от это уже довольно странно, - сказала доктор.
     Веркрамп почувствовал прилив вдохновения.
     - Ведь настоящий африканер не станет ходить и у всех спрашивать: "Клево
я прибарахлился, а?"
     Сомневаюсь, что это стал бы делать даже  любой нормальный англичанин, -
подтвердила врачиха. - А у него бывают внезапные смены настроений?
     Да, -- многозначительно произнес Веркрамп.
     А приступы мании величия?
     Случается, -- ответил Веркрамп.
     -  Что  ж,  похоже,   ваш  коммандант  страдает   каким-то  психическим
расстройством,  -- сказала  доктор фон Блименстейн. - Надо мне будет  за ним
последить.
     День  открытых дверей в полицейских казармах подходил к концу, поэтому,
высказав  свое  предположение, доктор  фон  Блименстейн отбыла. Лейтенант же
Веркрамп после разговора с ней испытывал состояние легкой эйфории. Замечание
врача о  том,  что,  возможно,  коммандант  Ван Хеерден  находится на  грани
нервного  срыва, таило  в себе перспективу  продвижения по службе. Лейтенант
Веркрамп предался  мечтам о том, что  в скором  времени  начальником полиции
Пьембурга, возможно, станет он сам.

Глава вторая
     Два дня  спустя,  когда лейтенант Веркрамп  сидел у  себя  в кабинете и
мечтал  о  докторе  фон Блименстейн, из  Бюро  государственной  безопасности
поступила  директива.  На ней  стоял  гриф "Лично  адресату",  и  потому,  в
соответствии с установившейся практикой, прежде чем директива  легла на стол
лейтенанта,  ее  прочли  всего  несколько  констеблей. Веркрамп  с жадностью
набросился на  документ  и прочел  его  от  первой до последней  строчки. Он
касался нарушений  "законов  о нравственности" сотрудниками  южноафриканской
полиции и был обычной памятной запиской, какие регулярно  рассылаются во все
полицейские участки Южной Африки.
     "Настоящий документ обязывает вас провести расследования в тех случаях,
когда  подозревается наличие  связей  между  офицерами  полиции  и женщинами
банту".  Веркрамп проверил  слово  "связей" по словарю  и убедился, что  оно
означает именно то, на что он надеялся. Чем глубже он вчитывался в документ,
тем яснее осознавал, какие возможности  открывает  перед ним эта  директива.
"Учитывая,  что   враги   Южной  Африки   придают  высокую  пропагандистскую
значимость всем случаям  сообщений в печати о судебных процессах, по которым
привлекаются  офицеры южноафриканской полиции  и женщины банту, национальные
интересы  требуют  найти  эффективные  средства  и  методы   противодействия
наблюдаемой среди белых  полицейских  тенденции  вступать  в общение  и иные
связи с черными женщинами. В интересах поддержания расовой гармонии  следует
также   предот  вращать  случаи   межрасовых  половых   отношений.  Судебное
преследование  лиц,  в  отношении  которых   существуют  доказательства   их
противоправной  сексуальной  активности, -- если хотя бы  одно  из таких лиц
является  сотрудником южноафриканской  полиции,  - могут возбуждаться только
после предварительного уведомления о том Бюро государственной безопасности".
     Закончив чтение документа, лейтенант Веркрамп так и не понял, должен ли
он возбуждать дела против полицейских, нарушающих "законы о нравственности",
или нет.  Он  понял, однако, что  ему  поручено  проводить  расследования  в
"случаях, когда подозревается наличие связей", и что  "национальные интересы
требуют   найти  эффективные  средства   и  методы".  Особенно  вдохновляюще
подействовала на него перспектива  совершить что-либо такое, что отвечало бы
требованиям национальных интересов. Лейтенант Веркрамп снял  трубку телефона
и  набрал  номер  психиатрической клиники Форт-Рэйпир.  Ему необходимо  было
кое-что выяснить у доктора фон Блименстейн.
     В  то  же утро, только чуть позже, на  бывшем английском военном плацу,
служившем сейчас  местом  для  прогулок  пациентов психбольницы, встретились
двое.
     -  Это идеальное место для нашего  разговора, сказал  Веркрамп врачихе,
прогуливаясь с ней среди пациентов клиники. - Тут нас никто не подслушает. -
Это  замечание  породило в  груди  психиатрини  наде жду,  что ей собираются
сделать предложение. Следующая фраза лейтенанта показалась ей даже еще более
многообещающей: "Я  хотел  спросить вас кое  о чем, что касается... э-э-э...
