ием интереса к духовному аспекту личности и стремлением глубже понять
человеческую психику. Психоделические препараты, прежде считавшиеся относительно
полезным инструментом для исследования психозов или безусловно вредным средством
эскапистского самоудовлетворения, теперь все чаще рассматривались западной
молодежью как средство для просветления и духовного преображения.
     Теперь, когда общечеловеческий Танатос уже совсем насытился увековеченным
знанием о том, как мы можем полностью уничтожить и самих себя, и наш уникальный
опыт жизни и любви, кое-что должно произойти и на стороне Эроса, который научит
на, как жить с эти увековеченным знанием. Между двумя противоположными сторонами
человеческой души возникает диалог, который требует нового словаря -- словаря
прозрения и познания.
     Нам нужен способ выражать переживания, возникающие в самых глубинных
участках нашей психики, передавать знание, которое традиционно называют
"оккультным" или "сокровенным". Раньше это знание считалось личным достоянием
шаманов, духовных учителей или лидеров, которые его заслужили. На них лежала
ответственность за выбор одаренных и прозорливых людей, которые могли стать их
учениками и последователями. Этих избранных впускали в храмы знания, в пирамиды,
тайные ложи, монастыри или священные вигвамы, чтобы они могли постепенно
исследовать свой духовный мир и осваивать области бессознательного. Считалось,
что при таком обучении некоторые из них со временем смогут стать мудрейшими
целителями или духовными лидерами.
     Если бы у нас было столько же времени, сколько у наших предков, мы тоже
могли бы спокойно наблюдать за постепенным увеличением количества людей, которые
разбираются во внутренних процессах, энергиях и комплексном равновесии влечений,
страхов, инстинктов и опыта, из которых состоит внутренняя вселенная человека.
Мы могли бы предвидеть, что когда-нибудь и все человечество лучше поймет
сущность своего сознания и подсознания. Однако в последние несколько десятилетий
открытия в физике, химии, биологии, электронике, математике и распространении
информации появляются с невиданной скоростью. И эта лавина знаний о сущности
материального мира не имела необходимого и жизненно важного противовеса:
понимание человеческой психики практически не улучшилось. Мы узнали много нового
о мозге, но не о душе. Мы так и не совершили прорыва в познании тех архетипов
бессознательного, тех эмоций и энергий, которые определяют способ использования
новоприобретенных научных знаний. Но мы обязательно должны развивать методику
исследования и понимания этих неосознанных сил, от которых неизбежно зависят все
наши решения, ибо все открытия, совершенные в мире материи, равно могут быть
использованы и ради жизни, и ради смерти.
     То, чего мы избегаем, и то, чего мы не желаем признавать, может убить не
только нашу расу или культуру, но ВСЕХ нас.
     Не забывайте о том, что психоделические препараты - не единственный ключ к
бессознательному; их нельзя использовать ни для обучения, ни для духовного
роста. Не существует единственно "правильного" препарата и даже единственно
"верной" дозировки одного и того же вещества, которая удовлетворила бы всех
исследователей в равной степени. Нелишне будет еще раз напомнить и о том, что
все переживаемое при приеме психоделических препаратов или визионерских растений
исходит не от самих психоактивных веществ, но от разума или психики человека,
который их потребляет. Каждый из таких препаратов открывает в принявшем его
некую дверь, и разные препараты открывают разные двери. Поэтому исследователь
должен научиться наиболее успешным и безопасным способам продвижения по каждому
из своих новооткрытых внутренних континентов. Это займет много времени, и здесь
необходимо руководство опытного человека - как и во всех глубинных эмоциональных
и духовных исследованиях.
     При соблюдении всех предосторожностей использование психоделических
растений и препаратов имеет большое преимущество перед другими традиционными
методиками. Они позволяют нам скорее достичь желаемого результата: сознательного
постижения наших внутренних процессов и более ясного понимания ответственности
каждого перед человечеством и всеми прочими существами, живущими с нами на одной
планете.
     Эти средства необычайно важны, и я считаю, что достиг известного мастерства
в их изготовлении. Вот почему я этим занимаюсь.


