(седалище со ступенями), на нее ставилась как бы комната без
стен, стоящая со всех сторон из колонн, а в ней ложе, на котором лежало
изображение покойного696.
В Египте был обычай подавать за столом, после пира, фигурку мертвеца в гробу,
т.е. тот же обычай возложения покойника на стол; в Риме, при таком же точно
случае, кукла-мертвец пляшет на пиршественном столе, а хозяин дома поет
печальную песню о смерти697.
5. Семантика сидения и амфитеатра
Но на столе пребывает не только умерший, который здесь должен воскреснуть, а
тело и кровь божества, и отсюда начинает бытовать еда за столом как тот же акт
смерти, становящийся жизнью. Из удвоения стола пологом состоит большинство
храмовых и жилищных вещей, в таком кивории, под балдахином, за занавесами,
всегда находится местопребывание божества, его тела и крови698. Столбы из дерева
или камня остаются главными элементами всей постройки и ее внутренних частей,
сперва как образ 'небесной высоты', затем как 'фалла'; эти столбы над столом
занавешены, и внутри живет божество; под столом, ложем или сиденьем такие столбы
полу-
185
чают ноги зверей или звериные изображения699. Так создаются божницы, эдикулы,
ниши с богами, шкафики-храмики, где выставлены божки. Это и погребальный помост,
высокий стол и ложе-гробница, с покровом сверху; это и эдикула-надгробница,
колоннада с покровом и возвышением700. Одежда стола, одежда хлеба и вина
(покровцы), одежда священнослужителей, завесы и пологи - различные "метафоры из
ткани" одного и того же образа смерти-воскресения; шатры, балаганы, палатки -
его разновидности701. Столы, крытые пологом, на котором совершается
производительный акт, обращаются в ложа храмовые и, параллельно, бытовые702. Акт
сиденья отождествляется с преисподней, в земледельческий период - со смертью;
если человек умер, сидят на земле, и посвящаемого в мистерии сажают в знак его
смерти. Вообще, чем ниже возвышение, тем это подземней и социально - хуже, в
Греции и Риме сидели только в знак траура, а женщины и рабы возлежать за столом
не смели, - для женщин было особое место - сиденье у ног возлежавшего мужа703.
Когда мы говорим о сиденье, нам кажется, что это искони предназначенный для
своей цели предмет; когда же мы видим, лингвистически и культово, что сиденье
неотделимо от понятий стола и шкафа, нам приходится изменять взгляд на его
семантику. Сиденье - такое же вместилище божества, как ниша и эдикула: это такое
же углубленное место, та же яма в дереве или в камне, полуприкрытое, на столбах
или колоннах, что в эдикуле и нише; скамейка, тот же дубликат стула, стоит в
ногах в виде ступени. Итак, 'сиденье' - это тот же стол типа ложа, если и в ложе
и в стуле мы имеем полуприкрытое вместилище божества или человека704. Особенно
нагляден этот его образ в 'троне', сиденье на возвышении, со скамейкой в виде
ступени, переходящем дальше в кафедру позднейшего значения705. Священный
характер акта сиденья и его семантика преодоления смерти обнаруживаются в том,
что при посвящении в мистерии одним из его основных моментов было действо
сажания посвящаемого на особый стул; сажали его в определенной позе, покрывали
голову материей и над ней поднимали священную корзину с плодами и фаллом706. Эта
церемония сидения, закрытия, занавешения, поднятий и слияний с дарами, - я чуть
не сказала - святыми, - с дарами земли составляла главный момент посвящения;
если не знать, что такое мистерии, то уже одна символизация закрытий, завес,
плодов и фалла говорит о рождающем значении смерти;
