ятельства.  Чо-джайны  не  знали  религиозных
верований и не поклонялись никаким высшим  силам.  Откуда  же,  если  не  от
небесных сфер, исходил этот запрет?  Был  ли  он  данью  традиции?  Нет,  по
людским меркам, чо-джайны всегда были  наемниками.  Боясь  сделать  неверный
шаг, Мара осторожно продолжила:
   - А что ты можешь рассказать о чо-джайнах, моя королева?  Какова  история
твоего народа?
   Королева щелкнула передними лапками и заговорила ровно  и  непринужденно,
словно рядом с ней не было застывших в боевой готовности солдат:
   - Как и любой народ, мы ведем свое происхождение  от  Начала  Времен,  мы
размножаемся и  накапливаем  знания.  Когда-то,  давным-давно,  наши  обычаи
отличались простотой. Мы были носителями разума и искали свое место  в  этом
богатом мире, где обитали наши собратья по разуму. Но явились люди...
   - По Золотому Мосту? - перебила ее Мара, вспоминая  историю  собственного
народа.
   - Да, так гласит наша история, - ответила королева. - Чо-джайны  не  были
свидетелями их прихода. Просто в один прекрасный  день  на  морском  берегу,
подле того места, что зовется у вас  Равнинным  Городом,  появились  селения
беженцев.
   С трудом скрывая волнение, Мара спросила:
   - Вы храните легенды о тех временах, когда еще не было Золотого Моста?
   - Легенды? - королева предостерегающе погрозила лапкой. -  В  этом  слове
кроется намек на измышления. Не сочти за  грубость,  но  нашему  народу  нет
нужды приукрашивать историю. У нас есть память.
   У Мары застучало сердце.
   - Если я правильно поняла, вся ваша история хранится в памяти  улья?  Или
вы можете мысленно возвращаться в прошлое и смотреть на мир глазами предков?
   - У нас общее сознание - мы едины. -  (Тут  работники,  словно  повинуясь
невидимому знаку, мгновенно вернулись к своему  делу).  -  То,  что  испытал
один, принадлежит всем, - разве что кому-то суждено умереть вдали от  своих,
где-нибудь на чужбине.
   Мара почувствовала, что разговор перешел в более  безопасное  русло.  Для
нее не было тайной, что у чо-джайнов любые вести  с  непостижимой  быстротой
передаются от улья к улью. Однако ей не  могло  прийти  в  голову,  что  это
происходит мгновенно, само по себе.
   -  Значит,  вы  способны...  говорить  голосами  предков,  которые   были
свидетелями далеких событий?
   Королеву позабавило такое предположение.
   - Мы сами были свидетелями тех событий, Мара. Говоря вашим  языком,  я  и
сама побывала в прошлом. Нет, я не переносилась туда ни телом,  ни  разумом,
однако... мы все видели своими глазами.  Что  было  известно  моим  предкам,
точно так же известно и мне.
   Мара жестом приказала слуге подлить ей чаю, забыв, что вода давно остыла.
Люджан мысленно улыбнулся. Он  тоже  понял,  какую  небывалую  выгоду  можно
извлечь из откровений королевы. Весь обратившись в  слух,  он  отметил,  что
Мара решила изменить ход беседы.
   - Как повлияло на чо-джайнов появление людей?
   Не отвлекаясь на суету работников, королева ответила:
   - Мы оказались первыми из многих, хотя были не столь  многочисленны,  как
теперь. Нам противостояли другие народы: тун, нуммонгнум, ча-деш, сунн.
   Из этих имен Маре  было  знакомо  только  первое.  Она  подавила  желание
удовлетворить  свое  любопытство.  Сейчас  ей   требовалось   только   одно:
обезопасить  себя  от  магов  -  тогда  впоследствии  можно   будет   годами
предаваться раздумьям об истории.
   Между тем королева продолжала:
   - Наши воины обучены искусству защиты. Чо-джайны никогда не пойдут против
своих, разве что в самые голодные годы - тогда один улей будет  сражаться  с
другим не на жизнь, а на смерть, чтобы наш род продолжили сильнейшие. Но это
будет борьба без ненависти. Убивать - не в наших  традициях.  Однако  против
других народов мы нередко идем войной, ибо у них иное представление о  своем
месте в различных мирах. Жизни множества чо-джайнов были загублены в  войнах
с теми, кто стоял неизмеримо ниже нас по разуму, - с  теми,  кто  убивал  не
ради защиты или пропитания. Враги захватывали земли, которые  им  не  нужны,
они шли в бой ради  странной,  непонятной  нам  доблести,  которую  называли
честью.
