сержант.
     Веркрамп недовольно поерзал в кресле. У него возникло ощущение, что его
авторитет ставится под сомнение.
     Похоже, ты сегодня встал не с той ноги, -- отве тил Веркрамп.
     Я сегодня вообще не вставал, -- сказал сержант.
     - Меня просто выбросило из дома. Когда взорвались очистные сооружения.
     Веркрамп улыбнулся. t-- А я подумал, что ты порезался во время бритья,
     - сказал он.
     Это  когда взорвалась газораспределительная станция, -- пояснил сержант
Брейтенбах. -- Я в этот момент как раз смотрел из окна.
     Не "из", а "в", - - педантично заметил Веркрамп.
     Что "в"?
     В  окно. Если  бы  ты смотрел из окна,  тебя бы  не  порезало осколками
стекла. Офицер полиции должен излагать факты точно.
     Сержант  Брейтенбах заметил, что ему вообще повезло, что  он остался  в
живых.
     Недолет на милю, -- ответил Веркрамп.
     На полмили, -- уточнил сержант.
     На полмили?
     Я живу  в полумиле  от газораспределительной станции, если уж вам нужен
точный  доклад,  -  -  сказал  сержант. -  - Могу  себе представить,  каково
пришлось тем, кто живет рядом с ней.
     Лейтенант  Веркрамп встал, подошел к окну  и уставился в него. Что-то в
том,  как он стоял, напомнило  сержанту виденный им однажды фильм о генерале
накануне сражения. Одна рука Веркрампа была заложена за  спину, другая -- за
борт пиджака.
     - Я подрублю это зло под  самый  корень,  одним  ударом,  --  напыщенно
произнес лейтенант, а затем резко повернулся и  пристально впился взглядом в
сержанта. - - Ты когда-нибудь смотрел злу прямо в лицо?
     Вспомнив   газораспределительную   станцию,   сержант  Брейтенбах   без
колебаний ответил утвердительно.
     - Тогда ты меня понимаешь, сказал Веркрамп и сел.
     С чего мы начнем поиски? -- спросил сержант.
     С сердца, -- ответил Веркрамп.
     С чего? -- изумился сержант.
     С сердца человека. С его души. С самых глубин его внутренней природы.
     И будем искать там террористов? -- спросил се ржант.
     Будем искать там зло, -- ответил Веркрамп. Он протянул сержанту длинный
список  имен,  -  этих людей  немедленно  собрать  в  спортзале. Там все  по
дготовлено.  Стулья   поставлены,  проводка  проведена,  проектор  и   экран
установлены. Вот список сержантов, которые будут проводить лечение.
     Сержант Брейтенбах уставился на начальника, не веря собственным ушам.
     Вы с ума сошли, -- выговорил он наконец. - Вы просто сошли с ума.  -- В
городе разгул террориз  ма, самый  крупный за всю  историю страны.  Взорваны
нефтехранилище,  газораспределительная   станция,  не  работает  радио.  Все
взлетает  на воздух, а вы думаете  только о том, как  бы кто  не  переспал с
цветной  дев кой. Чокнулись вы  на этом, что ли? --  Сержант  оста  новился,
поразившись точности собственных слов, но проследить  до конца глубину своей
мысли ему не уда лось. Разъяренный лейтенант Веркрамп вскочил из-за стола.
     Сержант Брейтенбах! - - заорал он, и  сержант поразился прозвучавшей  в
его голосе ярости. - - Вы что,  отказываетесь выполнять приказ? --  Какой-то
де монический оптимизм в голосе Веркрампа напугал се ржанта еще больше.
     - Нет,  сэр. Приказ я не отказываюсь выполнять, -  ответил сержант. Это
священное слово сразу же за глушило в нем все проблески критической мысли. -
Законность и  порядок  должны поддерживаться пос тоянно, несмотря ни на что.
Привычные слова подействовали на лейтенанта Веркрампа успокоительно.
     Вот именно, - подчеркнул он. - Так вот, законность в городе -- это я. И
я  отдаю тут приказы. Мой приказ  таков: немедленно  начать курс лечения  по
выработке  отвращения. Чем  быстрее  у  нас  будет  истинно  христианская  и
неподкупная полиция, тем бы стрее сможем мы искоренить то зло, симптомами ко
торого  являются   эти  взрывы.  Симптомами,  а   не  при  чинами,  сержант.
