нзил место, где я находился мгновение назад. Боль обожгла руку, но мне удалось откатиться в сторону и восстановить щит.
     - Фритт! Этот сукин сын где-то здесь! Я полоснул его, точно знаю, что задел! Еще один колдун, чтоб им всем пропасть! Но ничего, от холодного железа ему, ублюдку, не уйти!
     На мгновение утратив невидимость, я увидел своего преследователя, но лишь едва его разглядел: оказалось, что на дворе темень, хоть глаз выколи. Поскольку удерживать щит и пробираться к конюшне под прикрытием невидимости можно было, лишь оставаясь незрячим, я не мог проследить за ним глазами, однако, продвигаясь по стеночке к стойлам, чувствовал, как он, нанося наугад удары мечом, продвигается к фасаду. И то сказать, какой беглец стал бы прятаться в замкнутом пространстве конюшни.
     Пробравшись на ощупь к Гэрлоку и убедившись, что поблизости никого нет, я отпустил щит. Было темно, но мне света хватало. Рана на руке оказалась не более чем глубокой царапиной, однако кровоточила она обильно. Нашарив в мешке какую-то тряпицу, скорее всего, рабочую рубаху, я обмотал руку.
     - Обыщи конюшню!
     - Он где-то здесь!
     Переведя дух, я забился за ясли, собираясь поднять щит, едва приблизятся шаги. Удержание щита требовало усилий, и мне вовсе не хотелось понапрасну расходовать энергию. Гэрлок фыркнул, но на меня не наступил, хотя в стойле было тесновато.
     - Стойла, стойла проверь!
     Я сглотнул и установил щит, очень надеясь, что его не потребуется удерживать долго, и одновременно пытаясь подлечить рану гармонией. Порез оказался чертовски болезненным.
     - Нет его здесь...
     - А в угловом смотрел?
     Чувства подсказали мне, что преследователь заглянул в стойло Гэрлока. Пони заржал и подался в сторону, дополнительно прикрыв меня корпусом.
     - Здесь тоже пусто. Как насчет сеновала?
     Боец полез наверх, и мне пришлось зажать нос, чтобы не чихнуть: сквозь щели в потолке на меня посыпалась соломенная труха.
     Гэрлок заржал.
     - Чего ржешь, я тебе сенца на обед подбросил! - рявкнул вояка прямо над моей головой.
     Гэрлок громко фыркнул, заглушив мой чих. Я готов был его обнять.
     - Что, ушел?
     - Он ранен. Может, покараулишь здесь? Колдунишка-то он, небось, паршивенький, иначе не пустился бы наутек.
     - Но куда его понесло?
     - Наверное, удрал через главный вход, пока ты, Доска, здесь орал.
     - А посоха в конюшне нет?
     - И не пахнет, Рудар тут все обшарил.
     - Эту чертову лошадь можно будет забрать утром. Никуда она не денется.
     Голоса удалились и стихли, после чего я отпустил щит, по-прежнему прижимая рубаху к ране. Пару раз мимо проходили конюхи, но стражники больше не появлялись.
     Выжидая, я невольно вспомнил о пытавшейся прикрыть меня Аласии. Хотелось верить, что ее не наказали.
     Позднее, когда совсем стемнело и конюхи удалились, я проверил чувствами свою рану, пустил в ход немногие оставшиеся силы, чтобы вытеснить оттуда следы хаоса, оторвал низ рубахи и плотно перевязал порез...
     - Тебе не следовало поднимать такой шум.
     Я вскинул голову. В дверном проеме, улыбаясь, стояла Аласия.
     - Пожалуй, ты права. А тебе не влетело за попытку помочь мне?
     - Да так... не очень.
     Последнее не соответствовало действительности: ссадины на ее щеке я видел, а следы побоев на плечах ощущал, хотя она и куталась в вязаную шаль.
     - Прости, - сказал я, - тебе не стоило вмешиваться.
     Сил у меня оставалось совсем чуть-чуть, однако я поднял здоровую руку и, коснувшись ее лица, направил в ссадины тонкую струйку гармонии.
     - Они говорят, будто ты чародей.
     Мне показалось, что, даже будучи подкрепленной гармонией, она оставалась бледной. Возможно, девчушка из тех, кого пугает всякая магия - хоть черная, хоть белая.
     - Есть у меня познания, из-за которых мне частенько случается влипнуть в историю, - признался я. - Но основная моя профессия - столяр.
