ю."
     Рон нахмурился: "Оскорбляет Японию? О чем он толкует?"
     "Он  заявляет,  что  наш  репортер  сказал в  эфир:  "Проклятые  японцы
забирают нашу страну"."
     "Ну,  не  надо", сказал Рон. "Никто не мог такого сказать -- в эфире. И
кого они обвиняют?"
     "Ленни. В Нью-Йорке. На бэкхоуле", сказала женщина.
     Рон поерзал в кресле. "О-хо-хо", сказал он. "Ты проверила ленты?"
     "Ага", сказала  она. "Сейчас проверяют загрузку в главной операторской.
Но я уверена, что это правда."
     "Черт."
     Я спросил: "Что такое бэкхоул?"
     "Наш корм со спутника. Мы каждый день подбираем отрывки  из Нью-Йорка и
Вашингтона и  повторяем их. Всегда  есть  примерно  по минутке  до и  после,
которые  в эфир не идут. Мы их вырезаем, но  сырые  передачи сможет  принять
любой с  частной  тарелкой, кто охотится за  нашим  сигналом. И кое-кто этим
занят.  Мы  предупреждаем  таланты  быть поосторожнее  перед  камерой. Но  в
прошлом  году Луиза  расстегнула  блузку и  прикрепила  микрофон  --  и  нас
затрахали звонками со всей страны."
     Зазвонил телефон на столе Рона. Он послушал  немного и сказал: "Окей. Я
понимаю", и  положил трубку. "Проверили ленту. Ленни  говорил в камеру перед
началом  и сказал  Луизе: "Если мы не  поумнеем,  чертовы  японцы  завладеют
страной".  В эфир не  пошло, но он это сказал."  Рон уныло  покачал головой.
"Парень из ЭнЭйчКей знает, что мы это не выпустили?"
     "Ага.  Но он говорит,  что передачу могли  поймать и протестует на этом
основании."
     "Черт",  сказал Рон. "Значит  они  следят  даже за нашим бэкхоулом.  О,
боже. Что хочет делать Кейт?"
     "Кейт сказал,  что устал предостерегать нью-йоркские таланты. Он хочет,
что бы это уладил ты."
     "Хочет, чтобы я позвонил этому типу из ЭнЭйчКей?"
     "Говорит,  решай,  как  знаешь,  но  у  нас  соглашение с  ЭнЭйчКей  на
получасовое ежедневное шоу и он не хочет рисковать. Он думает, что ты должен
извиниться."
     Рон  вздохнул.  "Теперь  мне  надо  извиняться за  то,  чего вообще  не
выпущено в эфир. Черт побери все  это!" Он взглянул на нас. "Парни, мне надо
работать. Что-нибудь еще?"
     "Нет", сказал я. "Удачи."
     "Да,  парни",  сказал  Рон,  "нам всем нужна  удача.  Знаешь,  ЭнЭйчКей
стартовала  Глобальную  Сеть  Новостей  с  начальным  капиталов  в  миллиард
долларов. Они наступают на СиЭнЭн Теда Тернера по всему миру. И если история
чему-нибудь  учит..." Он пожал плечами.  "Поцелуйте на прощение американское
медиа."
     Уходя, я услышал, как Рон говорит по телефону: "Господин Акасака? Здесь
Рон Левин из ЭйЭфЭн. Да, сэр. Да, господин Акасака. Сэр, я хочу выразить мое
глубокое сожаление за то, что наш репортер сказал через спутник..."
     Мы закрыли за собой дверь и вышли.
     "Куда теперь?", спросил я.


     ( Отель "Четыре Времени Года" предпочитали звезды  и  политики и у него
был изящный вход, однако мы поставили  машину за углом у служебного входа. У
грузового люка стоял громадный грузовик и работники кухни выгружали картонки
с молоком. Мы ждали здесь минут пять, Коннор поглядывал на часы.
     Я спросил: "Зачем мы здесь?"