Бессмысленно  пытаться искоренять отдельные проявления  зла, если перед этим
мы не про чистили всю политическую систему в целом. Именно это я и собираюсь
сделать, с Божьей помощью. То, что произошло  в  Пьембурге, должно стать для
всех нас уроком.  Этот вот  дым, который повис над горо дом, -- он говорит о
том,  что  небеса  гневаются  на  нас.  И мы должны сделать все, что в наших
силах, чтобы не прогневить их еще больше.
     Да,  сэр.  Слушаюсь,  сэр. Искренне  надеюсь  на  это, сэр, - - ответил
сержант Брейтенбах.  - -  Может быть, нам следует  предпринять  какие-нибудь
дополни тельные меры  предосторожности,  сэр? Например, выставить  охрану на
тех объектах, где могут произойти новые взрывы, сэр?
     В этом нет необходимости, сержант, -- высоко мерно изрек Веркрамп. -- Я
держу все под контролем.
     Слушаюсь, сэр,  -- ответил  сержант Брейтенбах и  отправился  выполнять
полученные приказания. Но уже через двадцать минут он столкнулся в спортзале
с  настоящим  бунтом.  Собранные  туда  двести  полицейс  ких,  и  без  того
озабоченные тем, что творится в горо  де, отказывались садиться  на стулья и
давать  по  дключать  к  себе  провода,  которые  шли  к  какому-то большому
трансформатору.  Многие  даже  заявляли,  что  готовы скорее пойти  под суд,
рискуя получить десять ударов тростниковой палкой и семь лет катор ги за то,
что  спали  с  кафирками,  нежели сесть на этот электрический стул. В  конце
концов сержант был вы нужден позвонить лейтенанту Веркрампу и доложить ему о
сложившемся положении. Веркрамп заявил, что через пять  минут прибудет и сам
во всем разберется.
     Когда пришел Веркрамп, полицейские группами ходили по залу и возмущенно
о чем-то переговаривались.  То  здесь, то там раздавались  громкие выражения
недовольства.
     - Всем  на  улицу, -- приказал он и повернулся к се ржанту Брейтенбаху.
-- Построить всех повзводно: се ржанты -- со своими взводами.
     Двести полицейских послушно  выстроились на площадке  перед спортзалом.
Лейтенант Веркрамп обратился к ним с речью.
     - Солдаты! -- сказал он. -- Полицейские Южной Африки! Вас собрали сюда,
чтобы  проверить меру  ва шей  лояльности своей  стране и своей расе.  Враги
Южной  Африки   используют  чернокожих  женщин,  что  бы  отвратить  вас  от
исполнения своего долга.  Сегодня  вам предоставляется возможность доказать,
что  вы достойны  того  огромного доверия, какое возлагают на вас  все белые
женщины Южной Африки. Ваши  ма тери и жены, ваши сестры  и дочери надеются и
ждут, что  в  этот момент  ответственного испытания все вы докажете, что  вы
надежные отцы и мужья. Так ли это,  продемонстрирует тест, через который  вы
должны  пройти.  Сейчас  вы по одному будете заходить в  спорт зал.  Там вам
покажут кое-какие картинки. Те, кто не  станет реагировать на  эти картинки,
сразу же будут отпущены и вернутся на службу. Те, кто станет реаги ровать на
изображение, выйдут назад, сюда, и будут ждать здесь дальнейших  указаний. А
пока  сержант Брейтенбах займется с  вами строевой подготовкой. Приступайте,
сержант.
     Маршируя  взад-вперед по раскаленной от  солнца  площадке,  полицейские
наблюдали за тем, как их товарищей по одному вызывают в спортзал. Ни один из
вызванных  не вышел обратно. Было очевидно, что все они успешно справились с
тестом.   Когда  вызвали  последнего  полицейского,  сержант  Брейтенбах  из
любопытства зашел за ним следом в спортзал. У него на глазах четыре сержанта
схватили полицейского,  мгновенно залепили ему рот  пластырем  и привязали к
последнему стулу, который еще оставался, свободен. Двести полицейских, не  в
силах  издать  ни  звука,  с  молчаливой  яростью   смотрели  на  временного
комманданта. Свет в зале выключили, включили диапроектор. На огромном экране
в противоположном  конце  зала возникло  большое,  исполненное  в прекрасном
цвете, изображение чернокожей. Она была в чем мать родила, но по размеру раз
в сорок больше, чем в момент рождения. Лейтенант Веркрамп взобрался на сцену
и  встал  перед  экраном,  причем так,  что изображенные на экране  волосы в
паховой  области  окружили  голову  лейтенанта  как  бы  ореолом.  Когда  же
лейтенант открыл рот, представшая залу картина обрела поразительный реализм.
