"Но мне стоит  тебя предупредить", сказал  он. "Я прежде проходил через
такое  с японцами.  Когда японцы  играют жестко,  они могут  вытворять очень
неприятные вещи. По-настоящему неприятные."
     "Вы пытаетесь запугать меня?"
     "Нет. Просто говорю, как может обернуться."
     "Чихал я на японцев", сказал я. "Мне нечего скрывать."
     "Прекрасно. Теперь, мне кажется, тебе  лучше позвонить своим друзьям из
прессы и сказать, что мы под®едем после нашей следующей остановки."


     (  Боинг  747  проревел низко над головой, мигая  в тумане  посадочными
огнями. Он  исчез за переливающейся  неоновой  вывеской:  "Девочки! Девочки!
Совсем голые! Девочки!" Когда мы вошли, было одиннадцать тридцать.
     Назвать  клуб  "Паломино" стриптизом  значило  ему  льстить.  Это  было
перестроенное здание для боулинга с кактусами и  лошадьми, нарисованными  на
стенах,  и внутри  оно оказалось  меньше,  чем виделось  снаружи.  Женщина в
серебряном бикини, которой  было явно под сорок, вяло двигалась в  оранжевом
свете.  Казалось, что ей  так же скучно, как и  посетителям,  горбившимся за
крошечными розовыми столами. Официантки  в юбочках без  верха перемещались в
накуренном воздухе. Магнитофон сильно шипел.
     Парень  сразу  за   дверью  сказал:  "Двенадцать  баксов.  Минимум  две
выпивки." Коннор вытащил значок. Тип ответил: "Окей, проходите."
     Коннор огляделся и сказал:  "Не  знал, что сюда ходят японцы." Я увидел
трех бизнесменов в голубых костюмах, сидящих за угловым столиком.
     "Почти никогда  не  ходят",  ответил хлыщ. "Им нравится  "Стар Стрип" в
даунтауне.  Больше  блеску, больше  сисек. Если  спросите меня,  эти  парни,
кажется, отбились от своей туристской группы."
     Коннор кивнул: "Я ищу Теда Коула."
     "В баре. Парень в очках."
     Тед Коул  сидел в баре.  Форму  службы  безопасности  Накамото закрывал
плащ. Когда мы подошли и уселись рядом, он тускло поглядел на нас.
     Подошел бармен. Коннор сказал: "Два Буда."
     "Буда нет. Асахи окей?"
     "Окей."
     Коннор  вынул  значок. Коул покачал головой и  отвернулся. Он  изучающе
разглядывал стриптизерку.
     "Я ничего не знаю."
     Коннор спросил: "О чем?"
     "Ни о чем. Я просто обдумываю собственные дела. Я не на службе." Он был
слегка пьян.
     Коннор спросил: "Когда вы ушли со службы?"
     "Раньше обычного."
     "Почему так?"
     "Желудок. Заполучил язву, иногда прихватывает. Поэтому ушел раньше."
     "Во сколько?"
     "Самое позднее в восемь пятнадцать."
     "Вы отмечаете время?"
     "Нет. Мы так не делаем. У нас нет устройства."
     "А кто подменил вас?"
     "Меня отпустили."
     "Кто?"
     "Начальник."
     "Кто он?"
     "Я его не знаю. Японец. Раньше его никогда не видел."
     "Он ваш начальник и вы никогда не видели его раньше?"
     "Новый парень.  Японец. Я его не знаю.  А  что  вы, собственно, от меня
хотите?"
     "Просто задаем вопросы", ответил Коннор.
     "Мне нечего скрывать", сказал Коул.
     Один из  японцев, сидящих за столом, подошел к  бару.  Он встал рядом с
нами и спросил бармена: "У вас какие сигареты?"
     "Мальборо", ответил бармен.
     "Что еще?"
     "Наверное, Кулс. Надо посмотреть. Но Мальборо мы точно получили. Хотите
Мальборо?"
