можно охарактеризовать, как
"грязную игру". Один не представившийся нам агент DEA позвонил директору
Психиатрического нститута Лэнгли Портера и спросил, как он может иметь дело с
таким человеком, как Бородин (Шура иногда работал на институт), ведь лаборатория
последнего - главный источник загрязнения окружающей среды в штате. Крайне
удивленный, директор рассказал об этом звонке Питеру, и тот объяснил, что на
самом деле проверка Федерального Агентства обнаружила лишь минимальное
превышение нормы содержания ртути в одном из взятых образцов почвы, и что когда
эта почва была вывезена, дальнейших проблем не возникло.
     Следующим ударом было извещение от двух крупных химических компаний, у
которых Шура покупал реактивы в течение двадцати пяти лет, что они, к сожалению,
по разным причинам вынуждены прекратить сотрудничество с ним. Мы, конечно, никак
не могли бы доказать, что на компании оказано давление, да и делать это было уже
бессмысленно.
     На вопрос нашего вашингтонского друга: "Говорят вы встречались с знаменитым
доктором Бородиным, ну и как ваши впечатления?" - мистер Гуд, симпатичный на
первый взгляд химик из DEA, жестко сказал: "Не знаю, о ком вы говорите, я
никогда не встречался с этим человеком", развернулся и ушел.
     Было подтверждено, что Шура, согласно своей лицензии, имел право выращивать
кактусы пейотля. Значит, единственной причиной, по которой их уничтожили, было
желание сделать нам больно.
     Через год Шуре пришлось расстаться с лицензией: он столкнулся с тем, что
судебные издержки, которые потребуются для того, чтобы доказать нашу правоту,
будут выше наших финансовых возможностей. Мы также понимали, что в конце концов
суд все равно решит, что Шура нарушил правила DEA, и не важно, что он не знал о
них. Нам также пришлось выплатить огромный штраф в размере 25000 долларов,
наложенный прокурором, которого невозможно было убедить в том, что на самом деле
причиной преследования была публикация книги, а не нарушение правил.
     Теперь Шура никогда уже не сможет работать с полным сознанием своей
свободы. Ему дали понять, в каких условиях живут те ученые, которые работают на
правительственные структуры. Власти хотели запугать его, хотели заставить его
замолчать, но у них ничего не получится, пока мы живы и имеем возможность
писать. Мы продолжаем считать, что любой совершеннолетний гражданин имеет право
употреблять любой препарат, если только он обладает всей информацией о его
действии. С злоупотреблением препаратами должны бороться врачи, а не полиция.
Многие согласны с нами, но наша позиция противоречит официальным взглядам
властей.
     Должное просвещение и законодательство могли бы за одну ночь полностью
решить проблему преступности, связанной с наркотиками. Но именно образование, а
не пропаганда (несколько поколений молодых людей привыкли не доверять любой
официальной информации о запрещенных препаратах, в том числе ценной научной
информации, поскольку они на собственном опыте открывали несоответствия между
пропагандой и реальностью).
     Сейчас ни у одного крупного политика не хватает смелости открыто заявить:
     "Мы ошибались. Некоторые запрещенные сейчас препараты не представляют
угрозу для здоровья человека, необходимо только знание их качеств и правильное
использование. Это относится к большинству психоделиков. Некоторые наркотики в
принципе безопасны, но могут вызывать у некоторых людей привыкание. Поэтому
необходимо предоставлять таким людям медицинскую помощь, если она требуется.
Некоторые наркотики опасны для всех, и мы постараемся полностью проинформировать
общественность об их вреде, как сейчас сообщаем о побочном эффекте лекарств.
Образовательные программы на данные темы должны проводиться не полицией, а
врачами, химиками и токсикологами.
     Война с наркотиками бесполезна, разрушительна и аморальна. Главной ее
причиной ее противники считают то, что законодатели и общество находятся в
полном неведении относительно наркотиков вообще и в том числе психоделиков, их
полезных свойств и возможного применения в психотерапии и духовных исканиях.
Другая причина - громадная индустрия, которая получает доход с этой войны:
производители оборудования для тестов на наркотики, тюрьмы и прочие репрессивные
органы. Об этом пойдет речь в главе "Сui bono?"
