пищи.

     Он посмотрел на монетку, которую принес с собой: похоже
на  серебро,  но  красноватая полоска по  краю  наводила  на
мысль, что это какой-то другой, не такой благородный металл.
На  одной  стороне  --- профиль мужчины с лицом,  выражающим
благородство,  отвагу  и упорство.  Его  волосы,  завитые  и
собранные  на затылке в хвост, выдавали некоторое тщеславие.
Роланд  перевернул монетку и так изумился, что даже невольно
вскрикнул --- сухо и хрипло.

     На другой ее стороне он увидел орла --- герб, украшавший
собственное его знамя в те далекие времена, когда  были  еще
королевства и знамена, их символизирующие7

     Время поджимает. Возвращайся. Быстрее.

     Но он задержался еще на секунду, чтобы подумать. Думать
собственной  головой  было гораздо труднее:  голова  узника,
правда,  тоже была не совсем чтобы ясной, но --- по  крайней
мере, сейчас --- его сознание работало лучше в ней.

     Пронести монетку обратно --- это лишь половина эксперимента.

     Он вынул из патронташа один патрон и зажал его в кулаке
вместе с монетой.

     Роланд шагнул через дверь.



        5



     Рука в кармане. Монета узника осталась, плотно зажатая в
кулаке. Чтобы проверить, здесь ли патрон, ему даже не  нужно
было выходить вперед. Роланд и так знал, что патрон пронести
он не смог.

     Но  он все равно на секундочку вышел вперед, потому что
ему нужно было узнатьодну вещь. Нужно было увидеть.

     Он обернулся, как бы для того, чтобы поправить какую-то
бумажную  штуку  на  спинке кресла (боги  вышние,  сущие  на
небесах,  в  этом  мире бумага повсюду!), и  поглядел  через
дверь.  Его  тело,  как и прежде, лежало на  берегу,  тольео
теперь  тонкая  струйка крови сочилась из  пореза  на  щеке:
должно  быть,  когда  он  сюда проходил,  его  тело,  падая,
ударилось о камень.

     Патрон,  который он держал в кулаке вместе  с  монетой,
лежал на песке перед самой дверью.

     Ну что же, теперь он знал. Узник сможет Пройти Таможню.
Пусть даже стражники-наблюдатели обыщут его с головы до ног,
от задницы до ушей и обратно.

     Они ничего не найдут.

     Стрелок,  успокоившись, отступил. Он не знал  еще,  что
проблема гораздо шире, чем он себе ее представлял.



        6



     Боинг 727 ровно и плавно снижался над соляными топями Лонг-
Айленда,  оставляя за собою закопченный хвост  отработанного
топлива. С грохотом вышли шасси.



        7



     3А, человек с двуцветными глазами, резко выпрямился,  и
Джейн  увидела --- действительно увидела --- у него в  руках
курносый  Узи,  и только потом до нее дошло, что  это  всего
лишь  его  таможенная  декларация  и  маленькая  сумочка  на
молнии, в которой некоторые мужчины носят свои документы.

     Самолет приземлился мягко, как будто на шелк.

     Джйен  передернула плечами и закрутила  красную  крышку
термоса.

     ---  Теперь  можешь звать идиоткой, --- понизив  голос,
сказала она Сьюзи, пристегивая ремень, хотя это надо было бы
сделать раньше. На последнем подходе она рассказала Сьюзи  о
своих подозрениях, чтобы та тоже была наготове. --- И будешь
права.

     ---  Нет,  ---  возразила Сьюзи.  ---  Ты  все  сделала
правильно.

     --- Немного хватила лишку. С меня теперь ужин.

     ---  Да  уж,  с  тебя дождешься. И не смотри  на  него.
Смотри на меня. Улыбнись, Дженни.

     Джейн улыбнулась. Кивнула. Спросила себя, что, черт возьми,
происходит.

     ---  Ты  пялилась  на  его руки, ---  сказала  Сьюзи  и
рассмеялась.  Джейн  тоже. ---  А  я  смотрела  на  то,  что
случилось с его рубахой, когда он нагнулся за сумкой. У него
там  под  мышками  столько всего, что можно  снабдить  целую
галантерею Вулворта. Только, мне кажется, этого, что у него,
вряд ли купишь в Вулворте.

     Джейн запрокинула голову и снова расхохоталась, чувствуюя
себя какой-нибудь марионеткой.

     ---  Что будем делать? --- Сьюзи старше ее на пять лет,
и Джейн, которой еще минуту казалось, что она худо-бедно, но
все-таки контролирует ситуацию, теперь была только рада, что
Сьюзи рядом.

