полная
сила Халдейнов,  кому-то  придется  побеспокоиться,  чтобы  открыть  мой
потенциал, - ответил Конал. - Что говорит мой отец?
   Арилан сплел пальцы на уровне талии и невидящим взором  посмотрел  на
перстень епископа.
   - Я обсуждал с ним этот вопрос, но он хочет отложить до коронации.
   - До коронации? Но тогда ждать целый год - если все  будет  так,  как
хочет он.
   И чем больше отсрочка, подумал Конал, тем больше вероятность, что его
собственные силы подвергнутся более тщательной проверке, которую они  не
смогут выдержать, и связь с Тирцелем будет обнаружена.
   - Я знаю, - сказал Арилан. - Ты думаешь, король Гвиннеда может выжить
столько времени, не обладая всем потенциалом? Ты ведь знаешь,  с  какими
врагами ему придется столкнуться  после  того,  как  станет  известно  о
смерти Келсона.
   - Вы имеете в виду Мораг и герцога Арьенольского? - спросил Конал.  -
Навряд ли он сумеет уцелеть.
   - Точно такого же мнения придерживается и Соser, - сообщил Арилан.  -
Именно поэтому ты мне нужен, чтобы помочь убедить  Нигеля;  принятие  им
полного потенциала должно произойти как можно быстрее.
   - Без Дункана и Моргана?
   Арилан приподнял брови.
   - Если я правильно помню, ты однажды жаловался, что Морган с Дунканом
обладают слишком большой властью в Гвиннеде и слишком  большим  влиянием
на короля?
   Конал в задумчивости поджал губы.
   - Иногда, когда я был молод и глуп, я говорил что-то,  не  думая.  Но
что остановит вас от  получения  "слишком  большого  влияния",  если  вы
будете единственным передающим полную силу моему отцу?
   - Оч-чень тонко подмечено, - Арилан одобрительно кивнул. - Я не  буду
тебе лгать и говорить, что  это  невозможно.  Определенная  связь  между
королем и лицом или лицами, которые помогают ему  овладеть  потенциалом,
на самом деле устанавливается.
   Однако я думаю, ты знаешь: я чту свои обеты, и я клянусь тебе, Конал,
что моей целью является только сделать короля Нигеля  более  независимым
от Моргана и Дункана, чем был король Келсон.
   Они еще немного поговорили, обсуждая,  какие  аргументы  Конал  может
использовать, чтобы убедить Нигеля изменить свое решение,  затем  Арилан
ушел.  Конал  постоял  в  саду  еще  несколько  минут,  думая  обо  всех
последствиях, и прикидывая, как он  сможет  повернуть  ситуацию  в  свою
пользу, затем медленно направился к другому  концу  сада,  теребя  между
пальцами стебель засохшей розы. Он держал  один  палец  на  шипе,  чтобы
легкая боль заставляла его не отвлекаться от нужного предмета.
   Но шагая по  одной  из  тропинок,  он  увидел  еще  одну  возможность
повернуть  последние  события  в  свою  пользу.  На  парковой  скамье  в
одиночестве сидела Росана, склонив голову над требником, открытым у  нее
на коленях, одна ее ладонь лежала на  странице.  Конал  почти  не  узнал
Росану в первое мгновение, потому  что  одеяние  ее  в  этот  день  было
черным, а не обычным голубым. Он надеялся, что смена одеяния не означает
принятия еще более связующих  обетов,  поскольку  теперь,  когда  Келсон
убрался у него с дороги, Конал  твердо  намеревался  сделать  Росану  из
Нур-Халлая своей женой.
   - Добрый день, госпожа, - тихо сказал он.
   Она  уставилась  на  него,  подняв  глаза  от   требника,   очевидно,
удивленная, затем начала вставать, но он остановил ее  жестом  и  вместо
этого сам сел рядом с ней. Она плакала и теперь стыдливо  стала  утирать
слезы свободной рукой.
   - Я заметил, вы поменяли одежду, - сказал он, глядя на  рясу.  -  Это
также означает смену чина пострижения?
   Она быстро покачала головой.
   - Мы носим траур по королю, - прошептала она. - Все из моего  ордена.
Я.., не могу поверить, что он мертв.
   Конал опустил глаза,  притворяясь,  будто  изучает  свои  собственные
черные одежды, хотя у него и не все одеяние было черным: пурпурный  знак
Халдейнов выделялся на груди туники.
   - Хотелось бы мне уверить вам в  обратном,  госпожа,  -  вздохнул  он
через минуту. - К сожалению, я сам видел, как он упал. Никто не смог  бы
выжить столько времени.
