долгим
изучающим взглядом. - Думаю, у твоего плана есть достоинства, но связанный с
ними риск не меньше - если не больше - тех опасностей, которых ты стремишься
избежать.
   Смысл этих слов был вполне очевиден: если план,  предложенный  Марой,  не
увенчается успехом, дело не ограничится гибелью нескольких властителей.  Вся
Империя может превратиться в залитые кровью развалины.
   - Утром я сообщу тебе о принятом решении, - возвестил Ичиндар.  -  Тасайо
уже обратился с просьбой о встрече в присутствии всех правящих  властителей.
Полагаю, это всего лишь завуалированное требование, чтобы я  предстал  перед
Высшим Советом для ответа на обвинения. - Ичиндар вздохнул. Сейчас  это  был
просто мальчик, на  которого  навесили  слишком  много  драгоценных  камней,
сверкающего металла и редчайших шелков. - Думаю, у меня нет выбора. Придется
дать бой Тасайо. - Устало улыбнувшись, он  закончил  аудиенцию.  -  В  любом
случае, властительница Мара, ты снискала мое искреннее уважение. Завтра  жди
от меня вестей, и да хранят боги тебя и имя твоих предков.
   Мара  низко  поклонилась,  восхищаясь  этим  юношей.  С  раннего  детства
воспитатели внушали ему неоспоримое почтение к  традициям,  и  все-таки  ему
хватило ума и воображения, чтобы устремить помыслы дальше ложной славы  -  к
истинному благу народа. Покидая  зал,  Мара  уносила  в  сердце  глубочайшее
впечатление: император позволил ей заглянуть в свой неповторимый  внутренний
мир, с его всеобъемлющей мудростью, заботой о будущем и отважной готовностью
к переменам. Такого императора еще не бывало на престоле Цурануани,  и  вряд
ли подобный ему когда-либо взойдет по этим ступеням.
   В передней дворца Мару ожидала ее свита - Сарик с Люджаном,  Аракаси  под
видом слуги и почетный эскорт, представленный цветом ее воинства. Пока  один
из министров  Ичиндара  провожал  отряд  Акомы  к  выходу  из  императорских
апартаментов, Мара пребывала в глубокой  задумчивости.  Лишь  оказавшись  за
пределами дворца, она бросила мнимому слуге, который помогал ей забраться  в
паланкин:
   - Домой, и побыстрее. У нас масса дел и угрожающе мало времени в запасе.

***

   Всю ночь напролет у Мары продолжался совет: нуждаясь  в  ее  мудрости,  в
городской дом властительницы Акомы потянулись господа из самых разных партий
и кланов. За два часа до рассвета Мара собрала эскорт  и  лично  отправилась
повидаться с единственным из правителей, который не откликнулся на ее вызов.
   - Доложите властителю Илиандо, что Мара из Акомы находится у ворот и ждет
приглашения войти, - заявила она  заспанному  стражу,  ответившему  на  стук
Люджана в ворота дома.
   Немного погодя появился недовольный властитель Бонтуры  с  застрявшими  в
волосах перьями от подушки и в парадном кафтане, никак  не  гармонирующем  с
ночными туфлями. Все еще с сердитым спросонья лицом он пригласил Мару в дом.
Когда же она удобно расположилась в его гостиной, а слуг,  мирно  спавших  у
себя в постелях, растолкали,  дабы  они  по  всем  правилам  этикета  подали
положенные закуску и чоку, Илиандо без обиняков приступил к делу:
   - Мара, что привело тебя ко мне в такой час столь неожиданно?
   Мара жестом приказала Люджану и почетному эскорту отойти.
   - Я пришла за помощью.
   Илиандо остановил ее, подняв руку:
   - Сочувствую тебе в твоих трудностях, но что касается выяснения отношений
с Тасайо...
   - Что такое?.. - резко выпрямилась Мара.
   Уж не держит ли властитель Бонтуры шпионов  в  окружении  Минванаби?  Или
кто-то из подчиненных Инкомо распустил язык?  За  исключением  узкого  круга
самых доверенных лиц, никому не полагалось знать о сути переговоров на холме
между нею и ее врагом.
   - Ну, дорогая моя, уж не думала ли ты,  что  можно  сохранить  в  секрете
встречу с Тасайо - на вершине холма, да еще в  присутствии  целой  армии  за
спиной у каждого из вас? - По выражению лица Мары можно было заключить,  что
она и впрямь тешила себя подобной надеждой. -  Сберегу  твое  время.  Я  уже
обещал поддержать Джиро Анасати, - сообщил властитель Бонтуры.