     Я хочу обратить внимание на другой момент. Мне кажется, что в нас
скрывается подсознательный страх перед бездной неизвестного в человеческом
сознании, уверенность, что эта теневая сторона может оказаться окончательной,
главной, ужасной правдой о природе человека. Этот страх вырабатывается в нас
семьей и культурой, а часто еще и религией. Пока мы не исследуем эту сторону
нашей души, пока мы не изучим возможности ее изменения, у людей останется
враждебность ко всему, что как-либо открывает двери бессознательного. А те
зачатки полицейского государства, которые мы сейчас наблюдаем, перерастут в
нечто, все еще называемое Соединенными Штатами Америки, но полностью потерявшее
традиции свободы и демократии.
     Для дальнейшего выживания человечества необходимо, чтобы самые светлые умы,
самые честные люди объединились, чтобы изучать человеческую душу, особенно ее
теневую сторону, используя в виде инструментов в том числе и психоделики. Иначе
наша цивилизация может погибнуть, столкнувшись с проблемами ядерного оружия,
бактериологических мутаций и продолжающегося обнищания большей части населения.

ГЛАВА 2. ЛУРД.

     (Рассказывает Алиса)

     Однажды я притащила домой видеокассету с новым боевиком. "Фильм - просто
класс: сплошные спецэффекты, - сказала я Шуре. - Называется "Терминатор-2".
Посмотрим?"
     "Почему бы и нет", - отвечал Шура, и я стала рассказывать, кто такой
Великий Арнольд, о его недавней свадьбе, о том, что, по моему, его главное
достоинство - умение смеяться над собой. Сценарий, конечно же, оставляет желать
лучшего, но в таких фильмах главное - захватывающее действие и дорогие
спецэффекты.
     Вообще Шура смотрит телевизор крайне редко - один-два раза в неделю, когда
мы устраиваем выходной (мы называем это "днем закрытых дверей"). Вечером такого
дня мы запираемся в спальне, включаем любимую музыку, валяемся в постели и не
отвечаем на телефонные звонки. Зимой в спальне работает маленький обогреватель,
летом - большой вентилятор. Нескольких часов вместе бывает достаточно, чтобы
обсудить все текущие события, поделиться всеми радостями и огорчениями. Потом мы
идем готовить ужин.
     Ужинаем мы перед телевизором в гостиной. Мы оба любим сериал "Лицом к
северу" и смотрим даже повторы; я также записываю время от времени самые
интересные документальные фильмы: например, о раскопках древних городов майя или
о гангстерах тридцатых годов. Такие фильмы мы смотрим для общего образования (я
искренне считаю, что любой американец, который не знает, что произошло в Чикаго
в 1929 году в день святого Валентина, страдает острым недостатком культуры).
     А иногда я беру в прокат видеокассету с новым фильмом - так получилось на
этот раз.
     В самом начале "Терминатора-2" есть сцена появления "доброго терминатора"
на Земле - его голое тело блестит в тусклом свете ночных фонарей. А за мгновение
до его появления в воздухе происходит серия красивых электрических разрядов. Я
на всякий случай объяснила Шуре, что это из-за сопротивления
пространственно-временного континуума: когда в нем появляется дыра, всегда
сталкиваешься с электромагнитными аномалиями. Шура молча кивнул головой: он
хорошо представляет себе мои познания в области электромагнетизма.
     Фильм нам обоим очень понравился. И вот, думая обо всех этих молниях и
разрывах в пространстве и времени, я вдруг вспомнила, что сама однажды побывала
в месте, где случился такой разрыв.
     Место это - знаменитый город Лурд на юге Франции. В начале 80х, во время
путешествия по Европе, мы заехали туда по моей просьбе. Шура тогда участвовал в
научной конференции где-то на севере Германии, а затем мы отправились поездом в
Лурд, чтобы потом проехать всю французскую и итальянскую Ривьеру.
     Сначала мы остановились в маленьком городке Либурне (попали как раз в
базарный день), там мы пересели на другой поезд, который шел через страну
виноградников - Бордо. За окнами купе тянулись холмы, покрытые бесконечными
садами и виноградниками, где зелень ярко контрастировала с красно-бурой землей;
постепенно они сменялись более равнинным ландшафтом. Вместо коттеджей с
ухоженными палисадниками теперь за окном мелькали домики с заброшенными садами -
явный признак нищеты и упадка.