     "Исполняем решение Верховного Суда, кохай."
     Из  грузового  люка вышла  женщина  в служебном костюме,  огляделась  и
помахала. Коннор помахал в ответ. Она снова исчезла. Коннор достал  бумажник
и вытащил пару двадцаток.
     "Одна  из первых  истин, чему я научился как детектив", сказал  Коннор,
"то, что  персонал  отеля  чрезвычайно  полезен. Особенно когда  в наши  дни
полиция имеет  так много ограничений. Мы не можем войти  в номер  отеля  без
ордера. А если  войдем, то все, что найдем при обыске, будет неприемлемо для
суда, верно?"
     "Верно."
     "Однако, горничные входить имеют право. Носильщики, уборщицы, комнатный
сервис -- все могут входить."
     "У-гу."
     "Поэтому,  я поддерживаю контакты во всех  больших  отелях." Он  открыл
дверцу. "Я только на секунду."
     Он  подошел к  грузовому  люку и ждал.  Я стучал  пальцами  по рулевому
колесу. Мне вспомнились слова песни:

     I changed my mind, this love is fine.
     Goodness, gracious, greet balls of fire.

     Из грузового  люка  вышла горничная  в  форме  и быстро переговорила  с
Коннором. Он достал деньги. Она  держала что-то  золотистое  в ладони. Он не
притронулся, только взглянул на это и кивнул. Она сунула это  в свой карман.
Тогда он отдал ей деньги. Она ушла.

     You shake my nerves and you rattle my brain.
     Too much love drives a man insane.
     You broke my will, but what a thrill...

     Из грузового  люка вышел  носильщик,  держа на вешалке голубой  мужской
костюм. Коннор  задал вопрос и носильщик, прежде чем ответить,  взглянул  на
часы. Потом Коннор согнулся и на близком расстоянии уставился на нижние края
пиджака. Он расстегнул на вешалке жилет и изучил брюки.
     Носильщик унес первый костюм и  вынес  на грузовую  платформу второй --
голубой в полосочку. Коннор повторил инспекцию. Казалось, он что-то нашел на
пиджаке и  аккуратно соскреб  это  в небольшой  прозрачный  пакет. Потом  он
заплатил носильщику и вернулся в машину.
     Я спросил: "Проверяем сенатора Роу?"
     "Проверяем  сразу  несколько  вещей", сказал  он, "и  да,  сенатора Роу
тоже..."
     "У  помощника Роу вчера  в кармане  были белые  трусики,  однако  Черил
носила черные."
     "Это верно", сказал Коннор. "Но мне кажется, у нас прогресс."
     "Что вы заполучили в пакет?"
     Он вынул маленький прозрачный пакет и поднес  к свету. Сквозь пластик я
увидел  темные  нити. "Я думаю, это  ковровые волокна. Темные, как у ковра в
конференц-зале  Накамото.  Надо для верности  отнести  в  лабораторию. Кроме
того, нам надо решить еще одну проблему. Заводи машину."
     "Куда поедем?"
     "В Дарли-Хиггинс, компанию, которая владеет МайкроКон."


     (  В вестибюле  рядом с  местом секретаря рабочий монтировал  на  стене
громадные золотые буквы: "ДАРЛИ-ХИГГИНС Инк". Под ними шла надпись помельче:
"Лучшие в менеджменте". Другие рабочие укладывали ковер в коридоре.
     Мы показали значки и  спросили, как  найти  главу Дарли-Хиггинс, Артура
Греймана.
     У секретаря  был  южный акцент и  вздернутый нос. "Мистер  Грейман весь
день проводит на совещаниях. Он вас ожидает?"
     "Мы здесь по поводу продажи МайкроКон."
     "Тогда  вам  нужен  мистер  Эндерс,  наш  вице-президент  по  связям  с
общественностью. По поводу МайкроКон именно он разговаривает с людьми."
     "Олл райт", ответил Коннор.