   Мара побледнела:
   - Это цурани.
   - Это люди, - печально кивнула  королева.  -  Ты  не  похожа  на  других,
госпожа Мара, но разум улья хорошо знает: ни один народ во всем Келеване  не
сравнится с твоими соплеменниками в бессмысленном коварстве. Ваши люди воюют
без причины. По мере того как ваша Империя ширилась и крепла, мы, чо-джайны,
все более стремились к добрососедству, но люди не унимались:  они  требовали
для себя то одно, то другое. Если же мы отказывались потакать их  непомерным
амбициям,  начиналось  кровопролитие.  Сколько  раз  мы  прекращали   войну,
полагая, будто распрям настал  конец,  но  нас  снова  начинали  истреблять,
причем без всякого повода. В конце концов нам пришлось сдаться.
   Мара покачала остывшую чашку, глядя на расходящиеся по поверхности круги.
   - Вас принудили заключить мир?
   Работники окаменели, как по команде, а королева ответила ледяным тоном:
   - На это наложен запрет.
   У Мары от изумления расширились зрачки.
   - Запрет исходит от нашего народа?
   - На это наложен запрет.
   Теперь Мара поняла,  что  чо-джайны  связаны  какими-то  обязательствами,
которые ни при каких условиях не могут нарушить.
   - Кто же взял над  вами  такую  власть?  -  спросила  она.  -  Ассамблея?
Император?
   - На это наложен запрет, - в который раз повторила королева.
   Пальцы Мары сжались с такой силой, что раздавили тонкую фарфоровую чашку.
   - Прости мое любопытство. Я постараюсь найти  ответ  в  другом  месте.  -
Дрожа от волнения и тревожных предчувствий, Мара сделала еще одну попытку:
   - Ты упомянула другие миры. Что мне было бы полезно о них знать?
   В воздухе по-прежнему висело напряжение. Мара  затаила  дыхание.  Наконец
королева заговорила:
   - Не нарушая  данного  мною  слова,  могу  дать  тебе  лишь  два  совета.
Во-первых, есть силы, которые в своих интересах пойдут против тебя, - ищи от
них защиты. Будь начеку: настанет день, когда тебе придется  защищать  Акому
от тех, кого считают неодолимыми.
   У Мары перехватило дыхание. Осколки  фарфора  выпали  из  ее  пальцев.  В
Цурануани неодолимыми считались лишь небесные силы да еще  Ассамблея  магов.
Поскольку чо-джайны не знали религии, оставалось одно:  Акоме  суждено  было
сразиться с Всесильными!
   С трудом сохраняя внешнее спокойствие, Мара слушала королеву.
   - Думаю,  тебе  следует  задуматься  вот  над  чем,  госпожа  Мара:  если
существуют другие миры, где они находятся?
   - Ты имеешь в виду Мидкемию, что лежит за Бездной?
   - Путь в нее  лежит  сквозь  врата,  подвластные  только  магам;  но  где
находится эта Мидкемия, в какой части Вселенной?
   Мара непонимающе смотрела перед собой. Последнее слово сбило ее с  толку.
В  переводе  на  цуранский  оно  означало  "небесный  свод"  или   "звездные
просторы". Неужели королева давала ей  понять,  что  Мидкемия  находится  на
небе, в обители богов? Нет, это было бы немыслимо, это просто нелепо! Однако
Мара не отмахивалась от убеждений,  присущих  другим  народам.  К  этому  ее
приучили и сражения в пустыне Цубар,  и  яростные  споры  с  возлюбленным  -
варваром  по  имени  Кевин.   Королева,   с   присущей   чо-джайнам   особой
проницательностью, заметила тщательно скрываемое изумление Мары.
   - Разве тебе легче было бы представить, что иные миры лежат поблизости, а
до некоторых можно дойти пешком? - спросила королева.
   Теперь работники опять сновали взад-вперед, унося из алькова  драгоценные
яйца.
   Мара  решила,  что  королева  умышленно  уводит  разговор  в  сторону  от
запретных тем. После долгого раздумья она произнесла:
   -  За  рубежами  Империи  есть  немало  мест,  до  которых  вполне  можно
добраться, если положить на это целую жизнь.
   - Вот именно, - подтвердила королева, и ее челюсти  сложились  в  подобие
улыбки. - Вполне можно добраться.
   Эти слова звали к дальнейшим размышлениям, и Мара высказала догадку:
   - Турил!