     За годы, прошедшие после нашей беседы в Санта-Барбаре, люди еще не исчезли
с лица Земли и не истребили на ней все живое, но они способны на это. Лидеры
стран так и не наладили открытого и взаимно уважительного общения между собой.
Но на это они тоже еще способны.
     Как и прежде, руководители человечества подпитываются архетипом власти -
тем аспектом человеческой психики, который влечет ее к иерархии, контролю и
фиксации правил и систем. Воля к власти формирует наш мир; без нее человечество
давно бы погибло. Если эта воля уравновешена некими комплементарными энергиями,
она придает человечеству форму; она создает цивилизацию. Но когда тонкое
равновесие нарушается и из этого архетипа выплескивается слишком много энергии,
структура превращается в тюрьму, контроль становится диктатурой, обучение
вырождается в зубрежку и муштру, видения и прозрения порождают догмы, а
осторожность развивается в манию преследования. Мы утрачиваем связь с любящими и
питающими энергиями, которые существуют внутри нас самих; а вместе с тем
исчезает и наша способность выбирать сознательно -- как в личном, так и в
общечеловеческом масштабе.
     Жрецы и цари, императоры, президенты и все те, кого лелеют и защищают
структуры власти, склонны беспокоиться и гневаться из-за одиночек, которые
настойчиво пробиваются в новых направлениях, игнорируя предписания признанных
лидеров. Такие люди внушают властям подсознательный страх перед хаосом, перед
разрушением всего известного, знакомого и безопасного. Реакция на этот страх
может иметь много форм -- от убийства святотатца (или сожжения ведьмы) до
предупреждения, чтобы он держал свое знание и свои мнения при себе (как в случае
с Галилеем); но последнее возможно лишь в том случае, если отщепенец не угрожает
существованию установившегося порядка и не раздражает власть имущих.
     Такова была история развития человечества - история шаткого равновесия
между стремлением к тотальному контролю и потребностью изменяться и расти. Оно
поддерживалось на протяжении столетий, обычно с большими трудностями и часто
насильственно. И мы шли бы по этому пути и до сих пор, но рывок технологического
прогресса за последние пятьдесят лет дал в руки человечества комплекс знаний,
существенно изменивших этот баланс. Выпустив из бутылки джиннов ядерной и
химической войны, мы уже не сможем загнать их обратно; но и дух психоделиков
тоже останется среди нас навечно.
     Быть человеком -- значит быть душой, которая выбирает (будь то сознательно
или неосознанно), что ей делать и чем ей стать. Что до меня, то в этой жизни я
стараюсь познать, осознать и прочувствовать как можно больше - для того, чтобы
выбирать с умом.
     Здесь я могу процитировать мрачноватую шутку Вуди Аллена. Как-то раз,
приветствуя выпускников университета, он начал свою речь такими словами:

     "Уже не первый раз в своей истории человечество оказалось на распутье. Один
путь ведет к отчаянию и безнадежности. Другой - к полному истреблению. Помолимся
же о том, чтобы выбрать мудро и правильно".

     Я не склонен к такому пессимизму: ведь за эти несколько десятилетий
технологии угрожали нам столькими смертельными бедствиями - но все они не
состоялись, и мы благополучно выжили. Не исключено, что нас спасла
"противовесная часть" человеческого существа, которая прокладывает свой путь
разумом и любовью. Я надеюсь на это. И даже больше: я подозреваю, что так оно и
есть.
     А пока что я продолжаю заниматься поиском новых ключей к пониманию
человеческого разума и стараюсь как можно шире распространять те знания и
сведения, которые успел собрать. Если я чего-то не доделаю, мою работу завершат
другие люди из разных уголков мира, с которыми я поделюсь своей задачей.