     - Ты собираешься вернуться в Монтгрен? - тихо спросила она, мельком оглянувшись на огни "Золотой Чаши".
     - Пока нет. У меня на уме был другой маршрут.
     - Возьми меня с собой. Куда бы ты ни шел, возьми. Пожалуйста!
     Она снова оглянулась, с трудом подавив дрожь.
     Стараясь не проявить нескромность, я обследовал ее чувствами и признаков хаоса не обнаружил. Разумеется, это не гарантировало доброго нрава, но уменьшало вероятность того, что она склонится ко злу.
     - Предполагается, что ты пошла по нужде?
     Она кивнула.
     - Давай быстро и возвращайся.
     Она устремилась к чуланчику в конце конюшни, а я задумался над своим положением. Похоже, искать меня перестали: решили, будто я смылся и уже не вернусь. Забрать Гэрлока и мои пожитки, чтобы продать их, стражники решили утром. Мне было непонятно, почему они не сделали это сразу, но гадать не имело смысла. Повезло, вот и весь сказ.
     Оберегая по мере возможности раненую руку, я снял щиты со своих вещей, оседлал Гэрлока, навьючил сумы и уже приторачивал спальный мешок, когда вернулась Аласия.
     - Тебе не уехать. Там стража.
     - А почему ты так рвешься унести отсюда ноги?
     - Ну ты и дурак! - Девушка подняла левую руку и показала бронзовый браслет. - Разве ты не знаешь, что это значит? Тэйлсир мой хозяин: захочет - уложит меня к себе в постель, захочет - заставит меня спать с тем, с кем ему заблагорассудится.
     - Да это рабство!
     - Они говорят: "крепостное право". Герцогские законы, чтоб им всем... Забери меня отсюда!
     - Ты готова отправиться прямо сейчас?
     - Да. Что от меня требуется?
     - Ничего. Ты просто заснешь. Все будет хорошо.
     Я сконцентрировался, вспоминая, как погружал в сон воинов Префекта Галлоса. На сей раз было легче, но ненамного: сказывалась усталость.
     - Не надо... - пролепетала было Аласия, но осеклась и обмякла.
     Подхватив девушку на руки (это было приятно, хотя иллюзий по поводу природы ее интереса ко мне у меня не имелось), я положил ее поперек седла и повел Гэрлока к полуоткрытой, сдвигающейся в сторону двери конюшни.
     Уже на дворе мне пришлось установить щит: слева от гостиницы, у оштукатуренной стены, отирались два стражника.
     - Ничего не слышишь? - спросил один.
     - Ничего, кроме тейлсировых колотушек. Он своих девок плетками обхаживает.
     - Откуда он их берет?
     - Плетки? У Гераса, кожевенных дел мастера.
     - Да не про плетки я, про девиц.
     - Покупает. Где же еще?
     Я продолжал идти, поглаживая Гэрлока, чтобы тот ненароком не подал голос. Разговор о плетках многое прояснил: неудивительно, что Аласия рвалась унести отсюда ноги.
     - Чу... ты точно ничего не слышишь?
     - А что слышать, нет же никого.
     Копыта Гэрлока зацокали по камням дороги.
     - Ну... с площади звук. Словно лошадь скачет.
     - Не знаю... где она, твоя лошадь?
     Перебравшись на другую сторону площади, я взобрался в седло, поместив бесчувственное тело Аласии перед собой, и направил Гэрлока к северной оконечности города. Хотелось надеяться, что северные ворота будут открыты, как были открыты южные.
     Так и оказалось: над воротами чадили факелы, но привратник подремывал, и, укрывшись за щитом, я проехал мимо, не потревожив его. Мне показалось, будто Гэрлок старался ступать осторожнее, но, возможно, у меня просто разыгралось воображение.
     Меньше чем в половине кай за стенами, на северной мощеной дороге, я отпустил щит. Напряженная работа по обеспечению невидимости привела к тому, что моя рубашка, несмотря на ночную прохладу, взмокла от пота, но я вымотался до крайней степени и скоро начал дрожать. Пришлось застегнуть куртку и продолжить путь, позволяя Гэрлоку самому выбирать темп. Ведь ему, бедняге, на сей раз досталась двойная ноша.
     Наконец, удалившись от города на три или четыре кай, мы добрались до рощицы - первой, рядом с которой не было хутора или фермы. Не без труда спустив Аласию на землю (хорошо, что Кристал или Тамра не видели, как некто Леррис прижимал ее к себе), я уложил девушку на кучу лапника, а сам подкрепился сыром и допил остатки клюквицы. Напиток уже начинал бродить, но еще не испортился.