     Тед  Коул  уставился  на  японца.  Японец  у  бара притворялся,  что не
обращает на нас внимания. "Кент?", спросил японец. "У вас есть слабый Кент?"
     "Нет, Кента нет."
     "Окей, тогда Мальборо", сказал японец. "Мальборо окей." Он повернулся к
нам и улыбнулся. "Это ведь страна Мальборо, верно?"
     "Это верно", отозвался Коннор.
     Коул взял свое пиво и  отхлебнул. Мы все молчали. Японец постукивал  по
стойку в такт музыке. "Хорошее место", сказал он. "Чувствуется атмосфера."
     Я подивился, о чем это он толкует. Место было просто помойкой.
     Японец влез на  табурет  возле нас.  Коул изучал свою бутылку пива, как
будто никогда не видел  ее раньше. Он крутил  ее в руках, оставляя на стойке
влажные кружки.
     Бармен принес сигареты  и  японец  уронил  на  стойку  банкноту  в пять
долларов.  "Сдачи не  надо." Он  открыл пачку и  вытащил  сигарету. И  снова
улыбнулся нам.
     Коннор  достал   зажигалку  и  дал  японцу   прикурить.  Когда  человек
затянулся, Коннор сказал: "Доко кайша иттенно?"
     Человек заморгал: "Извините?"
     "Ваканне-но?", спросил Коннор. "Доко кайша иттенно?"
     Человек улыбнулся  и сполз с табурета.  "Соро-соро иканакутева. Шицурен
шимасу." Он слабо помахал рукой и отправился к друзьям через зал.
     "Дева мата", сказал  Коннор. Он  пересел на  табурет, где прежде  сидел
японец.
     Коул спросил: "О чем это вы?"
     "Я просто спросил, на какую компанию он работает",  ответил Коннор. "Но
он  не захотел отвечать. Я предположил,  что он хочет вернуться к  друзьям."
Коннор поводил рукой под стойкой, нащупывая что-то. "Похоже, чисто."
     Потом  он  повернулся к Коулу и сказал: "Значит  так,  мистер  Коул. Вы
сказали, что вас заменил начальник. Когда это произошло?"
     "В восемь пятнадцать."
     "И вы его не знаете?"
     "Нет."
     "А до этого времени, пока вы были на службе, шла запись с видеокамер?"
     "Конечно. Запись с камер идет всегда."
     "И начальник заменил ленты?"
     "Заменил? Не думаю. Насколько мне известно, ленты еще там."
     Он смотрел на нас озадаченно.
     "Вы, приятели, интересуетесь лентами?"
     "Да", сказал Коннор.
     "Потому  что я не  слишком  обращаю внимания  на ленты. Меня интересуют
камеры."
     "Как так?"
     "Здание  готовили к приему  и  было много  спешки.  Наверное, вы хотите
знать,  зачем перетащили  так  много  камер с других  частей  здания на этот
этаж?"
     Я спросил: "Как так?"
     "Вчера утром  этих камер  на сорок шестом  этаже  еще  не было", сказал
Коул. "Они стояли по всему зданию. Днем их кто-то перенес. Знаете,  их легко
переносить, потому что они не подсоединены к проводам."
     "Камеры без проводов?"
     "Да. Внутри здания сплошь сотовая  передача. Так задумано. Вот почему у
них нет аудио: по сотовой связи они не могут передавать всю полосу. Посылают
только  картинку. Но зато могут  перемещать камеры для своих целей. Смотреть
на то, что хотят видеть. Вы этого не знали?"
     "Нет", сказал я.
     "Удивляюсь, что  вам  никто не  сказал. Этим они больше всего  в  своем
здании гордятся." Коул допил пиво. "У меня только один вопрос: зачем кому-то
надо  было взять  пять  камер и  установить их этажом  выше приема?  Никаких
причин со  стороны  безопасности. Можно было  закрыть  доступ  в  лифты выше
определенного  этажа.  И для безопасности лучше, если камеры  стоят  этажами
ниже приема. Не выше."