     Из поколения моих детей большинство ничего не слышало о лурдском чуде. Люди
нашего возраста впервые познакомились с этой историей, когда в 40-х годах вышел
фильм "Песня Бернадетты", прославивший молодую актрису Дженнифер Джонс.
Посмотрев фильм, многие отправились в библиотеки, чтобы узнать подробности о
жизни святой Бернадетты.
     Я всегда питала страсть ко всевозможным так называемым чудесам, поэтому
прочла все, что имелось в библиотеках по данному вопросу. Как мне удалось
выяснить, 14 летняя Бернадетта Субиру не отличалась ничем особенным до того дня
в 1878 году, когда встретила возле пещеры недалеко от своей деревни существо,
которое она назвала "Девой", но так и не смогла более-менее связно описать. С
тех пор, как я посмотрела фильм и прочла книги, мне захотелось непременно
побывать на этом месте.
     Пещера превратилась в католическую святыню. Считается, что источник в ней
исцеляет любые болезни. Источник появился, когда Бернадетта по указанию "Девы"
выкопала ямку внутри пещеры - неожиданно из ямки потекла вода, и "Дева" сказала,
что это святой родник, и вода в нем может исцелять.
     Я отдавала себе отчет, что источник и пещера стали доходным местом для
церкви, и была готова увидеть коммерческое использование и профанацию святыни.
Мне наплевать на все это: я не католичка, и я ехала в Лурд не для того, чтобы
вылечиться от болезней или обрести просветление. Я просто хотела увидеть своими
глазами скалу, или пещеру, или грот, где произошло такое чудесное событие.
     Когда я сказала Шуре, что хочу посетить Лурд, он тут же согласился и
добавил, что ему, наверное, тоже будет интересно посмотреть чудесное место. Он
пообещал не проявлять свой научный скептицизм, но предупредил меня:
     - А ты представляешь себе, что там все кругом заплевано из-за туристов, и
полно калек?
     - Все в порядке, мне это не помешает. Я ведь просто хочу посмотреть на
это... как ты сказал? - "чудесное место".
     - Тогда поехали. Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась.
     Поезд шел теперь по лесистой горной местности - Пиренеям. Мы встали возле
открытой двери тамбура и наслаждались величественным видом горных вершин и
чистым прозрачным воздухом, пахнущим соснами.
     Первое, что мы увидели, подъезжая к Лурду, была полоса широкой реки внизу
под нами. Поезд сделал поворот, и совершенно неожиданно на берегу реки показался
огромный собор, сверкающий золотом на фоне темной зелени окрестных холмов.
     Ах, старая добрая католическая церковь! Знают, как привлечь внимание!
     Поезд прибыл на вокзал, и мы закинули на спину рюкзаки, немного ошарашенные
количеством по-разному одетых медсестер, собравшихся на платформе. Вдоль стены
вокзала стояли длинные ряды инвалидных кресел. Мы не стали смотреть, как сходит
с поезда это множество инвалидов, которым медсестры должны были помогать, и
поспешили в город, чтобы найти место для ночлега. Мы устали от долгой поездки,
поэтому забрели в первую попавшуюся скромную гостиницу и рано легли спать,
отложив экскурсию до утра.
     После завтрака мы пошли гулять. Город лежит на склоне холма, под ним течет
река, через которую перекинут широкий каменный мост.
     Главная улица города спускается к реке. На ней много магазинчиков -
большинство из них торгует пластиковыми бутылками с изображением Мадонны для
воды из источника. Там же лежат ложки с Мадонной, шапки, шарфики и даже
пепельницы. Иногда попадаются статуэтки святой Бернадетты, но основным спросом
пользуется, очевидно, все-таки Мадонна.
