ступенькам.


        x x x
     "Надеюсь, вы понимаете, что делаете", сказал я.
     "Именно так", ответил Коннор.
     "Потому что мне он кажется чертовски виновным."
     "Может быть."
     "Если интересуетесь моим мнением, то лучше бы взять его. Безопаснее."
     "Может быть."
     "Хотите, вернемся и заберем его?"
     Он покачал головой: "Нет. Мое даи рокки говорит нет."
     Я знал  эти слова,  они означали -- шестое  чувство.  Японцы сильны  на
интуицию. Я сказал: "Ладно, хорошо, надеюсь, вы правы."
     Мы продолжали спускаться по ступенькам в темноте.
     "Во всяком случае", сказал Коннор, "я его должник."
     "В чем именно?"
     "Было  время,  несколько  лет  назад, когда мне  понадобилась кое-какая
информация.  Помнишь дело с отравлением рыбой фугу?  Ну, в  общем,  никто из
японской  общины не хотел откровенничать со мной. Как  каменная стена. А мне
надо было  знать. Это  было...  ну,  важно. И  Эдди мне  рассказал. Ему было
страшно это  делать и он не хотел,  чтобы об этом  кто-либо знал.  Но он это
сделал. Наверное, я обязан ему собственной жизнью."
     Мы дошли по ступенькам до конца.
     "И он вам об этом напомнил?"
     "Он никогда об этом не напомнит. Это мое дело -- помнить."
     Я  сказал:  "Прекрасно, капитан.  Все  эти  обязательства  прекрасны  и
благородны. И я полностью стою за  межрасовую гармонию. Но тем не менее, он,
возможно,  убил ее, украл ленты  и вычистил  квартиру. Эдди Сакамура кажется
мне спущенным мячом.  Он ведет  себя как подозреваемый. А мы просто-напросто
уходим. Позволяя ему гулять."
     "Верно."
     Мы  продолжали  идти.  Я  размышлял  и все  более тревожился. Я сказал:
"Знаете, а ведь официально -- это мое расследование."
     "Официально - это расследование Грэма."
     "Ладно,  окей.  Но мы будем выглядеть  глупо,  если  обернется, что это
сделал все-таки он."
     Коннор  вздохнул,  словно  теряя  терпение. "Окей. Давай  пройдемся  по
цепочке  того,  что ты думаешь могло случиться. Допустим, Эдди убил девушку,
правильно?"
     "Правильно."
     "Он мог бы видеться с ней в любое время, но тем не менее решил трахнуть
ее на столе  заседаний,  а  потом  ее  убил.  Потом спустился в вестибюль  и
притворился  сотрудником Накамото --  хотя самое последнее дело: представить
Эдди Сакамура в роли сотрудника. Но предположим, что это сошло. Он ухитрился
отпустить  охранника и  забрал ленты. Он  ушел  именно тогда, когда появился
Филипс.  Потом он поехал в квартиру Черил, чтобы все вычистить, но при  этом
зачем-то засунул собственные снимки  в  зеркало Черил. Потом он отправился в
"Бора-Бора" и  сказал всем, что  едет на  вечеринку в Голливуд. Где мы его и
нашли в зале без мебели, спокойно болтающего с рыжухой.  Вечер  кажется тебе
именно таким?"
     Я  не ответил. Когда он все  так изложил,  смысла оказалось маловато. С
другой стороны...
     "Я просто надеюсь, что он этого не делал."
     "Я тоже надеюсь."
     Мы спустились на уровень улицы. Служитель побежал, чтобы подогнать нашу
машину.
     "Знаете",  сказал я, "он так грубо  рассказывал всякое, вроде надевания
пакета на голову, это просто отвратительно."