   Но королева хранила невозмутимый вид.
   - Не только. Подумай о рубежах ваших государств.
   Мара всем телом подалась вперед.
   - За рубежами...
   Ну  конечно!  Позорное  недомыслие,  упрекнула  себя  Мара.  Как   и   ее
соплеменники-цурани, она считала, что все народности  проживают  в  границах
Империи, а вне этих границ существуют только  заброшенные  земли  на  юге  и
Турил на востоке.
   - Неужели кто-то обитает на землях к востоку от  Конфедерации  Турила?  -
тихо спросила она.
   Вопреки всем ожиданиям, королева быстро проговорила:
   - Там обитают чадана.
   - Это люди? - Мара не верила своим ушам.
   - Такие же, как ты, как жители Турила.
   Бросив взгляд на Люджана, Мара поняла, что он  тоже  поражен  услышанным.
Как же наивны были цурани, считая свою Империю средоточием  мироздания.  Они
без труда могли представить,  что  другие  миры  лежат  за  Бездной,  но  не
догадывались обратить свои взоры в ближние  пределы  -  на  иные  континенты
Келевана.
   - А что находится за пределами земель чадана?
   - Необозримые океанские дали, - ответила королева. - Воды их солоны,  как
Море Крови, это владения эгу.
   Маре никогда не доводилось видеть гигантских  змеев,  населявших  морскую
пучину, но она слышала  рассказы  матросов  об  этих  кровожадных  тварях  с
огненными копьями.
   - А за океанскими далями тоже есть какие-то страны?
   - Их бесчисленное множество, госпожа, - произнесла королева. - Не  только
на востоке, но и на западе.
   Изумление Люджана было столь велико, что в нарушение  всяких  приличий  у
него вырвался вопрос:
   - Почему же нашему народу об этом ничего не известно?
   - В  самом  деле,  почему?  -  подхватила  Мара,  простив  ему  невольную
дерзость.
   - На это наложен запрет.
   Мысли Мары смешались. Она не могла понять, на что именно наложен  запрет.
Едва ли на знания о других народах, живущих  за  рубежами  Цурануани,  иначе
королева не сообщила бы  ей  даже  этих  скупых  подробностей.  Неужели  эти
чужестранцы обладали знаниями,  которые  черноризцы  сочли  опасными?  Такие
крамольные мысли даже здесь опасно было высказывать вслух.  Если  бы  только
люди и чо-джайны могли говорить в открытую!
   Однако при всех недомолвках Мара понимала, что не напрасно  наведалась  к
королеве. Пусть даже маги и вправду  всесильны,  зато  она  узнала,  что  за
рубежами Империи лежит бескрайний мир.
   Когда до Мары  дошло,  сколько  времени  она  провела  в  подземелье,  ей
захотелось как можно скорее подняться  наверх.  Если  она  решится  покинуть
Империю,  потребуется  подготовить  убежище,  а  также  запасти  провизию  и
тщательно продумать каждый шаг. Враги, в первую  очередь  Джиро,  не  должны
прознать о ее передвижениях. Мара уже начала продумывать детали; ей пришло в
голову, что даже в родной стране  многое  до  сих  пор  оставалось  для  нее
загадкой, к примеру жрецы, что священнодействуют в храмах, чародеи, знакомые
с ворожбой, а то и простые шарлатаны, которым не довелось обучаться в Городе
Магов.
   - О королева, видно, сама богиня судьбы привела меня в твою  обитель.  Ты
открыла мне глаза.
   Августейшая собеседница помахала лапкой:
   - Мы рады это слышать. Остается только сожалеть, что ты  проделала  такой
долгий путь по реке - ведь мы были совсем близко.
   У Мары взметнулись брови.
   - Ты имеешь в виду  ваш  общий  разум?  Значит,  я  могла  точно  так  же
поговорить с королевой улья, что стоит на земле моего нового поместья?
   - Ну конечно же.
   - А если жизнь забросит меня в дальние края, смогу ли  я  просить  твоего
совета через тех чо-джайнов, которые обитают вдали от здешних мест?
   - На это наложен запрет.
   Мара выпрямилась, томимая неизвестностью.
   - Еще один вопрос напоследок, если позволишь. Почему ты  заключаешь  союз
со мной и моими соплеменниками, раз мы стали вашими угнетателями?
   Королева слегка откинула голову:
   - Нас нельзя назвать угнетенными, госпожа Акома.