   Слуга принес поднос с чокой и наполнил чашки.
   - Джиро? А он-то чего рассчитывает добиться? - прищурилась Мара.
   - Это уж тебе придется спросить у него самого.
   Властитель Бонтуры, который перед тем усердно дул на свою  чоку,  пытаясь
ее остудить, все-таки поторопился сделать глоток. Он обжег  язык,  досадливо
отставил чашку и без всякой надобности предупредил гостью:
   - Поосторожней с чокой.
   У Мары хватило  выдержки,  чтобы  дождаться,  пока  почтенный  властитель
объяснится сам:
   - Джиро обратился ко всем членам клана Ионани  с  посланиями,  в  которых
недвусмысленно давал понять, что, по  его  мнению,  семья  Анасати  достигла
более высокого положения, чем дом властителя Тонмаргу.
   - Итак, он метит в предводители, - заключила Мара. Ей вдруг  понадобилась
чашка  с  чокой,  чтобы.  чем-нибудь  занять   руки.   Нервное   напряжение,
невозможность расслабиться да  вдобавок  тяготы  беременности  брали  с  нее
непосильную дань.
   - Если Фрасаи из Тонмаргу спасует перед Джиро, то не миновать нам большой
перестановки в рангах Великих  Семей.  Возможно,  и  запоздалой,  -  признал
властитель Бонтуры. Он ничего не добавил, но Маре - так же как и всем - было
известно, что Фрасаи всячески старается избегать любых раздоров.
   Мара ошеломленно соображала, что сулит этот неожиданный поворот  событий.
Увы, Кевин и Накойя были правы: по прошествии долгих лет Джиро все еще  таил
в душе обиду из-за того, что когда-то  она  выбрала  в  мужья  его  младшего
брата, а не его. По-видимому,  ему  удалось  распознать  единственный  путь,
оставшийся для нее открытым, и он предпринял все шаги, чтобы  она  потерпела
крах.  Если  ей  не  удастся  вовлечь  клан  Ионани  в  коалицию,  способную
перехватить большинство у Минванаби, то годы,  потраченные  на  приобретение
влияния и завоевание  голосов,  можно  считать  пропавшими  зря.  Наследнику
Анасати достаточно сохранить нейтралитет, отказав в поддержке и Минванаби, и
Акоме,  -  и  Высший  Совет  окажется  в  тупике.  Тогда  начнет   сбываться
предсказание Мары, сделанное в разговоре с  Тасайо:  из-за  отсутствия  иной
власти медленно, но верно начнет набирать силу императорское правление.
   Но Маре от этого будет  мало  проку:  стоит  Тасайо  уразуметь,  что  его
восхождение на бело-золотой трон придется отложить до лучших времен, как  он
обратит  все  свое  внимание  на  искоренение   ее   семьи.   Понятно,   что
властительнице Акомы едва ли удастся дожить до того дня,  когда  она  сможет
самолично  убедиться  в  исполнении  своего  пророчества.  Она  инстинктивно
прижала руки к  животу,  словно  хотела  защитить  маленький  росток  семени
Кевина. Кем бы ни было это дитя -  мальчиком  или  девочкой,  -  ему  грозит
опасность никогда не увидеть света дня.
   Если же Джиро достанет терпения и ума уцелеть и  переждать,  пока  бушуют
страсти, то  впоследствии,  -  как  знать,  вдруг  он  сам  заявит  о  своих
притязаниях на пост Имперского Стратега? - это окажется  приемлемой  основой
для разумного  компромисса.  Сосредоточенно  соображая,  что  к  чему,  Мара
целиком ушла в сложный лабиринт Большой Игры.
   - Госпожа, тебе нездоровится?
   Вопрос властителя Илиандо оторвал ее от дум.
   - Нет, нет. Просто я... устала. - Отмахнувшись  от  забот  встревоженного
хозяина, Мара напомнила:
   - Ты у меня в долгу.
   Властитель склонил голову, признавая справедливость ее слов.
   - Мара, я не могу запятнать свою честь.  -  В  тоне  его  голоса  звучало
сожаление. - Тебе принадлежит всего лишь  мой  голос  в  Совете,  и  то  при
условии, что мне не придется поступиться  честью  рода  или  клана.  Так  мы
договаривались.
   - А тебе и  не  придется  ничем  поступаться,  -  заверила  его  Мара.  -
Напротив, прошу тебя позаботиться о более широкой  поддержке  клана  Ионани.
