"Молодой
гвардии"! - сказал Вадим.
 - Исключительный случай, - возразил Игорь.
 - На тебя не угодишь!  -  сказал Вадим. - "Исключительный случай, узкое
дарование, чисто физическое развитие"!.. Ты не знаешь, чего хочешь.
 Было  ясно,  что  после  эпизода  с  запасными частями  Вадим  начинает
выходить из-под влияния Игоря. Я был этим очень доволен.
 - И техника растет, - брякнул Шмаков.
 Шмаков выражался иногда очень непонятно.  Не  все  его понимали.  Но  я
понимал.  И,  когда я видел,  что он говорит не совсем ясно,  я развивал его
мысль.
 - При Александре Македонском,  -  пояснил я  мысль Петра,  -  был очень
низкий уровень техники:  слоны,  мечи,  копья,  щиты. Разве можно сравнить с
современной армией:  ракеты,  авиация,  танки. И, чтобы овладеть современной
техникой, надо гораздо больше образования.
 - Эх, ты, - засмеялся Игорь, - слоны были не у Македонского, а у Кира!
 - Македонский воевал не с Киром, а с Дарием, - ответил я.
 - Дело не в царях, а в слонах, - сказал Игорь.
 - Дело не в слонах, а в царях, - сказал я.
 Игорь насмешливо кивнул на кабину:
 - Я вижу, тебе очень нравится Зуев.
 - Зуев -  одно,  Александр Македонский -  другое,  -  ответил я.  - Лев
Толстой был  глубокий старик,  но  это  не  значит,  что  его век -  это век
стариков. Примеры: Лермонтов, Добролюбов...
 Потом пошла такая медленная,  ленивая перебранка,  что  я  ее  даже  не
запомнил.
 Было жарко, было лень, и мы уже доехали до поворота на Липки.


11

 Липки  -  дачный поселок.  В  нем  полно заборов.  Над  некоторыми даже
натянута колючая проволока.  Живут здесь частники и дачники. Дачники снимают
у частников дачи. Частники здорово дерут с дачников.
 Машина остановилась. Зуев высунулся из кабины:
 - Ребята, топайте в лагерь. Мы разгрузимся и приедем.
 Мы  слезли  с  машины  и  пошли  на  строительство лагеря.  Мы  увидели
несколько  больших  деревянных дач,  опоясанных длинными  верандами.  Кругом
лежали доски, бревна, тес, кирпичи и другие строительные материалы.
 Мы зашли в одну дачу -  пусто. В другую - тоже пусто. Ни живой души, ни
мебели.
 Только на  третьей даче мы  услышали голоса.  Они доносились со второго
этажа.  Мы поднялись туда и увидели ребят из класса "Б". В ленивых позах они
развалились на полу и вели ленивый разговор.
 Когда мы  вошли,  они замолчали и  уставились на нас.  Mы воззрились на
них. Нам стало ясно, что у них за практика.
 - Трудитесь? - насмешливо спросил Игорь.
 Они как истинные лодыри ответили:
 - А что?!
 - Завидую, - сказал Игорь.
 Из дальнейшего разговора выяснилось, что у них простой из-за отсутствия
строительных материалов.  Здесь  сидела  только  часть  ребят,  другая  ушла
купаться. Однако было видно, что простой для них только одно удовольствие.
 - Кормят вас, не отказывают? - заметил Шмаков Петр.
 Они опять вызывающе ответили:
 - А что?!
 - Ряшки у вас гладкие, вот что, - сказал Шмаков.
 Они радостно загоготали, будто Петр сказал им нечто очень лестное. Даже
обижаться им лень.
 Мы  объяснили цель своего приезда и  спросили,  где находится списанная
машина.
 - У кладовщика, - ответили они.
 - Может быть, оторвете свои седалища от пола и покажете нам кладовщика?
- спросил я.