   - Вас  связывает  какой-то  договор?  -  со  вздохом  спросила  Мара,  не
рассчитывая услышать ответ.
   - Даже побежденный вправе диктовать  свои  условия,  -  туманно  пояснила
королева.
   Мара  поднялась  с  подушек,   чтобы   слуги   начали   собирать   чайные
принадлежности.
   - Почему ты решила мне все это рассказать, о королева?
   Черные фасеточные глаза сверлили Мару, оберегая секреты чо-джайнов. Потом
королева словно в задумчивости заговорила:
   - Когда я еще не примкнула к общему разуму, некая молодая королева видела
добрую девушку, которая похвалила ее красоту. Из  всех  твоих  соплеменников
только ты всегда хотела жить с нами в согласии. Знаю, ты не упускаешь  своей
выгоды, но при этом у тебя есть особый дар...  кажется,  люди  называют  его
даром дружбы. Если  мой  народ  когда-нибудь  сбросит  тяжкое  бремя...  нам
понадобятся такие друзья, как ты, - наделенные умом и смелостью.
   Так вот оно что! Неведомый договор лежал на чо-джайнах  тяжким  бременем.
Мара не решилась более испытывать терпение королевы.
   - Ты тоже всегда была мне добрым другом, - с поклоном произнесла она. - В
моих владениях твоим подданным будут оказываться  такие  же  почести,  какие
принято оказывать членам моего клана.
   Королева  благосклонно  приняла  эти  заверения  и   проводила   взглядом
удаляющуюся процессию Акомы.
   Верный соратник Мары, военачальник  и  бывший  разбойник,  Люджан  тайком
улыбался, вышагивая рядом с паланкином. Он с готовностью отдал бы  жизнь  за
свою госпожу не только потому, что этого требовал долг, но и потому, что был
к ней привязан всей душой. Перед лицом смертельной опасности  она  проявляла
несгибаемую  силу  духа.  На  ее  месте  многие  цуранские  правители  давно
бросились бы на меч, лишь бы  не  допустить  бесчестья,  подобного  тому  на
которое обрекли Мару  Всемогущие.  Ее  недруг,  покойный  Тасайо  Минванаби,
некогда самый могущественный человек в Империи,  покончил  с  собой.  Однако
Мару удерживала отнюдь не трусость, а неистребимая сила воли.
   А членам Ассамблеи, думал Люджан, поражаясь собственной  дерзости,  лучше
бы поостеречься. Хотя одним богам известно, как это хрупкое  создание  будет
тягаться с Черными Хламидами.

***

   Лучи  послеполуденного  солнца,  пробившиеся   сквозь   ширмы,   наискось
прочертили  паркетный  пол.  Цветущие  лозы  акаси  напоили  воздух   пряным
ароматом. Мара сидела в комнате родового поместья, служившей  ей  кабинетом.
Изготовленные мастерами чо-джайнами часы мелодично пробили время. Госпожу не
отпускали тени прошлого: ей пригрезился  первый  муж,  процарапавший  паркет
грубыми сандалиями после охоты на сарката; потом этот образ сменил  ее  брат
Ланокота, следом возникла крошка Касума, затем  мальчуган,  рисующий  одному
ему понятные картинки, и наконец его отец, рыжеволосый варвар.
   Стянутые лентой пергаменты, сложенные в корзину подле письменного  стола,
ожидали отправки. Посыльный должен был отнести их в гильдию скороходов.
   Мара отодвинула тяжелый нож  для  резки  пергамента  и  перебрала  в  уме
поручения, составленные ею для Джайкена, Инкомо и Кейока, которые остались в
приозерной усадьбе. Им предстояло поддерживать дела в порядке  во  время  ее
отсутствия,  которое  грозило  затянуться  на  неопределенный  срок.  Второй
командир легиона - Ирриланди временно поступил в распоряжение Шиндзаваи: ему
надлежало быть рядом с Хокану, пока тот укреплял  свою  власть,  преодолевая
козни недругов  и  нарушения  союзнических  обязательств.  Хокану  медлил  с
ответом  императору,  который  предложил  ему  заменить   отца   на   важном
государственном посту. В письме к Маре он признался, что  затягивает  время,
чтобы выявить скрытых врагов.
   "Догонди, первый  советник  моего  отца,  -  писал  Хокану,  -  настоящее
сокровище. Его отличает дьявольский ум  и  особый  сардонический  юмор.  Ему
ничего не стоит устранить противника, превратив его в посмешище. На днях  он
сказал буквально следующее: "Убей врага - сделаешь из  него  героя;  выставь
врага на осмеяние - сделаешь из него шута"".
