повлекло  за  собой  напоминание  о  сегодняшнем  утре  без  экипажа,  о
щекочущей  ноздри  прогулке  по  каютам  старших  офицеров.  И   о   тех
полубезумных-полумистических открытиях, которые мы сделали  с  Карликом.
Разговор с Клио  -  немного  стервозный,  но  такой  приземленный  -  на
некоторое время вернул меня в атмосферу  того,  прежнего,  ?Эскалибура?,
где все было ясным. Ясным, как льды, как  небо  за  иллюминаторами.  Как
подпись под фотографией капитана - ?1929?.
   - Что ты думаешь по поводу происшедшего? - спросила я Клио.
   - Он забавный. Он  меня  трогает.  -  Положительно,  Клио  не  хотела
замечать ничего, кроме своих собственных мотыльковых переживаний.
   - Скажи еще, что он хороший любовник.
   - Не без этого. Как ты думаешь, мне удастся справиться с девчонкой?
   - Не знаю. Все будет зависеть от нее.
   - Жаль, что она не поклонница моего творчества.
   - Не поклонница, это точно. Думаю, ей бы больше понравилось, если  бы
ты была Гертрудой Стайн.
   - Гертруда Стайн тоже  курила  трубку.  -  Надо  же,  Клио  проявляет
недюжинные познания об окололитературной  среде  Монпарнаса.  Я  впервые
посмотрела на нее с уважением. -  Нет,  но  ведь  какая-то  сволочь  это
сделала!
   - Что?
   - Да украла у меня мою любимую трубку.  -  Воспоминание  о  пропавшей
вещице снова привело Клио в ярость. - Наверняка это девчонка! Сделала из
вредности.
   - Не думаю. Слишком специфический инструмент... Я имею в  виду  этого
индейца.  Может  быть,  кто-нибудь  из  особых   любителей   раскаленных
гениталий...
   Мы  посмотрели  друг  на   друга,   рассмеялись   и   сказали   почти
одновременно:
   - Муха!..
   - Кто это там треплет мое имя всуе? - Появившийся с хлебной корзинкой
Муха весело посмотрел на нас.
   -  Никто,  никто!  Ты  кормить  нас  собираешься?  -  Клио  потрепала
добродушного гея по голове.
   - Все вопросы к нашему швейцарскому шеф-повару. Судя по всему,  пойло
уже готово. Выглядит дрянски, но запах  ничего  себе.  Пошел  приглашать
общество на обед...
   Но и без особого приглашения  три  штурмовых  отряда,  осуществлявших
осмотр корабля, вернулись в кают-компанию. Кроме того, подтянулись Вадик
и губернатор Распопов. Сокольников пришел последним и уже без дочери. Он
выглядел измученным, но не сломленным. И с  порога  ободряюще  улыбнулся
Клио. Аника,  очаровательная  в  своей  швейцарской  непосредственности,
пригласила пассажиров к столу.
   Всем были розданы тарелки. Всем пятнадцати, за  исключением  Карпика,
оставшейся в каюте. Видимо, в таком составе мы и продолжим  путешествие.
Если продолжим.