   - Я знаю, - ответила она очень тихо.
   Он попытался очень легко прощупать ее сознание,  запустив  слабенький
импульс,  который  можно  было  бы  ожидать  от  наследника   Халдейнов,
только-только получающего свою силу. Но Росана, казалось, не обратила на
импульс никакого внимания.
   Ее защиты были практически опущены, и  Конал  заметил  чувство  вины,
связанное с неким предметом, что она держала под рукой, хотя  и  не  мог
сказать,  что  именно  там  находилось.  Но,   возможно,   ему   удастся
использовать чувство вины Росаны, и повернуть его таким  образом,  чтобы
она сделала то, что хочет он.
   - Лучше бы умер я, вместо Келсона,  -  тихо  сказал  принц,  глядя  в
мертвый сад, хотя и продолжал наблюдать  за  Росаной  уголком  глаза.  -
Тогда эта ноша не пала бы на моего отца. По крайней мере, не сейчас.
   Он услышал, как она резко вздохнула и содрогнулась. По этим признакам
он понял, что выбрал правильный подход.
   - Он никогда не ожидал и не хотел бремени короны, - продолжал  Конал.
- Как и я, хотя теперь когда-нибудь она будет моей.
   Росана громко сглотнула, снова на грани слез, но .Конал не жалел ее.
   - Груз тяжел, госпожа, - прошептал он. - У  отца  есть  моя  мать,  а
рядом  со  мной  нет  никого.   Мне...   понадобится   королева,   чтобы
когда-нибудь стоять рядом со мной. Может, это и не время спрашивать,  но
могу ли я надеяться, что ею будете вы?
   - Я?
   Она вскрикнула и в шоке подняла на него глаза.
   - Пожалуйста, не отказывайте мне сразу, госпожа, -  умолял  Конал.  -
Подумайте хорошенько о том, чего я прошу. Я.., знаю, что вы давали обет.
Но обет - это временно. И я.., также знаю, что вы.., размышляли над тем,
чтобы отказаться от него ради другого принца из рода Халдейнов.
   - Кто вам сказал об этом? - потребовала она ответа.
   Он почувствовал, как она пробует его защиты, но только укрепил  их  и
встретился с ее ищущим взором, притворившись,  что  слегка  отпрянул  от
давления.
   -  Пожалуйста,  не  надо  этого  делать,  -  прошептал  он,   немного
расслабляясь,  когда  она  прекратила  свою  попытку  проникнуть  в  его
сознание. - Я только сейчас начинаю осознавать, кто я.
   - Простите меня, - прошептала она. - Я не стала бы давить на вас  без
разрешения.
   - Я знаю.
   - Но.., кто вам сказал? - настаивала она.
   - А как вы думаете? Келсон был моим кузеном.
   Мы часто беседовали. Я.., знаю, как вы оставили его, и как он искушал
вас в ночь перед нашим отъездом.
   Все это в какой-то мере было правдой - на тот случай, если ей удастся
определить, истину ли он говорит, и  он  не  почувствует,  как  она  это
сделает. Росана побледнела и виновато посмотрела на свою руку,  все  еще
лежавшую на странице, и внезапно Конал понял, что там скрыто.
   Затем ее сопротивление, казалось, рухнуло, плечи  опустились,  и  она
медленно взяла то, что лежало у нее под рукой и показала ему,  держа  на
своей ладони. Это оказалось кольцо, подаренное Келсоном Сидане в день их
свадьбы, сквозь него была продернута тонкая шелковая нить.
   - Я не думала, что он кому-то расскажет, мой господин,  -  прошептала
она. - И я не думала, что вы с ним были так  близки.  Возможно,  Дугалу,
но...
   - Я никому ничего не говорил, госпожа, - мягко произнес Конал. - Ваша
честь со мной в безопасности.
   - Я не сомневаюсь в этом.
   Она  несколько  раз  повернула  кольцо  в  пальцах,   затем   грустно
посмотрела на Конала, с трудом сдерживая слезы.
   - Вы верите в магию, мой господин? - тихо спросила она.
   Он кивнул, не смея сказать ни слова.
   - Конечно, верите, - прошептала она, отвечая на свой вопрос. -  Вы  -
Халдейн, и ваша магия уже зарождается в вас  самом.  Как  вы  можете  не
верить?
   Она опять посмотрела на кольцо  в  своей  руке  и  медленно  покачала
головой.