   Губы Мары тронула  легкая  улыбка,  которая,  впрочем,  тут  же  исчезла.
Конечно, мужу приходилось нелегко, его изо дня в  день  преследовали  своими
придирками многочисленные сородичи, снедаемые завистью к  его  успехам,  но,
несмотря ни на что,  он  мог  бы  поинтересоваться  здоровьем  дочери.  Мара
изложила ему  план  длительного  и  опасного  путешествия,  но  он  даже  не
обеспокоился, а ведь ребенка еще было рано отрывать от кормилицы.
   Она закрыла глаза и отвела со лба влажную прядь, отгоняя воспоминания  об
огненном дожде, который Миламбер в гневе обрушил на Имперскую арену.
   Однако справедливости ради Мара напомнила  себе,  что  Хокану  не  привык
перекладывать на  нее  свои  тревоги,  даже  если  его  снедало  мучительное
беспокойство. Если Мара считает нужным уехать из дому под  видом  совершения
паломничества - так тому и быть, писал он. Действительно, это может обмануть
врагов. Анасати скорее всего не один месяц  просидят  сложа  руки,  пока  их
первый советник не вызнает правду. Что же касается членов  Ассамблеи  -  они
быстро раскусят задуманный ею маневр, стоит им только догадаться об истинных
причинах ее отъезда.
   Если Черные Ризы решат ее остановить,  все  будет  кончено.  Напрашивался
только один выход: им  нельзя  давать  повода  для  подозрений.  Нужно  было
предусмотреть все до мельчайших подробностей, а это требовало времени.
   Мара невольно сжала  кулаки.  Тут  в  дверях  появился  мальчик,  недавно
назначенный ее посыльным. Ему едва исполнилось десять лет, а он уже  побывал
и пастухом, и домашним слугой. В  новой  должности  он  еще  не  освоился  и
мучился от необходимости носить ливрею.
   Маре стало его жаль, ей проще было иметь дело с грубыми солдатами, нежели
со стеснительным ребенком, - ее собственные  сыновья  отнюдь  не  отличались
застенчивостью.
   - Подойди-ка поближе, Кализо, - сказала Мара.
   У мальчугана от ужаса расширились глаза. Боязливо сделав шаг  вперед,  он
споткнулся о край ковра - его подвели жесткие, еще не разношенные сандалии.
   Госпожа  выудила  из  вазы  сладкую   пастилку,   сделанную   кондитерами
чо-джайнов, подбросила ее в воздух - и посыльный, вмиг забыв  о  церемониях,
ловко подпрыгнул и поймал диковинную сладость.
   - Не скажешь ли, Кализо, когда в Равнинный Город повезут очередную партию
шелка, приготовленную для отправки в Мидкемию?
   - На следующей неделе, госпожа. - Мальчишка слегка шепелявил, к  тому  же
рот у него был набит пастилой.
   Немного помедлив, Мара дрожащими пальцами взяла перо.
   - Мне нужно передать с приказчиком одно письмо, - сказала она.  -  Сбегай
за ним, пусть придет сюда.
   - Я мигом, госпожа. - Мальчуган поклонился и испарился с такой скоростью,
что любому стало бы ясно: он был просто создан для этой должности.
   Мара быстро запечатала свое краткое послание, адресованное в Мидкемию,  в
Королевство Островов, магу Миламберу. Поставив на свиток печать  Акомы,  она
подумала, что подписала себе смертный приговор.
   Вскоре  Кализо  вернулся  с  приказчиком.  Услышав  возложенное  на  него
поручение, тот перепугался и задрожал. Это передалось даже  малышке  Касуме:
она захныкала, и Мара кликнула кормилицу. Джастин побросал мелки.  Худенький
и гибкий, полная противоположность коренастому Айяки, он вскочил с  ковра  и
потребовал, чтобы Кализо побежал с ним наперегонки  до  кухни.  Мара  кивком
отпустила обоих; юный посыльный ничуть  не  смутился,  и  дети  выскочили  в
коридор. Если бы здесь была Накойя, она бы устроила Маре  взбучку  за  такое
безобразие... но это было далеко в прошлом.
   Оставшись одна, Мара приказала слуге раскрыть ставни,  чтобы  впервые  за
много лет полюбоваться вечерним полетом птиц  шетра  над  владениями  Акомы.
Следя глазами за их замысловатым танцем на  фоне  золотистых  об