   По милому, чересчур холеному для  этих  широт  лицу  Аники  пробегали
судороги напряженного внимания: ей очень хотелось понравиться сидевшим в
кают-компании русским. Для этого был выбран не самый подходящий момент -
озабоченные происходящим люди могли сейчас съесть  все,  что  угодно,  и
даже не заметить этого. Пока все копались вилками с  нанизанным  на  них
хлебом в густой белой сырной массе, именуемой фондю, четко  вырисовалась
картина происходящего  на  корабле.  Все  три  группы  свели  наблюдения
воедино. Результаты оказались следующими:
   - все спасательные шлюпки и фанц-боты находятся на своих  местах,  но
на них отсутствует обязательная для экстренных случаев пиротехника.  Вся
пиротехника - от ракетниц до фальшфейеров, призванных  подавать  сигналы
на дальнее расстояние в случае опасности;
   - то же самое  можно  сказать  об  остальной  связи:  радиотелефонов,
поддерживающих спутниковую связь с берегом и другими судами, нет.  Такой
милый атавизм, как рация, тоже выведен  из  строя.  В  платах  рации  не
хватает некоторых существенных деталей;
   - кроме шестнадцати человек, находящихся сейчас в  кают-компании,  на
корабле никого не обнаружено;
   - арсенал, где хранились карабины и ружья,  привезенные  пассажирами,
закрыт. Открыть арсенал не представляется возможным, поскольку дверь его
бронирована. Где находятся ключи - неизвестно. Возможно, там же,  где  и
капитан;
   - топлива на корабле достаточно;
   - судовые механизмы, приборы и двигатели  не  повреждены.  Шлюпки  не
повреждены. Фанц-боты не повреждены. Ни одна из жизненно  важных  систем
корабля не повреждена.
   Именно так выглядело сообщение, с которым выступил перед  пассажирами
Макс, единственный член экипажа, оставшийся на борту.
   - Что будем делать, господа? - задал он  присутствующим  риторический
вопрос. Вопрос повис в  воздухе.  Господа  молчали.  Только  никогда  не
теряющий присутствия духа Муха мурлыкал себе под нос какую-то песенку.
   - Да замолчи ты, в конце концов! - прикрикнул на Муху губернатор.
   - Что ж вы такой нервный, роднуля? - добродушно парировал Муха.  -  И
как вы с такими нервами с областью управляетесь?
   - Не твое собачье дело, - вспылил губернатор, но тут же осекся  и  за
все последующее время не произнес  ни  слова:  видимо,  воспоминание  об
оставленной сиротой области подействовало на него угнетающе.
   Нейрохирург Антон Улманис,  все  это  время  ревниво  наблюдавший  за
Максом, попытался перехватить инициативу:
   - Есть  два  возможных  варианта:  либо  мы  остаемся  здесь  и  ждем
неизвестно чего, либо мы отправляемся в сторону порта. На корабле или на
шлюпках.
   Макс хмыкнул:
   - Насчет корабля - это большой вопрос. Кто-нибудь  из  присутствующих
имеет представление о должности штурмана? Ориентируется  в  приборах?  В
судовых огнях? В характере фарватера? Во льдах?  Кто-нибудь  знает,  как
подкачивать  топливо?  Кто-нибудь  знает,  как  подкачивать  солярку   в
расходную цистерну, чтобы работал  дизель-генератор?  Кто-нибудь  знает,
что такое вообще расходная цистерна? Кто-нибудь знает, что такое главная
силовая установка?
   - Вы. - В устах Антона это прозвучало не очень убедительно.
   - Я  -  пас.  Я  пока  что  еще  не  самоубийца.  Все,  что  касается
холодильных установок, - это пожалуйста. Запустить двигатель,  чтобы  мы
не подохли здесь от холода и не передавили друг друга в темноте, - это я
могу. Но все остальное.
   - Значит, сдвинуть корабль не представляется возможным?
   - Если хотя бы у шести пассажиров есть  дипломы  механика,  штурмана,
рулевого матроса и прочее - тогда можно попытаться.
   - Все понятно. - Антону больше не  хотелось  выслушивать  откровенное
издевательство Макса. - Тогда можно погрузиться на шлюпки, и?
   - Ответ отрицательный. - Макс разбивал доводы  нейрохирурга  один  за
другим. Казалось, это доставляло ему наслаждение. - Во-первых, до порта,
из которого мы вышли, больше двух суток пути. Ну это бог с ним. Льды.
   - А что льды?
   - Мы не сможем выйти на чистую воду. Шлюпка просто завязнет, и все.
   - А этот... как его... бот, на котором мы выходили? Он же  легкий!  -
внес свою лепту в разработку стратегических решений Муха.