186
сиденье - только повторный образ. Отсюда семантика 'кресел' как рождающей
смерти, как рождения707. Параллелизм со столом сказывается в том, что в храмовой
базилике мы находим, так сказать, священный стул рядом со священным столом, там
позади стола со "святыми дарами" был сделан в стене полукруглый свод (апсида), и
в своде этом стояла кафедра, епископское кресло на возвышении, со скамейками для
священников по сторонам708. Тут любопытно все: и то, что сиденье расположено в
своде, синонимичном небу; и то, что оно приподнято; и сообщество боковых
скамеек, подобно боковым флигелям или боковым дверям; наконец, зрители-слушатели
здесь вовлекаются в общее действо, сливаясь по священству своей функции сиденья
с теми, кто драму играет, мимирует и говорит709. Такая кафедра называется в
латинской версии 'трибуной', а Н.Я. Марр показал, что она была самостоятельным
божеством710, она отождествлялась со жрецом, с алтарем, со стулом. В термах, в
театре, в цирке, в гимнасии и т.д. - везде мы встретим такое помещение в форме
ниши, с сиденьем для протагониста, в частности - для архонта711:
вспомним, что ниша была обычным местопребыванием бога, статуарно изображенного,
- и нам станет ясна аналогия 'сидящего' с 'богом'. В термах в такой апсиде стоит
большой круглый умывальник, так называемая схола; эта схола сама по себе есть и
ниша, и постамент, и сиденье, но в форме полукруга712; сами формы общественных
зданий повторяют ее, когда дают свод, полукруг, арку, солею, апсиду. В здании,
где заседают коллегии, мы видим полукруг, в нем алтарь, вокруг алтаря или статуи
бога - места для сидения; но и в частном быту, в могильных трапезах стоят ложа
вокруг стола или стен713. Связь образов 'круга-неба' и 'сиденья' видна везде - в
круговом или полукруговом расположении кресел, в круглом столе, в круглом или
полукруглом помещении. Апсида - главная часть залы для собраний и место
центральной святыни, арена в цирке, орхестра в театре только дают аналогии,
когда местом действия и слова делают круг, а местом сиденья и слушанья -
амфитеатр714. Даже в ораториях катакомб мы находим апсиду и в ней нишу для
епископского кресла; иногда в апсиде три ниши, средняя со ступеньками для
епископского трона, а две нижних - для сосудов, с одной стороны, для священных
книг, с другой715; еще большее слияние троичности, метафор слова-сосуда -
сосуда-божественности - акта сиденья. В этом отношении еще ярче пример с
помещением греческих священных союзов, амфиктио-
187
нов. Так, знаменитый Фокикон являл собой большую постройку, окруженную столбами
(колоннами), со ступенями от колонн к каждой стене; на этих ступенях сидели
фокейцы; в самом конце помещения - изображение Зевса посредине, Геры справа,
Афины слева716. Наконец, в храме Элевсинских мистерий уже нельзя отличить форм
храмовых от театральных: у четырех стен, внутри, поднимаются в виде амфитеатра
восемь ступений-сидений, и на них сидят зрители праздника717. Ясно, что это не
просто зрители; ясно и то, что жрецы в первых рядах кресел Дионисова театра
своим сидением и слушанием повторяют представителей бога, говорящих и
действующих на высоких подмостках718. Привычное нам сочетание сцены и
зрительного зала, алтаря и помещения для общины, стола и стульев - создано за
много тысячелетий до нас чистейшей метафоричностью образов; еще и теперь у
евреев и у не православных христиан церковь есть тот же концертный зал,
заполненный сидениями; у армян и магометан во время службы сидят на полу.