     ---  Мы  --- ничего. Когда будем заруливать на стоянку,
нужно  сказать  капитану. Он свяжется с  таможней.  Приятель
твой  встанет в очередь, как и все пассажиры, а потом придут
ребята  и  вежливо препроводят его из очереди в какую-нибудь
комнатушку.   Первую,  так  мне  сдается,  в   долгом   ряду
комнатушек, для него предназначенных.

     ---  Боже  мой, --- Джейн улыбалась, но по телу  бежали
мурашки, то холодные, то горячие.

     Когда тормозные двигатели начали стихать, она отстегнула
ремень,  сунула  термос Сьюзи, встала и постучала  в  кабину
пилота.

     Не террорист, а контрабандист. Провозит наркотики. Слава
богу,  уже не так плохо. И все -таки ей было капельку  жаль.
Такой симпатичный.

     Не то чтобы очень, но все же.



        8



     Он  так  и  не видит, --- подумал стрелок с  яростью  и
нарастающим отчаянием. Боги вышние!

     Эдди  нагнулся,  чтобы достать бумаги, необходимые  для
ритуала,  а  когда выпрямился, Роланд заметил, что  на  него
смотрит  армейская женщина: глаза выпучены, щеки белые,  как
эта  бумажная штучка на спинке кресла. Серебряная  трубка  с
красною  крышкой,  которую  он поначалу  принял  за  большую
флягу,  очевидна, была оружием. Она держала ее  вертикально,
прижав  к груди. Роланду показалось, что она вот-вот швырнет
эту  штуку  в  него  или  снимет  красную  крышку  и  начнет
стрелять.

     Но она расслабилась и застернула ремень, хотя и стрелок,
и узник, оба услышали глухой удар, означавший, что воздушная
карета  уже приземлилась. Потом повернулась к другой женщине
в   форме,  которая  сидела  рядом,  и  что-то  сказала.  Та
рассмеялась  и кивнула. Стрелок, однако, подумал,  что  если
смех этот искренний, тогда он --- речная жаба.

     Стрелок удивлялся, как человек, чье сознание стало теперь
временным  вместилищем для его ка, может быть таким  глупым.
Частично,  конечно,  из-за зелья,  которое  он  принимает...
аналог  бес-травы  в этом мире. Но только  частично.  Он  не
такой  рыхлый и ненаблюдательный, как другие, но со временем
он вполне может стать таким.

     Они  такие, какие есть, потому что живут при свете, ---
внезапно  открылось  стрелку.  Свет  этот  ---  цивилизация,
которой тебя учили поклоняться превыше всего остального. Они
живут в мире, который не сдвинулся с места.

     И если в мире, исполненном света, люди становятся такими
рохлями,  Роланд,  наверное, предпочел бы тьму.  "Так  было,
пока  мир  не  сдвинулся  с места"  говорят  в  его  мире  с
опустошенной грустью... но, может быть, это ---  грусть  без
мысли, без размышлений.

     Она боялась, что я/он... собирался достать оружие, когда
я/он... наклонился, чтобы достать бумаги. Увидев бумаги, она
расслабилась  и начала заниматься всем тем, чем  обычно  она
занимается, когда воздушная карета садится на землю.  Сейчас
она разговаривает со своею подругой. Они смеются, но лица  у
них  ---  и  особенно, ее лицо, лицо женщины с металлической
трубкой  ---  какие-то не такие. Да, они  разговаривают,  но
лишь притворяются, что смеются... и это все потому, что  они
говорят обо мне/о нем.

     Теперь  воздушная  карета  ехала  по  какой-то  длинной
забетонированной  дорожке,  каких  было  много  на  поле.  В
основном  он смотрел на женщин, но краем глаза стрелок  все-
таки  усмотрел  и другие воздушные дилижансы, катившиеся  по
другим дорожкам. Одни тяжело громыхали, катились медленно  и
неуклюже;  другие  мчались  с  невообразимой  скоростью  ---
похожие  больше  не на кареты, а на снаряды,  выпущенные  из
револьвера  или  из пушки, --- готовясь взлететь  в  небеса.
положение  Роланда  было отчаянным, и так  же  отчаянно  ему
хотелось  выступить  вперед и повернуть  эту  голову,  чтобы
получше рассмотреть экипажи, взмывающие в небеса. Их сделали
люди,   но  они  были  сказочными,  неправдоподобными,   как
сказания   о   таинственных  крылатых  существах,   которые,
предположительно, жили когда-то в далеком  (и,  может  быть,
вымышленном)  королевстве Гарлан... и даже неправдоподобнее,
потому что эти летающие кареты сделаны человеческими руками.