   - На нем ты будешь плавать у себя в ванной. Если доберешься, конечно,
- мрачно пошутил Макс. - Вы что, уж совсем  ничего  не  соображаете.  На
шлюпках, я уже не говорю о ботах, можно продержаться какое-то время. При
условии, что мы находимся в районе прохода судов. А здесь медвежий угол.
На сто - сто пятьдесят километров ни одного судна. Вы просто околеете во
льдах, вот и все.
   - А вы?
   - Я бы никуда не уходил с корабля. Во всяком случае, здесь есть свет,
тепло, бильярд, насколько я понял, и запасы пищи - Макс  подмигнул  всем
присутствующим. - И воды.
   - И сколько мы должны здесь торчать? - осторожно спросил Антон.
   - Откуда же я знаю?  До  выяснения  всех  обстоятельств.  ?Эскалибур?
должен вернуться через две недели. В противном случае нас начнут искать.
И найдут довольно быстро. А две недели в хорошем обществе,  -  по-моему,
это неплохая идея. Надоесть мы друг другу не успеем,  на  корабле  можно
сутками не видеться.
   - А вы-то здесь при  чем,  молодой  человек?  -  Губернатор  еще  раз
проявил свой склочный нрав - Вы-то какое  отношение  имеете  к  хорошему
обществу? Ваше дело маленькое, - смотреть, чтобы с двигателем все было в
порядке... И поменьше попадаться нам на глаза...
   -  Это  уж  как  захочу  -  Макс  моментально  поставил  зарвавшегося
Распопова на место. - Теперь надо мной начальников нету...
   - Не стоит обострять, Николай Иванович! - примирительно сказал Антон.
- И вы успокойтесь, Макс. Не хватало только,  чтобы  мы  вцепились  друг
другу в глотку.
   - Хотел бы я на это посмотреть! - Макс поскреб свой шрам.
   - И вообще, нужно выяснить, что это за тип. - Распопов  спрятался  за
мощную спину фотографа Филиппа и уже оттуда продолжил подавать реплики.
   - Со мной все ясно, а вот вы кто?
   - Что значит - кто я? - Губернатор даже задохнулся от такой наглости.
   - Именно. Вы бы предъявили документы во избежание недоразумений.
   - Документы? - Распопов открыл было рот и  снова  закрыл  его.  -  А,
собственно, мои  документы...  Мои  документы  были  у  вашего  третьего
помощника. Так же, как и документы всех остальных. Правда, товарищи?
   "Товарищи?  молчали.  Это  была  правда.   По   четко   установленным
корабельным правилам документы всех находящихся на корабле - по выходе в
море - сдавались  третьему  помощнику,  каюту  которого  мы  с  Карпиком
навестили всего несколько часов назад. Тогда я даже не подумала,  что  в
пустом  сейфе  хранились  и  наши  паспорта.  Паспорта  всех  пятнадцати
пассажиров. Сейчас было не самое подходящее  время,  чтобы  говорить  об
этом... Но сказать было необходимо.
   - Документов нет. - Наконец-то и я получила слово  -  Мы  с  Карпиком
были в каюте третьего помощника. Там стоит сейф для хранения всех бумаг.
Вы должны об этом знать, Макс.
   - Еще бы.
   - Так вот. Он пуст.
   - То есть как это пуст?! - Распопов  больше  не  мог  сдерживаться  и
перешел на бабский фальцет.
   - Абсолютно пуст. Там нет ни единого листка.
   - Этого не может быть. - Впервые Арсен Лаккай проявил солидарность  с
губернатором.
   - А все остальное может быть? - Я обвела присутствующих  взглядом.  -
Все остальное, включая такое странное исчезновение экипажа?
   - Я не хочу здесь больше оставаться, - заявил губернатор. Совсем  как
Карпик на трапе у капитанского мостика. И снова я почувствовала  приступ
раздражения.