 Никто из них даже не двинулся с  места.  Они опять загоготали и  начали
всячески издеваться над  нашим намерением восстановить машину.  Они были,  в
общем,  неплохие ребята.  Но  сейчас на них напало такое настроение.  Бывают
моменты массового психоза,  когда весь класс начинает ни  с  того ни с  сего
смеяться, орать, вытворять всякие штуки. Такой момент наступил и у них.
 - Довольно ржать! - сказал я.
 Но они гоготали как сумасшедшие.  И все по поводу машины. Таким смешным
и  диким казалось им  наше  намерение ее  восстановить.  Они  ведь ничего не
понимали в  автомобильном деле.  Глупости они пороли невероятные.  Но каждая
глупость казалась им  верхом  остроумия.  Результат чрезмерного питания плюс
безделье.
 - Веселитесь! - сказали мы и пошли искать кладовщика.
 ...Мы думали,  что быстро приготовим машину к буксировке, подцепим ее и
поедем.  Это оказалось не так просто. Я понял, что без Зуева мы бы ничего не
сделали.  Ивашкин никакого участия в  работе не принимал,  посидел немного и
ушел.
 Зуев велел нам накачать баллоны,  а  сам стал налаживать свет и сигнал.
Без света и сигнала запрещается буксировать машину.
 Надевать покрышки на диски, заправлять в них камеры очень тяжелое дело.
Мы вертели колесо туда и сюда,  наверно, вертели бы до утра. Игорь кричал на
Вадима,  я тоже стал кричать на Вадима,  -  Вадим хватался то за одно, то за
другое.  В конце концов мне стало его жаль.  Он ни в чем не был виноват,  мы
вымещали на нем свое раздражение. Я перестал кричать на него и сказал Игорю,
чтобы он  тоже не  кричал.  Игорь ответил:  "Не учи!"  -  но орать на Вадима
перестал.
 Подошел Зуев, стал ногами на покрышку, нажал на монтировочные лопатки и
заправил баллон.  Нам оставалось только накачать его. Накачивали по очереди,
но Игорь что-то слишком часто передавал насос. Я сказал:
 - Так не пойдет!  Каждый должен качнуть сто раз.  И  только после этого
передавать другому.
 Так  мы  и  стали сменяться.  Несколько раз  нам  казалось,  что баллон
накачан, но Зуев ударял по нему лопаткой и говорил: "Мало!" И мы качали еще.
 Часа,  может быть, через три мы накачали все баллоны. Устали смертельно
и извозились в пыли.
 У  Зуева дело тоже подошло к  концу.  Мы  поддомкратили машину,  вынули
из-под  нее деревянные колодки и  поставили колеса.  Это была уже пустяковая
работа.
 Зуев сел за руль и велел нам толкать машину. Мы навалились, но машина и
не думала двигаться.  Так она окоченела и  заржавела.  Зуев вылез из кабины,
уперся  плечом,  на  помощь  к  нам  пришел кладовщик.  В  конце  концов под
кряхтенье Шмакова  Петра  и  яростные крики  остальных машина  выкатилась из
сарая во двор.
 Мы проголодались и  объявили Зуеву,  что идем в лагерь обедать.  Зуев в
ответ  молча  кивнул головой,  вынул бумажный сверток с  колбасой,  хлебом и
огурцами и тоже уселся перекусить.
 Мы пошли в  лагерь.  Столовая была пуста.  На кухне нам ничего не дали,
посоветовали дожидаться ужина.
 - В поселке есть чайная, - сказал Вадим.
 - Талеров нет, - ответили мы.
 После некоторого колебания Вадим сказал:
 - Я вам ссужу, но уговор: в получку отдать.
 Мы поклялись,  что отдадим,  и  отправились в чайную в самом прекрасном
расположении духа:  чайная - это не школьная столовая, где кормят бульоном и
киселем.
 Мы  уселись за  столик у  окна.  Толстое,  румяное лицо Вадима выражало
некоторое беспокойство.  Боялся,  что мы  не отдадим долг.  Но деваться было
некуда. Он вынул из кармана трешку и сказал:
 - Ассигную трояк.  Получается по  семьдесят копеек с  человека.  Лишние
двадцать копеек за мой счет. Пользуйтесь.