     "Ну, это ничего на  значит",  возразил Коннор. "Вспомни-ка,  Япония  не
приняла ни Фрейда, ни христианства. Они не испытывают  ни  вины, ни смущения
по  поводу секса.  Никаких проблем с  гомосексуальностью,  никаких проблем с
причудливым  сексом.  Всего  лишь  проза  жизни.  Некоторым   нравится  так,
некоторым --  иначе,  наплевать.  Японцы  не  могут  понять, почему  мы  так
озабочены  честной  телесной функцией. Им  кажется,  что на  почве  секса мы
слегка сдвинуты. И  у них есть основания так  думать." Коннор  посмотрел  на
часы.
     Подкатила машина  охраны. Высунулся  человек в форме. "Эй, ребята, есть
ли проблемы на вечеринке там, наверху?"
     "Вроде каких?"
     "Пара  типов  устроила  драку.  Что  там  за  драка?  Нам  сообщили  по
телефону."
     "Не знаю", сказал Коннор. "Наверное, лучше подняться и проверить."
     Охранник выбрался из  машины, подобрал здоровенное брюхо и  пошел вверх
по ступенькам. Коннор оглянулся на высокие стены. "Знаешь, что у  нас сейчас
частной охраны больше, чем  полиции? Все строят стены и нанимают охранников.
А  в Японии можно в полночь прогуляться в парке, посидеть там на скамейке, и
ничего  с тобой не  случится. Ты в полной безопасности -- и днем,  и  ночью.
Можешь ходить куда угодно.  Тебя не ограбят, не побьют  и не убьют.  Не надо
вечно  оглядываться,  не  надо  ни о чем тревожиться. Не нужны  ни стены, ни
телохранители.  Твоя безопасность  --  это  безопасность всего общества.  Ты
свободен.  Это чудесное  ощущение.  Здесь нам  всем  надо  запираться. Запри
дверь. Запри  машину. Люди  проводят всю  жизнь взаперти, как в  тюрьме. Это
безумие. Это  угнетает.  Однако американцы  уже очень давно  забыли, что это
такое  -- чувствовать подлинную  безопасность. Где угодно. Ну,  вот  и  наша
машина. Поехали в отделение."
     Мы  покатили  вниз  по  улице, когда позвонила операторша штаб-квартиры
даунтауна. "Лейтенант Смит", сказала она, "мы получили запрос на специальную
службу."
     "Я ужасно занят", ответил я. "Это нельзя отложить?"
     "Лейтенант  Смит,  патрульные  офицеры  требуют специальную  службу для
важняка в девятнадцатом районе."
     Проблемы была с важным визитером. "Понял", сказал  я, "но  я уже выехал
на другое дело. Отдайте это запасному."
     "Но  дело  на  шоссе  к  бульвару Сансет",  сказала  она. "Разве вы  не
находитесь рядом с..."
     "Хорошо", сказал я. Теперь я понял, почему она столь настойчива.  Вызов
с места, которое всего в нескольких  блоках отсюда. "Окей",  сказал я. "А  в
чем проблема?"
     "Важняк ВНВ, уровень G плюс один. Фамилия -- Роу."
     "Окей", сказал я, "мы едем." Я положил трубку и развернул машину.
     "Интересно", сказал  Коннор.  "Уровень G плюс один -- это  американское
правительство?"
     "Да", ответил я.
     "Значит, это сенатор Роу?"
     "Похоже на то", ответил я. "Вождение в нетрезвом виде."


     ( Черный  Линкольн-седан  стоял на лужайке  дома на Сансет-Плаза Драйв.
Две черно-белые машины полиции  приткнулись  на  обочине,  сверкая  красными
мигалками. Выше  них на лужайке  возле  Линкольна стояло  с полдюжины людей.
Мужчина в купальном халате  скрестил руки на груди. Пара девушек в коротких,
сверкающих блестками платьях, очень красивый светловолосый мужчина под сорок
в такседо,  и молодой человек  в  голубом костюме, в  котором я  сразу узнал
помощника, вошедшего в лифт вместе с сенатором Роу.