   - Не оставайтесь - Макс сохранял полное спокойствие.
   - В конце концов, можно добраться до берега. Здесь не так уж  далеко,
километра четыре.
   -  Ну  да.  И  потом  еще  километров  триста-четыреста.  Ни  единого
человека. Ни единой  избушки.  Только  медведи  после  спячки.  Умаетесь
добираться.
   -  А  метеостанция?  Говорили,  что  здесь  недалеко  есть  остров  с
метеостанцией...
   - Есть  такой.  Вот  только  метеостанция  там  автоматическая.  Пара
коробок с самописцами, и все.
   Компьютерный ас Борис Иванович, до этого хранивший полное молчание  и
внимательно наблюдавший за происходящим, нашел нужным вмешаться:
   - Простите, Макс... Насколько  я  знаю,  все  суда  подобного  класса
должны быть укомплектованы радиобуями...
   - Вот именно! - с жаром  поддержал  Бориса  Ивановича  губернатор.  -
Кстати, что это такое?
   - Вот пусть  вам  знающий  человек  и  объяснит.  -  Макс  равнодушно
отвернулся к иллюминатору.
   - ?КОСПАС-САРСАТ?. - У Бориса Ивановича был тихий извиняющийся  голос
покинутого любовника. - ?Космическое спасение?... Это радиобуй,  который
посылает  мощный  сигнал  на  спутник.  При  соприкосновении   с   водой
включается автоматически, можно включить  вручную,  и  через  пятнадцать
секунд сигнал пеленгуют с точностью до метра. Я прав?
   - Ну... - Макс все еще смотрел  в  иллюминатор,  как  будто  надеялся
разглядеть там флотилию спасательных судов.
   - Вот и отлично, - воодушевился Распопов -  Вот  и  решение!  Давайте
запустим этот радиобуй, и дело с концом.
   - Не хотел вас разочаровывать. Вообще  не  хотел  поминать  про  этот
чертов буй. Но... Раз уж вы  так  осведомлены.  Короче,  его  тоже  нет.
Обычно ?КОСПАС? хранится в радиорубке. Наверное, он сейчас там же, где и
телефоны. И там же, где и экипаж.
   - Так где же он, этот экипаж? - спросила Клио, а Сокольников  положил
ей руку на плечо, успокаивая. - Где он? Куда он делся?!
   Ей никто не ответил. Тишина была такой, что  стал  слышен  тихий  гул
двигателя, работающего далеко внизу. И совершенно неожиданно возник  еще
один звук.
   Звук телефонного зуммера в буфетной кают-компании.
   Аника, стоявшая рядом с дверью в буфетную,  бросилась  к  телефону  и
сняла трубку.
   - Ви! - закричала она. - Я слушать! Ви!.. Но ее французское  ?да?  не
устроило кого-то на том конце провода.
   - Я не знаю. - Аника рассеянно  вертела  трубку  в  руке.  -  Странни
телефоник ди навере... Там молчать... Ничего не говорить.
   - Это Карпик. - Сокольников поморщился. - Это ее штучки. Пусть только
появится - всыплю!..
   Он не успел даже закончить фразы. Дверь в кают-компанию открылась,  и
на ее пороге появилась Карпик. Она независимо прошлась мимо застывших  в
недоумении пассажиров, взяла со стойки чистую тарелку и вывалила на  нее
успевший покрыться коркой фондю.
   - Карпик! - Банкир все еще не мог  поверить  во  внезапное  появление
дочери.
   - Приятного аппетита, папочка! Когда я ем, я глух и нем,  ты  же  сам
говорил.
   - Карпик!  Это  ты  сейчас  звонила?  -  Вопрос  выглядел  совершенно
бессмысленным: Аника еще не  успела  положить  трубку,  когда  появилась
Карпик.
   - Куда звонила? И кому? -  спросила  Карпик  и  с  независимым  видом
отправила в рот кусочек хлеба, вымазанный фондю. - Очень вкусно,  Аника.