 И, сказав про лишние двадцать копеек, совсем расстроился.
 - Каждый заказывает что хочет.  Не будем считать копейки,  -  предложил
Игорь.
 Мы  согласились,  что копейки считать нечего.  Но все же лучше заказать
всем  одинаково.  Игорь  состроил  презрительную физиономию,  но  подчинился
большинству.
 Мы  заказали четыре селедочных винегрета,  четыре борща,  четыре рагу и
четыре бутылки лимонада.
 Шмаков Петр заметил,  что лимонад здесь наверняка дрянь. Вместо четырех
бутылок  лимонада лучше  взять  две  бутылки пива.  Получится по  стакану на
брата.
 Мы нашли предложение Шмакова Петра разумным.
 В  одну  секунду мы  расправились с  селедочным винегретом,  запили его
пивом.  Потом принесли очень горячий борщ.  Мы от него разомлели. Тем более,
что сидели у окна: солнце хотя и склонялось к западу, но еще палило вовсю. А
после рагу мы совсем обалдели.  Но, в общем, после обеда мы чувствовали себя
изумительно.  От  палящего солнца,  от  мертвой  сонной  тишины  поселка нам
хотелось петь, и в то же время хотелось спать.
 Мы  особенно не  спешили.  Куда спешить?  Дело мы свое сделали,  машину
приготовили. А поведет ее все равно Зуев, потащит Ивашкин. Не уедут без нас.
А уедут -  скатертью дорога! Искупаемся и поедем поездом. Ехать на машине мы
вовсе  не  обязаны.  Ведь  доверили ее  не  нам,  а  Зуеву.  Всего хорошего,
счастливого пути!
 Мы  заглянули на  дачи,  где  жили  ребята из  класса "Б".  Надо бы  их
разыграть,  рассчитаться с ними.  Но в лагере был тихий час. Если мы подымем
шум,  проснутся малыши.  А малыши не виноваты,  что им сюда прислали больших
дураков из класса "Б".


12

 Машины стояли на своих местах.  И  машина Ивашкина,  и  та,  которую мы
должны были буксировать.  Под ней,  разложив на земле подушки сиденья,  спал
Зуев.
 Он проснулся,  услышав наши голоса, вылез из-под машины и сиплым от сна
голосом спросил:
 - Ивашкин где?
 Мы ответили, что не знаем.
 Зуев сполоснул лицо водой из бочки и ушел искать Ивашкина.
 Практичный Шмаков тут  же  вытянул подушку,  на  которой спал  Зуев,  и
улегся на ней. Вадим схватил спинку сиденья и тоже лег.
 Тогда мы с  Игорем бросились к машине Ивашкина.  Каждый из нас старался
первым захватить кабину.  Спать нам уже не хотелось.  Но раз Вадим и  Шмаков
нашли место для спанья, мы хотели найти место еще лучше.
 Мы одновременно открыли дверцу и стали толкаться,  оттесняя друг друга.
В конце концов оба ввалились в кабину. Улечься было негде, и мы уселись. Я -
против руля, Игорь - сбоку.
 Тут я увидел,  что Игорь не отрываясь смотрит на щиток.  Я проследил за
его взглядом.  И  все дальнейшие события начались с той секунды,  когда наши
взгляды сошлись в  одной точке...  Ивашкин оставил в  кабине ключ зажигания.
Машина была в наших руках...
 - Гм!  -  пробормотал Игорь.  -  На  "Москвиче" все  расположено совсем
по-другому...
 "Москвича" я не знаю.  Но "ГАЗ-51" знаю хорошо.  На "ГАЗ-51" я проходил
практику.  И я стал все объяснять Игорю. И, чтобы получше ему объяснить, мне
захотелось завести мотор. Чтобы подтвердить свои объяснения на практике.
 Конечно,  это чужая машина.  Но я заведу ее ровно на секунду.  Ничего с
ней  не  случится.  И  никто ничего не  узнает.  Я  повернул ключ зажигания,
оттянул подсос и нажал педаль стартера.