     "Но лифты не были закрыты?"
     "Нет. Я сам думаю, тут что-то необычное." Он посмотрел на японцев через
зал. "Мне уже надо идти", сказал он.
     "Что ж", ответил Коннор. "Вы  были нам весьма полезны, мистер Коул.  Мы
могли бы еще раз поговорить с вами?.."
     "Я запишу вам свой телефон", сказал Коул, царапая ручкой по салфетке.
     "И свой адрес..."
     "Да, верно. Но, вообще-то, меня  несколько дней не будет в городе. Мать
заболела и просит повезти ее в Мексику на несколько дней. Вернусь, наверное,
в конце недели."
     "Надолго планируете?"
     "Примерно  на неделю. У меня подошел отпуск,  похоже,  самое  время его
взять."
     "Конечно", сказал Коннор. "Понимаю, как это  нужно. Еще  раз спасибо за
помощь."  Он пожал руку Коулу и легко  похлопал его по плечу. "А вы берегите
свое здоровье."
     "О, конечно."
     "Не пейте больше и спокойно поезжайте домой." Он выдержал  паузу. "Или,
может быть, вы решите сегодня ночью поехать куда-то еще."
     Коул кивнул. "Думаю, вы правы. Неплохая мысль."
     "Я точно знаю, что прав."
     Коул пожал мою руку. Коннор направился  к выходу. Коул  сказал: "Думаю,
ребята, зря вы трепыхаетесь."
     "Из-за лент?"
     "Из-за японцев. Что вы можете сделать? Всю  дорогу они на  шаг  впереди
нас. И у них в кармане  большие  люди. Теперь мы их не побьем. Вам двоим  их
никогда не побить. Для вас они просто слишком хороши."
     Снаружи под потрескивающей неоновой  вывеской Коннор сказал:  "Поехали,
время идет."
     Мы  сели  в  машину. Он  передал мне  салфетку.  На  ней было  написано
печатными буквами:
     ОНИ УКРАЛИ ЛЕНТЫ
     "Поехали", сказал Коннор.
     Я завел машину.


     ( Одиннадцатичасовые  новости закончились и  редакция была почти пуста.
Коннор  и я  прошли через  холл в звуковую комнату, где еще  горела  надпись
"Идет передача".
     На  экране  без звука заново прокручивали вечерние новости. Телеведущий
тыкал в монитор: "Я не дурак, Бобби! Я слежу за такими вещами. Последние три
вечера она делала и вводную и закругление." Он уселся в кресло и скрестил на
груди руки. "Я хочу слышать, что ты имеешь сказать, Бобби."
     Мой  друг Боб  Артур, тяжеловесный уставший продюсер одиннадцатичасовых
новостей, потягивал неразбавленный скотч из громадного  -- с его же кулак --
стакана. Он сказал: "Джим, ну просто так получается."
     "Так получается на моей заднице", сказал телеведущий.
     Телеведущая  была  ярко-рыжая  женщина с  валящей наповал фигурой.  Она
медленно  копалась  в своих  заметках,  стараясь  задержаться  и  подслушать
об®яснение между Бобом и ее соперником.
     "Слушай", сказал ведущий. "это же оговорено в моем контракте.  Половина
вводных и половина закруглений. Все есть в контракте."
     "Но, Джим", сказал продюсер. "Сегодня  же были парижские моды и прием у
Накамото. Материал человеческих интересов."
     "А должен был быть серийный убийца."
     Боб вздохнул. "Его обвинение отложено. И, кроме того, публика устала от
серийных убийц."
     Телеведущий смотрел  скептически. "Публика  устала  от  серийных убийц?
Откуда ты это взял?"
     "Можешь   сам  прочесть  в  группе   анализа,  Джим.   Серийных   убийц
передержали. Нашу аудиторию тревожит экономика.  Они больше не хотят никаких
серийных убийц."
     "Нашу  аудиторию  тревожит  экономика  и  поэтому  мы  ведем Накамото и
парижские моды!"