   - Но иногда магия выбирает странный путь, - продолжала она. - Иногда,
когда мы чего-то очень сильно желаем, мы можем сглазить именно  то,  что
желаем больше всего. Это встречается не так уж редко. Мне следовало  это
знать. Но я позволила себе помечтать до того, как магия сработала.  И  я
буду всю оставшуюся жизнь расплачиваться за свою самонадеянность.
   Он склонил голову набок, глядя на нее, не  совсем  понимая,  что  она
пытается сказать.
   - Вашу самонадеянность?
   Росана покачала головой.
   - Кольцо не было подарено, как обязательство.
   Келсон сказал об этом очень четко даже до того, как вручил  его  мне.
Оно было только символом того, что он оставил  прошлое  позади  и  готов
думать о будущем. Он только начинал освобождаться от чувства вины  из-за
смерти принцессы Сиданы, хотя, конечно, его никто в ней не винил.  Мы..,
говорили о возможности брака, когда он вернется, и  у  нас  обоих  будет
время подумать. Но он просил меня не носить кольцо, потому что оно  было
помечено ее кровью.
   - Так тогда о какой самонадеянности с  вашей  стороны  идет  речь?  -
спросил Конал.
   Она грустно покачала головой.
   - Иногда, мой господин, женщины позволяют себе  мечтать  о  том,  что
могло бы быть. И иногда магия даже  самой  простой  женщины  оказывается
достаточно сильной, чтобы побудить это случиться. Однако  для  одной  из
нас...
   Сдавленное рыдание вырвалось у нее из груди, и она смогла  продолжать
только через несколько секунд.
   - Неделю назад - наверное, это было как раз перед несчастным  случаем
- я позволила себе представить, как оно будет - выйти за него  замуж.  В
этом не было зла. И то был не первый раз, когда я таким образом мечтала,
хотя моя настоятельница испытала бы шок, узнав об этом.  И  отец  Амброс
был потрясен, вначале. Но затем я  осмелилась  надеть  на  палец  кольцо
Сиданы - несчастной обреченной принцессы - представляя, будто его  надел
король. Только на этот раз погиб тот, кто подарил кольцо -  не  та,  кто
приняла. Наверное.., король погиб вскоре после этого.
   - Но, несомненно, вы не  думаете,  будто  это  и  послужили  причиной
несчастья? - воскликнул Конал. - Это чушь!
   - Правда? - она бросила взгляд на кольцо, затем скрыла его в  ладони.
- Мой разум говорит мне, что вы правы, мой господин, - прошептала она, -
но в глубине души я никогда не буду в этом  уверена.  Я  слишком  хорошо
знаю, какой могущественной может быть  наша  сила  -  иногда,  когда  мы
меньше всего ожидаем этого. Теперь, когда вы.., приблизились к трону,  я
думаю, вы сами это со временем обнаружите. А судя по  вашим  защитам,  я
вижу: вы к этому приближаетесь. Бог даст, и пройдет много времени, перед
тем как вам придется узнать  всю  силу  -  и  вам  никогда  не  придется
сомневаться, как мне, гадая, уж не ваши ли силы  погубили  то,  чего  вы
хотели больше всего.
   - Значит, вы, в самом деле, намеревались выйти замуж  за  Келсона,  -
выдохнул Конал.
   Она медленно кивнула.
   - Письмо с просьбой снять с меня  обет  уже  отправлено  архиепископу
Кардиелю, хотя, предполагаю, оно могло и затеряться где-то между Ремутом
и Валоретом, поскольку  его  преосвященство  сейчас  вернулся  в  Ремут.
Однако в конце концов оно должно попасть к нему в руки. А когда попадет,
я попрошу его не принимать это решение.
   - Понятно, - тихо произнес Конал,  который  совсем  потерял  надежду,
когда понял, что Росана намерена все-таки принять монашеский постриг.  -
Но разве они возьмут вас назад? Разве просто просьба о снятии  обета  не
бросает тень на ваше призвание?
   Она склонила голову.
   - Я не буду говорить настоятельнице,  что  написала  архиепископу,  -
ответила она, - Отец Амброс знает, потому что он в последнее  время  был
моим духовником. Я полностью обсудила с ним этот вопрос.  Но  он  связан
тайной исповеди, и я попрошу архиепископа  Кардиеля  уничтожить  письмо,
когда он его получит, предпочтительно не читая его вначале.
   - Пожалуйста, не делайте этого, - прошептал Конал.
   - Почему нет? В дальнейшем  я  должна  задуматься,  не  было  ли  все
случившееся Божьим помыслом.