     Александр Т. Шульгин, доктор философии


     "Избиратели не могут сами решать, какие лекарства безвредны и эффективны"
     Генерал Бэрри Маккарфи.1996 год

     "Если правительство будет само решать, какие продукты и лекарства граждане
должны употреблять, то скоро тела граждан будут в таком же плачевном состоянии,
как души тех, кто живет при тирании."
     Томас Джефферсон,
     3-ий президент США


КНИГА 1. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ - ПРИЯТНЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ.

ГЛАВА 1. НАШЕСТВИЕ.

     (Рассказывает Алиса)

     Двадцать лет подряд Шура получал ежегодную лицензию DEA (Агентства по
борьбе с наркотиками), которая позволяла ему хранить, анализировать и
использовать для научных исследований запрещенные препараты из всех пяти
списков. Время от времени агенты DEA проводили инспекции Шуриной лаборатории,
проверяя, выполняются ли все инструкции и не ведется ли здесь незаконная
деятельность. За 15 лет нашего знакомства инспекции проводились дважды. Каждый
раз приходили два агента, которые не находили никаких следов правонарушений и не
предлагали внести никаких изменений в порядок работ - и лицензия ежегодно
обновлялась.
     Шура сделал одну ошибку. Когда он получал лицензию в первый раз, к ней
прилагался подробный список правил, но нам никогда не приходило в голову, что
правила могут меняться. Ведь раз лицензия обновляется каждый год, DEA наверняка
предупредило бы его о новых правилах. Теперь уже, оглядываясь назад, мы
понимаем, как мы были наивны. Оказалось, что все владельцы лабораторий должны
сами узнавать обо всех изменениях. Но почему тогда знавшие о них инспектора не
говорили нам об этом во время проверок?
     Была еще одна причина того, что Шура не проявлял особого любопытства по
поводу новых правил. Дело в том, что на протяжении 30 лет пост руководителя
отдела DEA, контролирующего все лаборатории Запада США занимал его лучший друг
Пол Фрай. Он часто по воскресеньям заходил в лабораторию - его завораживала
химия психоделиков, но в то же время он признавался, что до смерти боится
пробовать один из таких препаратов. Мы никогда и не предлагали: пост, который
занимал Пол, не позволял ему и думать об употреблении психоделиков, даже не
запрещенных.
     Пол заходил к нам бесчисленное количество раз. Он много раз видел стопки
писем с анонимными образцами для анализа - большинство таких писем Шура не
распечатывал, так как не любил работать на незнакомых людей. Две комнаты были
завалены такими конвертами - кабинет и бывшая спальня, превращенная в
лабораторию, куда Шура поставил инфракрасное оборудование и аппарат
ядерно-магнитного резонанса; там же были полки с документацией и пластинками.
     Типичным образцом таких писем мог быть запрос одного британского ученого,
изучающего феномен рейв-музыки - он прислал образец препарата, купленного на
рейв-вечеринке, скорее всего - экстези или другой запрещенного вещества. Он не
хотел обращаться в официальную лабораторию, так как тогда ему пришлось бы
сообщить властям имена и приметы молодых людей, у которых он приобрел этот
препарат, что сразу же приостановило бы его исследования (и крайне негативно
повлияло бы на судьбы молодых людей). Шура скорее всего сделал бы анализ из
чистого любопытства - узнать, чем там балуются рейверы.
     Шура считал, что лицензия позволяет ему проводить такие анализы, в том
числе и анонимных образцов. Наш друг Пол был того же мнения, но однажды он
сказал Шуре: "Послушай, это дерьмо не стоит тех проблем, которые могут у тебя
из-за него возникнуть - выкинь ты все эти письма". Но Шура был занят каким-то
очередным опытом и пропустил это дружеское предупреждение мимо ушей. Александр
Бородин - великий ученый, но он не достиг того же совершенства в качестве
домохозяина: письма с образцами, большинство из которых он все равно уничтожил
бы, валялись по всему дому. Их можно было обнаружить, например, на шкафу за