     Патрульный  вытащил  видеокамеру  и  ярко  освещал  сенатора  Роу.  Тот
прислонился к передней  решетке Линкольна и закрывал  лицо руками  от света.
Когда подошли мы с Коннором, он громко ругался.
     Человек в купальном  халате  подошел к нам и сказал: "Я хочу знать, кто
за это заплатит?"
     "Подождите минуту, сэр." Я продолжал идти.
     "Он  не может так вот просто испортить мне лужайку. За нее должно  быть
заплачено."
     "Просто дайте мне минуту, сэр."
     "До ужаса напугал мою жену, а у нее рак."
     Я  сказал: "Сэр,  пожалуйста,  дайте мне минуту,  а  потом я поговорю с
вами."
     "Рак уха", сказал он со значением. "Уха."
     "Да, сэр. Хорошо, сэр." Я продолжал идти к Линкольну и к яркому свету.
     Когда я проходил мимо помощника, он выскочил передо мной на ступеньку и
сказал:  "Я могу  вам все об®яснить, детектив." Ему было около  тридцати, он
обладал вкрадчивыми  манерами работника аппарата конгресса.  "Я  уверен, что
смогу все уладить."
     "Минуточку", сказал я, "позвольте мне прежде поговорить с сенатором."
     "Сенатор чувствует себя неважно", сказал помощник. "Он очень устал." Он
шагнул и  встал передо мной. Я просто его  обошел. Он заторопился  вдогонку.
"Обычный временной лаг, в этом вся проблема. У сенатора временной лаг."
     "Мне надо с ним поговорить", сказал я, шагая  в пятно яркого света. Роу
все еще закрывал лицо руками. Я спросил его: "Сенатор Роу?"
     "Ради бога, выключите эту поганую штуку", пробормотал Роу. Он был тяжко
пьян, язык его так заплетался, что его трудно было понять.
     "Сенатор Роу", сказал я, "боюсь, что мне надо вас попросить..."
     "Трахал я тебя и твою лошадь."
     "Сенатор Роу", сказал я.
     "Выруби эту трахнутую камеру."
     Я оглянулся на патрульного  и махнул ему. Он неохотно выключил  камеру.
Свет погас.
     "Боже мой", сказал Роу, опустив  наконец свои руки. Он  смотрел на меня
мутными глазами. "Что здесь, мать-перемать, происходит?"
     Я представился.
     "Тогда  почему вы не разберетесь с  этим трахнутым цирком", сказал Роу.
"Я просто ехал в свой трахнутый отель."
     "Я понимаю, сенатор."
     "Не  знаю..." Он  нетвердо  махнул рукой. "В  чем  здесь проблема, твою
мать?"
     "Сенатор, это вы вели машину?"
     "Мать.  Вел." Он повернулся к  помощнику.  "Джерри?  Об®ясни  ему. Ради
бога."
     Помощник немедленно вступил: "Я приношу извинения за все", гладко начал
он. "Сенатор не  очень  хорошо себя чувствует.  Просто мы вернулись из Токио
вчера вечером. Временной лаг. Он не в себе. Он устал."
     "Кто вел машину?", спросил я.
     "Я вел", сказал помощник. "Абсолютная правда."
     Одна из девиц захихикала.
     "Нет, вел не этот", закричал человек в халате с другой  стороны машины.
"Вот это вел. А он не смог выбраться из машины и при этом не упасть."
     "Боже, трахнутый зоопарк!", пробормотал сенатор Роу, держась за голову.
     "Детектив", сказал помощник, "машину вел я и эти две женщины присягнут,
что так и было." Он махнул в сторону  девушек  в платьях для вечеринки, и со
значением посмотрел на них.
     "Это от®явленная ложь", сказал человек в купальном халате.
     "Нет, это правда", возразил красивый в такседо, заговорив в первый раз.
У него был загар  и свободные повадки, словно он привык,  чтобы  его приказы
исполнялись. Наверное, какой-то тип с Уолл-Стрита. Он не представился.