Если ты сумеешь убедить своих сородичей выступить  на  стороне  предводителя
клана Ионани против дома Минванаби, то исполнишь обязательства  передо  мной
без всякого ущерба для чести клана.
   Илиандо пожал плечами:
   - Даже тем, кто в конце  концов  проголосует  за  Тасайо,  в  одном  туре
голосования  придется  присоединиться  к   группе   сторонников   властителя
Тонмаргу. Иначе и быть не может.
   - Не надо путать мою просьбу с формальным изъявлением уважения к  Фрасаи,
- перебила его Мара. Ночной  мрак  за  стенными  перегородками  уже  начинал
редеть: близился  рассвет.  Время  утекало  как  вода  сквозь  пальцы,  и  у
властительницы Акомы иссякли запасы терпения. - Я  прошу,  чтобы  как  можно
больше властителей клятвенно пообещали при голосовании действовать заодно со
мной ради достижения общей цели: не допустить столкновения  между  Тасайо  и
вашим  предводителем.  На  случай,  если  конфликт  все  же   возникнет,   я
рассчитываю, что клан Ионани будет стоять на своем до тех  пор,  пока  я  не
подам знак, что упорствовать дальше не имеет  смысла.  Все  это  приобретает
особое значение именно потому, что, возможно, завтра в это  время  Джиро  из
Анасати сменит властителя Тонмаргу на посту предводители.
   Властитель Илиандо глубоко вздохнул.
   - Ты ставишь тяжкие условия. Посмотрим,  что  я  могу  сделать.  Начну  с
властителя Укудаби. Он влиятелен, а его кузен, властитель Джади, убит  дядей
Тасайо, так что его семья не питает любви к Минванаби.
   - Отлично. - Мара отставила  недопитую  чашку  с  чокой  и  встала.  -  С
властителем Тонмаргу я повидаюсь сама.  Это  дело  значительно  глубже,  чем
кровная вражда между мной и Тасайо,  господин  Илиандо.  Империя  на  пороге
крутых перемен, и нам - тебе, мне и другим, таким же,  как  мы  с  тобой,  -
предстоит решать, принесут они благо или зло. Запомни одно: что  бы  ты  обо
мне ни думал, я служу Империи, - заключила Мара, уже направляясь к выходу  в
сопровождении хозяина дома.
   Как только Мара оказалась на  улице,  всем  пришлось  почувствовать,  что
время не ждет. Она наскоро  отдала  распоряжения  Люджану  и,  забравшись  в
паланкин, безропотно снесла толчки и тряску торопливого перехода по  городу.
В этот час улицы были бы совсем  пустыми,  если  бы  не  жрецы,  распевающие
утренние молитвы, да торговцы-зеленщики, которые подгоняли нидр, запряженных
в повозки с овощами. О том, чтобы хотя бы подремать, не могло быть  и  речи;
Мара просто прикрыла саднящие глаза в ожидании, пока они  прибудут  к  месту
назначения: в скромную, но прекрасно оборудованную виллу в старом городе  со
стражниками в синих доспехах у ворот.
   - Мара из Акомы! - отдернув  занавески,  возвестила  о  себе  Мара,  едва
носильщики наклонились, чтобы поставить паланкин.
   Дежурный офицер приблизился и приветствовал ее салютом.
   - Чем могу служить, госпожа?
   - Доложи господину, что я хочу немедленно повидаться с ним!
   Отвесив безупречный поклон,  офицер  скрылся  за  воротами.  Несмотря  на
ранний час, Камацу Шиндзаваи был уже на  ногах  и  даже  успел  покончить  с
завтраком. Узнав о прибытии Мары, он  распорядился,  чтобы  ее  проводили  в
удобный кабинет, примыкающий к саду.
   В этом уединенном покое, окруженном  цветами  и  зеленью,  Мара  и  нашла
властителя Шиндзаваи, беседующего с человеком в черном одеянии мага.
   Слегка замешкавшись от неожиданности, она поклонилась:
   - Молю простить  меня  за  вторжение,  Всемогущий.  Фигура  в  хламиде  с
капюшоном повернулась, и Мара узнала Фумиту. Загадочные черные глаза обежали
гостью.
   - Ты вовсе не помешала, Мара из Акомы. Перед тобой просто пара  стариков,
предающихся воспоминаниям о прошлом.
   От  его  слов  веяло  доброжелательностью,  но   в   ее   состоянии   еле
сдерживаемого возбуждения даже беглый пронизывающий взгляд  члена  Ассамблеи
вызывал тревогу.
   - Я вернулась бы позже, - извинилась Мара, -  но  время  торопит,  а  мне
необходимо переговорить с властителем Камацу.
