодеяниями и что его популярность была громадна.
Впоследствии, когда сын Анны постарел, он назначил своих обоих сыновей
     - Иоиля  и Авию  своими  помощниками. Но эти молодцы стоили,  вероятно,
немногим  больше  Офни и  Финееса.  "Сыновья  его  не ходили  путями его,  а
уклонялись  в корысть и  брали подарки,  и  судили превратно" (первая  книга
царств глава 8, стих 3).
     Любопытный факт: бог, умертвивший сыновей Илия, на этот раз  не обрушил
своих молний на беззаконников,  как  ни  скандально и ни  возмутительно было
поведение  этих сыновей  Самуила:  судьи-взяточники  не  затрагивали  личных
интересов господа бога, и их преступления  были поэтому  в его глазах сущими
пустяками рядом со святотатственными попытками Офни и Финееса, которые смели
совать свои вилки в обеденную кастрюльку самого господа бога.

        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.
        ВОСШЕСТВИЕ  НА ПРЕСТОЛ И СВЯЩЕННОЕ  КОРОНОВАНИЕ ПОМАЗАННИКА БОЖИЯ- ЦАРЯ
САУЛА.
     Было бы ошибкой  думать, что история Самуила кончается в момент, когда,
удрученный  старостью,  он  был  вынужден  переложить  свои  обязанности  на
сыновей:  до  самой  своей смерти Самуил  играл первенствующую роль.  Мы еще
увидим, как он выступает  лично при  своей жизни и даже после смерти. В одно
прекрасное  утро  старейшины Израиля  собрались  у  Самуила  для того, чтобы
просить у него царя:
     - У соседних народов есть цари; почему бы и нам не иметь царя?
     Пророк,  посоветовавшись  с  богом, в  ответ представил  им картину, не
особенно благоприятно рисующую царскую власть.
     - Вы хотите царя? - сказал он старейшинам. -Хорошо! Но зато знайте,
     каковы будут нравы и обычаи царя: "сыновей ваших он возьмет и приставит
их к  колесницам своим и сделает всадниками своими, и  будут они бегать пред
колесницами его; и  поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками,
и чтобы они  возделывали поля его, и  жали хлеб его,  и  делали ему воинское
оружие  и  колесничный  прибор  его;  и  дочерей  ваших  возьмет,  чтоб  они
составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и  виноградные и
масличные  сады ваши  лучшие  возьмет, и отдаст  слугам  своим; и от посевов
ваших  и из виноградных садов  ваших  возьмет десятую часть и отдаст евнухам
своим и слугам своим; и рабов  ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших,
и  ослов ваших возьмет и  употребит на свои  дела;  от мелкого скота  вашего
возьмет десятую часть: и  сами вы будете ему рабами; и восстенаете  тогда от
царя вашего,  которого вы  избрали  себе; и  не  будет господь отвечать  вам
тогда" (первая  книга царств  глава 8, стихи 11-18).  Несмотря  на  все свое
красноречие, Самуилу не удалось убедить слушателей. Надо признать, что его в
общем вполне  правильная речь против царского  режима сильно отдает  досадой
против желания  евреев  ограничить власть жрецов. Дело-то сводилось  к тому,
что  наивные  евреи,  которых  так хорошо  стригли  их  священники,  просили
переменить им стригущего.
     Кончилось тем, что  бог сказал своему пророку: "Послушай  голоса их,  и
поставь им царя" (стих 22).
     Для кого же приберег бог первую корону Израиля?
     "Был  некто из сынов Вениамина, имя его Кис, сын Авиил