     "Машину вел я", сказал помощник.
     "Все сплошное дерьмо", пробормотал Роу. "Хочу в отель."
     "Кто-нибудь пострадал?", спросил я.
     "Никто не пострадал", сказал помощник. "Все в порядке."
     Я  спросил  патрульного позади меня: "Вы заполнили  форму один-десять?"
Это рапорт об ущербе при дорожных происшествиях.
     "Она не нужна", сказал  патрульный.  "Всего одна машина и оценка ущерба
невелика." Форму  надо  заполнять только  если  ущерб  превышает  две  сотни
долларов. "Здесь только пять-одни, если вы захотите продолжать дело."
     Я этого не хотел. Одна из истин, которым учат в специальной службе, это
ОАС  -- отклик, адекватный ситуации. ОАС означает,  что если дело  связано с
выборными  лицами или знаменитостями, то их следует отпустить, если никто не
настаивает на обвинении. На  практике это означает,  что задерживать  никого
нельзя.
     Я сказал помощнику: "Вы  получите имя и адрес владельца  собственности,
поэтому сможете уладить все связанное с поврежденной лужайкой."
     "У него уже есть мое имя и адрес",  сказал человек в халате. "Но я хочу
знать, что же будет сделано."
     "Я сказал ему, что мы оплатим любой ущерб", сказал помощник. "Я заверил
его, что мы обязательно это сделаем, но он, похоже..."
     "Черт побери, посмотрите: ее цветы подавлены. А у нее рак уха."
     "Минутку, сэр." Я спросил помощника: "Кто теперь поведет машину?"
     "Я", ответил помощник.
     "Он", кивнув, согласился сенатор Роу. "Джерри. Поведет машину."
     Я сказал помощнику: "Хорошо. Я хочу, чтобы вы прошли анализ дыхания..."
     "Да, конечно..."
     "И я хочу посмотреть на ваши водительские права."
     "Конечно."
     Помощник дунул в трубочку и вручил мне свою водительскую  лицензию. Она
была  из Техаса. Герролд  Д. Хардин,  тридцать четыре года. Адрес в  Остине,
штат Техас. Я записал все подробности и вернул лицензию.
     "Все  в  порядке,  мистер  Хардин. Я  хочу передать  сенатора под  ваше
попечительство."
     "Благодарю вас, лейтенант. Я это ценю."
     Человек в халате сказал: "Вы хотите позволить ему уйти?"
     "Минутку, сэр." Я  обратился к Хардину.  "Я хочу, чтобы вы  дали  этому
человеку свою визитную карточку и оставались с ним в контакте. Я ожидаю, что
ущерб его собственности будет возмещен к его полному удовлетворению."
     "Абсолютно. Конечно. Да." Хардин полез в карман за визиткой. Он вытащил
оттуда  что-то белое,  мелькнувшее  в  руке,  словно  платок.  Он  торопливо
затолкал  это  обратно  в карман,  и обошел  машину  кругом,  чтобы  вручить
карточку человеку в халате.
     "Вы должны заменить все ее бегонии."
     "Прекрасно, сэр", сказал Хардин.
     "Все абсолютно."
     "Да, конечно. Все прекрасно, сэр."
     Сенатор Роу откачнулся  от переднего бампера, нетвердо  стоя  на ногах.
"Трахнутые бегонии",  сказал  он.  "Боже, что  за  поганая ночь. У  вас есть
жена?"
     "Нет", ответил я.
     "А у меня есть", сказал Роу. "Трахнутые бегонии. Твою мать."
     "Сюда, сенатор", сказал Хардин. Он помог  Роу забраться на пассажирское
сидение.   Девицы   залезли  назад  по  обе  стороны  от  красивого  типа  с
Уолл-Стрита.  Хардин  сел  за  руль  и  попросил  у Роу ключи. Я  оглянулся,
посмотреть как черно-белые отваливают с обочины. Когда я повернулся обратно,
Хардин опустил стекло и поднял на меня глаза. "Благодарю вас."