 Мотор  взревел.  Я  быстро  задвинул  подсос  и  уменьшил газ...  Мотор
спокойно работал на малых оборотах.
 - Хорошо работает на малых, - сказал Игорь.
 - Подходяще, - ответил я и выключил зажигание. Мотор стих.
 - А ну-ка, пусти, я попробую, - сказал Игорь.
 Мы  поменялись местами.  Игорь включил зажигание,  подумал,  вздохнул и
нажал стартер.
 Мотор заработал снова.
 Игорь то  прибавлял,  то  убавлял газ.  Двигатель то шумел сильнее,  то
совсем стихал.
 - Хватит, - сказал я, - выключай!
 Мы снова поменялись местами.
 - На "Москвиче" мотор работает тише и равномернее, - сказал Игорь.
 На это я рассеянно ответил:
 - Не знаю, не знаю... Не вижу разницы.
 В это время я левой ногой выжал педаль сцепления. Потом отпустил. Потом
опять выжал и  опять отпустил.  Я  старался это делать плавно,  как нас учил
инструктор.  Потом  я  включил первую  скорость,  она  включилась хорошо.  Я
включил вторую скорость,  она  тоже включилась хорошо.  И  третья включилась
прекрасно.  Я  включил задний ход  -  великолепно!  Все  включалось чудесно,
легко,  без всякого нажима.  Если я заведу мотор,  то проделаю все это точно
так же. И спокойно поеду куда надо.
 Игорь со снисходительным видом рассуждал о преимуществах "Москвича" над
"ГАЗ-51"...  Но  его слова не доходили до моего сознания.  Оно,  то есть мое
сознание,  было  целиком  сосредоточено на  машине.  Я  снова  завел  мотор.
Выключил. Снова завел...
 И вот,  когда я завел мотор в третий раз,  я включил первую скорость и,
потихоньку отпуская сцепление, начал прибавлять газ...
 Машина медленно и плавно двинулась вперед.
 Тут же я начал переводить на вторую скорость,  но она не включалась.  Я
стал торопливо заталкивать ее,  но  никак не мог затолкнуть.  Тогда я  снова
включил первую.  Но в  это время дал слишком много газу.  Машина дернулась и
остановилась. Мотор заглох.
 - Не блеск, - сказал Игорь.
 Я немного успокоился,  взял себя в руки,  снова завел мотор и,  глядя в
заднее окошко, стал подавать машину назад. И, как только она дошла до своего
прежнего места, я сразу затормозил. Мотор опять заглох.
 - На тройку, - объявил Игорь.
 Я начал ему объяснять,  почему у меня так получилось.  Но Игорь перебил
меня:
 - Оправдываться будешь в суде. Заглушил два раза, и все!
 Подошли Шмаков и Вадим.
 - Раскатываетесь? - спросил Вадим.
 А  Шмаков Петр ничего не спросил.  Шмаков Петр не задает вопросов.  Тем
более таких, какие задает Вадим.
 - Пусти! - сказал Игорь и начал сталкивать меня с сиденья.
 Он тоже хотел прокатиться. Я испугался. За себя я не боялся, а за Игоря
боялся, хотя он ездил лучше меня.
 - Придет Ивашкин, и будет дикий скандал, - предупредил я.
 Игорь в ответ пробормотал:
 - За меня не беспокойся. За себя лучше беспокойся.
 Он завел машину,  доехал до ворот,  вернулся задним ходом, опять доехал
до  ворот,  опять  вернулся...  Потом поехал по  направлению к  той  машине,
которую мы должны буксировать в Москву.  Остановился возле нее, высунулся из
кабины и крикнул:
 - Привязывайте буксир!
 - Ты что, с ума спятил? - спросил я.
 - Не  беспокойся,  -  ответил Игорь,  -  мы  только привяжем трос,  все
приготовим,  шоферы нам спасибо скажут.  Давай,  Шмаков,  привязывай! Вадим,
помогай!
 Шмаков и Вадим схватили буксир и начали его привязывать.