секса".
     Доктор фон Блименстейн холодно улыбнулась и  посмотрела  на  свои туфли
девятого размера*.
     Продолжайте,  -- тихо  прожурчала она, наблюдая, как  кадык  лейтенанта
ходит вверх-вниз, выдавая его смущение.
     Конечно,  в обычных условиях я  бы  не стал  обсуждать такой  вопрос  с
женщиной,  -- выдавил  он  наконец. Надежды  доктора  резко  упали.  --  Но,
поскольку вы психиатр, я подумал, что, возможно, вы сможете мне помочь.
     Доктор фон Блименстейн холодно посмотрела на него. Она ожидала услышать
вовсе не это.
     - Продолжайте, -- повторила она, и на этот раз ее голос звучал привычно
профессионально. - - Говорите, в чем дело.
     Веркрамп наконец-то решился.
     - Вот в чем. Многие полицейские проявляют антиобщественные наклонности.
Делают то, чего они не должны были  бы  делать.  - -  Лейтенант  вдруг резко
оборвал себя. Он начал уже сожалеть, что вообще на чал этот разговор.
     - А чего  полицейские не должны были бы делать? - Голос  врачихи звучал
уже откровенно неодобрительно.
     -  Черные  женщины, -- выпалил Веркрамп. -- Они ведь не должны  трогать
черных женщин?
     Ответа можно было бы и не ждать. Лицо доктора фон Блименстейн приобрело
розовато-лиловый оттенок, на шее у нее вздулись вены.
     - Не  должны трогать?  -  - яростно завопила  она. Несколько  пациентов
поспешно  устремились к  главному корпусу.  --  Не должны  трогать?! Вы меня
вытащили сюда только затем, чтобы признаться, что трахаете цветных девок?!
     Лейтенант Веркрамп  понял,  что  совершил жуткую ошибку. Голос докторши
был слышен за добрых полмили отсюда.
     - Не я! -- отчаянно закричал он. -- Я говорю не о себе.
     Доктор фон Блименстейн недоверчиво взглянула на него.
     - Не вы? -- переспросила она после затянувшейся паузы.
     - Клянусь честью, - заверил ее  Веркрамп. - Я просто хотел сказать, что
некоторые полицейские  так поступают. И  я хотел с вами  посоветоваться, как
можно положить этому конец.
     -  Почему нельзя  их  просто  арестовать  и предать суду  за  нарушение
законов о нравственности, как поступают в отношении всех прочих нарушителей?
     Веркрамп отрицательно помотал головой.
     - Ну, во-первых, они полицейские, и поэтому их довольно трудно поймать.
А кроме того важно избежать скандала.
     Доктор   фон  Блименстейн  уставилась  на  него  с  выражением  полного
отвращения.
     - Вы хотите сказать, что нечто подобное происходит постоянно?
     Веркрамп кивнул.
     -  Но  тогда  наказание должно быть  еще более  строгим,  -  -  сказала
врачиха. - -  Семь лет тюрьмы и десять ударов плетьми -- этого слишком мало,
чтобы удержать от преступления. С моей точки зрения,  любого белого, который
идет на половые сношения с черной, надо кастрировать.
     -  Совершенно  с вами согласен,  -- с энтузиазмом поддержал Веркрамп. -
Это принесло бы массу пользы.
     Доктор фон  Блименстейн  подозрительно  посмотрела на него, но  ничто в
выражении лица Веркрампа  не давало  оснований думать, будто он иронизирует.
Лейтенант  глядел  на  нее  с  нескрываемым  обожанием.  Воодушевленная  его
откровенностью, врачиха стала развивать свою мысль дальше.
     - Я столь нетерпима к  смешению рас, так ненави жу межрасовые сношения,
что готова даже делать эту операцию сама. Да -- а что здесь такого?
     Лейтенант Веркрамп внезапно  смертельно побледнел. Мысль  о том,  чтобы
оказаться   кастрированным   прекрасной  врачихой,   так  совпадала   с  его
собственными мазохистскими фантазиями, что ему стало плохо.
     Нет,  нет,  ничего.  --  Он  попытался  перевести  дух  и  одновременно
стряхнуть  с себя  видение -- сам он лежит на операционном  столе, а  к нему
подходит врачиха в маске и прочем облачении хирурга.
     Здесь немного жарко.
     Доктор фон Блименстейн взяла его под руку.
     - Давайте продолжим беседу у меня в коттедже там прохладно, и мы сможем
приготовить чай.