бумагами, или в обувной коробке на полу маленькой лаборатории (мы называем ее
"четвертым подвалом"). В доме нет детей, и когда дети приходят к нам в гости,
кабинет и четвертый подвал заперты и вне досягаемости. Домой к нам заходят
только лучшие друзья и самые надежные знакомые, никто из них не входит в
лабораторию без разрешения и никому из них не придет в голову трогать конверты с
большими вопросительными знаками или пробирки с химикатами. Среди наших гостей
нет идиотов или клептоманиов.
     Задолго до нашей встречи один индейский священник прислал Шуре три ростка
пейотля (подарок шаману от шамана). Пол был очень рад, что его друг получил
такой подарок, так как знал, что лицензия позволяет Шуре вырастить их, чтобы
наконец выделить следы неизвестных алкалоидов, которые присутствуют в священном
кактусе. Шура так описывал свои планы: "Некоторые алкалоиды пейотля хорошо
изучены. Я хотел бы узнать, входят ли в состав кактуса созданный мной
синтетический аналог мескалина метоксиметилендиоксифенэтиламин и наиболее
обычные биосинтетические прекурсоры активных веществ пейотля ангалонин,
лофофорин и пейофорин. Я даже придумал название для препарата, следы которого, я
уверен, присутствует в кактусе - "лофофин". Имея на руках образец препарата и
экстракт кактуса, можно будет легко открыть новое вещество.
     А пока кактусы росли в горшках во внутреннем дворике. Мы регулярно поливали
их и очень любили.
     Пол частенько приглашал Шуру проконсультировать химиков лаборатории DEA в
Сан-Франциско. В кабинете висит фотография, где запечатлены Пол и Шура во время
вручения грамоты доктору Бородину ''за огромный вклад в борьбу со
злоупотреблением наркотиками". Грамота была выдана в 1973 году Бюро по борьбе с
наркотиками и опасными препаратами - так раньше называлось DEA. На фотографии
Шура и Пол одеты в строгие костюмы, оба бородатые и серьезные.
     Рядом на стене висит еще одна грамота, на этот раз от DEA: "Доктору
Бородину с огромной признательностью за поддержку, оказанную Западной
лаборатории", за подписью Пола - он вручил ее Шуре незадолго до того, как ушел
на пенсию. Шура всегда искренне удивлялся, чем он заслужил все эти грамоты, но я
думаю, что таким образом была отмечена его честность и стремление сделать
информацию о свойствах и действии психоделиков доступной всем - в том числе и
властям.
     В качестве пастора Вселенской Церкви Жизни, Пол проводил церемонию нашего с
Шурой венчания на лужайке перед нашим домом, и когда через год он сам женился
маленькой блондинке, агенте DEA Елене - милой и крайне прямодушной женщине, -
венчание проходило на той же лужайке. В день венчания наш дом был наводнен
химиками и агентами DEA, Шура показывал им дом и знаменитую лабораторию, где
живут паучки с длинными ножками и где на полу всегда лежат осенние листья,
занесенные ветром. Шура демонстрировал также свою "свалку" в нескольких метрах
от лаборатории. Когда-то Шура вырыл там глубокую яму и обложил ее кирпичом -
теперь она была доверху засыпана землей. Туда Шура выливал все отходы, которые
нельзя было уничтожать в лабораторном камине.
     Через два года после того, как Пол ушел на пенсию, мы издали нашу книгу
PIHKAL. Первая часть книги рассказывала о нашей жизни и истории наших
взаимоотношений, причем для полноты картины мы описывали одни и те же события
отдельно друг от друга. Большинство историй о психоделических опытах было нами
придумано, хотя в основу их легли реальные исследования, которые мы проводили в
60-х годах, а также в последнее время, до введения закона 1986 года об аналогах
запрещенных веществ, положившего конец всем опытам.
     Эта часть книги могла вызвать противоречивые отклики, поскольку в ней мы в
числе прочего рассказали и о том, как в нашей стране под прикрытием пресловутой
"Войны с наркотиками" нарушаются права человека. Мы настаивали на том, что
взрослый человек имеет полное право сам выбирать, каким путем он хочет изучать
