мерным  стуком  капель
дождя,  стекающих  с  крыши,  да  тихим  скрипом  пера  Мары.  Но   вот   из
серо-зеленого  сумрака,  окутавшего  все  вокруг  после  очередного   ливня,
возникла еще одна тень.
   Мара резко выпрямилась. Ее движение разбудило Кевина;  он  не  успел  еще
открыть глаза, но некогда усвоенная  воинская  привычка  уже  заставила  его
шарить руками по полу в поисках меча... которого он так давно был лишен.
   Потом мидкемиец расслабился и,  посмеиваясь  над  самим  собой,  упрекнул
прибывшего:
   - Эх, дружище, ну и нагнал же  ты  на  меня  страху!  В  комнату  вступил
насквозь промокший Аракаси;
   Полы тяжелого черного балахона липли к его коленям. Из раскисших сандалий
торчали травинки, откуда следовало, что мастер прошел через пастбища.
   Скрывая облегчение под маской недовольства, Мара попеняла ему:
   - Долго же ты сюда добирался.
   Аракаси поклонился, отчего с капюшона  на  пол  обильно  потекли  водяные
струйки.
   - Я был далеко, госпожа, когда твой зов достиг моих ушей.
   Мара хлопнула в ладоши, вызывая служанку.
   - Полотенца, - приказала она. - И сухую одежду - немедленно.
   Она знаком предложила Аракаси  сесть  и  выпить  чоки:  кувшин  стоял  на
подносе рядом с ней.
   Аракаси налил себе  дымящееся  питье  и  устремил  на  хозяйку  сверлящий
взгляд.
   - Госпожа, прошу тебя не разглашать, что я вернулся. Я проскользнул  мимо
стражи; пришлось изрядно потрудиться, чтобы меня не заметили.
   Его слова объясняли наличие травы в сандалиях, но не причины,  побудившие
его избрать такой  путь.  Поскольку  Аракаси  не  проявлял  желания  сказать
больше, Маре пришлось приступить к расспросам.
   Вопреки обычной невозмутимости мастера тайного  знания  в  его  движениях
угадывались тревога и возбуждение, когда он вертел в руках тонкую фарфоровую
чашку. Служанка принесла полотенца и сухую  одежду,  но  он  не  спешил  ими
воспользоваться. Нахмурившись, Аракаси приступил к докладу.
   - Мои осведомители... - заговорил он, так и не сняв черного  балахона,  с
которого стекала на пол вода. - Возможно, мы что-то упустили.  Не  удивлюсь,
если окажется, что наша сеть в опасности.
   Мара подняла брови. С безошибочным чутьем она угадала, о  каких  событиях
далекого прошлого он сейчас думает.
   - Засада, устроенная Кейоку?
   Аракаси кивнул.
   - Полагаю, покойный властитель Десио специально  позволил  в  свое  время
нашему человеку сбежать, чтобы мы попались на эту удочку, - поверили,  будто
остальные наши агенты в землях  Минванаби  остались  нераскрытыми.  В  таком
случае перевод одного из моих людей на должность камердинера Тасайо...
   - Внушает подозрение?  -  закончила  Мара  повисшую  в  воздухе  фразу  и
решительно переменила предмет разговора. - В этом деле поступай как  сочтешь
нужным. Если ты считаешь, что к нам внедрился шпион Минванаби, найди его.  А
сейчас я хочу узнать, что на самом деле произошло в Кентосани.
   Аракаси отхлебнул чоки. Несколько мгновений он колебался, словно не хотел
считать законченным обсуждение предыдущей темы. Однако он  видел,  что  Мара
теряет терпение - а это с ней случалось редко, - и повиновался:
   - Случилось многое, да только мало что известно. - Аракаси так  аккуратно
поставил чашку, что та даже не звякнула. - Я потерял агента в стычке.
   Мара не знала погибшего и теперь уже никогда не узнает...  но  он  служил
Акоме, и она с уважением склонила голову, как  сделала  бы  при  известии  о
смерти воина, павшего в сражении.
   Аракаси пожал плечами, но в этом движении не было и  следа  его  обычного
философского спокойствия.
   - Он попросту оказался не там, где нужно, когда начался бой, вот  и  убит
шальной стрелой. Но  потеря  огорчительна:  желающие  получить  должность  в
Имперском дворце проходят тщательный отбор, и заменить его будет трудно.
   Маре было ясно, что Аракаси весьма болезненно переживает  утрату  агента.