6. Корабль
Исчезновение-появление тотема в форме его шествия по небу, небесному и
подземному океану, осуществляется в ящике-огненном чане-корабле, плывущем через
горизонт. Параллели этого образа дает в большом количестве Узенер: он изображает
Солнце плывущим по небесному океану то в огромном сосуде, то в огненной
колеснице, то на челноке719. Я уже говорила, что корабль как божество и
местопребывание божества ложится в основание будущего храма и многократно
повторяется в его формах; у говорила и о том, что греческий храм, по своему
имени, сливается с именем корабля. Связь храма с водной стихией обнаруживается,
однако, не только в этом, присутствие, в качестве целей омовения, воды в храме
не является сдучайчостью. Ту часть, которую в храме занимал корабль, в античной
частной постройке составлял четырехугольный двор с водой или центральное жилое
помещение с бассейном720. В самих храмах присутствие воды обязательно, в виде ли
этого самого бассейна, цистерны или просто умывальника, умывальник входит вообще
в обряд в качестве священного предмета и вполне параллелен в этом отношении
источнику или реке721. В театре и цирке так же обязательно присутствие воды, и
воды дождевой, как в бассейнах базилик и храмов; вокруг театра, - следовательно
в кругообразной линии, - обводились рвы якобы, по позднейшему осмыслению, для
стока дождя; в цирке мы застаем такие же рвы и бассейны; арена вообще
представляла собой водное лоно, - она
188
наполнялась водой, и на ней наши корабли уже не только плавали, но и давали
морские состязания, вариантно к другим видам агонов722. Наконец, очень интересно
так называемое 'медное море' еврейского храма и его згейские параллели: огромный
чан, наполненный водой, на колесах передвигавшийся и стоявший в храме723.
Корабль ли это, повозка ли? Вспоминается корабль на колесах, который всегда
появляется в карнавальной обрядности не только древних времен, но и новых724. Во
всяком случае, в этой стихии воды не трудно узнать одну из метафор космоса,
воспринимаемого как быт (или то и другое вместе). Если в театре мы встречаем уже
только вино, то во всех этих кораблях, бассейнах и рвах еще узнаем дубликат воды
окропляемой, воды, питающей божество стола, воды погружений солнца и тела.
7. Ворота, двери, арка
Победа солнца, появление тотема совпадает со въездом через небесно-загробные
ворота - триумфальную арку. Эта арка представляет собой высокую стену,
разделяющую мир мрака и смерти от мира небесного света; в ней три двери - одна
средняя, высокая и две боковых пониже; вверху этой стены находится свод как
изображение небосклона. Царь-победитель въезжает сквозь средние двери, потому
что они олицетворяют выход солнца, зарю, ворота неба725. Это победное шествие и
выход божества мы можем увидеть не только на улице, но и в храме; жилище мрака,
святая святых, с тремя такими же точно дверями, - и из них выходит представитель
бога в светлых сияющих одеждах726. Обитель мрака повторена в храмовой постройке
особой частью, выходящей на запад, т.е. означающей смерть; здесь совершается чин
погребения, здесь покойники ожидают отпевания, здесь находятся кающиеся и
оглашенные; но это же место называется 'трапезой' и здесь обедают иноки727. И
вот из этого притвора ведут в храм такие же три двери, богато украшенные, в
полной аналогии к иконостасу; и через них, из царства смерти, выходит
торжественное шествие во главе с представителем бога, проходит весь храм,
олицетворяющий небо, и входит через подобные же двери в алтарь, где та же смерть
и та же трапеза728. Итак, храм, как и улицы города, как и целая страна,
воплощает единый образ неба729; мы уже видели не один раз, как такая же
процессия с хлебом продвигалась по шумным сельским улицам. Семантика
триумфальной арки (иконостаса) выясняется наилучшим образом из того факта, что
ее специально сооружали для отвращения опасности730: это говорит о том, что
существование такой арки само по себе уже
189
гарантировало избавление от смерти. Метафора борьбы 'смерти' и 'света',
овеществленная в арке, воротах, двери, лучше всего видна в том, что гимнасии и
палестры (здания, где происходила борьба) обычно устраивались возле ворот731. Но
не только двери и ворота означают загробно-небесный горизонт: как всякая межа и
предел, носителями той же семантики оказываются и порог дверей, и дверные
косяки, и дверные перекладины732. С одной стороны - это олицетворение смерти, с
другой - воскресения и нового рождения солнца. 'Открытие дверей', 'поднятие
дверного верха' означает появление, прибытие небесного божества733; 'снять
ворота', как и 'разобрать стену', значит - раскрыть горизонт для триумфально
шествующего бога-света734. Отсюда - само это световое и воскресающее из смерти
божество персонифицируется в виде дверей 735, его изображение в свою очередь
помещается как повторение над царскими дверями в храме, над входной дверью, над
передним крыльцом или дверями сеней, и само изображение заменяет иконостас736. В
земледельческий период 'двери', 'ворота' означают материнскую утробу и вульву;
'рождая', женщина отворяет и затворяет небесную дверь, - и потому-то Янус, бог
двери, призывался при беременности и разрешал роды737. В фольклоре женский
рождающий орган - 'ворота', дитя - 'путник', акт рождения - 'поезд'738. Утроба
матери при родах - это отпирающиеся 'небесные ворота'; небо - 'мясной ларец',
который мать-божество отмыкает739. Как двери и ворота, так и 'окно', их
разновидность, семантизируют в этот период женщину. Сперва заря показывается в
окно, затем богиня плодородия; культ знает многие примеры этой стоящей у окна
женщины, которая то воздевает руки кверху, то как бы выглядывает, то особым
образом, подобно гетере, своим взглядом заманивает проходящего740. Ворота,
двери, окно, арка имеют значение, давно вскрытое наукой в отношении 'ярма' и
обрядов прохождения через него как через простейший вид арки; раздвинутые ноги,
через которые обрядово совершается шествие у современных нецивилизованных
народов, представляют собой еще более древний вид межи и небесного горизонта,
уже имеющего семантику производительности741.