     Мы перешли через мост и оказались в большом парке - где-то далеко виднелся
золотой шпиль собора. Ухоженные газоны и клумбы радовали глаз. На тропинке мы
обогнали нескольких монахов в длинных подпоясанных коричневых одеждах, с четками
в руках. Некоторые из них шли медленно, сложив руки за спиной, другие торопились
и обгоняли нас. Я подтолкнула Шуру и прошептала: "Как в средние века". Шура
улыбнулся и навел фотоаппарат на почтенного старца с огромной седой бородой, в
черных одеждах и немного нелепом берете, лихо заломленном на затылок.
     Мы подошли к большому овальному газону, посередине которого на небольшом
постаменте стояла статуя Мадонны в человеческий рост, окруженная клумбами с
ноготками, петуниями и какими-то неизвестными мне синими цветочками. Мы
остановились и сделали несколько снимков.
     Дальше, под большим деревом рядом с тропинкой, стояла небольшая статуя
Бернадетты Субиру. Девочка стояла на коленях посреди своего собственного садика
из ноготков и анютиных глазок. Мы остановились, и Шура сказал: "Неужели все
из-за этого ребенка?" И я ответила: "Похоже на то, благослови ее господь".
     Наконец мы вышли на небольшую площадь перед собором. Мои ноги к этому
времени уже устали. Стрелки указывали, что пещера находится где-то справа от
собора, и мы пошли в ту сторону по широкой ровной аллее. Справа от нас текла
река. Слева была скала, на которой стоял собор; голый камень постепенно
переходил в поросший лесом холм. Вдоль отвесной стены скалы стояли коробки с
светло-голубыми церковными свечами с ценниками согласно длине. Мы удивленно
переглянулись.
     Через несколько минут Шура предложил, чтобы я шла с удобной для меня
скоростью, а он пока сбегает на разведку до конца тропинки. "Да, милый, -
сказала я. - Мне бы только дойти до пещеры, и можно поворачивать назад. Ты меня
легко найдешь". Шура поцеловал меня в щеку и убежал.
     Вокруг было довольно много людей. Сестры милосердия толкали перед собой
инвалидные кресла с престарелыми пациентами, а один раз мимо меня провезли
довольно молодого инвалида с очень бледным лицом. По сторонам аллеи в беспорядке
стояли скамейки и деревянные стульчики. К скале были пристроены небольшие
странные помещения: скорее всего, там больные принимают исцеляющие ванны.
     Я все еще никак не могла обнаружить признаков самой пещеры, поэтому, собрав
весь запас французских слов и страшно стесняясь своего произношения, обратилась
к скучающему жандарму: "Где здесь грот?" "Да вот же он", - отвечал он,
неопределенно махнув рукой, словно нужно было быть слепой, чтобы не увидеть
пещеру. Я поблагодарила его и продолжала путь.
     Идя дальше, я попыталась вычислить, где же пещера, по расположению скамеек
на бульваре. На склоне скалы пока еще не было видно ничего особенного. Вдруг я
почувствовала, что по моим щекам текут слезы. Не то, чтобы я была чем-то
расстроена: это были беспричинные слезы. Наоборот, я чувствовала себя
превосходно, слезам было просто неоткуда взяться. Я решила не обращать на них
внимания.
     Может быть, наше подсознание испытывает гораздо больше эмоций, чем мы можем
заметить. Может быть именно из-за этого я плачу. Все может быть.
     Через несколько шагов, я вдруг поняла, что в первый раз расположение
скамеек несет в себе какой-то смысл. Скамейки образовывали три стороны квадрата,
примыкающего к скале. И вот наконец я вижу перед собой то, зачем я шла сюда. Это
не пещера, а просто маленькое отверстие в скале глубиной, может быть, в метр.
     Я глубоко вдохнула и остановилась. В стене пещеры был сделан уступ, на
котором стояла небольшая статуя Мадонны. Внутри пещеры виднелись вазы с цветами
- видимо, вокруг волшебного источника.
     И вот, стоя перед святой пещерой, я вдруг почувствовала, что из ее глубины
на меня исходит сияние - почти слышимая песня, поток счастья. У меня перехватило
дыхание, и все тело вдруг пронизало ощущение эйфории.
     Господи! Оно действует! Чудо, которое произошло с Бернадеттой, все еще
действует!