   Предводитель клана Каназаваи широким жестом  указал  на  груду  роскошных
подушек.
   - Ты  уже  завтракала,  госпожа  Мара?  Если  нет,  мои  слуги  могли  бы
позаботиться о закусках.
   Мара с благодарностью опустилась на подушки, но мысль  о  какой-либо  еде
вызывала в желудке решительный протест.
   - Я вполне удовольствовалась бы кусочком теша.
   Когда один из слуг неслышно удалился на кухню, она оглядела комнату:
   - А где же Хокану?
   Престарелый глава рода Шиндзаваи понимающе улыбнулся.
   - Он огорчится, узнав, что пропустил твой визит,  госпожа  Мара.  Но  как
военачальник  семьи  и  полководец-наместник  властителя  Кеды   он   обязан
находиться на холмах, вместе с армией. - Он с грустью добавил:
   - Как и каждый клан Империи, клан Каназаваи готовится к войне.
   Потом Камацу  вздохнул,  предполагая,  что  визит  Мары  вызван  желанием
узнать, как обстоят дела с ее предложением о брачном договоре. Словно взывая
к ее великодушию, он протянул руки к гостье.
   - Ах, Мара, в иные, более спокойные времена ничто  не  доставило  бы  мне
большей радости, чем возможность связать  свой  дом  узами  брака  со  столь
прославленным родом, как Акома. - Он говорил честно и, объясняя,  не  кривил
душой. - Я также не мог бы пожелать более разумной  невестки.  Но  хотя  мой
старший сын и не погиб, как думали о нем ранее, его  не  вернешь,  чтобы  он
принял бразды правления после меня. Королем Островов ему даровано  право  на
собственные владения и титул, закрепляющий за ним это право. Как его отец, я
уважаю желание сына жить в Мидкемии, и моим наследником становится Хокану.
   Поняв, что старый вельможа с трудом  подбирает  слова,  Мара  постаралась
избавить его от неловкости.
   - Я пришла вовсе не из-за брачного договора. Прошу тебя, не  считай  себя
обязанным давать мне ответ, когда нас осаждает столько других проблем.
   Камацу ответил благодарной улыбкой:
   - Ценю твою чуткость, госпожа  Мара.  Мне  всегда  было  понятно,  почему
Хокану всем женщинам предпочитает тебя. На самом деле,  будь  выбор  невесты
его личным делом, он заставил бы меня отправить ответ,  извещающий  о  нашем
согласии, в тот же  самый  день,  как  получил  твое  предложение.  Вина  за
задержку ответа целиком лежит на мне: уж очень  ненадежна  будущность  нашей
страны. Даже те, кто уцелеет и переживет события завтрашнего  дня,  вряд  ли
смогут в скором времени веселиться на свадьбах.
   Итак, он знал о призыве Тасайо выступить  против  венценосца.  Совершенно
забыв о присутствии Всемогущего, который неподвижно сидел в углу, тихий  как
тень, Мара вглядывалась в  человека,  слывущего  одним  из  самых  уважаемых
правителей в Империи. Прожитые  годы  пощадили  его:  серебряная  седина  на
висках свидетельствовала не столько о старости, сколько  об  утонченности  и
значительности. Морщинки  от  смеха  вокруг  глаз  делали  взгляд  добрым  и
приветливым. Ум Хокану был горяч как огонь, тогда как у его  отца  с  годами
выработалась спокойная и уверенная мудрость. Чутье подсказывало Маре, что ей
незачем таиться.
   - Выслушай меня, - пылко обратилась она к нему, - Ибо все, что  я  скажу,
задумано ради блага Империи.
   Начав с этого формального  вступления,  она  изложила  план,  который  со
вчерашнего вечера пыталась претворить в жизнь.

***

   Перед входом в ту часть дворца, которая  была  отведена  Высшему  Совету,
властителя Тасайо с его черно-оранжевым почетным  эскортом  остановил  отряд
Имперских Белых. При всех парадных регалиях, предводительствуемые  сотником,
чей золотистый плюмаж вздымался над сверкающим шлемом подобно  опахалу,  они
стояли поперек прохода четкими рядами, преграждая идущим путь.
   Прежде чем Тасайо успел открыть рот, сотник поднял руку и провозгласил:
   - Высокочтимый властитель Минванаби, тебе надлежит предстать перед Светом
Небес, ожидающим твоего прихода в  Палате,  прежде  служившей  для  собраний
Высшего Совета.