     Женщина, которая приносила ему бутер, расстегнула  свой
ремень  (не прошло и минуты, как она его застегнула), встала
и  подошла к какой-то маленькой дверце. Там, наверное, сидит
возница,  ---  подумал стрелок, но когда дверь  открылась  и
женщина  вошла внутрь, он увидел, не одного,  а  целых  трех
возниц,  управляющих воздушной каретой.  И  не  удивительно:
Роланд    мельком   успел   разглядеть   миллион   рычажков,
циферблатиков и мигающих лампочек --- одному человеку  здесь
явно не справиться.

     Узник смотрел, но ничего не видел. Корт бы высек его для
начала,  о  потом размазал бы по ближайшей стенке.  сознание
стрелка  было  полностью  занято  извлечением  сумки  из-под
сидения и куртки из ящика наверху... и предстоящим ритуалом,
испытанием, видимо, не из легких.

     Узник не видел ничего; стрелок видел все.

     Женщина приняла его за сумасшедшего или вора. Он --- или,
может  быть я, да, вполне вероятно, что я --- сделал  что-то
такое,  что  навело ее на такую мысль. Потом она  переменила
мнения,  но та, вторая, женщина что-то сказала ей, и  у  нее
снова  возникли какие-то подозрения... только на  этот  раз,
кажется,  не "какие-то", а вполне даже определенные.  Теперь
они  знают,  в  чем  дело.  Они  знают,  что  он  собирается
осквернить ритуал.

     А  потом, как удар грома, до него вдруг дошло,  что  он
едва   ли  не  упустил  главное.  Во-первых,  он  не  сможет
перенести к себе на берег пакеты с зельем так же просто, как
он  перенес монетку: монета была не приклеена к телу  узника
клейкою  лентой,  которую он намотал  слоями,  чтобы  пакеты
держались  плотнее к телу. Эта клейкая лента --- лишь  часть
проблемы.  Узник  не заметил исчезновение одной  монетки  из
кармана,  где их было много, но если он обнаружит,  что  это
зелье,  ради  которого  он  рискует  жизнью,  вдруг  куда-то
пропало, он наверняка выкинет какой-нибудь фортель... и  что
тогда?

     Вполне вероятно, что узник, распсиховавшись, такое наворотит,
что  его  сцапают и отправят в темницу еще  раньше,  чем  он
осквернит ритуал. Так что нельзя просто забрать это зелье  и
все: если пакетики вдруг испарятся у него из-под мышек,  он,
наверное, решит, что и в самом деле сошел с ума.

     Воздушная карета, теперь, на земле, неуклюжая, точно буйвол,
тяжело  поворачивала  налево.  стрелок  понял:  времени   на
дальшейние размышления нет. Сейчас ему нужно не просто выйти
вперед, но еще и войти в контакт с Эдди Дином.

     Немедленно.



        9



     Эдди сунул свой паспорт и таможенную декларацию в нагрудный
карман.  Стальной  провод теперь медленно  проворачивался  в
животе,  вкручиваясь все глубже и глубже.  Нервы  как  будто
звенели. И вдруг у него в голове прозвучал голос.

     Не мысль, а голос.

     Слушай меня, приятель. Очень внимательно слушай. И если не
хочешь  куда-нибудь загреметь, постарайся, чтоб  у  тебя  на
лице   не   отразилось  ничего  такого,  что  может  вызвать
дальнейшие подозрения у этих армейских женщин. Видит Бог,  у
них подозрений и так достаточно.

     Сперва Эдди полумал, что он забыл снять наушники и принимает
теперь какие-то странные передачи из кабины пилота. Но  ведь
стюардессы собрали наушки уже минут пять назад.

     Потом он подумал, что кто-то стоит рядом с ним и с кем-то
болтает.   Он  едва  было  не  повернул  голову  влево,   но
сообразил, что это просто нелепо. Нравится вам или  нет,  но
голос звучал у него в голове.

     Может быть, он принимает какие-то передачи --- на КВ, или
УКВ, или ДВ --- через пломбы в зубах. Он где-то что-то такое
слышал...

     Выпрямись, идиотина! У них и так достаточно подозрений,
а у тебя такой вид, как будто ты чокнутый!