И, при всем  желании  поскорее  приступить  к  интересовавшему  ее  вопросу,
властительница  не  стала  его  понукать  и  молча  ожидала,  когда  он  сам
возобновит прерванный рассказ.
   Аракаси втянул сложенные на груди руки в рукава балахона и,  по-видимому,
овладел собой.
   - Так или иначе, Миламбер, маг, хотя и изгнанный из  Ассамблеи,  вернулся
через Бездну, - отрывисто сообщил он.
   Тут подал голос Кевин, который незадолго перед  этим  снова  прикорнул  у
себя в уголке; видимо, не так уж безмятежно он дремал, как могло показаться.
   - А где эта Бездна?
   Мара нахмурилась, но мидкемийца заставила замолчать не  ее  суровость,  а
презрительная, уничтожающая усмешка Аракаси.
   - Я еще не знаю. - Мастер тайного знания  подчеркнуто  обращался  лишь  к
госпоже. - Миламбера захватили в Онтосете двое магов, служивших Аксантукару.
Миламбера,  двоих  его  спутников  из  Мидкемии  и  еще  одного  Всемогущего
заключили под стражу во дворце Стратега.
   - Имперский Стратег взял в плен Всемогущего? - изумилась Мара.
   - Можно сказать иначе: двое магов задержали одного из своих собратьев,  -
сухо уточнил Аракаси. - Об Имперском Стратеге известно  мало,  хотя  догадок
хватает с лихвой.  Как  полагают,  Аксантукар  не  пожелал  довольствоваться
бело-золотой мантией и стал  вынашивать  более  честолюбивые  планы  и  даже
готовил...
   - Убийство императора? - перебила Мара. -  Ходили  толки,  будто  кое-кто
прибег к яду.
   - Добрая половина таких слухов правдива. - Аракаси побарабанил  пальцами,
отчего с рукавов на натертый до  блеска  пол  закапала  вода.  -  Во  всяком
случае, именно так обосновал Ичиндар свой  приговор.  А  поскольку  один  из
магов-любимчиков Аксантукара изменил ему и при дознании все  подтвердил,  то
какие уж тут могут быть сомнения?
   Мара ушам своим не поверила:
   - Всемогущий отступился от Аксантукара?
   - Мало того, - продолжал Аракаси, все более воодушевляясь. -  Давно  было
известно, что эти двое магов - родные братья - всячески поддерживали  нового
Имперского Стратега, как раньше поддерживали его дядю.
   Мара кивнула. Она хорошо помнила эту пару: именно они помогли доказать ее
невиновность, отыскав истину в запутанном клубке взаимных обвинений,  что  в
конечном счете и закончилось гибелью Джингу Минванаби.
   - Так вот, - сообщил Аракаси, - на сей раз братья не сошлись во взглядах.
И вот теперь один Всемогущий мертв, а второй предал огласке все, что  втайне
замышлялось против Ичиндара. Сейчас никто не делает  хода  в  Большой  Игре:
каждый опасается кары. Но если говорить о нас, то, думаю, сейчас самое время
быть  предельно  осторожными.   Если   Тасайо   возомнит,   что   он   самый
могущественный из властителей Империи, то он может нанести удар.
   Мара подняла  руку,  призывая  его  помолчать:  ей  нужно  было  обдумать
услышанное.
   - Нет, - сказала она после недолгой паузы, наполненной шумом дождя.  -  В
ближайшее  время  он  не  станет  нападать.  Тасайо  слишком   умен,   чтобы
воображать, будто можно скрытно  выступить  в  поход  и  провести  армию  по
стране,  когда  из  ножен  вынуто  такое  множество  мечей.  Кто   командует
гарнизоном в Имперском дворце?
   - Камацу  Шиндзаваи,  -  ответил  Аракаси.  -  Он  выступает  в  качестве
военачальника  имперских  войск,  хотя  носит  доспехи  предводителя   клана
Каназаваи, а не Имперских Белых.
   Мара нахмурила лоб, взвешивая расстановку политических сил.
   - Итак, сейчас можно предположить,  что  с  Военным  Альянсом  покончено.
Партия Войны развалилась тоже, так как в этой  группировке  доминирует  лишь
семья  Минванаби.  -  Она  потерла  пальцем  подбородок  и  продолжила  свои
рассуждения:
   - Можно допустить, что Джиро Анасати отдалится и от Омекана, и от Тасайо,
а также что Анасати - равно как и другие семьи клана Ионани - без  колебаний
вернутся в стан Имперской партии. Нет, конечно, Синее Колесо не самая мощная
партия, но ее  вожди  сидят  по  правую  руку  Света  Небес,  а  в  нынешних
обстоятельствах это очень весомое преимущество.