Ле мани-фиг. Гран мерси.
   - Je suis heureux.(Я рада)
   - А уж как я рада, ты даже представить себе не можешь.
   Все, находящиеся в кают-компании, начали сосредоточенно наблюдать  за
тем, как ест Карпик. Так сосредоточенно, как будто от этого зависела  их
жизнь.
   - Скажи правду, девочка, - снова начал свою бесполезную атаку банкир.
- Скажи, откуда ты позвонила?
   - Оставь ее в покое, - сказала Клио. - Пусть...
   Закончить она не успела.
   Пароход  сотряс  мощный  гудок.  Впервые  за  все  время  путешествия
заработал тифон. Оказывается, у ?Эскалибура? басовитый нежный голос...
   Гудки следовали один за другим: короткие и длинные, они  чередовались
в разной последовательности, и это было похоже на...
   - Что это такое! - закричал  Распопов,  тщетно  пытающийся  перекрыть
гудки. - Что это, черт возьми, такое?!
   - Похоже на азбуку Морзе! - догадался  Антон.  -  Точно!  Это  азбука
Морзе - короткие гудки, длинные... Снова короткие...
   - Да. - Макс поднял голову, и я увидела, как вздулись жилы у него  на
шее, они стали пугающе похожи на шрамы. Точно такой же шрам украшал  его
щеку. - Да, это азбука Морзе.
   - Что они... Что он передает? - Антон тоже задрал подбородок вверх.
   - Подождите, сейчас. - Макс  пошевелил  губами,  а  Карпик,  отставив
тарелку, крепко сжала руками уши. - Сейчас... Сейчас...
   Гудки не прекращались, снова и снова  они  повторяли  одну  и  ту  же
комбинацию: короткие, длинные, снова короткие...
   - Ну, что?! - Антон коснулся рукава Макса.
   - Только одно слово. Только одно.
   - Какое?
   - Смерть.
   - Что?!
   - СМЕРТЬ.
   Все застыли. Как в рапиде я видела медленно поднимающиеся  к  потолку
головы. Нет, не к потолку, - к  звуку  гудка:  как  к  перевернутому  на
кресте Богу, как к верхнему регистру странного и страшного органа...
   - Qu'est-ce que c'est? Qu'est-ce que c'est? (Что такое? Что такое!) -
требовательно  повторяла  Аника.  Единственная  из  присутствующих,  кто
счастливо не понимал, что происходит.
   Этот наивный, совсем не страшный французский, напоминающий о  лебедях
в фанерных домиках Женевского озера, о толстых  бакалейщиках  и  кофе  с
круассанами, - этот французский вывел всех из оцепенения.
   - Быстро! - закричал Макс. - Быстро наверх, в рубку!
   И первым бросился из кают-компании. За ним  побежали  Антон,  Филипп,
хоккеист Витя Мещеряков, Вадик, Сокольников и Лаккай.
   Альберт Бенедиктович снопом  рухнул  на  стул  и  достал  из  кармана
носовой платок: пот катился с него градом.  Лысина  адвоката  пылала,  а
щеки покрылись мертвенной бледностью. В кают-компании стало тихо.
   Муха приложился к бутылке коньяка и сделал несколько крупных глотков.
А потом истерически захохотал:
   -  Наверное,  радист  вернулся!  Так,  глядишь,  они  к  вечеру   все
соберутся.
   - Да замолчи ты, щенок! - Губернатор был не в лучшем  состоянии,  чем
Альберт Бенедиктович.
   - Пока я молчу,  другие  говорят,  и  довольно  впечатляюще!  -  Муха
многозначительно вздернул вверх подбородок.
   Распопов обрушил на нею поток беспомощной брани.  Такой  беспомощной,
что  ни  слушать  это,  ни  оставаться  в  кают-компании   дольше   было
невыносимо. Я последовала за мужчинами.