     Эдии быстренько выпрямился, как будто его ударили. Голос не
Генри, хотя очень сильно похож на Генри в детстве, когда они
вместе  росли в Преджекте, есть такой район. Генри на восемь
лет  старше,  а сестренка, средняя между ними, теперь  стала
лишь  призраком  в памяти: Селину сбила машина,  когда  Эдди
было  два  года, А Генри --- десять. Таким резким  приказным
тоном Генри всегда обращался к нему, когда Эдди делал что-то
такое, что могло завершиться печальным уходом Эдди из  этого
мира задолго до срока... как случилось с Селиной.

     Что еще за мудотень?

     Это  не  призрачные голоса, --- возвратился все тот  же
голос.  Нет,  не Генри... старше, суше... сильнее.И  все  же
очень  похож  на  Генри...  голос,  которому  невозможно  не
верить.  Это во-первых. Ты не сходишь с ума. Я действительно
другой человек.

     Это что --- телепатия?

     Эдди смутно осознавал, что на лице у него не отражается
ничего. При других обстоятельствах за такую мордашку ему  бы
точно  присвоили "Оскара" в номинации "Лучший актер года".Он
поглядел  в  окно: самолет приближался к отделению  компании
"Дельта" в здании прибытия Международного Аэропорта Кеннеди.

     Я  не  знаю  этого слова. Но я знаю, что эти  армейские
женщины знают, что ты везешь...

     Потом была пауза. Чувство --- странное, не передать словами
---  как будто призрачные пальцы перебирают по мозгу, словно
он, Эдди, стал вдруг живой картотекой.

     ...  героин или кокаин. Я точно не знаю, что  именно...
хотя, наверное, кокаин, потому что ты сам его не принимаешь,
а везешь, чтобы купить потом тот, который нужен тебе.

     ---  Что еще за армейские женщины? --- пробормотал Эдди
вполголоса,  совершенно не сознавая  того,  что  он  говорит
вслух. --- Ты о чем, черт возьми...

     Чувство, как будто его опять ударили... такое реальное,
что в голове зазвенело.

     Заткни пасть, говнюк!

     Хорошо, хорошо! Боже мой!

     Снова странное ощущение перебирающих пальцев.

     Армейские стюардессы, --- повторил чужой голос. Ты меня
понимаешь?  У  меня  нету времени, чтобы разжовывать  каждую
мысль, узник!

     --- Как ты... начал было Эдди, но тут же заткнулся. Как
ты меня назвал?

     Не  важно. Просто слушай меня. У нас мало времени.  Они
знают.  Армейские  стюардессы  знают,  что  ты  везешь  этот
кокаин.

     Откуда бы? Просто смешно!

     Я  не  знаю, откуда они узнали, но это сейчас  неважно.
Одна из них рассказала возницам. А возницы расскажут жрецам,
которые совершают эту церемонию, это Прохождение Таможни...

     Голос у него в голове говорил на языке архаичном, употребляя
слова  совсем невпопад, так что звучало это даже  забавно...
но  смысл  сказанного  был абсолютно  ясен.  Хотя  лицо  его
оставалось  непроницаемым, Эдди до боли сжал  зубы  и  издал
звук, похожий больше всего на шипение.

     Голос как раз говорил, что игра закончена. Он еще даже не
вышел из самолета, а игра уже закончена.

     Но это все не на самом деле. Такого просто не может быть.
Это  в последние минуты его разум поддался приступу паранойи
---  вот и все. Просто не обращать внимания. Не замечать,  и
оно пройдет...

     Нет,  ты заметишь, еще как заметишь, иначе ты загремишь
в темницу, а я умру! --- прогремел голос.

     Кто  ты, во имя всего святого? --- испуганно и неохотно
спросил Эдди, и у него в голове кто-то (или, может быть, что-
то) глубоко, с облегчением вздохнул.



        10



     Он поверил, --- подумал стрелок. Благодарение всем богам,
ныне и присно и во веки веков, он поверил!



        11



     Есть  место, куда ты можешь все это убрать, пока будешь
Проходить Таможню, --- сказал ему голос. Надежное  место.  А
когда  ты  пройдешь ритуал, получишь свои пакеты  обратно  и
отнесешь их тому человеку, Балазару.

     Люди уже поднимались с мест, доставали свои вещи из верхних
ящичков  и  пытались куда-то пристроить плащи, поскольку  на
улице,  согласно  об®явлению второго  пилота,  было  слишком
тепло.

     Возьми свою сумку и куртку. Иди опять в это отхожее место.

     Отхожее...

     О. Туалет. Впереди.