     Мы присели  на диван. Напротив на другом диване сидела красивая женщина
в тесной юбке. Под мышкой она  держала  рулон чертежей.  Рабочие  продолжали
стучать  молотками.  Я  сказал:  "Мне  казалось,  что  у компании финансовые
затруднения. Почему они тратятся на смену отделки?"
     Коннор пожал плечами.
     Секретарь  отвечал   на   телефонные   звонки,   переключая  звонивших:
"Дарли-Хиггинс, одну секунду, пожалуйста. Дарли-Хиггинс... О, пожалуйста, не
отключайтесь, сенатор... Дарли-Хиггинс, да, благодарю вас..."
     Я взял брошюру с кофейного столика. Это был годовой отчет Дарли-Хиггинс
Менеджмент Груп,  с  офисами  в Атланте,  Далласе,  Сиэтле, Сан-Франциско  и
Лос-Анджелесе. Я нашел снимок  Артура  Греймана.  Он  выглядел  счастливым и
самодовольным.   Отчет   включал   подписанное   им   эссе,   озаглавленное:
"Обязательство на Совершенство."
     Секретарь сказал нам: "Мистер Эндерс сейчас примет вас."
     "Благодарю", сказал Коннор.
     Через секунду в холл вышли два человека в костюмах. Женщина с чертежами
поднялась и сказала: "Здравствуйте, мистер Грейман."
     "Привет,  Беверли",  ответил  тот,  что  постарше. "Я  приму тебя через
минуту."
     Коннор тоже встал и секретарь немедленно отреагировал, сказав:  "Мистер
Грейман, эти люди..."
     "Минуточку",   сказал  Грейман.  Он  повернулся   к  другому  человеку,
помоложе, чуть за тридцать: "Просто убедитесь, что с  Роджером все  пройдет,
как по маслу", сказал Грейман.
     Молодой покачал головой: "Ему это не понравится."
     "Знаю,  что не понравится. Но в любом  случае, поговорите с ним.  Шесть
миллионов точка четыре прямой компенсации для боссов -- это минимум."
     "Но, Артур..."
     "Просто скажи ему..."
     "Скажу, Артур", согласился молодой, ослабляя галстук. Он понизил голос:
"Но совет директоров  может заартачиться на сумму больше шести, когда доходы
компании так упали..."
     "Мы не говорим о доходах", сказал Грейман. "Мы говорим о компенсации, а
это  к доходам отношения не имеет. Совету следует сравнить с текущим уровнем
компенсаций для директоров компаний. Если Роджер  не сможет подравнять совет
по  этому вопросу,  то соберу встречу в марте и потребую его замены. Передай
ему и это тоже."
     "Ладно, Артур, я скажу, но только..."
     "Просто сделай, как я говорю, а вечером мне позвонишь."
     "Хорошо, Артур."
     Они обменялись  быстрым рукопожатием.  Молодой ушел с несчастным видом.
Секретарь сказал: "Мистер Грейман, эти джентльмены..."
     Грейман повернулся  к нам. Коннор сказал: "Мистер Грейман, мы бы хотели
поговорить с вами минуту о МайкроКон." Он повернулся немного боком и показал
свой значок.
     Грейман взорвался в ярости. "О, ради бога, не надо все сначала. Это уже
просто изматывание."
     "Изматывание?"
     "А как это еще назвать? Здесь у меня были помощники сенаторов, здесь  у
меня были  ФБРовцы. Теперь у  меня полиция  ЛА? Мы -- не преступники.  Мы --
владельцы компании и имеем полное право продать ее. Где Луис?"
     Секретарь сказал: "Мистер Эндерс уже идет."
     Коннор спокойно сказал: "Мистер Грейман, извините,  что беспокою вас. У
нас всего один вопрос. Это отнимет лишь минуту."
     Грейман сердито уставился на него: "И каков ваш вопрос?"
     "Сколько заявок имеется на МайкроКон?"