     Лейтенант Веркрамп  позволил увести себя  с плаца к коттеджу. Как и все
остальные корпуса больницы, этот дом  тоже был  построен еще в начале  века;
тогда  в  нем  жили офицеры.  С южной  стороны  дома  была  веранда,  откуда
открывался вид на  холмы, за  которыми проглядывало море. Внутри дома  царил
полумрак  и  было  прохладно.  Пока  доктор  фон Блименстейн  готовила  чай,
лейтенант Веркрамп сидел в гостиной  и несколько запоздало размышлял, стоило
ли  ему  затрагивать тему  секса в разговоре с такой  сильной женщиной,  как
врачиха.
     Снимайте пиджак, располагайтесь как дома, -предложила докторша, войдя с
подносом, на котором стояло все необходимое для чая. Веркрамп нервно замотал
головой. Он не привык пить чай в  обществе леди, которая предлагала бы снять
пиджак. Кроме того, ему казалось, что его подтяжки будут констрастиро-вать с
убранством комнаты, отделанной с большим вкусом.
     Бросьте, не надо  меня стесняться,  - -  сказала докторша, - - я вас не
съем.  - -  Мысль о том, чтобы оказаться съеденным врачихой, которая  только
что  выступала   как  убежденная  сторонница  кастрации,  подействовала   на
Веркрампа. Он поспешно пересел в кресло.
     Не волнуйтесь, мне тут очень удобно, -- сказал
     он, но доктора фон Блименстейн это не убедило.
     Давайте я вам помогу, -- сказала она, поднимаясь со своего  кресла так,
что лейтенанту Веркрампу стала видна гораздо  большая часть ее ног, чем  ему
удавалось подсмотреть  раньше.  -- Я  знаю, как это делается, --  улыбнулась
она. Веркрамп охотно поверил.

     У  меня большой опыт в больнице.  -- Ощущая себя хорьком, перед которым
вдруг   возник   гигантский   кролик,   Веркрамп   сидел   в   кресле,   как
загипнотизированный, и смотрел на приближавшуюся к нему докторшу.
     Встаньте, -- сказала она.
     Веркрамп встал,  очутившись  с  ней лицом  к лицу.  Пальцы  доктора фон
Блименстейн расстегнули пуговицы на его пиджаке, и в следующее мгновение она
уже  снимала с него  пиджак,  причем  так, что он не смог бы даже пошевелить
рукой.
     -  Вот и все, -- мягко сказала она,  улыбаясь ему прямо в лицо,  -- так
ведь намного приятнее, правда?
     Сам лейтенант Веркрамп вряд ли воспользовался бы словом  "приятнее" для
того,  чтобы  передать  обуревавшие его в  этот  момент  чувства.  Когда  ее
холодные  пальцы  начали развязывать галстук,  Веркрамп ощутил, что какая-то
сила, противостоять которой он не властен, переносит  его  из  отдаленного и
безопасного  мира   сексуальных  фантазий   в  мир   реального   и  близкого
удовлетворения.   Сказав  нечто   нечленораздельное   и   ощутив   внезапное
облегчение, лейтенант Веркрамп повис  на  врачихе, и только ее сильные  руки
удержали его от падения на пол. Он почувствовал около своего лица ее волосы,
полумрак в комнате,  казалось, сгустился еще больше, услышал  ее  шепот: "Ну
вот и хорошо, мой милый", -- и потерял сознание.
     Спустя двадцать минут он снова сидел в кресле, испытывая скованность от
угрызений совести и смущения, и гадал, как ему поступить, если ему предложат
еще чашечку чая. Если он скажет "нет", то чашку у него заберут, и тем дело и
кончится. Сказать же  "да" означало бы лишиться того единственного средства,
при  помощи которого  он как-то еще скрывал неспособность в достаточной мере
контролировать  собственное  поведение. Тем временем  доктор фон Блименстейн
рассказывала  ему  о  том,  что  причиной  всех  сексуальных  проблем всегда
является  комплекс вины. По мнению Веркрампа, ее рассуждения не  выдерживали
критики. Однако ум его был слишком  занят решением вопроса,  соглашаться или
нет на следующую чашку чая, и потому лейтенант не ввязывался в спор. В конце
концов  он  решил,  что  лучше  всего  будет  ответить  "Да,  пожалуйста"  и
одновременно положить  ногу на ногу. Он пришел к  этому заключению как раз в
тот момент,  когда доктор фон Блименстейн заметила, что его чашка уже пуста.