     Это делается для вашего же блага, - сказал
     лейтенант.  --  Когда  вы  выйдете  отсюда,  у  вас  навсегда  исчезнет
стремление  спать  с  представительницами других рас.  У  вас  исчезнут  все
плотские желания. Начинайте лечение. -- Двести полицейских в  зале дернулись
на своих стульях с  синхронностью,  начисто отсутствовавшей  у  них во время
занятий строевой подготовкой.
     По дороге назад, в  полицейское управление, сержант Брейтенбах  выразил
восхищение придуманным Веркрампом хитрым ходом.
     Надо  знать  психологию,  -- самодовольно ответил  Веркрамп.  -  Ничего
особенного: разделяй и властвуй.

Глава девятая
     Доктор фон Блименстейн даже не  догадывалась о  том, чем обернулся  для
пьембургских полицейских  ее  совет насчет выработки отвращения к чему-либо.
Она продолжала думать о Веркрампе и недоумевала, почему лейтенант не звонит.
Потрясшая   город   серия  взрывов  подсказала   ей  возможное   объяснение,
польстившее  ее самолюбию. "Он сейчас  так  занят,  бедняжка", - думала она.
Впрочем, некоторое  разочарование,  вызванное молчанием лейтенанта, с лихвой
возместилось бурным притоком пациентов,  у  которых взрывы вызвали различные
психические расстройства. Очень многие страдали особой разновидностью  мании
преследования. Они  боялись, что однажды утром их прирежут чернокожие слуги,
работающие у  соседей. Сама доктор фон Блименстейн была тоже  не чужда  этих
страхов, в той или иной форме присущих всему  белому населению Южной Африки.
Но  она, как могла, старалась облегчить  страдания новых пациентов и  как-то
успокоить их.
     Но   почему  слуги  соседей?   --  спросила  она  пациентку,  настолько
потерявшую  душевное равновесие,  что та даже  не пускала  к  себе  в палату
черную няньку и выносила свой ночной горшок сама. Для белой женщины подобное
занятие свидетельствовало о неоспоримом психическом расстройстве.
     Так мне сказал мальчик, который прислуживает у меня на кухне, -- сквозь
слезы ответила женщина.
     Мальчик сказал вам, что работающие у соседей слуги придут и убьют  вас?
--  продолжала  терпеливо  расспрашивать   доктор   фон  Блименстейн.Женщина
пыталась совладать с собой, но ей это плохо удавалось.
     - Я его спросила: "Джозеф, ты  ведь не убьешь свою  хозяйку, правда?" А
он ответил: "Нет, миссис. Вас убьет мальчик, который работает у соседей. А я
убью его  хозяйку." - Вот  видите,  у них  уже все продумано.  Нас перережут
прямо в постелях, в семь часов утра, когда принесут нам утренний чай.
     - Может быть, стоит отказаться от утреннего чая? - спросила врачиха, но
женщина и слышать об этом
     не хотела. --  Если  я не выпью с  утра чашку  чая, я  весь  день  буду
чувствовать себя  разбитой,  -  -  утверждала она.  Доктор  фон  Блименстейн
удержалась  и  не  стала указывать  пациентке  на явное  противоречие  между
последними ее  словами  и тем,  что  она  говорила  за  минуту  до  этого  о
перспективе оказаться зарезанной. Не тратя времени, она дала рецепт, который
всегда прописывала  в  таких  случаях: направила больную  к  инструктору  по
стрельбе.
     --  Это  -  разновидность  трудотерапии,  -  -  объяснила  докторша.  В
дальнейшем ее пациентка с  удовольствием стреляла из револьвера  по мишеням,
на которых были  изображены чернокожие слуги,  державшие в одной руке чайный
поднос, а в другой -- здоровенный нож.
     Следующая пациентка  страдала от еще более распространенного типа мании
преследования -- она  боялась быть  изнасилованной негром, потому что у всех
негров огромные члены. Во всяком случае, она так считала.
     - Они у них такие большие, -- пыталась сбивчиво объяснить она врачихе в
ответ на вопрос, что ее беспокоит.
     Большие  что?  переспросила  доктор  фон  Блименстейн,  хотя  мгновенно
распознала симптомы заболевания.
     Вы знаете что. Эти самые, - - пробормотала женщина.
     Эти самые?
     Ну как они называются?