   Уже возле самого  трапа  меня  нагнали  Карпик  и  Клио.  Но  они  не
объединились даже во время опасности, они  просто  обошли  меня  с  двух
сторон, как обтекает неожиданную преграду  поток  воды.  Клио  оказалась
бесстрашнее и проворнее, я сумела разглядеть только ее тонкие щиколотки,
взлетевшие по трапу.
   - Подожди меня, Ева! - Конечно же, Карпику с ее хромотой было  тяжело
развивать ту же скорость, что и Клио. Я ненадолго  остановилась,  и  она
сразу же вцепилась мне в рукав. ?Защити меня, защити меня, защити меня?,
- говорили ее умоляющие пальцы.
   И тем не менее путь в рубку мы  преодолели  гораздо  быстрее,  чем  в
первый раз.
   ...Они полукругом стояли вокруг панели, на которой находилась кнопка,
подающая на тифон звуковой сигнал.
   - Ну, что? - задыхаясь, крикнула я с порога. Они  молчали.  Никто  не
говорил ни слова.
   - Никого, да? - Я решила ответить за них за всех.
   - Да, - мрачно подтвердил Антон. - Никого.
   - Это ничего не значит. - Максу плевать было на мистику.  -  Пока  мы
добежали сюда, он уже мог уйти. Или они...
   - Или она, - вдруг тихо сказала Клио.
   - Кто - ?она?? - спросил Антон. Не стоило, совсем не стоило  задавать
этот вопрос. Все и так знали - ?кто?. Но Антон не  хотел  сдаваться.  Он
снова повторил его:
   - Кто - ?оно??
   - Та, которая передала нам сообщение. Точка, тире, точка, тире, уж  я
не знаю. Смерть. Так, кажется?..
   Слово, выпущенное из губ Клио, как джинн  из  бутылки,  разрослось  и
накрыло всех находящихся в капитанской  рубке  плотным  облаком.  Банкир
обнял Клио за плечи и  прижал  к  себе:  не  волнуйся,  девочка!  А  его
собственная девочка стояла рядом  со  мной  и  ничего  не  боялась.  Или
боялась?  Я  нашла  руку  Карпика  и  сжала  ее.  Девочка  ответила  мне
благодарным пожатием.
   - Это бред. - Нейрохирург цепко держался за  свою,  так  цинично  все
объясняющую, науку. - Это полный бред и чушь, все то, что  вы  говорите,
Клио. Я уверен, что сейчас мы найдем самое реальное объяснение...
   - А если не найдем?
   - Нужно еще раз обшарить весь корабль.  -  Макс  решительно  стал  на
сторону нейрохирурга.
   - Он  слишком  большой.  -  Сокольников  недоверчиво  хмыкнул.  -  Он
огромный. У нас нет никаких шансов никого найти, даже если здесь  кто-то
и бродит...
   - Все равно. У нас есть оружие...
   - У нас нет оружия, - перебил Макса  Лаккай.  -  Мы  лично  проверили
арсенал. Он закрыт. Там железная дверь. Нам не добраться...
   - Все это разрешимо. Кажется, на корабле есть автоген.  Если  мы  его
найдем, то можно попытаться...
   - А если кто-то другой найдет? - высказал предположение Сокольников.
   - Или - она, - снова мрачно улыбнулась Клио. Максу,  похоже,  надоело
выслушивать многозначительные мистические замечания:
   - Ну, если это она, тогда нам не понадобятся ни ружья, ни автоген...
   - Смотрите! - вмешалась молчавшая до этого Карпик. - Смотрите!
   Она  выпустила  мою  руку  и  подошла  к  широкому  лобовому   стеклу
капитанской рубки. Тому самому, через которое я  наблюдала  за  дыханием
ледяной вечности еще сегодня утром...
   - Видите?
   Прямо перед рубкой на тонкой паутине  вант  болтался  флаг.  Одинокий
флаг, которого  не  было  здесь  никогда