   - Что касается Совета, - добавил Аракаси, - две попытки Минванаби созвать
официальное собрание натолкнулись на решительный отказ Ичиндара. Свет  Небес
повторил: Высший Совет распущен до тех пор, пока он  сам  не  сочтет  нужным
собрать властителей.
   Мара надолго задумалась.
   -  Я  понимаю,  что  за  всем  этим   кроется   нечто   большее,   нежели
предательство, - поделилась она результатом  своих  размышлений.  -  В  игру
вступили еще  какие-то  новые  силы.  Покушения  на  Имперского  Стратега  и
императора случались и раньше, но приостановка деятельности Высшего Совета -
это нечто небывалое.
   - Возможно, у нынешнего императора больше ума или честолюбия, чем  у  его
предшественников, - предположил Кевин.  -  Я  бы  поставил  на  то,  что  он
стремится к абсолютной, самодержавной власти.
   Мара покачала головой:
   - Такие решения - верный способ спровоцировать переворот. Если Ичиндар  и
впрямь хочет власти, желает подчинить себе  Совет,  он  должен  сделать  его
членов своими верными псами. Императорский двор может позволить себе многое,
но править Империей ему не под  силу.  Наше  государственное  устройство  не
похоже на ваше, Кевин; ведь и ваши  правящие  "лорды",  и  их  слуги  -  все
являются подданными короля. - Она с досадой махнула  рукой,  признавая,  что
все эти тонкости до сих пор остаются ей чуждыми.
   - Великая Свобода, - произнес Кевин с глубоким чувством.  -  Закон,  ясно
определяющий взаимоотношения каждого человека со своим хозяином и  со  своим
слугой. Закон, не допускающий, чтобы кто-либо стал жертвой несправедливости.
   - Политическая фикция, я уверена, - оборвала его Мара. -  Как  бы  то  ни
было, я говорила совсем не о том: у нас нет системы,  которая  позволила  бы
заменить порочного властителя достойным. Если погибает властитель, то вместе
с ним погибает и его поместье; если такая участь постигнет многих из нас, то
придет конец и самой Империи.
   Кевин откинул со лба взлохмаченные после сна волосы.
   - Ты говоришь, что в Империи нет костяка...  или,  скажем  так,  каркаса,
который позволил бы ей  выдержать  такую  коренную  ломку.  Цуранская  знать
слишком развращена и  избалована.  Ваши  аристократы  не  управятся  даже  с
собственными землями, если у них не будет права хозяйничать там самовластно.
А если еще кто-то попытается ограничить их произвол, они  будут  противиться
этому всеми силами.
   Мара почувствовала себя задетой:
   - Не о  том  речь.  Если  Свет  Небес  вздумал  превратить  все  сословие
властителей в скопище каких-то приказчиков, то ему придется уяснить:  отдать
распоряжение - это одно, а добиться его исполнения - совсем другое!
   - С тобой не поспоришь, - мрачно  заявил  Кевин.  Откинувшись  назад,  он
прислонился спиной к стенке и принялся беззаботно изучать собственные  ногти
с темными ободками грязи под ними.
   Не вполне понимая, почему именно в  этот  момент  ему  заблагорассудилось
показать характер, Мара вновь обратилась к Аракаси:
   - По-моему, нам нужно отправиться в Кентосани.
   Мастер застыл в неподвижности, сказав только одно:
   - Это может оказаться небезопасным, госпожа.
   - А когда было иначе? - с ядовитым сарказмом поинтересовался Кевин.
   Даже не взглянув в его сторону, Мара жестом заставила его замолчать.
   - Надо рискнуть. Вдруг император не станет возражать против встречи клана
Хадама в залах Совета? А если к тому же в городе в это время окажутся  члены
Партии Нефритового Ока, и мы соберемся отобедать...
   Однако светские забавы с политической подоплекой сегодня не  представляли
интереса для Аракаси.
   - Эти  планы,  госпожа,  лучше  бы  обсудить  с  хадонрой  или  с  первой
советницей, - перебил он хозяйку.  -  А  мне  необходимо  вернуться  к  моим
агентам и позаботиться о твоей безопасности.
   Мара настолько глубоко погрузилась в собственные мысли, что  не  обратила
внимания на странную, хотя и почти неразличимую резкость тона Аракаси.