     "Так  и  есть, Джим", сказал  Боб  Артур. "Звездные  приемы  собирают в
тяжелые времена. Именно это хотят видеть люди: моду и фантазию."
     Ведущий  смотрел  сердито: "Я журналист, я  сижу  здесь,  чтобы  делать
крутые новости, а не моду."
     "Верно, Джим", сказал продюсер. "Именно поэтому вечерние новости делала
Лиз. Мы хотим сохранить твой имидж для крутых новостей."
     "Когда Тедди Рузвельт выводил страну из Великой депрессии, он делал это
не модой и не фантазией."
     "Франклин Рузвельт."
     "Все равно. Ты  понял, что я сказал. Если народ тревожится, надо делать
экономику. Давай делать баланс платежей или что-то там еще."
     "Правильно, Джим. Но у нас  одиннадцатичасовые новости на местном рынке
и люди не хотят слышать..."
     "Именно это погано в Америке", об®явил ведущий, пронзая воздух пальцем.
"Люди не желают слушать реальные новости!"
     "Верно, Джим. Ты абсолютно прав."  Он положил руку  на  плечо ведущего.
"Пойди, отдохни, окей? Мы поговорим завтра."
     Казалось, это был  некий  сигнал, потому что  телеведущая  закончила со
своими бумагами и уплыла.
     "Я  журналист", сказал  телеведущий. "Я просто хочу  делать работу, для
которой подготовлен."
     "Правильно, Джим. Остальное завтра. Спокойной ночи."


        x x x
     "Глупый  болван",  сказал Боб  Артур,  ведя  нас  по  коридору.  "Тедди
Рузвельт,  боже  мой! Они  не  журналисты.  Они актеры. И считают количество
строчек, как все актеры." Он вздохнул и сделал  еще глоток  скотча. "Теперь,
парни, скажите еще раз, что вы хотите здесь посмотреть?"
     "Ленты с открытия Накамото."
     "Вы имеете в виду эфирные ленты. То, что мы показали вечером?"
     "Нет, мы хотим посмотреть сырые с®емки с камер."
     "Полевые ленты. Ха. Надеюсь, они еще остались. Их могли свалить."
     "Свалить?"
     "Свалить, стереть.  Мы здесь пишем по сорок кассет в день.  Большинство
сразу  стираем. Полевые ленты храним с неделю, но надо же сокращать расходы,
понимаете?"
     По  одной стороне  редакции  стояли  полки  с  картриджами  Бетамака  в
стопках. Боб пробежал пальцем  по коробкам.  "Накамото... Накамото... Нет, я
их не вижу." Мимо прошла женщина. "Синди, Рик еще здесь?"
     "Нет, ушел домой. Тебе что-нибудь надо?"
     "Полевые ленты Накамото. Их нет на полке."
     "Посмотри в комнате Дока. Он их кроил."
     "Окей." Боб повел нас  через редакцию к закуткам на дальней стороне. Он
открыл  дверь  и  мы  вошли  в   небольшую,  захламленную  комнату  с  двумя
мониторами, несколькими стойками для лент  и редакторской консолью. Ленты  в
коробках валялись на полу. Боб поковырялся в  них. "Окей, ребята, вам везет.
Оригиналы с камер. Целая куча. Я вызову Дженни, чтобы она их вам прокрутила.
Она - наш лучший высматриватель. Она знает всех." Он высунул голову в дверь.
"Дженни! Дженни!!"


        x x x
     "Окей,  посмотрим", сказала Дженни Гонсалес  через несколько минут. Это
была могучая дама лет за сорок  в  бифокальных очках. Она пробежала  глазами
записи   редактора   и   нахмурилась:   "Сколько  ни  говорю,   все   делает
неправильно...  Наконец-то,  вот  оно.  Четыре ленты.  Две  --  на  прибытие
лимузинов. Две сняты внутри на приеме. Что вы хотите посмотреть?"