     Что  как называется?  --  гнула  свое  врачиха,  полагая,  что  лечение
заключается  отчасти и в том, чтобы заставить больного вразумительно и прямо
сказать  о  мучающих  его  страхах.   Сидевшая   перед  ней  женщина  сильно
покраснела.
     -  Ну,  то,  что у  них там  болтается. Эти  палки, - отчаянно пыталась
объяснить женщина.
     -   Пожалуйста,   выражайтесь  точнее,   --   потребовала  доктор   фон
Блименстейн. -- Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.
     Женщина собрала все свое мужество.
     - У них очень длинные шпаги, которыми закалывают  свиней, -- произнесла
она наконец.
     Доктор фон  Блименстейн  записала  это на  бумажку,  медленно  повторяя
каждое  слово: "У них... длинные... шпаги... для свиней". Она подняла голову
от стола и оживленно спросила:
     - А что такое шпаги, которыми закалывают свиней?
     Пациентка смотрела на нее как на сумасшедшую.
     - Вы что, не знаете? -- спросила она.
     Доктор фон Блименстейн отрицательно помотала головой.
     Понятия не имею, -- солгала она.
     Вы не замужем? --  спросила женщина.  Доктор ша снова помотала головой.
-- Ну, тогда я вам не скажу.  Узнаете в первую брачную ночь. -- И она с упря
мым выражением на лице смолкла.
     Давайте  попробуем сначала, -- предложила  док тор фон Блименстейн.  --
Шпага для закалывания свиней  -- это то же самое, что болтающаяся палка, что
как-оно-там-называется и что я-сама-знаю-что. Верно?
     О Господи, --  не выдержала женщина. -- Я говорю  об их  набалдашниках.
Палка с набалдашником на конце, знаете?
     И то же самое, что набалдашник, -  - сказала  докторша и записала и это
слово тоже. Сидевшая перед нею женщина не находила себе места от смущения.
     Ну что мне, по буквам вам продиктовать? - воскликнула она.
     Сделайте одолжение, -- ответила докторша, - должны же мы в этом наконец
разобраться.
     Пациентка передернула плечами.
     - Че, эль, е, эн,  -- продиктовала она. -- Читается "член". -- Она была
явно уверена, что это-то и есть настоящее, верное название.
     Так  вы  хотите  сказать  - -  пенис,  милочка?  -спросила  доктор  фон
Блименстейн.
     - Да! Да!  -  - истерично  закричала пациентка. -  Пенис, член,  палка,
набалдашник...  Какая  разница,  как  его  называть?  Они  у  них  огромные,
понимаете?!
     У кого у них?
     У кафров. Они у них  восемнадцать дюймов в длину, три дюйма толщиной, а
впереди еще широкие, как зонтик, и они...
     Погодите минутку, сказала доктор фон
     Блименстейн, стараясь не дать женщине снова  впасть в истерику.  Однако
после только что испытанного смущения пациентка поняла ее буквально.
     - Подержать? -- воскликнула она. -- Подержать?! Да я  смотреть на такую
гадость не смогла бы, не то что подержать ее!
     Доктор фон Блименстейн наклонилась над столом.
     -  Я не это  имела  в  виду,  - -  сказала она. - - Вы  слишком  близко
принимаете это к сердцу.
     Пациентка, однако, опять восприняла ее слова буквально.
     Глубоко?! --  воскликнула  женщина. -- Еще бы  не глубоко! Куда глубже,
чем я могу выдержать! Он же мне просто матку проткнет. Он...
     Послушайте, надо же видеть...
     Не хочу я  его видеть.  В  этом-то все и дело. Я на него даже взглянуть
боюсь!

     ...Видеть соразмерно! - - властно прикрикнула докторша.
     Соразмерно чему? --  закричала в ответ женщина. -- Моей дырке? Так вот,
он туда не влезет! Я его не смогу вместить!
     Никто вас и не просит, -- сказала врачиха. - Во-первых...
     Во-первых? - - пациентка вскочила на ноги. - Во-первых?! Вы что, хотите
сказать, что мне это не один раз придется выдерживать?
     Доктор  фон  Блименстейн вышла из-за  стола и  силой  усадила пациентку
назад в кресло.
     -  Нельзя  позволять  своему  воображению  так  командовать  собой,  --
примирительным тоном сказала она. -- Вам здесь ничего не грозит. Ну так вот,
--  продолжила  она,  когда  женщина  немного  успокоилась,  -если  мы хотим
добиться результата, то надо  понимать,  что  пенисы -- всего лишь симптомы.