     "Ведите осторожнее, мистер Хардин", ответил я.
     Он с®ехал с лужайки, помяв еще одну клумбу.
     "И ирисы", прокричал человек в халате, когда машина выезжала на дорогу.
Он взглянул на меня: "Говорю вам, вел-то другой и он был вдребезги пьян."
     Я сказал: "Вот вам  моя  карточка. Если что-то пойдет не так, позвоните
мне."
     Он  взглянул  на  карточку, покачал головой и пошел в  дом.  Коннор и я
вернулись в машину. Мы поехали вниз по склону холма.
     Коннор спросил: "Вы записали данные помощника?"
     "Да", ответил я.
     "Что было у него в кармане?"
     "Я бы сказал, пара женских трусиков."
     "Я тоже", сказал Коннор.


        x x x
     Конечно,  тут  мы ничего не  могли поделать.  Лично  я  с удовольствием
скрутил  бы ублюдка, ткнул бы его мордой в машину и обыскал  прямо здесь. Но
мы оба  понимали,  что  наши руки связаны: у  нас не  было легального повода
обыскивать Хардина или задерживать его. Он был молодым человеком,  ехавшим с
двумя  молодыми женщинами на заднем сидении, любая из которых могла быть без
трусиков,  и с пьяным  сенатором  Соединенных Штатов  на  переднем  сидении.
Единственное разумное -- позволить им всем уйти.
     Но оказалось, что весь вечер посвящен отпусканию людей на свободу.
     Зазвонил телефон. Я нажал кнопку микрофона: "Лейтенант Смит."
     "Эй,  приятель?"  Это был  Грэм. "Я здесь, в морге, и предположи,  что?
Какой-то японец жужжит, что должен принять участие во вскрытии. Хочет сидеть
и наблюдать, если верить этому дерьму. Его всего  перекосило,  потому что мы
уже начали  вскрытие  без  него.  И  лабораторные анализы  начали поступать.
Выглядят  неважно  для Ниппон Сентрал.  Можно  утверждать,  что наш  хлыщ  -
японец. Ну, что, ты идешь сюда или как?"
     Я взглянул на Коннора. Он кивнул.
     "Мы едем немедленно", сказал я.


        x x x
     Самый  быстрый  путь  в  морг Центральной  больницы  округа лежал через
приемный покой. Когда мы проходили его, на  своей тележке весь в крови сидел
какой-то черный, вопя в наркотической ярости: "Убить папу!  Прикончить папу!
Затрахать его!"  Полдюжины  санитаров пытались  его  уложить.  У  него  были
пулевые  ранения  в плечо и руку.  Пол и стены приемного покоя были в пятнах
крови. Пожилая уборщица  ковыляла по холлу, вытирая его шваброй. В коридорах
ждали  черные  и  латинос. У некоторых на коленях сидели дети.  Все отводили
глаза от кровавой тряпки. Откуда-то дальше по коридору доносились еще крики.
     Мы вошли в лифт. Стало тихо.
     Коннор сказал: "Каждые двадцать минут -- убийство. Каждые семь минут --
изнасилование. Каждые четыре часа -- убийство ребенка. Никакая другая страна
не мирится с подобным уровнем преступности."
     Двери открылись.  По  сравнению с  приемным  покоем  подземные коридоры
окружного морга были заметно спокойнее. Стоял  сильный запах  формальдегида.
Мы подошли к столу,  где  тощий, угловатый служитель Харри Лондон  склонился
над какими-то  бумагами,  жуя  сэндвич  с ветчиной.  Он  не поднял  взгляда.
"Привет, парни."
     "Привет, Харри."
     "Зачем здесь? На вскрытие Остин?"
     "Ага."
     "Начали примерно полчаса назад. Догадываюсь, что с ней  большая спешка,
а?"
     "Как так?"