"Еще  чая?"  -  предложила   она  и  потянулась  за  его  чашкой.  Тщательно
составленный  план  рухнул, не начав даже  претворяться  в жизнь.  Лейтенант
Веркрамп полагал, что докторша подойдет к нему  и возьмет чашку, а не станет
дожидаться,   пока   ей    эту   чашку   протянут.   Пытаясь    одновременно
продемонстрировать  скромность и хорошие  манеры, Веркрамп  заложил  ногу на
ногу  и  встал,  попутно пролив себе  на  брюки  те  остатки чая, которые он
оставил в чашке на случай, если решит ответить  "нет". Пролитый чай смешался
с  прежними  результатами  его неумения  держать  себя.  Лейтенант  Веркрамп
расставил ноги и посмотрел вниз,  испытывая стыд  и замешательство. Докторша
среагировала  практичнее. Подобрав с пола чашку и вовремя выхватив у него из
руки  блюдце, она вышла  из комнаты  и  почти тут же вернулась,  неся мокрое
полотенце.
     - Нельзя  оставлять на форме пятна,  - проворковала  она по-матерински,
тем  самым тотчас сломив  возможное сопротивление Веркрампа и не оставив ему
времени подумать над возможными последствиями своей готовности к подчинению.
Он еще не успел толком сообразить, что происходит, а прекрасная докторша уже
протирала ему ширинку полотенцем.
     Реакция лейтенанта Веркрампа  оказалась мгновенной. Первый раз еще куда
ни шло, но выдержать нечто подобное дважды он не мог. Сложившись почти вдвое
-  как будто бы у  него внезапно начались родовые  схватки  ,-  он судорожно
отпрыгнул от врачихи и ее искушающих рук.
     - Нет, -- закричал он, -  только  не это! Хватит, - и спрятался  позади
кресла.
     Его реакция крайне удивила доктора фон Блименстейн.
     - Что  хватит? -- спросила  она, все еще стоя на полу на коленях в  том
месте, где ее оставил прыжок Веркрампа.
     Нет...  Что?  Да  нет, ничего,  - бормотал Веркрамп,  отчаянно  пытаясь
нащупать какую-нибудь  точку опоры в том ералаше, что творился сейчас у него
в голове.
     - Нет? Что нет? Что ничего?  -- спрашивала врачиха, поднимаясь на ноги.
-- Что вы хотите сказать?
     Веркрамп мелодраматично отвернулся и уставился в окно.
     Вам не надо было этого делать, -- ответил он.
     Чего не надо было делать?
     Вы знаете, -- сказал Веркрамп.
     Что  я  такого сделала?  - не отступала докторша. Лейтенант  Веркрамп с
несчастным видом  покачал  головой  куда-то  в сторону холмов, но ничего  не
ответил. - Какой же вы глупый, -- продолжала врачиха.
     Нечего тут стыдиться.  У нас в больнице каждый день бывает по несколько
непроизвольных эмиссий. Веркрамп сердито повернулся к ней.
     Но это  же  у лунатиков,  --  возразил он, оскорбленный  тем,  что  она
отнеслась к происшествию с клинической отстраненностью. У  нормальных  людей
такого не бывает.  -  - Он замер  на  полуслове, почувствовав  скрытый в его
словах второй смысл.
     Конечно же, бывает, -- примирительно  сказала докторша.  -  -  Это ведь
только естественно... между... страстными мужчиной и женщиной.
     Но пение сирены не заставило лейтенанта Веркрампа сдаться.
     --  Это не естественно. Это  противоестественно. Доктор фон Блименстейн
мягко засмеялась.
     Нечего надо мной смеяться! заорал Веркрамп.
     - А вам нечего на меня орать! -- огрызнулась врачиха. Почувствовав в ее
голосе властные  нотки, Вер-крамп сник.  - Подойдите сюда, - приказала  она.
Веркрамп неуверенным шагом пересек комнату и подошел. Доктор фон Блименстейн
положила руки  ему  на плечи.  - Смотрите  на меня, -- сказала она. Веркрамп
послушно смотрел.-- Я вам нравлюсь? -- Веркрамп тупо кивнул  головой.  --  Я
рада,  --  сказала докторша и, обхватив голову удивленного Веркрампа  обеими
руками,  страстно поцеловала  его  в  губы.  -Пойду  соберу нам  чего-нибудь
поесть,  --  сказала  врачиха, отрываясь от него. И прежде чем Веркрамп смог
что-то ответить, она уже гремела посудой на кухне,  орудуя там  поразительно
ловко для женщины ее  размеров.  Лейтенант Веркрамп, остановившись  в дверях
кухни, продолжал  мучительную борьбу с  собственными эмоциями. Он  злился на
самого себя, на нее и на то положение, в котором он сейчас очутился, и никак
не мог найти,  как бы и на ком бы можно было сорвать эту  злость. Доктор фон
Блименстейн пришла ему на помощь.