     Коннор сказал: "Начнем  с прибытий."  Он  посмотрел  на  часы: "А можно
крутить быстрее? Мы торопимся."
     "Быстро, так быстро. Я привыкла. Будем смотреть на высокой скорости."
     Она  нажала  кнопку.  На  высокой  скорости  мы  видели,  как подлетают
лимузины, толчком открываются двери, люди выскакивают и, дергаясь, уходят.
     "Ищите  кого-нибудь  специально?  Потому что я  видела,  как  во  время
редактирования кто-то отмечал метраж для знаменитостей."
     "Мы ищем не знаменитостей", сказал я.
     "Очень плохо. Наверное,  мы только их и снимали." Мы смотрели на экран.
Дженни сказала: "Это сенатор Кеннеди. Немного  похудел, правда? Хлопс, ушел.
И  сенатор  Мортон.  Выглядит  весьма  в  форме. Не  удивительно.  Этот  его
отвратительный помощник. У  меня даже зубы застучали от злости. Сенатор Роу,
как обычно без жены. Это Том Хэнкс. Парня-японца я не знаю."
     Коннор сказал: "Хироши Масукава, вице-президент компании Мицуи."
     "Поехали  дальше.  Сенатор  Чалмерс,  искусственные  волосы   смотрятся
хорошо.  Конгрессмен Левин. Конгрессмен Дэниелс. На сей раз трезвый. Знаете,
я  удивилась,  что  Накамото  заполучила  на  прием  так   много  людей   из
Вашингтона."
     "Почему вы удивились?"
     "Ну, если  вдуматься, это просто открытие нового  здания.  Обычное  шоу
обычной корпорации. И  на  Западном  побережье. И  Накамото в  данный момент
находится в  весьма противоречивом  положении. Барбра Стрейзанд. Типа, что с
ней, я не знаю."
     "Накамото в противоречивом? Почему?"
     "Из-за продажи МайкроКона."
     Я спросил: "Что такое МайкроКон?"
     "МайкроКон  это  американская  компания,  которая  делает  компьютерное
оборудование. Ее пытается купить японская компания по имени Акаи Керамикс. В
конгрессе есть оппозиция продаже из-за опасения, что  Америка технологически
проигрывает Японии."
     Я спросил: "А какое отношение это имеет к Накамото?"
     "Накамото  --  дочерняя  компания  Акаи."   Первая  лента  кончилась  и
выскочила. "Здесь вам ничего не нужно?"
     "Нет. Продолжим."
     "Хорошо." Она  вставила вторую ленту. "В общем, я удивляюсь, как  много
сенаторов  и конгрессменов  считают, что допустимо  показаться здесь.  Окей,
поехали.  Еще  прибытия.   Роджер  Хиллерман,  заместитель  госсекретаря  по
тихоокеанским вопросам. С ним его помощник. Кеничи Айкоу, генеральный консул
Японии здесь,  в ЛА. Ричард Мейер, архитектор.  Работал для  Гетти.  Эту  не
знаю. Какой-то японец..."
     Коннор сказал: "Хисаши Кояма, вице-президент Хонда ЮС."
     "А-а, ага",  сказала  Дженни. "Он здесь уже  около  трех лет. Наверное,
скоро домой.  Это Эдна  Моррис, она возглавляет делегацию США на переговорах
ГАТТ. Не могу поверить, что она  появилась здесь,  это же очевидный конфликт
интересов. Но вот она, вся улыбается и чувствует  себя очень раскованно. Чак
Норрис. Эдди Сакамура. Некий местный плейбой. Не знаю  девушку,  что  с ним.
Том Круз со своей женой-австралийкой. И, конечно, Мадонна."
     На  убыстренной  ленте фотовспышки засверкали  почти  непрерывно, когда
Мадонна вышла из  своего лимузина  и стала  прихорашиваться. "Вам Замедлить?
Этим интересуетесь?"
     Коннор сказал: "Не сегодня."