     "Это не ваше дело", сказал он. "В любом случае, наше соглашение с  Акаи
обязывает нас ни в коем разе не обсуждать продажу публично."
     Коннор спросил: "Заявок больше одной?"
     "Слушайте,  если  у вас есть вопросы,  вам  надо говорить с Эндерсом. Я
занят." Он повернулся к женщине с чертежами: "Беверли, что у вас для меня?"
     "Я  принесла  пересмотренное оформление зала  совета, мистер Грейман, и
образцы кафеля для ванной. Серый очень красив и, думаю, вам понравится."
     "Хорошо, хорошо." Он повел ее по коридору.
     Коннор  посмотрел вслед и  резко  повернулся к  лифту.  "Пошли,  кохай,
подышим свежим воздухом."


     ( "Почему так важно знать, есть ли другие заявки?", спросил я, когда мы
вернулись в машину.
     "Это возвращает  нас  к первоначальному  вопросу", сказал  Коннор. "Кто
хотел   навредить   Накамото?  Мы   знаем,  что   продажа  МайкроКон   имеет
стратегическое  значение, вот  почему  конгресс  стоит  на  ушах.  Но  почти
наверняка это значит, что и другие партии тоже стоят на ушах."
     "В Японии?"
     "Точно."
     "Кто же это может знать точно?"
     "Акаи."


        x x x
     Японская  секретарша захихикала, увидев значок  Коннора. Коннор сказал:
"Мы хотели бы увидеть господина Йошида." Он был главой компании.
     "Подождите минуточку, пожалуйста." Она встала и куда-то заспешила почти
бегом.
     Акаи   Керамикс  располагалась   на   пятом  этаже  изящного  здания  в
Эль-Сегундо. Декор был экономным и каким-то индустриальным. Из приемной зоны
было  видно громадное пространство, никак не разделенное на части: множество
металлических   столов   и    люди   за   телефонами.   Тихое   пощелкивание
ворд-процессоров.
     Я осмотрелся: "Весьма голо."
     "Только  бизнес",   кивнув,  согласился  Коннор.  "В  Японии   показуха
осуждается  -- это  знак, что  ты  не серьезен.  Когда старик Мацушита  стал
главой  третьей  по  величине  компании  во  всей  Японии,  то между  своими
головными  офисами  в Осаке и Токио он  все еще летал обычными коммерческими
рейсами. Он был главой компании в  пятьдесят миллиардов долларов, но  личный
самолет был не для него."
     Пока  мы  ждали,  я  разглядывал  людей, работающих  за  столами.  Лишь
немногие были японцами, большинство -- европейцы. Все -- в голубых костюмах.
Почти не было женщин.
     "В Японии",  сказал Коннор, "если дела компании идут плохо, первое, что
происходит  --  работники  срезают  собственные  зарплаты.   Они   чувствуют
ответственность  за успех компании и ожидают, что их состояние будет расти и
падать в зависимости от успехов или неудач компании."
     Женщина вернулась и  не говоря ни слова села за стол. Немедленно в нашу
сторону  пошел японец  в голубом костюме. У него были седые волосы,  роговые
очки и торжественные манеры. Он сказал: "Добрый день. Я -- господин Йошида."
     Коннор  представился.  Мы  все  перекланялись  и обменялись карточками.
Господин  Йошида  каждую  карточку  брал обеими руками, каждый раз церемонно
кланяясь. Мы делали  так же. Я обратил внимание, что Коннор не говорил с ним
по-японски.
     Йошида  провел  нас  в  свой  офис.  Его  окна  выходили  на  аэропорт.
Обстановка была простой.
     "Не желаете ли кофе или чаю?"
     "Нет, благодарю вас", ответил Коннор. "Мы пришли по официальному делу."
     "Понимаю." Он жестом пригласил нас сесть.
     "Мы хотим поговорить с вами о покупке МайкроКон."