 Я  понял,  что будет дальше...  Игорь вошел в азарт,  Вадим со Шмаковым
Петром тоже вошли в азарт. И, конечно, мы хоть немножко, да протащим машину.
А раз так,  я не желаю оставаться в дураках... Я быстро влез в кабину второй
машины и сел за руль.  Если я буду зевать,  то Вадим или Шмаков перехватят у
меня и этот руль.
 - Готово? - крикнул Игорь, высунувшись из кабины.
 - Готово! - ответил Вадим. Он привязывал трос к передней машине.
 Шмаков ничего не  ответил.  Он  привязывал трос  к  задней машине.  Как
всегда, кряхтел изо всех сил.
 - Крош, помоги ему! - скомандовал Игорь.
 Но я не думал двинуться с места.  Нашли дурака!  Как только я вылезу из
кабины, туда моментально залезет Вадим или тот же Шмаков Петр.
 Игорь потерял терпение,  выскочил из  кабины и  стал  помогать Шмакову.
Вдвоем они лежали под машиной,  кряхтели,  сопели, ругались... Потом встали,
тяжело дыша и стряхивая с себя пыль... Все было готово.
 - Так!  -  распорядился Игорь.  - Ты, Вадим, стань на подножку к Крошу.
Ты, Шмаков, ко мне. Будете передавать сигналы. Крош, ты готов?
 Я ответил,  что готов,  и крепко ухватился за руль.  На подножке у меня
стоял Вадим.
 Передняя машина тронулась.  Трос натянулся. Моя машина дернулась и тоже
пошла вперед.
 Я  неплохо вожу машину.  Как  говорит наш инструктор -  "уверенно".  Но
сейчас у меня уверенности не было. Оттого, что не сам я ехал, а меня тащили.
Волокли на аркане.  Я зависел не от себя,  а от Игоря.  Конечно, Игорь умеет
водить машину.  Но буксировать машину - это совсем другое дело. Нужно думать
о том, кого буксируешь. А Игорь ехал сам по себе. Дергал. Трос то ослабевал,
то натягивался. Я боялся наскочить на машину Игоря.
 Мы выехали со двора и остановились.  Игорь вылез из кабины и подошел ко
мне:
 - Как?
 - Порядок! Только не дергай, пожалуйста! - попросил я.
 - Ты сам дергаешься, - ответил Игорь.
 Мы снова двинулись вперед. Справа от дороги тянулся лес, слева - овраг,
довольно глубокий.  Дорога была в выбоинах.  Но ни лес, ни овраг, ни выбоины
меня не страшили. Теперь я чувствовал себя гораздо увереннее.
 Игорь тоже чувствовал себя увереннее.  Поехал быстрее.  Дернул с места.
Потом дернул, когда переключал скорость. Мою машину вдруг потянуло вправо. Я
крутанул руль  влево.  Игорь  опять дернул.  Мою  машину закинуло налево.  Я
крутанул руль вправо... Меня стало кидать то вправо, то влево...
 Я  крикнул  Вадиму:  "Останови!"  Вадим  замахал руками,  но  Игорь  не
останавливался.  Меня опять закинуло влево,  к  оврагу.  Я стал изо всех сил
выворачивать руль,  но руль меня не слушался.  Я нажал на тормоз... Было уже
поздно... Моя машина накренилась и начала сползать в овраг...
 Передо мной мелькнуло испуганное лицо Вадима...  Он соскочил с подножки
и  покатился вниз.  Моя машина ползла и  наклонялась все больше и больше.  Я
упал с сиденья на дверцу...


13

 Вылезти с моей стороны было невозможно:  кабина лежала на земле. Чем-то
у меня были обожжены руки,  я не обратил на это внимания.  Единственной моей
мыслью было поскорее выбраться отсюда.  Я  попробовал открыть правую дверцу,
она была надо мной.  Дверца не открывалась, ее перекосило. К счастью, стекол
в  ней не было.  Я  осторожно подтянулся и,  упираясь одной ногой в сиденье,
другой -  в  руль,  вылез из кабины,  спрыгнул на землю,  огляделся вокруг и
увидел следующую картину.