     "Ну,  у нас ее, наверное,  целая прорва",  сказала Дженни.  Она  нажала
кнопку быстрой перемотки вперед и картинка покрылась серыми  полосами. Когда
она отжала кнопку, Мадонна танцевала к лифту, опираясь на руку парня-испанца
с усами. Картинка  помутнела, когда камера  вновь метнулась  на улицу, потом
снова стабилизировалась.
     "Это Дэниел  Окимото, эксперт по японской индустриальной  политике. Это
Арнольд  с Марией. А позади них  Стив Мартин  и Арата  Исодзаки, архитектор,
который построил музей..."
     Коннор перебил: "Остановите."
     Она  нажала  кнопку  консоли  и  картинка  замерла.  Дженни,  казалась,
удивилась. "Вас интересует Исодзаки?"
     "Нет. Назад, пожалуйста."
     Лента пошла назад, кадры мелькали  и  сливались, камера снова поехала к
Стиву Мартину  и назад к прибытию лимузина. На  мгновение камера прошла мимо
группы  людей,  которые  уже вышли  из своих лимузинов и  шагали по ковровой
дорожке.
     Коннор сказал: "Здесь."
     Картинка замерла. Чуть  смазано  я видел  высокую  блондинку  в  черном
платье для коктейлей, шагающую рядом с красивым мужчиной в темном костюме.
     "Ха!", сказала Дженни. "Вас интересует он или она?"
     "Она."
     "Дайте подумать", сказала Дженни, нахмурившись. "Я вижу ее на приемах с
вашингтонскими  типами  уже почти девять  месяцев. Она -- Келли Эмберг этого
года.  Род атлетической  модели.  Но  искушенной, вроде  Татьяны. Ее  имя...
Остин. Синди Остин, Кэрри Остин... Черил Остин, вот как."
     Я спросил: "Знаете о ней что-нибудь еще?"
     Дженни покачала головой.  "Знаете, имя вспомнить --  и то хорошо. Такие
девушки меняются  все время. Каждые шесть месяцев видишь новую, проходит год
-- и их нет. Бог знает, куда они деваются. Кто их проследит?"
     "А мужчина с ней?"
     "Ричард Левитт, пластический хирург. Работал с кучей больших звезд."
     "Здесь он что делает?"
     Она  пожала  плечами.  "Он  просто рядом. Спутник  звездам в беде. Есть
масса  таких  типов. Если  его  пациентки разводятся  или  что-то  такое, он
эскортирует  женщину.  Когда он не выводит в  свет клиентов, то сопровождает
модели, вроде нее. Конечно, вместе они смотрятся хорошо."
     На мониторе Черил и ее эскорт шли в нашу сторону дерганным ритмом: один
кадр каждые полсекунды. Медленным шагом. Я обратил внимание, что они ни разу
не взглянули друг на друга. Она казалась напряженной, что-то ожидающей.
     Дженни  Гонсалес сказала: "Так, пластический  хирург  и  модель.  Можно
спросить,  отчего такая  большая  заваруха вокруг  этих двух? Потому  что на
таких приемах они просто по одолжению, знаете ли."
     Коннор сказал: "Ее там убили."
     "О, так это она. Интересно."
     Я спросил: "Вы слышали об убийстве?"
     "О, конечно."
     "Это было в новостях?"
     "Нет, для одиннадцатичасовых не делали", сказала Дженни. "И,  вероятно,
утром тоже не будет. Я сама не видела. Но, в общем, это не история."
     "Почему так?", спросил я, взглянув на Коннора.
     "Ну, тут нет изюминки."
     "Не понимаю."
     "Накамото говорят,  это  новость  только  потому, что  случилась на  их
открытии. Они заняли позицию, что любой репортаж о происшествии ляжет на них
пятном. И в каком-то смысле они правы. То есть, если бы эту девушку убили на
фривее, это не стало бы событием  для новостей. Если бы ее убили при обычном
ограблении  магазина,  это  тоже не  стало бы новостью. Каждую  ночь  у  нас
два-три таких случая. По