   Может, таким образом Он сказал  мне,  что  хочет  видеть  меня  своей
невестой. Говорят, он ревнивый любовник.
   - И я тоже могу быть ревнивым любовником, Росана, - сказал  Конал.  -
Стань моей невестой.
   - Вы не должны смеяться над Господом, - прошептала она.
   - Я не смеюсь  над  Ним.  Но  я  не  думаю;  что  дух  имеет  большую
необходимость в плотских вещах.
   Мне  никогда  не  нравилось  то,  как  юных  девственниц  одевают   в
монашеские одежды и они теряют юность и красоту в служении Богу, который
не может оценить их очарования.
   -  Вы  не  должны  богохульствовать,  мой  господин,  -  удалось   ей
прошептать, хотя она и не смела взглянуть на него. И она резко  вдохнула
воздух и закрыла глаза, когда Конал кончиками пальцев дотронулся до руки
Росаны, сжимавшей кольцо Сиданы.
   - Ты и я, Росана, - это плоть, - мягко произнес Конал. - Как  я  могу
дать тебе понять, что делает со мной одно твое  присутствие?  Ты  -  это
все, чего может желать мужчина. Я думаю, что  хотел  тебя  с  той  самой
минуты, когда впервые увидел. Я сдерживался  только  из-за  Келсона.  Но
теперь он мертв и когда-нибудь я стану королем. И этот Халдейн не  менее
нуждается в тебе как в королеве, чем нуждался он. Ты нужна  и  Гвиннеду,
Росана.
   Ее лицо вспыхнуло, и она закрылась свободной рукой, прижав другую,  с
кольцом Сиданы, к груди.
   - Не  давите  на  меня,  по  крайней  мере,  этим,  мой  господин,  -
прошептала она. - Меня воспитывали с  чувством  долга.  Я  очень  хорошо
знаю, какой должна быть королева Гвиннеда, чтобы править рядом с королем
Халдейном. Как вы можете об этом спрашивать, зная, что я вам рассказала?
   Конал улыбнулся: сама Росана только  что  подсказала,  какие  следует
представить аргументы, чтобы в конце она не смогла ему отказать.
   - Я могу спрашивать, потому что сейчас, больше чем когда-либо раньше,
знаю, сколько в тебе любви и сколько любви  ты  можешь  подарить  -  как
Гвиннеду, так и мужчине, за которого ты выйдешь замуж.
   С Божьей помощью, может  быть,  когда-нибудь  мне  удастся  завоевать
часть этой любви для себя. Но пока ты нужна Гвиннеду, точно так же,  как
нужна была Келсону, и ты нужна мне - по тем же причинам.  Ты  не  должна
отвечать мне сейчас, госпожа моя, но  обещай  подумать  об  этом.  Стань
королевой, которая нужна Гвиннеду, чтобы помочь королю Халдейну.
   Но если ты,  в  самом  деле,  думаешь,  что  смерть  Келсона  отчасти
произошла по твоей вине, тогда искупи грех, совершив то, о чем мечтала -
только со мной, а не с Келсоном. Клянусь  тебе,  поменяется  только  имя
короля.
   Конал  знал,  что  ставит  слишком  многое  на  такое   эмоциональное
заявление, и молился, чтобы она не отказала ему прямо и не вынуждала его
перейти к шантажу - потому что в качестве последнего средства он  сможет
сказать  ей,  как  видел  все,  случившееся  между  нею  и  Келсоном,  и
пригрозить открыть это ее настоятельнице и  другим  священноначальникам,
соответствующим образом приукрасив. Тогда уж точно придет конец всем  ее
надеждам  получить  разрешение  в  дальнейшем   следовать   религиозному
призванию.
   Но Росана и не приняла его, и не отказала ему за те несколько  минут,
которые они после этого еще провели в саду, и  Конал  почувствовал:  она
задумалась над его словами. Разговор прекратился, когда в  другую  часть
сада зашли отец Амброс, настоятельница и несколько  других  монахинь  из
ордена Росаны.
   Очевидно, священник читал молитву,  пока  они  шли  медленным  шагом.
Росана тут же извинилась и обещала поразмыслить над его предложением.
   Конал  следил  за   ней   в   задумчивости,   когда   она   поспешила
присоединиться к остальным. Его голова болела после напряжения  от  этой
встречи, но он был уверен: ей не удалось пробиться сквозь его защиты.