     Вскоре мне удалось избавиться от озноба, и хотя усталость никуда не делась, запах хвои помогал почувствовать себя лучше.
     - Ой... кто... - Аласия рывком села. - Что ты сделал?
     - Ничего особенного, погрузил тебя в сон, провез мимо стражников и вывез из Санты. С тобой все в порядке.
     - Я никогда просто так не засыпала, и обмороков со мной отроду не случалось. Даже когда у меня месячные. Что ты сделал?
     - Я же сказал: помог тебе уснуть. Ничего больше.
     - А где мы?
     - Кай в четырех к северу от Санты.
     Она поежилась и поплотнее завернулась в одеяло.
     - Я не одета для долгого путешествия.
     - Сама же говорила, что хочешь смыться. А времени раздобыть подходящую одежонку у нас не было.
     Аласия нервно хихикнула.
     - А как ты проскочил мимо стражников?
     - Да проехал мимо... - Вроде бы эти слова и не были откровенным враньем, но желудок все-таки малость скрутило. - Я постарался сделать так, чтобы нас не заметили. Один из них что-то услышал, но другой решил, будто ему почудилось. Они толковали о Тейлсире и его плетках.
     - Ох, - Аласия покачала головой. - Рирла, ей тоже достается. Я больше не могла.
     - Прости, - сказал я и поспешил сменить тему: - Скажи, а почему они не обыскали то стойло?
     - Они обыскали сразу, как только ты ушел из конюшни. Ничего не нашли и решили, что пожитков у тебя нет, а деньги ты носишь с собой. Тейлсировы наймиты ввалились в гостиницу и объявили тебя кифриенским лазутчиком. Людям вообще-то все равно, лишь бы их не трогали. А вот мне показалось, что такой славный паренек не может быть лазутчиком. И такой молодой. Ясное дело, я и помыслить не могла, что ты чародей. Слушай, тебе и правда столько лет, на сколько ты выглядишь?
     О чем-то она определенно умалчивала, но я слишком устал и не мог уловить ничего, кроме недоверия к магии как таковой.
     - Да, лет мне столько, на сколько выгляжу: будь я постарше, наверное, был бы поумнее и не позволил бы им себя порезать.
     Мою фразу прервал широкий зевок.
     - Значит, ты не какой-то там морщинистый старикашка?
     - Нет. Я усталый, раненый молодой столяр, владеющей магией ровно настолько, чтобы постоянно нарываться на неприятности. И я стараюсь помочь тебе, чем могу. Ты в порядке?
     - Да, вот только с дорожной одеждой...
     - Ладно, у меня есть лишняя рубаха, которая должна тебе подойти. Утром поищу. А пока завернись в одеяло, мне надо поспать.
     - Ты уверен, что мы далеко от Санты?
     - Не очень, но мне нужно отдохнуть, да и тебе не помешает. - Я снова зевнул, и рана отозвалась пульсирующей болью.
     - Ну, не знаю...
     - Не хочешь спать, сиди и следи, не появится ли погоня. А я совершенно вымотан. Доброй ночи, Аласия.
     - Доброй ночи.
     У меня хватило-таки сил окружить стоянку охранными чарами, после чего мною овладел сон. Сереброволосая женщина - друида - втолковывала мне что-то о земле.
     И тут Гэрлок заржал.
     Звук вырвал меня из сна, но усталость не позволила мне отреагировать мгновенно.
     Пони заржал снова.
     - Тихо! - послышался злобный шепот. - Заткнись, черт тебя побери!
     Мне удалось подняться на ноги как раз в тот момент, когда Аласия взобралась на Гэрлока. Я рванулся к ним, но тут Гэрлок вздыбился, взбрыкнул, как брыкался только во Фритауне, перед тем как я его купил. Аласия грохнулась наземь и застонала.
     Гэрлок тут же успокоился. Я погладил его по холке.
     Аласия, одетая в мой остававшийся не прикрытым чарами дождевик, попыталась сесть, но ее провисшее плечо указывало на повреждения - более серьезные, чем простые ушибы.
     - Не дергайся! - рявкнул я. - Иначе ты никогда не: сможешь пользоваться этой рукой.
     Ее глаза - я видел это, ибо, как большинство мастеров гармонии, имел прекрасное ночное зрение, - были суровы и холодны, как звезды над головой. Как оказалось, она навьючила на Гэрлока почти все припасы, которые я не укрыл охранными чарами.