     "А, да. Хлопотное дело. Но я не уверен, что здесь вовлечена полиция."
     "Может  быть, и  нет",  сказал  Коннор.  "Вы  сможете рассказать нам  о
сделке, или соглашение закрытое?"
     Казалось,  господин  Йошида  удивился:   "Закрытое?   Совсем  нет.  Все
предельно открыто и было таким с самого начала.  В сентябре прошлого  года к
нам обратился господин Кобаяши,  представитель Дарли-Хиггинс в  Токио. Тогда
мы  впервые узнали,  что компания продается. Откровенно говоря, мы удивились
такому предложению. В начале октября мы начали переговоры. К середине ноября
переговаривающиеся  компании  выработали  черновик  соглашения  и перешли  к
финальной стадии переговоров. Однако  потом, шестнадцатого ноября,  конгресс
выдвинул возражения."
     Коннор сказал:  "Вы  говорите,  что  были  удивлены  тем, что  компанию
выставили на продажу?"
     "Да, конечно."
     "Почему же?"
     Господин  Йошида  положил руки  на стол  и заговорил медленно,  выбирая
выражения:  "Мы  поняли,  что  компания  МайкроКон  является  собственностью
государства.   Она    частично    финансировалась   фондами    американского
правительства.  Тринадцать процентов  капитала, насколько помнится. В Японии
это сделало бы ее собственностью  государства. Поэтому, естественно, начиная
переговоры, мы были очень осторожны.  Мы не  хотели  никаких нарушений. И мы
получили  заверения от наших представителей в Вашингтоне, что для сделки  не
возникнет никаких возражений."
     "Понимаю."
     "Однако  трудности  все-таки  возникли и  мы  теперь  побаиваемся.  Мне
кажется, мы теперь стали каким-то пунктиком  для американцев.  В  Вашингтоне
некоторые рассердились. А мы этого не хотели."
     "Вы не ожидали, что Вашингтон выдвинет возражения?"
     Господин Йошида застенчиво пожал плечами. "Наши страны  отличаются друг
от друга. В Японии мы знаем, чего ожидать. Здесь же всегда существуют  люди,
у которые свое мнение, и они его высказывают. Однако Акаи Керамикс не хотела
бы оказаться на виду. И теперь все как-то очень неловко."
     Коннор  сочувственно  кивнул:  "Звучит так,  словно вы  хотите отойти в
сторону."
     "В  нашем японском офисе многие критикуют меня за непонимание того, что
могло  произойти. Но я говорю  им, что  этого невозможно было предсказать. У
Вашингтона нет твердой политики.  Она меняется каждый день, в зависимости от
сиюминутных настроений." Он улыбнулся и добавил: "Лучше сказать,  что так на
это смотрим мы."
     "Но вы все-таки ожидаете, что сделка состоится?"
     "Этого я не  могу сказать. Наверное, критика Вашингтона  -  это для нас
чересчур  много. Вы  знаете,  что правительство в  Токио  хочет  быть другом
Америки. Она оказывает давление на наш бизнес, чтобы  не совершались сделки,
которые раздражают Америку. Рокфеллер Сеттер и Юниверсал  Студиос --  за эти
сделки нас сильно критиковали. Нам сказали быть еджинбукай, что значит..."
     "Осмотрительнее", сказал Коннор.
     "Осторожнее. Да. Благоразумнее."  Он взглянул на  Коннора: "Вы говорите
по-японски?"
     "Немного."
     Йошида кивнул.  Секунду он, похоже, раздумывал, не переключиться  ли на
японский, но не сделал  этого. "Мы хотим иметь дружеские  отношения", сказал
он.  "Мы  чувствуем,  что   эта  критика   не  совсем  честная.  У  компании
Дарли-Хиггинс большие  финансовые  трудности. Наверное,  плохой  менеджмент,
наверное, какие-то другие причины. Я не могу сказать. Но это не наша ошибка.