     Я стала вглядываться в лица людей, сидящих вокруг источника: чувствуют ли
они то же, что и я? Нет, я не смогла уловить в лицах окружающих ничего похожего
на мое состояние. Несколько человек сидели не шелохнувшись, опустив голову -
может быть, они тоже купались в этой энергии?
     Бесполезно спрашивать, так что я никогда об этом не узнаю.
     Я медленно подошла к пещере и встала в очередь, чтобы войти внутрь. Передо
мной было всего несколько человек, так что мне почти не пришлось замедлять шаг.
Проходя мимо статуи Мадонны, я вдруг неожиданно заметила, что на ее ногах
нарисованы две золотые розы. "Розочки на ножечках", - почему-то пронеслось у
меня в голове, и я вспомнила, что Бернадетта говорила, что "Дева" была босиком,
и на ногах у нее были золотые розы.
     Я наклонилась, чтобы посмотреть, как под толстым стеклом в полу пещеры бьет
родник. Потом вышла - всепроникающая радость не оставляла меня.
     Шура появился через несколько минут. Я сидела на скамейке и купалась в
волшебном излучении, шедшем из глубины пещеры. Когда он положил мне руку на
плечо, я обернулась и прошептала: "Это было потрясающе!"
     - Рассказывай скорее.
     - Встань здесь. Разве ты сам не чувствуешь?
     - Вроде нет, дорогая. А что чувствуешь ты?
     - Это как музыка без звуков. Счастье, радость - они словно текут оттуда.
Кажется, что чудо случилось прямо вчера.
     Я почувствовала, что не могу говорить из-за того, что слезы наворачиваются
на глаза.
     - Ничего себе! Жалко, что я не могу настроиться на эту волну. Я чувствую
что-то, но мне кажется, что энергия идет от тебя.
     - Ну ничего... Пойдем посмотрим собор.
     Я попыталась утешить его, чувствуя себя виноватой за то, что он не может
разделить со мной счастье. Мы пошли назад.
     - Ну давай смотреть все сразу, раз уж мы здесь, - сказал Шура, как всегда,
полный бесконечного терпения.
     Я остановилась, чтобы достать из сумочки маленький пакетик со 120
миллиграммами МДМА. Я объяснила Шуре, что хочу принять их, чтобы обострить
чувства перед тем, как войти в собор. Шура не возражал: "Вперед, если считаешь,
что это тебе поможет".
     Я пошла запить порошок водой из питьевого фонтанчика, пока Шура ждал меня:
руки в карманах, слегка покачиваясь на каблуках - и мы продолжили наш путь назад
к собору, вход в который был там, где кончалась скала.
     Я рассказала Шуре о своих беспричинных слезах и еще раз описала чудесное
излучение, шедшее на меня из глубины пещеры.
     Когда мы подошли к ступенькам собора, я неожиданно поняла, что мои уставшие
ноги вдруг опять обрели силу, и я вприпрыжку бросилась вверх по ступенькам,
что-то крича. Наверху я остановилась на мраморной площадке с балюстрадой и
перевела дух. Шура не спеша подымался ко мне, и у меня было время внимательно
посмотреть внутрь своего сознания, чтобы узнать, неужели МДМА уже начало
действовать. Ничего похожего. Я просто ощущала прилив энергии, но никаких
признаков действия МДМА не было.
     Обычно эффект наступает минут через десять, так что еще рано.
     Мы зашли в собор, но постояв немного, ушли: мы поняли, что здесь мы не
узнаем ничего важного. Все волшебство было там, в пещере, а остальное -просто
католическая церковь.
     Когда мы шли по парку, я сказала Шуре: "Представляешь, дорогой, МДМА так и
не подействовало. И я, по-моему, даже знаю, почему. Просто у меня был такой
прилив энергии после пещеры, что МДМА не могло дать мне ничего большего. Я ведь
до сих пор чувствую эту энергию". Я радостно засмеялась.
     В городе мы зашли в книжный магазин, и я попросила показать мне книги о
святой Бернадетте. Оказалось, что в магазине есть только одна тоненькая книжечка
на французском.
     Вернувшись в гостиницу, я стала читать ее с помощью Шуры, который переводил
мне самые сложные моменты. Книга не только удовлетворила мое любопытство, но и
обрадовала. Я только искренне у