     Я подался к ней, но отпрянул: в ее здоровой руке блеснул нож.
     - Убери нож, я хочу заживить твое плечо.
     - Не дождешься!
     - Ну, дело твое.
     Я взял Гэрлока за повод, и в этот миг она замахнулась с явным намерением метнуть в меня нож. Но тут же содрогнулась и повалилась ничком на землю. Нож выпал из ее руки.
     Отпустив поводья, я поспешил к ней и с помощью как чувств, так и пальцев установил: у нее сломаны предплечье и ключица. Оставалось лишь удивляться тому, как она вообще ухитрялась двигаться.
     Мне пришлось напилить веток (жаль было пачкать пилу в хвойной смоле, но деваться было некуда), обстругать их, наложить лубок и чуточку подкрепить ее чарами гармонии. Совсем чуть-чуть, ибо после всех этих передряг у меня совершенно не осталось сил. Не говоря уж о том, что эта неблагодарная особа совершенно не заслуживала заботы. Пусть она не доверяла мужчинам вообще и магам в частности, это еще не основание для того, чтобы грабить меня и похитить Гэрлока. Я ведь пытался ей помочь, разве не так?
     К тому времени, когда я снял с нее дождевик, облачив ее взамен в свою окровавленную рубаху, небо стало сереть. Лубок был надежно закреплен ремнями. Аласия стонала, но в сознание так и не пришла. На ее руке, под бронзовым браслетом, обнаружились белые рубцы, при виде которых мне стало не по себе. А поскольку с отдыхом у меня так ничего и не получилось, я съел ломтик твердого сыра и запил его гармонизированной водой из фляги. После чего с трудом водрузил Аласию на пони.
     Гэрлок протестующе заржал и ударил копытом.
     - Знаю, приятель, она повела себя нехорошо, но и ей самой не слишком везло в жизни. К тому же, брось мы ее близ Санты, дело могли бы представить так, будто я пытался ее похитить. И тогда в погоню за нами пустились бы не тейлсуровы наймиты.
     Гэрлок спорить не стал, и мы двинулись дальше. Аласия стонала, а я болтался в седле, как куль с овсом.
     К тому времени, когда солнце по-настоящему поднялось над горизонтом, Гэрлок отмахал в сторону Арастии по тянувшейся вдоль лесистой горной гряды дороге кай восемь, если не десять.
     Потом небо стали затягивать белые облака. Поднялся холодный ветер. На шее Аласии появилась гусиная кожа.
     - Отпусти меня! Отпусти сейчас же!
     Мне стало интересно, давно ли она пришла в себя, но спрашивать я не стал. Просто отпустил ее, лишь чуточку придерживая, чтобы она не свалилась.
     Она вскрикнула и вцепилась в Гэрлокову гриву.
     - О-о-о-о, ублюдок!
     Даже почувствовав ее боль, я не проникся милосердием.
     - Насчет ублюдка ты не права. Можно не доверять мужчинам и магам, но даже если я и то и другое, это не основание для того, чтобы красть все мои припасы.
     - Ты такой же, как и все остальные.
     - Может быть. Но ничто не мешало мне бросить тебя на дороге. И никто не заставлял накладывать тебе лубок и тащить тебя сюда. Хочешь идти своей дорогой, двигай! Никто тебя не держит.
     - Где мы?
     - Увы, ближе к Санте, чем могли бы быть, не вздумай ты украсть все мои пожитки.
     - Я этого не делала. Я не прикоснулась ни к чему, что ты носишь.
     Я рассмеялся.
     - Правда. Просто мне нужны были лошадь и еда, чтобы убраться от Тейлсира. Я бы с радостью тебе помог, только не надо было меня грабить.
     - Да, а что бы ты запросил за свою помощь? Смотри, что ты со мной сделал.
     - Это не моя работа, тебя сбросил пони, когда ты пыталась его украсть. - Я спрыгнул с седла и повел Гэрлока в поводу. - Знаешь, в гостинице ты пыталась мне помочь, и мне хотелось тебя отблагодарить, но теперь приходится смотреть на тебя с подозрением. Но так или иначе, нам надо продолжать путь, а Гэрлоку тяжело нести двоих. Держись крепче.
     Аласия качнулась, удержалась, ухватившись за мой посох, но тут же его выпустила. Мы с Гэрлоком поплелись по дороге, и солнце палило в наши спины.
     - Ты ничего не понимаешь, - сказала она спустя некоторое время.