 Моя машина лежала на боку,  в обрыве, привалившись кузовом к дереву. Но
удерживало ее  не дерево,  а  трос,  привязанный к  машине Ивашкина.  Он был
натянут как струна, моя машина висела на нем. От машины по косогору тянулась
полоса взрытой земли и сломанного кустарника - метров двадцать Игорь волочил
меня по обрыву.
 Машина Игоря стояла на дороге. Игорь, высунувшись из кабины, смотрел на
меня.  Не вылезал,  боялся снять ногу с тормоза.  Он был бледен. На подножке
стоял Шмаков Петр,  он не был бледен.  Внизу стоял Вадим.  Он стоял почти на
дне оврага, и я не видел - бледен он или нет.
 Все  трое  с  ужасом смотрели на  меня.  Однако не  двигались с  места.
Думали, что я убит, и боялись подойти.
 Но  я  был жив.  Даже не  ушибся.  Только обжег руки.  И  тут до  моего
сознания дошло,  что я обжегся кислотой из аккумулятора. Зуев поставил его в
кабине временно,  чтобы доехать до Москвы. Но это не страшно. В аккумуляторе
не стопроцентная серная кислота,  а электролит,  раствор,  им не обожжешься.
Пощиплет и пройдет.
 - Крош, ты жив? - закричал Вадим и побежал ко мне.
 - Умер, - ответил я.
 Шмаков тоже подошел.  Они смотрели на меня так,  точно я  действительно
вернулся с того света.
 - Не узнали? - сказал я.
 - Как тебя угораздило? - спросил Шмаков.
 Я  пожал плечами.  Сам не понимал,  как все получилось,  как я  попал в
овраг.  Руля из рук не выпускал,  сознания не терял. Я только хорошо помнил,
что руль вдруг перестал меня слушаться.  Вернее,  машина перестала слушаться
руля. И ее потащило в овраг.
 - Подойдите сюда! - закричал Игорь.
 Он, бедняга, не мог снять ноги с тормоза. Мы подошли.
 - Что случилось? - спросил Игорь.
 - Сам не видишь!
 - Но как это произошло?
 - Черт его знает! Ты стал дергать, и машина потеряла управление.
 У Игоря задрожали губы:
 - Когда я стал дергать?!
 - Тогда! Вадим кричал, чтобы ты остановился, а ты перся вперед.
 - Неправда! - вскипел Игорь. - Я тут же остановился.
 Я усмехнулся:
 - Интересно... Кто же меня тащил но обрыву? Двадцать метров... Пушкин?
 - Но как ты не удержал руля?
 - Я-то удержал... Только машина перестала слушаться руля. Может быть, в
ней  рулевое управление не  в  порядке...  Ведь  мы  эту  машину  не  знаем.
Буксировать не надо было, вот что! Прокатиться захотелось.
 - А  кто первый завел машину?  Кто первый поехал?  -  сварливо возразил
Игорь.
 - Не  будем торговаться,  -  мрачно сказал я,  -  ведь ты  всегда прав.
Подумаем, что делать.
 Никто не знал, что делать.
 Шмаков предложил:
 - Подложим камни под эту машину, чтобы и ее не стащило вниз.
 Мы  подложили под  все колеса по  большому камню.  Игорь осторожно снял
ногу с тормоза. Машина стояла на месте.
 - Можешь вылезать,  -  сказал я, - только оставь ее на ручном тормозе и
на скорости.
 - Не ты один такой умный, - ответил Игорь и вылез из кабины.
 Мы спустились к моей машине.
 - Был бы в ней бензин, обязательно случился бы пожар, - сказал Вадим.
 Но  нам было неинтересно думать,  что могло еще случиться.  С  нас было
достаточно того, что произошло.
 - Будет грандиозный скандал! - не унимался Вадим.
 Я сказал:
 - Уговор: никого не продавать.
 Ребята согласились. Возьмем вину на всех.
 Мы стали думать,  как нам