Мы  за это не ответственны. Мы не  искали МайкроКон.  Его нам  предложили. А
сегодня нас же критикуют за попытку оказать помощь." Он вздохнул.
     Снаружи в аэропорту взлетел большой лайнер. Стекла задребезжали.
     Коннор спросил: "А другие заявители на МайкроКон? Когда они отпали?"
     Господин Йошида нахмурился: "Других  заявителей не бело.  Компания была
предложена  приватно.  Дарли-Хиггинс   не  хотела,  чтобы  все  знали  о  ее
финансовых затруднениях. Поэтому  мы пошли им навстречу. Но теперь... пресса
сильно искажает нашу позицию. Мы чувствуем себя... кидзу цуита. Ранеными?"
     "Да."
     Он  пожал плечами.  "Вот так мы себя чувствуем. Надеюсь вы не осуждаете
мой бедный английский."
     Наступила пауза. Долгую минуту никто ничего не  говорил. Коннор сидел и
смотрел на Йошиду. Я молча сидел рядом с Коннором. Еще один лайнер взлетел и
стекла  снова  завибрировали.  Все молчали. Йошида глубоко вздохнул.  Коннор
кивнул. Йошида шевельнулся в кресле с сложил руки на животе. Коннор вздохнул
и   как-то  хрюкнул.   Йошида  снова   вздохнул.   Оба   казались  полностью
сосредоточенными. Что-то имело место быть, однако я не понимал что именно. Я
решил, что это, должно быть и есть бессловесная интуиция.
     Наконец,  Йошида  сказал:  "Капитан,  я  не  хочу  недопонимания.  Акаи
Керамикс  --  честная  компания.  Мы не  имеем  отношения  ни  к  одному  из
случившихся... осложнений. Наша позиция трудная. Но  я хочу помочь вам всем,
чем смогу."
     Коннор сказал: "Я вам признателен."
     "Не за что."
     Потом  Йошида встал. Коннор встал. Я тоже встал. Мы все перекланялись и
обменялись рукопожатиями.
     "Если я смогу оказать  вам помощь, пожалуйста, не раздумывайте и  снова
свяжитесь со мной."
     "Благодарю вас", ответил Коннор.
     Йошида  довел  нас  до  двери офиса. Мы снова поклонились  и он  открыл
дверь.
     Снаружи  стоял  бодрый  американец  лет сорока.  Я сразу  узнал его  --
блондин,  который  прошлой ночью  был в машине  с  сенатором  Роу.  Человек,
который не представился.
     "О,  Ричмонд-сан",  сказал  Йошида.  "Очень кстати,  что вы здесь.  Эти
джентльмены только что интересовались МайкроКон байшу." Он повернулся к нам:
"Наверное,  вы захотите  поговорить с  мистером  Ричмондом.  Его  английский
гораздо лучше моего. Он может рассказать вам гораздо больше подробностей."


        x x x
     "Боб  Ричмонд, компания  Майерс, Лоусон  и Ричмонд."  Рукопожатие  было
крепким. Он был загорелым  и выглядел  так,  словно много играл в теннис. Он
радостно улыбнулся: "Мир тесен, не так ли?"
     Коннор и я представились. Я спросил: "Сенатор Роу добрался нормально?"
     "О, да",  сказал Ричмонд.  "Благодарю вас  за  помощь."  Он  улыбнулся.
"Страшно представить, как  он чувствовал себя утром. Но предполагаю, что это
не впервые."  Он покачивался вперед-назад на  пятках, словно игрок на корте,
ожидающий подачу, и казался  слегка  встревоженным. "Должен  признаться, что
совсем не ожидал вас здесь увидеть. Есть что-то  такое, о чем мне необходимо
знать? На переговорах о МайкроКон я представляю фирму Акаи."
     "Нет",  мягко   ответил   Коннор.  "Мы  просто   интересовались   общей
подоплекой."
     "Ваш интерес связан с тем, что произошло прошлой ночью в Накамото?"
     Ко