свой мозг и душу, если при этом он не ущемляет ничьи интересы.
     Однако настоящий шок в некоторых кругах вызвала вторая половина книги. Она
предназначалась для читателей будущего - людей, которые будут жить в свободной
стране, а не в полицейском государстве. Эта часть содержала 179 рецептов
изготовления различных психоделических препаратов. Язык этой части напоминал
язык журнала "Химия в медицине" и был понятен только специалистам. К рецептам
прилагались описания действия разных доз препаратов, данные людьми,
испробовавшими их действие на себе.
     Как только книга была издана, Шура разослал бесплатные копии во все
лаборатории DEA, чтобы они использовали ее как справочник. Я думаю, что
большинство специалистов не читали первую часть: их интересовала вторая,
источник ценной информации.
     Мы часто обсуждали, какую реакцию властей вызовет наша книга, но время шло,
ничего не происходило, и мы успокоились: в конце концов, мы живем в стране, где
свобода слова гарантируется законом, и вдобавок, Шура имел отличные отношения с
людьми из DEA.
     Тем не менее, по нашим сведениям некоторые в главном офисе DEA в Вашингтоне
были враждебно настроены по отношению к Шуре. Один из них - с репутацией
карьериста, который пытается любой ценой пролезть по службе - считал, что
необходимо запретить даже традиционное использование галлюциногенов коренными
народами Америки. Мы очень надеялись, что он проигнорирует нашу книгу или
пропустит ее на том основании, что она оказалась полезной для лабораторий DEA.
Сейчас, конечно, мы понимаем, какая это была наивность с нашей стороны.
     С тех пор как Пол ушел на пенсию, в лаборатории ничего не изменилось - как
вдруг в 1994 году, через два года после публикации PIHKALа, наш мир разлетелся
на куски.
     В конце сентября 1994 года к нашему дому подъехала красная машина. Из нее
вышли трое людей, представившихся агентами DEA. Мы были неприятно удивлены, что
инспектора прибыли без предварительной договоренности, так как Пол всегда
требовал от своих сотрудников, чтобы доктора Бородина предупреждали о
предстоящей проверке.
     Главный инспектор, мистер Фоска, опрятный и вежливый человек среднего
роста, не обращал внимание на наше недовольство. Два других инспектора были
одеты в повседневную одежду, что крайне необычно для полицейских при исполнении.
Я предложила непрошеным гостям чай или кофе - все трое отказались. Насколько я
помню, агенты DEA не имеют права до окончания инспекции принимать что-либо от
хозяев.
     Нам предъявили ордер на обыск. Очень странно: у всех предыдущих инспекций
ордеров не было, зачем он понадобился теперь?
     Моя дочь Венди в это время работала с заказами на PIHKAL в кабинете: каждую
неделю она занималась делами издательства Transform Press. Когда Шура представил
ее инспекторам как своего пресс-секретаря, она улыбнулась и снова погрузилась в
бумаги.
     Мы были удивлены неожиданным визитом, но ничуть не волновались: две
предыдущие проверки не обнаружили ничего предосудительного, и на этот раз все
должно было пройти так же.
     В тот день мы собирали чемоданы, чтобы отправиться в Испанию: Шура был
приглашен на конференцию, которая проводилась недалеко от Барселоны. Билеты на
самолет были на следующий день, и я волновалась, как бы эта неожиданная проверка
не отняла бы время, оставленное на сборы. Помимо этого никаких опасений у нас не
было.
     Шура повел агентов в лабораторию. Я вернулась в спальню, чтобы попытаться
сложить и запихнуть в чемоданы все нужные вещи. Через несколько минут в дверь
постучала Венди, сообщив, что приехал Михаэль Сан. Как же я могла забыть, что
пригласила его в гости! Михаэль был и остается одним из самых любимых мною людей
- этот тихий, скромный и очень умный молодой человек сумел объединить вокруг
себя представителей разных религиозных и философских организаций, считавших, что
психоделические растения и препараты представляют собой уникальные инструм