   Офицер взмахнул рукой, и воины слаженно расступились, освобождая проход.
   Властитель  Минванаби  -  во  всем   великолепии   лучших   доспехов,   с
наследственным фамильным мечом в  ножнах  на  черном  лакированном  поясе  -
приказал своей гвардии двигаться за ним.
   - Ичиндар достаточно натаскан, чтобы  сохранять  видимость  власти,  даже
когда на деле она под вопросом, - с сухой удовлетворенной улыбкой заметил он
своему первому  советнику,  пока  они  пересекали  уходящие  ввысь  коридоры
обиталища Совета.
   Инкомо не ответил. В парадном облачении было  жарко,  от  быстрой  ходьбы
перехватывало дыхание; он едва поспевал за  господином,  пытаясь  по  дороге
загодя предусмотреть, какие могут возникнуть трудности при  будущей  встрече
лицом к лицу с императором. Когда они приблизились к Палате  Совета,  Тасайо
внезапно замер  в  дверях  главного  входа,  так  что  пожилой  советник  от
неожиданности чуть не уткнулся  носом  в  спину  хозяина.  Разом  очнувшись,
Инкомо заглянул через его плечо, желая узнать причину остановки.
   Палата уже была заполнена. Этому  не  приходилось  удивляться,  поскольку
первыми занимали свои места представители  наименее  значительных  семейств,
тогда как Тасайо, возглавлявший самую могущественную ныне семью  в  Империи,
обладал привилегией быть  последним.  О  необычности  сегодняшнего  собрания
свидетельствовало уже то, что даже самые высокие ярусы галерей  были  забиты
до  отказа.  Любой   мало-мальски   видный   властитель   счел   необходимым
присутствовать на этом собрании; такое случалось лишь в заведомо критических
для  страны  обстоятельствах.  Инкомо  прищурил  близорукие  глаза,  пытаясь
получше разглядеть центральный помост.  В  ярком  потоке  солнечного  света,
льющегося сквозь прозрачный  купол,  вырисовывалась  фигура  в  ослепительно
белых одеждах, видневшихся из-под  золотых  доспехов  тончайшей  работы:  на
верху помоста стоял Ичиндар, девяносто первый по счету  император,  носивший
титул Света Небес. Не  позволяя  себе  отвлечься  на  сверкание  драгоценных
камней и металла, Инкомо все-таки сумел разглядеть, что же изменилось.
   И тут ему открылась причина внезапного оцепенения Тасайо: трона из золота
и драгоценного белого камня, где поколение за поколением восседал  Имперский
Стратег, больше не было на помосте.
   - Будь проклято имя ее предков, - еле  слышно  прошипел  Тасайо.  Отметив
исчезновение бело-золотого трона, он обнаружил и еще один сюрприз: одетая  в
зеленые шелка, на ступенях, ведущих к помосту,  у  ног  Света  Небес  стояла
Мара.
   - Досточтимый властитель Тасайо...
   Обращение Ичиндара заполнило неловкую паузу, поскольку Тасайо все еще  не
оправился от потрясения.
   Властитель Минванаби  явно  намеревался,  войдя  в  зал,  проследовать  к
возвышению и на глазах всего Высшего Совета и самого императора  усесться  в
кресло Имперского Стратега. Мара же позаботилась о том, чтобы кресло убрали,
и тем самым лишила своего врага возможности разыграть столь эффектную сцену.
На Тасайо устремились взгляды всех  присутствующих,  упивающихся  немыслимым
зрелищем - видом властителя Минванаби в минуту бессильной ярости.
   А Свет Небес между тем продолжал:
   - Ты добивался моего присутствия на встрече  с  властителями  Империи.  Я
здесь.
   Способность  прирожденного  полководца   мгновенно   приноравливаться   к
неблагоприятным  обстоятельствам  помогла  Тасайо  взять  себя  в  руки.  Он
надменно обвел взглядом зал, словно так и собирался держать  речь,  стоя  на
пороге центрального входа.
   - Твое Величество, достопочтенные властители, - он бросил взгляд на Мару,
- и властительницы. - Тасайо медленно сходил по ступеням в притихший зал.  -
Мы явились сюда с требованием:  положить  конец  нарушению  векового  образа
правления Империей. - Не тратя времени на поклон, он провозгласил:
   - Величество, я заявляю, что пришла пора вновь созвать Высший  Совет  для
назначения нового Имперского Стратега.
   Сверкающая фигура на  возвышении  оставалась  неподвижной  лишь  до  того
мгновения, когда  Тасайо  достиг  широкой  площадки-перекрестка  над