8. Семантика повозки
Сперва колесница и сами колеса - атрибут солнца и солнечное божество; колеса
везут солнце по небесному пути742. На колеснице мчится по небу солнце, на
повозке передвигается Гелиос по улицам в храм743;
190
мертвец на повозке едет из улицы в улицу, из дома в дом744. Дальше колесница
обращается в земледельческую повозку, и ее слитность с женским плодотворящим
началом становится несомненна745. Повозку мы видим в качестве непосредственного
олицетворения божества746, и есть целый ряд свидетельств, говорящих о ней как о
храме, "передвигающемся храме"747. Наконец, покойник едет на ней обновляться в
земле, и брачащиеся непременно едут на ней перед браком; в обрядах плодородия ей
дана отдельная роль, и на ней происходят обвозы фалла, как и обрядовая езда
женщин. Но замечательно, что повозка имеет и свое собственное приурочение. Я
говорю об обрядах сквернословия и инвективы, специально на ней происходящих.
Здесь мы сталкиваемся с такой связью, как слово и вещь. Слова произносятся,
направляются к кому-то, перебрасываются туда и обратно. По-видимому, нужно было
произносить срамные слова и перекидываться бранными остротами с такого места,
которое семантически тождественно метафоре 'срама' и 'смеха'. Это, мы знаем,
образ плодородия; и мы его находим в виде праздника, в который данный обряд
происходит. Нетрудно отсюда сделать вывод, что и 'повозка' есть вещественное
повторение этого же образа. На этом примере отчетливо видно, что акт обрядового
слова или смеха связан с метафорой высоты: он должен был совершаться с
известного места, приподнятого над землей. Однако нужно взглянуть на обряды
поднятия самого по себе, чтобы узнать его метафору. Можно вспомнить еще раз
обряд "возношения" хлеба-животного в литургии, поднятие чаши с вином и ношение
на голове хлеба-вина там же; обряды поднятия и ношения на голове корзины с
зернами, плодами, хлебом или фаллом; поднятие его над головами брачащихся либо
посвящаемых в таинства; поднятие венца над головами жениха и невесты; наконец,
сюда же, по-видимому, относится и ношение на плечах воды748. Известны примеры
обрядовых поднятий жертвы над алтарем, поднятие быка, зерен, волос, добычи,
руки749, нужно прибавить - и руки в молитвах. Противоположные аналогии -
положения на землю (жертвы, корзины с зернами, младенца, преступника) - только
подтверждают мнение, высказанное Карлом Фризом и подкрепленное многими
примерами: положение на землю семантизирует преисподнюю и смерть, поднятие над
землею - возрождение и небо750. Особенно рельефно говорят об этом два случая:
акт признания, состоящий в том, что младенец кладется на землю, а отец его
191
поднимает (т.е. этим как бы родит), и акт казни, при котором преступника
привязывают к столбу, секут, кладут на землю, обезглавливают (т.е. четыре
варианта умирания). Поднятие сперва осмысляется как высота неба и движение вверх
и вниз, совершаемое светилами, как поднятие вверх (рост) растительности, в
последующий период оно приобретает фаллический характер751. В таком случае
метафора поднятия имеет ту же самую семантику, что сквернословие и инвектива и
что самая повозка. В силу этого и всякое произносимое слово (называние) и всякий
рассказ должны быть связаны с метафорами поднятий Это-то и заставляет вести
рассказ непосредственно с высоты752. Обычно это разновидность стола или повозки,
или кафедра, или трибуна, или просто носилки. Так, в храме происходит проповедь
или чтение сакральных текстов с возвышения, это амвон, ложа-балкон под
балдахином, а также и просто ступенька, амвон со ступенями, специально
воздвигаемый посредине храма, знаменательно носит имя "театрона"753. Трибуна,
первоначально - божество неба, становится вещественным эпитетом произносимого
слова, и к ней прикрепляется оратор.