     Кстати, насчет той  проблемы, о которой вы говорили,  -  - сказала она,
соблазнительно наклоняясь, чтобы  достать сковородку  из  расположенного под
мойкой шкафчика, -- думаю, что я все-таки могла бы вам помочь.
     Насчет какой  проблемы?  --  грубо переспросил Веркрамп.  С  него  явно
достаточно было и той помощи, которую он уже получил.
     С вашими полицейскими и черными девками, - ответила докторша.
     Ах, этой. - Веркрамп успел уже позабыть, зачем пришел.
     Я подумала, и мне кажется, что есть один способ, каким ее можно было бы
решить.
     Да?  --  сказал Веркрамп,  который  мог  бы легко  назвать массу  таких
способов, но сейчас просто не хотел об этом думать.
     -- Тут все дело  в  психологической инженерии, -продолжала  докторша. -
Так  я  называю  те  эксперименты,  которые  я  проводила  здесь  на  многих
пациентах.  Лейтенант Веркрамп  весь  превратился  в слух. Эксперименты  его
всегда интересовали.
     У  меня  есть уже несколько случаев успешного излечения, - - продолжала
докторша,  одновременно  ловко  нарезая  морковку. -  -  Этот  метод  хорошо
действует  при  лечении  алкоголиков,  извращенцев  и  гомосексуалистов. Мне
кажется, он должен  оказаться не менее  действенным и в случаях склонности к
межрасовым  сношениям. Это ведь тоже одна из разновидностей  извращения. - -
Интерес  Веркрампа к ее объяснениям  был искренним и несомненным.  Лейтенант
оторвался от дверного косяка, вошел на кухню и внимательно слушал.
     И что вы предлагаете сделать? --с любопытством спросил он.
     Ну,   прежде   всего   выявить   те   особенности   личности,   которые
предрасполагают   человека  к  подобным   сексуальным  извращениям.  Это,  в
принципе, нетрудно.  Я могла  бы  достаточно легко  очертить круг  вероятных
причин,  обуславливающих  подобные  отклонения. Лучше всего было бы, если бы
ваши сотрудники ответили на специальную анкету.

     Анкету  о  чем?  Об  их  половой  жизни? - -  Веркрампу  нетрудно  было
представить  себе,  какой прием  встретила бы  такая  анкета  в  полицейском
управлении Пьембурга.
     О половой жизни и о других вещах.
     О каких других вещах? -- подозрительно спросил Веркрамп.
     О самых  обычных.  О  том, какие  отношения были  у человека  со  своей
матерью. Доминировала  ли мать в  семье.  Любил ли он  в детстве свою черную
няньку. О первом сексуальном опыте. Самые простые вещи вроде этих.
     Веркрамп  слушал с открытым  ртом: все, о чем  говорила сейчас врачиха,
казалось ему чем-то совершенно ненормальным.
     Тщательный анализ  ответов позволил  бы  нам  выявить  тот  тип  людей,
которым полезно было бы пройти курс лечения, --  продолжала свои  объяснения
доктор фон Блименстейн.
     - Вы хотите сказать, что ответы на подобные вопросы  покажут, у кого из
полицейских  может  возникнуть  желание  переспать  с  черной?  -  - спросил
Веркрамп. Доктор фон Блименстейн отрицательно покачала головой.
     -  Не  совсем так. Но  у нас появится какая-то основа, от которой можно
будет идти  дальше.  После того как мы выявим круг  лиц, у  которых наиболее
вероятны такие наклонности, я побеседую с ними -  -  разумеется,  совершенно
конфиденциально, -- и мы определим, кто из них нуждается в лечении.
     Веркрампу как-то не верилось в пользу такого подхода.
     - Не думаю, чтобы хоть один признался, что он хочет переспать с черной,
-- возразил лейтенант.
     Докторша улыбнулась.
     Вы бы поразились, если бы узнали, в чем признавались мне люди.
     И  что вы  станете  делать, после  того  как все выясните?  --  спросил
Веркрамп.
     Вы все только о деле.  Давайте