   Теперь ему следовало ждать следующей возможности вернуться к предмету
их разговора и молиться, чтобы отец Амброс не раскрыл рта, и сама Росана
не осмелилась больше говорить об этом ни с кем до тех пор, пока Кардиель
не снимет с нее обет,  Ад  и  на  письмо  Росаны  к  архиепископу  также
следовало бы взглянуть и выяснить, что именно там сказано.  То,  что  он
уже  знал  о  ней,  подсказывало:  Росана  должна  была  бы  действовать
осторожно и осмотрительно, и навряд ли точно указала причины, побудившие
просить снять с нее обет. Но у Конала  появлялся  гораздо  больший  шанс
добиться ее согласия на брак, если Кардиель решит, что ее  мотив  -  это
сомнение в выбранном призвании, а не намерение выйти замуж за Келсона.
   К счастью, Кардиель был обычным человеком.
   Конал мог манипулировать им, если потребуется.
   Фактически за исключением Арилана - и Моргана с  Дунканом  когда  они
наконец вернутся - Конал считал, что при дворе нет никого, кем бы он  не
смог бы управлять. Ну, возможно, его отец составляет исключение. А  если
Конал также примет на себя хотя бы часть могущества Халдейнов  вместе  с
Нигелем - а это, несомненно, возможно, раз он теперь наследник  престола
- то должны быть способы обойти и Нигеля,  даже  после  того,  как  отец
овладеет всей магической силой целиком.
   Когда Конал встал  и  неторопливо  пошел  в  жилую  часть  замка,  он
чувствовал все нарастающую собственную силу. Принц направлялся  в  покои
отца, чтобы попытаться выполнить просьбу Арилана. Нигеля  нужно  убедить
принять полный потенциал Халдейнов как  можно  скорее,  чтобы  положение
Конала как наследника престола было подтверждено, а его собственные силы
не так заметны.
   А они росли.  Несомненно,  это  было  результатом  смерти  Келсона  и
теперешней  близости  Конала  к   трону.   Однако   любой   рост   часто
сопровождается болями - в случае Конала  это  оказались  головные  боли,
которые становились все чаще и чаще. И  теперь  у  него  болела  голова.
Тирцель, должно быть, слишком рано задействовал  его  потенциал,  однако
чтение  памяти   Тирцеля,   несомненно,   дало   Коналу   дополнительные
возможности. Теперь  принц  был  полностью  готов  принять  так  сказать
официальную помощь, чтобы получить причитающееся ему  наследство.  После
того, как в Нигеле раскроется весь потенциал, Арилану и другим  придется
подтвердить права наследника престола. О какое сладкое предвкушение!
   Когда он поднимался по лестнице, его голова продолжала болеть, но  он
без труда отделался от боли, так как  теперь  ему  не  требовалось  быть
настороже рядом с Росаной. И  нет  необходимости  беспокоиться  о  силах
отца. Насколько мог понять Конал, Нигелю было далеко до его  собственных
способностей, несмотря на готовность отца принять  оставленное  Келсоном
наследство - магическое и кровное.
   Он нашел отца за письменным  столом,  встроенным  в  оконную  нишу  в
спальне родителей. Нигель смотрел в окно, у него в руке застыло перо. На
фоне черного траурного наряда принца-регента выделялись белые, как снег,
лицо и руки, и седина на висках, блеснувшая  в  солнечных  лучах,  когда
Нигель повернул голову, чтобы посмотреть,  кто  вошел.  При  приближении
старшего сына новый король Гвиннеда улыбнулся, отложил в сторону перо  и
с огромным вздохом облегчения  отодвинул  в  сторону  кипу  пергаментных
листов.
   -  Слава  Богу,  Конал,  ты  спас   меня   от   бесконечного   потока
корреспонденции, которую нужно подписывать и скреплять печатью.  Писари,
наверное, работали всю ночь, причем несколько дюжин писарей.
   Арилан еще хуже, чем Дункан. Наверное, ты не захочешь мне помочь?
   Уныло улыбнувшись в ответ, Конал  сходил  к  камину,  взял  зажженную
свечу и присоединился к отцу за  заваленным  бумагами  столом,  поставив
свечу на быстро освобожденное отцом место. Конал хотел поговорить только
об одном из  двух  епископов,  которых  упомянул  отец.  Если  он  будет
помогать запечатывать документы и займет руки  делом,  это  поможет  ему
осторожнее выбирать слова.
   - Да, тебе оставили целую гору, - заметил Конал,  протягивая  руку  к
сосуду с красным воском для запечатывания писем, а затем раст