9. Повозка-сцена
В римской похоронной обрядности актер, в маске и в одежде покойного, стоял на
повозке и изображал умершего во всех его манерах и отличиях754. Актер, как мы
уже убеждались, в известном аспекте и был покойником, и на лице его маска была
недаром755. В частности, погребальная повозка и актер, представитель умершего,
дают ту же театральную повозку и то же театральное божество смерти, каким был в
генезисе мифологический герой Адраст, Неизбежный. Потому-то и происхождение
греческой драмы связывается с повозкой, комедия-де зародилась на телегах, при
обрядах перекрестных шуток и сквернословия, а трагедию ввел Теспис, на телеге
разъезжавший с актерами и дававший на ней несложные представления756. С телег,
как я говорила, происходили музыкальные состязания и обряд инвективы, священной
брани, понимаемой как "очищение". Если мы представим себе элементы, олицетворяю
щиеся в повозке и в ее обряде, как то. смерть, производительный акт, фаллизм,
смех, сквернословие, победу, музыкальный поединок, рассказ, инвективу и
очищение, - мы найдем все, что потом забудет о повозке и будет приурочено к
одной сцене. Но рядом с этим повозка останется и на эстраде греческого и
елизаветинского театров Во времена Шекспира мы все еще видим передвигающуюся на
колесах сцену, как показывают совре-
192
менные гравюры, это театр в виде ящика, осененный сверху завесами, с одной
стороны открытый; под ним четыре колеса. Еще характернее в старинной Англии так
называемый pageant, это была повозка в два этажа, и часто одно действие
разыгрывалось на одной из них, другое - на другой, причем актеры переходили с
повозки на повозку757. Я назвала их более характерными потому, что их
двухэтажность уводит нас к исконным театральным формам. Такие же переезжающие с
места на место эстрады мы видим и при Сервантесе, одна редкая книга, в старинных
гравюрах иллюстрирующая испанский рассказ XVII века, приносит нам известие о
телеге, с которой загримированные чертями и чудовищами исполнители поют песню
срама и инвективы758. В нетронутом виде такая телега существовала и в Греции.
Называлась она "эккиклема" и представляла собой высокие деревянные подмостки на
колесах, с находящимся на них троном, это было одновременно и сиденье, и
эстрада, и повозка759. Всего интереснее то, что она (в чистом виде прием
повторения!) вкатывалась на эстраду и специально привозила на себе трупы героев,
убитых за сценой, вот любопытный образчик театральных подмостков, которые еще не
перестали быть ни телегой ни дрогами. Конечно, эти театральные подмостки смерти
- древнейшая сцена, ставящая знак равенства между собой и той погребальной
повозкой, на которой актер мимировал покойного. Когда в Греции такая телега,
якобы Тесписа, приуроченная к праздникам Диониса, переезжает с места на место и
дает представления, она сливается с "передвигающимся храмом" и, в частности, с
кораблем на колесах760. Каждая повозка и каждый перевозной храм есть, в
сущности, телега 'Тесписа', "божественного"761, особенно эта неразличимость
между храмовым ее характером и театральным видна тогда