     "Шеф вытащил из постели доктора Тима и приказал делать пронто. Давил на
него  чертовски сильно. Вы знаете, какой  доктор  Тим  дотошный."  Служитель
улыбнулся. "И  вызвали также кучу  людей  из  лаборатории. Кто когда слышал,
чтобы среди  ночи выпихнули целую смену? Я хочу сказать, во что им обойдутся
сверхурочные?"
     Я спросил: "А что насчет Грэма?"
     "Он где-то здесь. Его преследует какой-то японский тип. Не отстает, как
тень.  И  еще  каждые   полчаса  этот  японец,  просит  у  меня   разрешения
воспользоваться  телефоном  и  куда-то звонит.  Говорит недолго  по-японски.
Потом возвращается раздражать Грэма. Говорит, что хочет видеть вскрытие  и в
это  хочется  верить. Давит и давит. Кстати,  последний звонок японец сделал
минут десять назад и вдруг в нем произошло большое изменение. Я был здесь за
столом.  И видел по его лицу. Он все  повторял мойо  мойо,  словно не  верил
своим ушам. А потом умчался отсюда. Именно так: умчался."
     "А где идет вскрытие?"
     "Комната два."
     "Спасибо, Харри."


        x x x
     "Закройте дверь."
     "Хай,  Тим",  сказал  я,  когда  мы  вошли в  зал.  Тим  Ешимура,  всем
известный, как доктор  Тим,  склонился над столом из нержавеющей стали. Хотя
было уже без двадцати два ночи, он как  обычно выглядел безупречно. Все было
на месте. Волосы аккуратно причесаны. Узел галстука  превосходен.  Авторучки
выровнены в кармане запятнанного лабораторного халата.
     "Вы слышали меня?"
     "Я закрываю ее, Тим."  Пневматический самозакрывающийся механизм двери,
очевидно, не был достаточно быстр для доктора Тима.
     "Только потому, что я не хочу, чтобы это японец заглядывал сюда."
     "Он ушел, Тим."
     "О, в самом деле? Но  он может вернуться. Невероятно  настырный  и меня
раздражает. Японцы могут быть настоящей занозой в заднице!"
     Я сказал: "Забавно слышать такое от тебя, Тим."
     "О, я не японец", серьезно сказал он. "Я  -- японо-американец, а значит
в их  глазах я -- гайджин. Если я приеду в  Японию, они станут относиться ко
мне, как к любому другому иностранцу.  Неважно, как я выгляжу -- я родился в
Торонто и  это  конец."  Он глянул  через  плечо.  "Кто это  с вами? Не Джон
Коннор? Вечность не видел тебя, Джон."
     "Хай, Тим." Мы с Коннором подошли к столу. Я увидел, что анатомирование
продвинулось уже далеко, был сделан Y-образный надрез, первые органы удалены
и аккуратно разложены на стальных подносах.
     "Теперь, может быть, хоть кто-нибудь скажет мне, что  за шумиха с  этим
делом?", спросил Тим. "Грэм  такой  взвинченный,  что  об®яснять  ничего  не
хочет. Он  пошел в соседнюю лабораторию, посмотреть первые результаты.  Но я
все  же хочу знать, почему  меня вытащили  из  постели в  такое время?  Марк
здесь,  но, очевидно, для  такого  дела  его нашли недостаточно  опытным. И,
конечно, ГП  уехал из города на конференцию  в Сан-Франциско.  У него теперь
новая девушка  и  его постоянно нет в  городе.  Поэтому вызвали меня. Уж  не
помню, когда в последний раз меня вызывали из постели."
     "Неужели вы  не можете вспомнить?",  спросил я. Доктор  Тим был дока во
всех смыслах, включая память.
     "Последний раз это было в январе три года назад. Но в тот раз надо было
просто  закрыть  дыру.  Большинство  сотрудников  слегло  с  гриппом и  дела
накапливались.  В  конечном счете однажды  ночью  у  нас  кончились  боксы..
Пришлось  складыв