Важно видеть то, что за ними.
     Пациентка в ужасе оглядела комнату.
     -  Ну,  это  видеть  нетрудно,  --  проговорила   она.   -  Их  повсюду
полным-полно.
     Доктор фон Блименстейн поспешила  объяснить смысл  только что сказанных
ею слов.
     Во всех нас  сидит глубоко...  Ну а теперь в  чем дело?  -- воскликнула
она, видя, что женщина без чувств сползает на пол.  Когда пациентка пришла в
себя, врачиха решила использовать другой подход.
     - Больше  я ничего говорить не  буду,  -- предложила она. -- Давайте вы
мне сами расскажете, о чем вы думаете.
     Женщина успокоилась и призадумалась.
     Они подвешивают к ним что-нибудь тяжелое, чтобы сделать  их  подлиннее,
-- проговорила она, по молчав какое-то время.
     Правда? - - удивилась докторша. - - Как инте ресно!
     -  Ничего  интересного.  Это  отвратительно.   Доктор  фон  Блименстейн
согласилась, что действительно в этом есть и что-то отвратительное.
     Они подвешивают  к  ним на веревочке по  полкирпича, на самый кончик, и
так и ходят, -- продол жала женщина. -- Конечно, это все у них в штанах.
     Я думаю, -- ответила доктор фон Блименстейн.
     И еще  они  смазывают  их маслом.  Они  считают, что от масла  он лучше
растет.
     Но тогда как же там держится кирпич? -- практично  возразила доктор фон
Блименстейн. -- Ведь веревка должна по маслу соскальзывать, верно?
     Пациентка задумалась.
     -- Они вначале привязывают  веревку,  а потом уже смазывают, -- наконец
пояснила она.
     - Логично, -- согласилась  психиатриня. --  А что еще вас  тревожит? Вы
замужем? Отношения с мужем нормальные?
     Как вам сказать, - - задумчиво проговорила женщина, -- могли  бы быть и
хуже. Вы меня  понимаете?  -- Доктор фон  Блименстейн сочувственно  закивала
головой.
     - Думаю, мы вас вылечим, --  сказала она, что-то записывая. -- Лечение,
которое я вам прописываю, на первый взгляд немного  необычное, но вы к  нему
скоро привыкнете,  и оно вам  понравится. Прежде  всего мы  сделаем вот что.
Постараемся  сделать так, чтобы  вы привыкли держать в руках небольшой пенис
-- очень маленький, беленький, а потом...
     Вы  хотите,  чтобы  я  привыкла к чему?! -  -  изу мленно  переспросила
женщина.  Взгляд  ее ясно  пока  зывал, что  она считает  ненормальной  саму
врачиху.
     Держать в руке маленькие беленькие пенисы.
     Да вы с ума сошли! -- закричала женщина. -- И думать об этом не хочу! Я
- - уважаемая замужняя женщина, и если вы думаете, что я буду... -- она исте
рически зарыдала.
     Доктор фон Блименстейн склонилась над ней, стараясь успокоить.
     - Ну хорошо, - - проговорила она, - - пенисами мы заниматься не будем.
     Но пациентка опять поняла ее слишком буквально.
     - О Боже, -- закричала она, -- а я-то считала, что лечить надо меня!
     Доктор фон Блименстейн успокоила ее.
     Я имела в виду, что пенисы мы трогать не бу дем,  - - сказать она. -  -
Начнем  с карандашей. Если вам  предложат подержать карандаш, у вас не будет
возражений?
     Конечно,  нет,  --  ответила  женщина.  --  С чего  бы  я  должна  была
возражать?
     А шариковую ручку? - - Доктор фон Блименс тейн внимательно наблюдала за
выражением лица па  циентки: не  появится  ли на  нем  хотя бы секундное  ко
лебание.
     Ничего  не имею  против шариковых ручек,  --  от ветила пациентка. -- И
авторучек тоже.
     А если банан?
     Подержать его или съесть? -- уточнила пациентка.
     Только подержать.
     Нет проблем.
     А банан и две сливы?
     Женщина с сомнением посмотрела на врачиху.
     - Я  готова подержать хоть  фруктовый салат, если вы  считаете, что это
мне  поможет.  Но  я  совершенно не  понимаю,  чего  вы  рассчитываете  этим
добиться.
     В  конце концов доктор фон Блименстейн начала  курс лечения с того, что
стала приучать пациентку держать в руках кабачок, повторяя это упражнение до
тех  пор,