   - Ну конечно иди, раз надо, - разрешила  она,  не  уловив  в  его  словах
никакого потаенного смысла.
   - Твоя воля, властительница. - Аракаси поклонился без малейшего колебания
и так же незаметно, как вошел, выскользнул за порог.
   Мара, не очнувшаяся еще от глубокого раздумья, выждала достаточно  долго,
чтобы дать ему время уйти незамеченным, а затем, хлопнув в ладоши, подозвала
посыльного и отправила его за советниками.
   Дождь почти  всех  загнал  под  крышу,  поэтому  Накойя,  Кейок  и  Сарик
появились без промедления. Последним прибыл Люджан, принеся  с  собой  запах
масел, которыми полагалось пропитывать для сохранности слоистые доспехи.  Он
пришел из казарм, где занимался обучением молодых рекрутов, и  его  сандалии
подбавили воды к лужицам, которые  остались  на  полу  от  черного  балахона
Аракаси.
   - Накойя, отправь депеши всем властителям, состоящим в Партии Нефритового
Ока, - без предисловий начала Мара, - и сообщи им, что по  истечении  месяца
мы переселимся в Священный Город...  в  наш  городской  дом,  и  будем  рады
принять каждого из них за обедом или ужином... сообразно рангу,  само  собой
разумеется. - Почти без колебаний она добавила:
   - Сообщи всем членам клана  Хадама,  что  через  шесть  недель  состоится
собрание в Палате Совета.
   Накойя замешкалась с ответом: ее  внимание  было  сосредоточено  на  том,
чтобы воткнуть на место выпадающую шпильку.
   - Госпожа, многие из  клана  Хадама  состояли  в  союзе  с  Аксантукаром.
Несмотря на твое приглашение, вряд ли  у  них  появится  желание  так  скоро
показаться в Кентосани.
   Мара устремила на советницу суровый взгляд:
   - Тогда дай им понять, и как можно яснее, что  это  не  приглашение.  Это
требование.
   Накойя   собралась   было   поспорить,   но,   оценив   выражение    глаз
властительницы, передумала:
   - Твоя воля, госпожа.
   Почти  не  покидая  своего  излюбленного  уголка  в  кабинете,  Кевин   с
нарастающим ощущением тревоги прислушивался  к  вечернему  обмену  мнениями.
Что-то изменилось в Маре, он нутром чувствовал это, хотя и не смог бы  точно
определить, что именно. Одно было для него несомненно: они  отдалились  друг
от друга, несмотря на проявленные им чудеса терпения. Он  вглядывался  в  ее
холодное отчужденное лицо, и с каждой минутой в нем усиливалось предчувствие
беды. Всегда стремившийся угадать каждое движение ее души,  он  на  сей  раз
даже не был  уверен,  хочет  ли  знать  хотя  бы  часть  ее  замыслов.  Игра
переставала быть игрой - по крайней мере в  его  понимании.  Уже  достаточно
хорошо знакомый с цуранским взглядом на политику, Кевин способен был учуять,
когда надо ждать опасности. В этой стране, как он успел усвоить, перемены не
могли происходить иначе как посредством кровопролития, и падение  Имперского
Стратега сулит самые гнусные последствия...
   По деревянной кровле барабанил дождь. За окном стемнело,  воздух  остался
таким же влажным и тяжелым, как раньше,  однако  Кевин  обнаружил,  что  его
сонливость словно ветром сдуло.

***

   Гроза отгремела, и хотя облака на горизонте предрекали приближение  новых
ливней, день блистал великолепием. Мара стояла под палящим солнцем, выпрямив
спину и сохраняя полнейшую цуранскую невозмутимость. Перед  ней  простирался
учебный плац, где выстроился весь  ее  гарнизон  -  все  до  единого  бойцы,
носящие цвета Акомы. Отсутствовали только те, кто охранял владения  Акомы  в
других городах, и воины, обходящие дозором границы поместья.
   Справа от Мары стояла  Накойя,  казавшаяся  совсем  крошечной  в  тяжелом
официальном наряде, и жезл, украшенный пышным пучком перьев из хвоста  птицы
шетра, - регалия должности первой  советницы  -  усиливал  это  впечатление.
Позади Мары и слева от нее расположились Кейок, Сарик и Люджан -  также  при
полном параде. В лучах утреннего солнца ослепительно сверкали покрытые лаком
доспехи, драгоценные камни и перламутровая инкрустация на офицерских жезлах.