     - Понимаю. По договору ты принадлежишь Тейлсиру. Он обращается с тобой плохо, и ты решила сбежать. Я согласился тебе помочь, что было не самой удачной идеей, поскольку это грозит мне повешением за кражу. Но ты вдобавок пытаешься украсть мою лошадку и припасы. А когда лошадка тебя сбрасывает, ты ломаешь кости, и я пытаюсь подлечить твое плечо, а ты норовишь швырнуть в меня ножом.
     - В твоем изложении я выгляжу злодейкой.
     - Я лишь перечисляю факты. А сейчас хотел бы попросить тебя пойти немного пешком.
     Она позволила мне помочь ей спуститься, поежилась от боли и пожаловалась:
     - Мне холодно.
     В результате я был вынужден завернуть ее в тот самый дождевик, который ей не удалось украсть. А ехать на Гэрлоке пришлось медленным шагом, поскольку идти быстро Аласия не могла.
     После того как мы одолели еще кай, за поворотом послышались стук копыт и скрип тележных осей. Бородатый возчик на подводе, груженной капустой и картошкой, проехал мимо, даже не взглянув в нашу сторону.
     - Дружелюбный малый.
     - Такой, как весь здешний народ, - сказала Аласия. - А ты думал, все будут махать тебе руками и расплываться в улыбках?
     Крыть было нечем.
     Дальше мы шли и ехали по очереди: правда, я больше шел, чем ехал, а когда ехала Аласия, держал поводья. Не затем, чтобы помешать ей ускакать, а чтобы Гэрлок не сбросил се снова.
     К середине утра мы добрались до речушки и, углядев на поляне остатки костра, сделали привал. Аласия уселась на пень, а я, напоив Гэрлока и пустив его щипать травку, достал из сумы припасы и, ни о чем не спрашивая, положил несколько галет и ломтиков сыра рядом с Аласией. Она умяла все мигом, не оставив ни крошки. Поел и я.
     - Хочешь еще?
     - Да.
     Она получила еще пару галет и съела их, по-прежнему пряча от меня глаза.
     - Что ты собираешься делать? - прозвучал наконец мучивший ее вопрос.
     - С тобой? Ничего, мне просто хотелось тебе помочь. Доставлю тебя на Телсенский тракт, а там ты сама решишь, куда тебе надо. Дам на дорогу пару серебреников, но это все. У каждого из нас свой путь.
     - Ты так и не понял.
     - Может, и не понял.
     Я съел еще один ломтик сыра, а второй вручил ей.
     - Что ты сделал с моим ножом? - спросила Аласия, расправившись с сыром в два укуса.
     - Наверное, он валяется там, где ты его уронила.
     - Идиот. Это тейлсиров нож, он денег стоил. Да и чем я теперь буду защищаться?
     - Таскать с собой краденый нож - не самая удачная мысль. Если тебя поймают без него, так по крайней мере не повесят.
     - Лучше на виселицу, чем назад, к Тейлсиру. Я видела, что он сделал с Рирлой.
     - Я же сказал, мне жаль. У меня в мыслях не было причинять тебе боль.
     Это была чистая правда, но меня все равно не покидало чувство вины. Не совсем понятное, ведь, не считая усыпления, я лишь исполнял просьбы самой Аласии, а переломы она получила по своей же глупости.
     Стряхнув с пальцев немногочисленные крошки, я взглянул на солнце, а потом перевел взгляд на Нижние Рассветные Отроги, где, впрочем, ничего, кроме холмов и деревьев, не увидел.
     - Надо попить, помыться и - в путь.
     - Ты так и не понял, - в который раз повторила Аласия. Тут девица не ошиблась: ничего, кроме того, что она явно не доверяет мужчинам и магам, я действительно не понял.
     Поэтому я продолжал чувствовать себя не в своей тарелке даже после того, как ближе к вечеру мы расстались на Телсенском тракте. В ответ на мое пожелание удачи она даже не обернулась, просто пошла в сторону Телсена. И это после того, как получила от меня на дорогу дождевик, рубаху, запас сыра и галет, два серебреника и несколько медяков. Мне ничего не оставалось, кроме как, проводив ее взглядом, направить Гэрлока в сторону Арастии.
     От всей этой истории у меня остался неприятный осадок, Я помог посторонней девушке освободиться от злого хозяина, а она повела себя так, словно в том состояла моя обязанность. При этом Аласия не была затронута хаосом, а если с ней и обращались не лучшим образом, она все же не имел