     Если они так уверены, что у меня что-то есть, они решат,
что я пытаюсь отделаться от товара.

     Но Эдди уже понял, что это вряд ли имеет значение. Никто
не станет ломиться в дверь, чтобы не напугать пассажиров.  К
тому  же, всем ясно, что нельзя так просто спустить в унитаз
самолета  два  фунта  чистого кокаина,  не  оставив  никаких
следов.  Но  это  неважно, если голос действительно  голорит
правду...  что есть какое-то надежное место. Вот только  как
это может быть?

     Неважно, черт тебя побери! ШЕВЕЛИСЬ!

     Эдди встал. Он наконец-то врубился. Он, конечно, не видел
всего  того,  что  видел  Роланд с его  многолетним  опытом,
отточенным долгими мучительными тренировками, но  он  увидел
лица стюардесс --- их настоящие лица, те, что скрывались  за
натянутыми  улыбками и весьма своевременною заботой:  сейчас
они выгружали коробки и сумки пассажиров из шкафа в передней
части  самолета.  И  еще он увидел, как они  поглядывают  на
него, быстро отводя глаза.

     Эдди взял сумку. Взял куртку. Дверь к трапу уже открыли:
пассажира  двинулись по проходу. Дверь в кабину пилота  тоже
распахнулась,  там  сидел капитан, тоже улыбаясь...  и  тоже
поглядывая  на  пассажиров первого класса, которые  все  еще
собирали вещи: выискивал Эдди --- нет, не выискивал даже,  а
брал на мушку, --- потом опять отводил глаза, кивал кому-то,
ерошил напарнику волосы.

     Эдди  похолодел.  Не в том смысле, что поимел  холодную
индюшку,  то  есть от®ехал, а просто похолодел:  успокоился.
Сам  по себе, вовсе не из-за голоса в голове. Холодность ---
иногда  это  то, что надо. Только нужно держаться настороже,
чтобы совсем уже не закоченеть.

     Эдди пошел вперед, уже повернулся налево, к трапу...  и
вдруг закрыл рот рукой.

     --- Что-то мне нехорошо, --- выдавил он. --- Извините.

     Он  рванул  дверь  у  трапа  к  кабине  пилота,  слегда
заблокировав проход в салон первого класса, и открыл дверь в
туалет справа.

     ---  Боюсь, придется вам выйти из самолета,  ---  резко
проговорил  пилот,  когда Эдди открыл дверь  в  туалет.  ---
Это...

     ---  Меня, кажется, сейчас вырвет. Мне не хотелось  бы,
чтобы попало на ваши туфли, --- ответил Эдди, --- или же  на
мои.

     Через секунду он уже был в туалете и запирал за собою дверь.
Капитан что-то сказал. Эдди не расслышал, что именно,  да  и
не  это  главное. Самое важное: он говорил, а не орал.  Эдди
был  прав:  никто  не станет орать, когда в салоне  толпятся
сотни две с половиною пассажиров, ожидающих своей очереди на
выход  у  единственной  двери. Он  внутри.  Временно  ---  в
безопасности... ну и какой ему с этого прок?

     Не знаю, кто ты, но если ты здесь, --- подумал Эдди, ---
ты бы лучше чего-нибудь делал. И побысрее.

     На какой-то ужасный миг --- ничего. Всего лишь миг, но в
сознании Эдди Дина он растянулся на целую вечность,  как  те
турецкие  тянучки Бономо, которые Генри ему  покупал  каждое
лето,  когда  они были еще детьми: если он вел  себя  плохо,
Генри  дубасил  его  нещадно, если  вел  хорошо,  Генри  ему
покупал турецкие тянучки. Таким образом Генри справлялся  со
своими обязанностями старшего брата во время летних каникул.

     Боже мой, мне это все почудилось, Господи Иисусе, каким же
надо быть чокнутым...

     Приготовься,  ---  приказал строгий голос.  Я  один  не
смогу,  нам надо вместе. Я могу ВЫЙТИ ВПЕРЕД, но один  я  не
могу  сделать  так, чтобы ты ВЫШЕЛ ТУДА.  Нам  надо  вместе.
Обернись.

     До Эдди внезапно дошло, что он видит двумя парами глаз,
ощущает нервами двух тел (только нервы другого тела были  не
все  на  месте; их просто не было, а на месте их была боль),
чувствует десятью чувствами, думает двумя могзами, кровь его
перекачивают два сердца.

     Он  обернулся:  в стене туалета была дыра,  размером  с
дверной  п