   Прищурив глаза от отблесков солнца, Кевин  наблюдал  за  происходящим  из
дома, заняв удобную позицию в проеме окна большого зала, где Мара устраивала
приемы. Рядом с мидкемийцем пристроился Айяки, опершись локтями на  подушку.
За спиной у молодого господина застыл, позабыв обо  всем  на  свете,  старый
домашний раб по имени Мунтаи с горшочком воска и тряпицей для натирания пола
в руках. Старик наслаждался свободной  минутой,  доставшейся  ему  благодаря
церемонии на плацу - одному из редких случаев, когда он мог побездельничать,
не опасаясь нагоняя.
   Мара приступила к присуждению наград и чинов; затем она  приняла  присягу
на верность у десятка молодых воинов, призванных на службу Акоме. Как только
новобранцы покончили с поклонами и вернулись на свои  места  в  строю,  Мара
обратилась ко всему войску:
   - Пусть ныне сила Акомы сравняется с ее славой. Кенджи, Суджанда!
   Названные офицеры вышли вперед; Мара взяла у Кейока два  высоких  зеленых
плюмажа.
   -  Этим  воинам  присваивается  звание  командир  легиона!   -   объявила
властительница.
   Воины склонили головы, и она прикрепила  к  шлему  каждого  из  них  знак
нового ранга.
   Кевин ткнул Айяки в бок:
   - Что еще за командир легиона? Я уж думал, что знаю все ваши звания.
   - У Тасайо Минванаби таких четверо, - несколько невпопад сообщил мальчик.
   Тогда мидкемиец вопрошающе взглянул на раба, и  Мунтаи,  польщенный  тем,
что к нему обращаются за  разъяснениями  как  к  знающему  человеку,  махнул
тряпкой в сторону выстроившейся армии:
   - Такой чин вводится тогда, когда численность войска  становится  слишком
большой для одного  полководца.  Они  будут  в  подчинении  у  военачальника
Люджана. - Менее уверенно он добавил:
   - Это должно означать, что госпожа делит армию.
   Не дождавшись никаких  уточнений,  Кевин  с  запозданием  сообразил,  что
старик, должно быть, простоват. Желая получить более подробные сведения,  он
задал новый вопрос:
   - И что из этого следует?
   Ответом было цуранское пожатие плечами:
   - Может статься, хозяйка желает призвать на службу больше солдат.
   - И тогда мы сможем побить Тасайо, - вмешался Айяки.
   Он завопил, изображая тот звук, который, по его мнению, издает  умирающий
человек, и заулыбался во весь рот.
   Кевин снова ткнул мальчонку под ребра, и тот закатился смехом.
   - Сколько же солдат должно быть в легионе? - спросил он у Мунтаи.
   Старый раб опять пожал плечами:
   - Много. А сколько именно - это уж как властитель пожелает.
   Неопределенность ответов старика лишь подогрела любопытство Кевина.
   - Ну ладно, а сколько человек подчиняются командиру патруля?
   - Сколько есть в патруле, все и подчиняются, варвар. Неужели неясно?
   Мунтаи изобразил настоятельное желание вернуться  к  натирке  пола.  Всем
известно,  что  этот  пришелец  -  любовник  госпожи,  но  незачем   с   ним
церемониться, если он пристает с глупыми вопросами.
   Как и следовало ожидать, варвар не  понял  деликатного  намека,  что  его
назойливость может надоесть.
   - Дай-ка я  тебя  по-другому  спрошу.  Сколько  солдат  обычно  бывает  в
патруле?
   Мунтаи поджал губы, явно не желая отвечать, но теперь  уже  Айяки  рвался
блеснуть своими познаниями:
   - Обычно десять-двенадцать, иногда даже  целых  двадцать,  но  только  не
меньше восьми.
   То, что ребенок способен удержать в голове столь  бессмысленную  систему,
было еще одной  аномалией  этого  безумного  мира.  Кевин  поскреб  затылок,
пытаясь извлечь из хаоса некую закономерность.
   - Ну, скажем, около десяти.  А  сколько  командиров  патруля  подчиняются
сотнику?
   - Когда пять, а когда и десять в каждом отря-де, - отбарабанил Айяки.
   - Вовсе не обязательно орать, как будто ты на поле  битвы,  -  утихомирил
мальчика Кевин и попытался произвести  в  уме  ряд  вычислений,  не  обращая
внимания на полученные в отместку тычки в бок.
   - Итак, каждый сотник может  иметь  под  началом  от  сорока  до  двухсот
человек.
   Он  задумчиво  взглянул   на   залитый   пылающим   солнцем   плац,   гд