стью уяснить себе, какое отношение имеет военное министерство к  нашему
плоту, но хорошо обоснованное выступление полковника и  благоприятный  исход
беглого  экзамена,  которому  нас  подвергли  сидевшие  за  столом  офицеры,
расположили его постепенно в нашу пользу, и он с интересом  прочитал  письмо
из лаборатории отдела снабжения военно-воздушных сил. Встав из-за стола,  он
отдал  короткий  приказ  оказать   нам   через   соответствующие   инстанции
необходимую помощь  и,  пожелав  удачи,  вышел  из  комнаты.  Дверь  за  ним
закрылась, а молодой штабной капитан шепнул мне:
     - Могу держать любое пари, что вы теперь получите все,  что  только  ни
пожелаете. Ваша экспедиция напоминает небольшую военную  операцию  и  вносит
некоторое разнообразие в нашу скучную канцелярщину, не говоря уже о том, что
представляется удобный случай проверить пригодность снаряжения.
     Отдел  внешних  сношений  немедленно   организовал   нам   свидание   с
полковником Люисом  из  исследовательской  лаборатории  главного  начальника
снабжения. Германа и меня повезли туда на машине.
     Полковник Люис оказался добродушным  великаном  с  отличной  спортивной
выправкой. Он  немедленно  вызвал  начальников  различных  исследовательских
отделов.  Все  они  весьма  доброжелательно  отнеслись  к  нашей  просьбе  и
перечислили уйму вещей, качество которых им желательно было проверить.  Были
превзойдены наши самые  дерзкие  желания:  нам  предложили  почти  все,  что
хотелось иметь, начиная с  походного  пайка  и  кончая  мазью  от  загара  и
водонепроницаемыми  спальными  мешками.  Затем  нам  все  это  показали.  Мы
пробовали различные рационы специального назначения в замысловатой упаковке,
зажигали спички, которые  моментально  вспыхивали,  хотя  они  долгое  время
лежали в воде, проверяли качество новых примусов  и  контейнеров  для  воды,
резиновых мешков и специальной обуви; нам показали кухонную утварь  и  ножи,
которые не  тонули,  и  еще  множество  вещей,  которые  могли  понадобиться
экспедиции.
     Я  посмотрел  на  Германа.  Он  был  похож  на  преисполненного  надежд
мальчишку, которого богатая тетя привела в кондитерскую. Впереди шел высокий
полковник и демонстрировал все эти  чудесные  вещи;  а  когда  мы  закончили
осмотр, штабной офицер составил  список  предметов,  которые  мы  хотели  бы
иметь. Я уже считал битву выигранной и мечтал о том, как бы скорее вернуться
домой, в гостиницу, принять горизонтальное положение и  спокойно,  не  спеша
все обдумать. Но высокий любезный полковник внезапно предложил:
     - Ну, а теперь пойдем и поговорим с боссом. Он решит, сможем ли мы дать
вам все это.
     Я  почувствовал,  что  душа  у  меня  ушла  в  пятки.  Нам  предстояло,
следовательно, еще раз пустить в ход все  наше  красноречие,  и  одним  лишь
небесам известно, что за человек был этот босс.
     Босс - небольшого  роста,  мрачный,  как  могила,  офицер  -  сидел  за
письменным  столом.  Он  пристально  оглядел  нас  своими  острыми  голубыми
глазами, когда мы вошли в кабинет, и предложил нам сесть.
     - Итак, что желают эти господа? - резко спросил он полковника Люиса, не
спуская с меня взгляда.
     - Да так, сущую безделицу, - поспешно ответил Люис. Он изложил в  общих
чертах нашу просьбу.
     Босс терпеливо слушал, не шевельнув даже пальцем.
     - А что мы за это от них получим? - спросил он невозмутимо.
     - Мы надеемся, - примирительно сказал  Люис.  -  что  члены  экспедиции
напишут отчет о том, как отразятся на новых видах продовольствия, а также на
различных  типах  снаряжения  те  тяжелые  условия,  в  которых  они   будут
применяться.
     Мрачный, как могила, офицер за письменным столом, пристально  глядя  на
меня,  с  непритворной  медлительностью  откинулся  на   спинку   стула   (я
почувствовал, что погружаюсь все глубже и глубже в большое кожаное кресло) и
холодно сказал:
     - Не вижу, чем  могут  они  нас  отблагодарить.  В  комнате  воцарилась
мертвая тишина. Полковник Люис теребил кончик воротника. Все молчали.
     - Но, - внезапно  сказал  босс  с  ударением,  и  в  уголке  его  глаза
сверкнула какая-то искорка,  -  мужество  и  предприимчивость  многое  могут
сделать. Полковник Люис, выдайте им все, что они просят.
     На  обратном  пути  в  гостиницу   я   сидел   в   такси   в   каком-то
полубессознательном от радости состоянии, как вдруг Герман захихикал.
     - Ты спятил? - тревожно спросил я.
     - Нет, - откровенно захохотал он. - Я подсчитал, что мы получим,  кроме
других съестных припасов, шестьсот восемьдесят четыре банки консервированных
ананасов - мое любимое блюдо.
     Приходится сделать буквально тысячу дел и  предпочтительно  все  сразу,
если нужно подготовить на побережье Перу к отправке в путь деревянный плот с
шестью пассажирами. А в нашем распоряжении всего лишь три  месяца,  и  лампы
Аладдина у нас не было.
     С рекомендательным письмом от отдела внешних  сношений  мы  вылетели  в
Нью-Йорк и встретились там с профессором Колумбийского  университета  Бером,
председателем комитета географических исследований при военном министерстве.
При содействии Бера, который нажал на соответствующие кнопки, Герман получил
наконец все необходимые для своих научных наблюдений инструменты и приборы.
     После этого мы вылетели обратно в Вашингтон  для  встречи  с  адмиралом
Гловером  из  гидрографического  института  военно-морского  флота.  Старый,
добродушный морской волк вызвал всех своих офицеров и, представив им Германа
и меня, сказал, показывая на карту Тихого океана, висевшую на стене:
     - Эти молодые люди хотят внести поправки в наши карты течений. Помогите
им!
     События  развивались  дальше.  Английский  полковник   Ламсден   созвал
совещание в помещении британской военной миссии в Вашингтоне, целью которого
было рассмотреть стоящие перед нами задачи и шансы  на  благоприятный  успех
экспедиции. Мы получили уйму полезных советов, а также  несколько  предметов
английского снаряжения, которые были доставлены на самолете  из  Англии  для
испытания в условиях плавания на плоту. Начальник санитарной  службы  горячо
рекламировал какой-то таинственный "порошок от акул".  Нам  достаточно  было
бросить в воду щепотку этого порошка, если бы акулы  чересчур  обнаглели,  и
они моментально исчезли бы.
     - Сэр, - спросил я вежливо,  -  мы  вполне  можем  положиться  на  этот
порошок?
     - Вот это именно мы и сами очень хотели бы знать, - ответил  англичанин
улыбаясь.
     Когда  времени  в  обрез  и  приходится  вместо   поезда   пользоваться
самолетом, а вместо ног автомобилем, то деньги тают,  как  снег  под  лучами
солнца.
     Мы израсходовали деньги, вырученные от продажи моего обратного билета в
Норвегию, и вынуждены были  обратиться  за  финансовой  поддержкой  к  нашим
нью-йоркским патронам. Здесь нас ожидало неожиданное и неприятное  известие.
Наш главный финансист заболел и лежал в постели с  высокой  температурой,  а
два других компаньона не могли ничего  сделать  до  его  выздоровления.  Они
подтвердили, что наше финансовое соглашение остается в силе, но в  настоящее
время ничем не могут нам помочь. Они попросили  нас  отложить  на  некоторое
время экспедицию, но это было невозможно. Машина пущена  в  ход,  и  ее  уже
нельзя было остановить. Нам ничего  больше  не  оставалось,  как  продолжать
начатое дело; бросить или затормозить подготовку к путешествию было  слишком
поздно. Наши патроны решили расторгнуть соглашение и предоставить нам полную
свободу - теперь мы могли действовать быстро и самостоятельно,.
     И вот мы стояли на улице, засунув руки в карманы брюк.
     - Декабрь, январь, февраль... - считал Герман.
     - В крайнем случае, март, - сказал  я.  -  А  затем  мы  просто  должны
отправиться в путь.
     Все было покрыто туманом, и лишь одно ясно - цель  нашего  путешествия.
Мы не хотели, чтобы к нам относились, как к акробатам, переплывающим Ниагару
в пустых бочках или сидящим в течение семнадцати дней на флагштоке.
     - Если нам предложат жевательную резинку или кока-колу, то такая помощь
нам ни к чему, - сказал Герман.
     В  этом  отношении  мы  были  глубоко  единодушны.  Мы  могли   достать
норвежские кроны, но с ними нельзя было решить задачи, которые стояли  перед
нами на той стороне Атлантического океана, где мы сейчас  находились.  Можно
попытаться получить  где-нибудь  заем,  но  вряд  ли  кто-нибудь  согласится
поддержать спорную  теорию,  а  ведь  именно  для  ее  доказательства  мы  и
собирались совершить переход на плоту. Мы скоро убедились, что ни печать, ни
частные лица не хотели вкладывать деньги  в  предприятие,  которое  как  они
сами, так и все страховые общества считали просто самоубийством. Вот если мы
вернемся целыми и невредимыми, тогда другое дело...
     Все выглядело очень мрачно, и  в  течение  многих  дней  мы  не  видели
никакого выхода. И тогда  вновь  к  нам  на  помощь  пришел  полковник  Отто
Мунте-Каас.
     - Я знаю, ребята, что ваши дела плохи. - сказал  он.  -  Вот  вам  чек,
действуйте. Со мной рассчитаетесь, когда вернетесь с островов Южных морей.
     Пример полковника оказался заразительным, и скоро частный  заем  достиг
такой суммы, что мы смогли действовать, не прибегая к помощи посредников или
каких-либо других лиц. Теперь мы могли вылететь в Южную Америку и приступить
к постройке плота.
     В далекие времена плоты в Перу строили из бальзового дерева; сухое, оно
легче пробкового дерева. Бальзовое дерево растет и  в  Перу,  только  по  ту
сторону Анд, поэтому  во  времена  инков  мореплаватели  отправлялись  вдоль
берега в Эквадор, где они валили громадные деревья на самом побережье Тихого
океана. Мы собирались сделать то же самое.
     В наши  дни  путешественнику  приходится  преодолевать  несколько  иные
препятствия,  чем  во  времена  инков.  Правда,  к  нашим   услугам   сейчас
автомашины, самолеты  и  бюро  путешествий,  но  зато  для  усложнения  дела
существуют границы и таможенные  чиновники.  Они  подвергают  сомнению  вашу
личность, небрежно обращаются с вашим багажом, и если на вашу  долю  выпадет
счастье получить разрешение на въезд, вас нагружают таким количеством  анкет
и бумаг с печатями, что вы не в силах удержаться на ногах под  их  тяжестью.
Страх перед чиновниками с блестящими пуговицами был причиной того, что мы не
рискнули явиться в Южную Америку с ящиками и чемоданами, набитыми различными
подозрительными вещами. