его посмотреть, Роланд, когда он оттуда вернулся.
Он   даже   не  мог  доползти  до  гребанного  туалета   без
посторонней  помощи. Если рядом никого не  было,  он  просто
сидел  на  диване, смотрел по телику борьбу и делал  себе  в
штаны.  Это  здорово --- быть стрелком. Это круто.  Я  вижу.
Брат мой кончил наркоманом, а у тебя крыша с®ехала.

     ---    Вероятно,   твой   брат   имел   самое   смутное
представление о чести.

     ---  Может  быть.  Вы там у себя не  всегда  ясно  себе
представляли, что к чему. Это было для нас просто слово. Так
обращались  к  судье  ---  Ваша честь,  ---  если  случалось
влипнуть  на  том,  что снимаешь какой-нибудь  обтекатель  с
какого-нибудь "Т-берда" или покуриваешь марихуанку,  а  тебя
за это тащили в суд.

     Эдди еще пуще расплакался, но в то же время его душил смех.

     ---  А  эти твои друзья. Этот парень, о котором ты  все
бомочешь во сне, этот пижон Катберт...

     Стрелок невольно вздрогнул. Не помогли даже долгие годы
тренировки --- он вздрогнул.

     --- Они-то врубались в весь этот бред, который ты здесь
мне  несешь,  точно  сержант  из морской  пехоты,  вербующий
молокососов в армию? Приключения, поиски, честь?

     ---  Да,  они  знали,  что такое  честь,  ---  медленно
произнес Роланд, вспоминая всех тех, кого уже нет.

     ---  И  что,  они  с  этого поимели  чего-нибудь  более
стоящее, чем досталось моему брату?

     Стрелок промолчал.

     --- Я знаю, кто ты. Знаю, что ты из себя представляешь,
---  продолжал Эдди. --- Насмотрелся я на таких, как ты.  Ты
просто  очередной  шиз,  который  горланит  "Вперед,   воины
христовы"  со  знаменем в одной руке  и  оружием  в  другой.
Спасибо, но мне такой чести не нужно. Мне нужен хороший обед
и  один  укольчик.  В таком вот порядке:  сначала  цыпленок,
потом  укольчик.  Так что иди туда. Ты это  можешь.  Но  как
только ты уйдешь, я прикончу тебя --- то, что здесь от  тебя
останется.

     Стрелок молчал.

     Эдди криво усмехнулся и стер слезы со щек тыльной стороной
ладоней.

     --- Хочешь знать, как это у нас называется там?

     --- Как?

     --- Мексиканская ничья.

     Мгновение они лишь смотрели друг на друга, а потом Роланд резко
перевел  взгляд на дверь. Оба они уголком глаза  видели  ---
Роланд  чуть больше, чем Эдди, --- что изображение в  проеме
снова развернулось, на этот раз влево. Появился прилавок  со
сверкающими  драгоценностями. Одни лежали  под  стеклом,  но
большая  часть --- открыто, и стрелок решил, что  это  всего
лишь   безделушки.  Эдди  назвал  бы  их  бижутерией.  Темно
коричневые  руки этак небрежно и бегло перебирали  некоторые
из  этих  дешевеньких украшений, а потом появилась еще  одна
продавщица. Последовал разговор, которого ни Роланд, ни Эдди
не  разобрали, а потом Госпожа (некая дама, обозвал  ее  про
себя   Эдди)  попросила,  чтобы  ей  показали  что-то   еще.
Продавщица ушла, и вот тогда взгляд Роланда резко метнулся к
дверному проему.

     Темнокожие руки опять появились, но теперь в них была сумочка.
Она  открылась. И вдруг руки стали сгребать в нее ---  вроде
бы  без  разбору,  да нет, почти наверняка без  разбору  ---
украшения, что лежали в открытую на прилавке.

     --- Любопытная у тебя подбирается компания, Роланд, ---
с  горечью  и  в то же время вроде бы забавляясь  проговорил
Эдди. --- Сначала тебе достается конченный белый наркоман, а
потом закоренелая чернокожая воровка...

     Но Роланд уже рванулся к двери между мирами --- быстро,
не глядя на Эдди.

     ---  Я  не  шучу!  --- крикнул Эдди ему  вдогонку.  ---
Только  выйди  туда,  и  я тебе перережу  глотку,  гребанную
твою...

     Но  он  не  успел  даже договорить ---  стрелок  исчез.
Осталось только обмякшее, бессознательное, но дышащее  тело,
лежащее на берегу.

     На мгновение Эдди застыл на месте, не в силах поверить,
что  Роланд все-таки это сделал: действительно ушел, так по-
идиотски,  несмотря  на  предупреждение  Эдди  ---  на   его
искреннее   заверение,   мать   твою,   ---   каковы   будут
последствия.

     Он  застыл  на месте, вращая глазами, точно  испуганный
конь,  почуявший приближение грозы... хотя,  разумеется,  не
было никакой грозы, кроме той, что бушевала у него в голове.

     Ну ладно. Ладно, черт побери.

     У  него,  может  быть, есть только пару секунд.  Роланд
может  вернуться в любое мгновение --- вряд ли он  даст  ему
много  времени,  и  Эдди прекрасно это  понимал.  Он  быстро
глянул  на  дверь и увидел, что темнокожие руки застыли  над
позолоченным  ожерельем,  наполовину  засунутым  в  скмочку,
которая  уже  сверкала, как сундук с пиратскими сокровищами.
Хотя  Эдди не мог слышать голос Роланда, он чувствовал,  что
тот ведет разговор с владелицей черных рук.

     Он  достал нож из котомки стрелка и перевернул обмякшее
тело,  что лежало у двери, на спину. Глаза его были открыты,
но пусты --- они закатились так, что остались одни белки.

     ---  Роланд,  смотри! --- выкрикнул  Эдди.  Монотонный,
дурацкий,  нескончаемый ветер свистел у него  в  ушах.  Боже
правый,  так и свихнуться недолго. --- Внимательнее  смотри!
Сейчас  я  заполню  пробелы в твоей  долюанном  образовании!
Сейчас  я  тебе  покажу, что бывает, когда  кто-то  пытается
нагребать братьев Дин!

     Он занес нож над горлом стрелка.

         * ГЛАВА  2: ПРЕДВЕСТИЕ БЛИЗЯЩИХСЯ ПЕРЕМЕН * 

        1

     Август 1959:

     Когда полчаса спустя молодой врач вышел на улицу, Хулио
стоял, прислонившись к машине скорой помощи, которая  так  и
была  припаркована  на стоянке отделения  экстренной  помощи
больницы
     Сестер Милосердия на 23-стрит. Каблук остроносой туфли Хулио
опирался  о переднее крыло. Он успел переодеться в  кричащие
розовые  штаны  и голубую рубашку, на левом грудном  кармане
которой  золотыми  стежками было  вышито  его  имя  ---  его
униформа  лиги  игроков в кегли. Джордж  поглядел  на  часы:
команда  Хулио,  "Превосходные латиносы", уже  вовсю  гоняла
шары.

     ---  Я  думал,  что  ты уже смылся, ---  сказал  Джордж
Шейверс,   молодой   врач,  живущий  при   больнице   Сестер
Милосердия.  ---  Как твои парни думают выиграть  без  Чудо-
Крюка?

     ---  Меня подменил Мигуэль Балазе. У него рука не такая
верная,  но  иногда он бывает в ударе. Все  у  них  будет  в
ажуре,  ---  Хулио  помедлил. ---  Мне  любопытно,  чем  там
закончилось. --- Хулио работал в больнице шофером. Кубинец с
чувством юмора, о котором, как был уверен Джордж, и сам даже
не  подозревал.  Он огляделся. Никого из фельдшеров  ---  из
тех, кого он возил --- поблизости не наблюдалось.

     --- А где все? --- спросил Джордж.

     ---  Кто?  Эти  долбанные близнецы  Боббси?  А  ты  как
думаешь,  где они могут быть? Поехали в Виллидж, поблядовать
с черномазыми шлюхами. Ты думаешь, она выкарабкается?

     --- Без понятия.

     Он  пытался  напустить на себя глубокомысленный  вид  и
показать, что все знает, но на самом-то деле дежурный врач и
подоспевшие хирурги забрали чернокожую женщину быстрее,  чем
ты  успеваешь  произнести: О дева Мария, помилосердствуй  (а
именно эти слова и рвались с его губ --- видок у той женщины
был неважный: казалось, долго она не протянет).

     --- Она потеряла чертовски много крови.

     --- Да, хорошего мало.

     Джордж --- один из шестнадцати ординаторов при больнице
Сестер  Милосердия  --- входил так же  в  группу  из  восьми
человек,   занятых   новой   программою   "Скорый    Выезд".
Предполагалось, что команда скорого выезда из одного врача и
двух   фельдшеров  иной  раз  в  критическую  минуту   может
перетянуть  чашу  весов  между жизнью  и  смертью  в  пользу
первой. Джордж знал, что большинство водителей, медсестер  и
фельдшеров  считали, будто зеленые ординаторы, только-только
начавшие медицинскую практику, cкорее гробят, нежели спасают
таких  "экстренных" пациентов, и все-таки Джордж был уверен,
что польза от этой программы была.

     Иногда.

     В любом случае, больница могла гордиться своей "связью с
общественностью", и хотя молодые врачи, занятые в программе,
были не прочь повозмущяться насчет сверхурочных восьми часов
(причем,   неоплачиваемых)  в  неделю,  Джордж  Шейверс   не
сомневался, что коллеги его испытавают те же чувства, что  и
он  сам:  гордость,  осознание своего  долга  и  способности
справиться с любой задачей.

     А  потом как-то ночью он выехал к Айдлеуайлду, на место
крушения  самолета "Трай-Стар" компании TWA.  На  боту  было
шестьдесят пять пассажиров, шестьдесят, по определению Хулио
Эстевеса, ПНМ --- погибли на месте, --- а трое из оставшихся
пти  выглядели не лучше того мессива, которое ты  выгребаешь
из  прогоревшей  топки...  с той только  разницей,  что  тот
хлдам, который ты выгребаешь из угольной топки, не стонет, и
не  кричит,  и  не  умоляет тебя дать ему морфий  или  лучше
добить.  Если ты вынесь это --- подумал он после,  вспоминая
обуглившиеся   конечности,  что  валялись   среди   остатков
аллюминевых  щитков, обломков сидений и  искореженной  груды
металла, который когда-то был хвостовым оперением, с  цифрой
"17",  большой  красной  буквою  "Т"  и  куском  буквы  "W",
вспоминая  глазное  яблоко на обожженном  дорогом  чемодане,
плюшевого медвежонка с пуговичными глазками рядом с  красной
босоножкой,  в которой еще была детская ножка, ---  если  ты
вынесешь  это,  детка, ты вынесешь все. И  он  действительно
справился.  Справлялся,  пока  ехал  домой.  Справлялся   за
поздним  ужином  из  индейки перед теликом.  Заснул  он  без
проблем, что послужило безоговорочным доказательством  тому,
что   он   сумел   справиться.  А  потом,  в  самый   глухой
предутренний час, он проснулся, спасаясь от жуткого кошмара:
ему   приснилось,  что  на  обугленном  чемодане  лежит   не
игрушечный  медвежонок, а голова его мамы,  и  глаза  у  нее
открыты,  и  они тоже обожжены, и выражение у них  такое  же
мертвое  и  застывшие,  как  в  глазах-пуговичках  плюшевого
медвежонка;  рот открыт, обнажая переломанные зубы,  которые
были  здоровыми и безупречными до того страшного мига, когда
в  самолет,  заходящий  на посадку, ударила  молния,  и  она
шепчет:  Ты  не сумел спасти меня, Джордж, ради тебя  мы  во
многом себе отказывали, чтобы у тебя было все, мы многого не
позволяли  себе,  чтобы только у тебя было  все;  твой  отец
уладил   все  с  этой  девушкой,  чтобы  у  тебя   не   было
неприятностей, а ты ВСЕ-ТАКИ НЕ СУМЕЛ СПАСТИ МЕНЯ,  БУДЬ  ТЫ
ПРОКЛЯТ,  и  он проснулся с диким криком, смутно  осознавая,
что  кто-то  дубасит по стенке, но ему  было  сейчас  не  до
этого:  он  бросился  в ванную и едва успел  склониться  над
унитазом  в коленопреклоненной позе кающегося грешника,  как
весь  его  ужин выплеснулся наружу --- дымящийся и  горячий,
все  еще  пахнущий  разогретой индейкой.  Все  еще  стоя  на
коленях,  он  заглянул  в  унитаз на полупереваренные  куски
индейки  и  морковки, которая сохранила свой  первоначальный
аппетитный цвет, и тут в сознании его вспыхнули алые  буквы.
Одно только слово:

     ХВАТИТ

     Правильно.

     Именно так:

     ХВАТИТ

     Пора  кончать  с  этой работой по  сбору  костей.  Пора
прекращать это дело, потому что:

     ХВАТИТ

     ХОРОШЕНЬКОГО ПОМЕЖНОЖКУ

     Пора прекращать. Как там в мультике говорил Пучеглаз: Это
все,  что  я могу еще вынести, а я ничего больше не  вынесу.
Пучеглаз попал в точку.

     Он спустил воду и, вернувшись в постель. почти мгновенно
заснул.  Проснувшись  же, обнаружил, что  по-прежнему  хочет
быть  врачом, в этом он абсолютно уверен --- и это было  так
хорошо, что, может быть, стоило целой программы, как  ее  ни
обзови:   "Срочный  выезд",  "Ведерко  крови"  или   "Угадай
мелодию".

     Ему по-прежнему хочется быть врачом.

     Он  знал  одну  женщину,  занимавшуюся  рукоделием.  Из
последних  денег  наскреб он десять долларов  и  заказал  ей
маленьку старомодную вышивку:

     ЕСЛИ ТЫ ВЫНЕСЕШЬ ЭТО, ТЫ ВЫНЕСЕШЬ ВСЕ.

     Да. Правильно.

     Случай в подземке произошел месяц спустя.



        2



     --- Эта дама какая-то странная, ты заметил? --- спросил
Хулио.

     Мысленно Джордж с облегчением вздохнул. Если бы Хулио сам не
затронул  эту  тему,  Джордж,  наверное,  не  стал   бы   ее
поднимать.  Пока что он --- ординатор, но в один  прекрасный
день  он  станет  уже  настоящим, оперившимся,  скажем  так,
врачом, теперь он верил в это безоговорочно, а Хулио, он ---
коновал, и в присутствии коновала ему не хотелось бы ляпнуть
какую-нибудь глупость. Он бы лишь хохотнул и сказал: Черт, я
такого  дерьма насмотрелся уже. Тысячу раз, детка. Возьми-ка
ты  лучше полотенце и оботри себе хорошенечко губы, а то оно
не обсохло еще и капает.

     Но,  похоже,  такого  Хулио еще не видел.  что  хорошо,
потому что Джорджу хотелось поговорить об этом.

     --- Да уж, странновата. Как будто в ней два человека.

     Он   с   изумлением  заметил,  что  теперь  Хулио  явно
почувствовал облегчение, и внезапно ему стало стыдно.  Хулио
Эстевес,  которому в жизни только и светило,  что  до  конца
дней  своих водить лимузин с парой красных мигалок на крыше,
только что проявил больше мужества, чем он сам.

     ---  А  ты, док, смекалистый. Попал в самую точку,  ---
Хулио вынул пачку "Честерфилда" и сунул в рот сигарету.

     ---  Эта  гадость  тебя доканает, дружище,  ---  сказал
Джордж.

     Хулио кивнул и предложил пачку.

     Они  покурили молча. Может быть, их напарники и в самом
деле  поехали "блядовать", как выразился Хулио... или,  быть
может,  им  просто  хватило.  Сначала  Джордж  действительно
испугался, нет, кроме шуток. Но в конце концов это именно он
спас  женщину,  а не фельдшера, и Хулио это знал,  и  Джордж
знал,  что  он знает. Быть может, поэтому Хулио  и  дождался
его. Первой тогда бросилась на помощь старуха-негритянка,  и
еще   белый  парнишка,  который  вызвал  полицию,  пока  все
остальные (кроме старухи-негритянки) просто толились  вокруг
и  глазели,  как будто там фильм какой-нибудь, или  телешоу,
или  очередная серия "Питера Ганна", но в конце  концов  все
свалилось  на  Джорджа  Шейверса,  и  он,  перепуганный   до
полусмерти, исполнил, как мог, свой долг.

     Женщина ждала поезд, о котором с большим уважение отзывался
Дюк  Эллингтон  --- знаменитый поезд-А. Хорошенькая  молодая
чернокожая  женщина в джинсах и рубашке  цвета  хаки  просто
стояла у края платформы и ждала знаменитый поезд-А.

     Кто-то ее столкнул.

     Джордж Шейверс не знал, удалось ли полиции поймать этого
ублюдка --- это не его дело. Его дело --- женщина, которая с
криком  упала в тоннель подземки перед знаменитым поездом-А.
Каким-то  чудом  она не попала на третий  рельс,  знаменитый
третий рельс, который сделал бы с нею то же, что власти Нью-
Йорка  делают  с  плохими парнями в тюрьме  "Песня  Песней",
которые получают бесплатный проезд на тот свет на знаменитом
поезде-А, на третьем рельсе. старина искровой разряд.

     Боже правый, такое чудо --- электричество.

     Она попыталась сползти с рельсов, но времени не было, и
знаменитый  поезд-А  вкатился в станционный  тоннель,  визжа
тормозами и изрыгая сноп искр: машинист увидел ее,  но  было
уже слишком позно --- и для него, и для нее. Стальные колеса
этого  знаменитого  поезда-А  прокатились  ей  по  ногам   и
отрезали их чуть выше колен. И пока все остальные на станции
(кроме  белого парнишки, который бросился вызывать  полицию)
просто стояли, махая руками (или почесывая промежность,  как
решил  про  себя Джордж), старая негритянка спрыгнула  вниз,
вывихнув  при этом бедро (потом мэр наградил ее  медалью  за
храбрость), и перетянула бедро пострадавшей своей  косынкой.
На  том  конце  станции  белый парнишка  орал  в  телефонную
трубку,  вызывая скорую помощь, а старая негритянка  кричала
из  тоннеля,  чтобы ей помогли, чтобы бросили, ради  Христа,
хоть  что-нибудь,  чтобы наложить жгут, и  наконец  какой-то
белый  пожилой  господин делового вида нехотя  уступил  свой
ремень,  а чернокожая старуха взглянула на него и произнесла
слова,  которые  на другой день появились  крупно  набранной
шапкой  на  передней полосе нью-йоркской "Дейли  Ньюс",  два
слова,  которые сделали старую негритянку подлинной героиней
Америки:  "Спасибо,  браток". Потом  она  перетянула  ремнем
кульпятку левой ноги пострадавшей, на середине между  бедром
и   тем  местом,  где  было  колено,  пока  его  не  отрезал
знаменитый поезд-А.

     Джордж слышал, как кто-то в толпе говорил кому-то,  что
прежде, чем хлопнуться в обморок, молодая негритянка  успела
произнести:  "КТО  ЭТОТ МУДАК? ДОБЕРУСЬ  ДО  НЕГО  ---  ЯЙЦА
ВЫРВУ!"

     Старухе-негритянке нечем было проделать дополнительную дырку в
ремне,  так  что  она просто держала его, вцепившись,  точно
угрюмая  старуха-смерть,  пока  не  прибыла  скорая  помощь:
Хулио, Джордж и два их напарника.

     Желтая  линия. Джордж вспомнил, как мама в детстве  ему
говорила,  чтобы он никогда, никогда, никогда не  переступал
за  желтую  линию  на платформе подземке, когда  ждет  поезд
(хотя  знаменитый, хоть самый обыкновенный), вспомнил  запах
масла и электричества, который ударил ему в ноздри, когда он
спрыгнул  в  тоннель. Вспомнил, как там было  жарко.  Как  в
пекле. Жар обволакивал все: его, старую негритянку, молодую,
поезд,  тоннель, невидимое небо над головою и самый  ад  под
ногами.  Вспомнил,  как  он  еще подумал:  Если  сейчас  мне
измерить давление, стрелку, наверное, зашкалит, --- а  потом
вдруг  успокоился  и закричал, чтобы ему  бросили  сумку,  а
когда один из напарников хотел спрыгнуть к нему с сумкой, он
так  его выматерил и велел угребывать, что тот испугался,  и
вытаращился  на  него, как будто видел  Джорджа  Шейверса  в
первый раз в жизни, и действиельно отгребнулся.

     Джордж перетянул столько вен и артерий, сколько мог при
данных  обстоятельствах, а когда сердце пострадавшей  бешено
заколотилось,  вколол  ей  полную дозу  дигиталина.  Наконец
прибыла  кровь.  ее подставили копы. Вам нужно  поднять  ее,
док?  ---  спросил один, но Джордж ответил, что  не  сейчас,
вколол  ей в вену иглу и начал закачивать кровь, точно  дозу
какой-нибудь страждущей наркоманке.

     Потом он позволил поднять ее.

     Потом ее повезли в больницу.

     В машине она очнулась.

     Тогда-то и начались странности.



        3



     Как только ее занесли в машину, Джордж вколол ей демерола
---  она  начала шевелиться и слабо вскрикивать, ---  причем
дозу  такую,  чтобы  уж быть уверенным, что  она  тихо-мирно
доедет до "Сестер милосердия". Он был на девяносто процентов
уверен,  что  она не умрет в дороге, но хирурги  потребуются
самые лучшие.

     Однако веки женщины стали подергиваться, когда до больницы
оставалось еще шесть кварталов. Она издала хриплый стон.

     ---  Может, опять ее вырубить, док, --- предложил  один
из фельдшеров.

     Джордж едва ли осознал, что кто-то из среднего медперсонала
впервые  снизашел до того, чтобы назвать  его  "док",  а  не
Джордж, или, еще того хуже, Джорджи.

     --- Ты что, рехнулся? Лучше не суйся, когда ни фига  не
знаешь!

     Фельдшер быстренько ретировался.

     Джордж повернулся опять к молодой негритянке и вдруг увидел,
что  она  пришла  в  себя  и тоже  смотрит  на  него  вполне
осознанным взглядом.

     --- Что со мной произошло? --- спросила она.

     Джордж вспомнил, как кто-то из толпы говорил другому о том,
что она якобы произносила прежде, чем потерять сознание (как
она  доберется  до этого мудака и повырвет ему  все  яйца  и
т.д.,  и т.п.). Тот тип был белым. Теперь Джордж решил,  что
он  все  это  придумал  либо из-за странности,  свойственной
человеческой  натуре, когда и без того трагическую  ситуацию
стремятся   выставить  еще  трагичнее,  либо  просто   из-за
рассовых  предрассудков. Сра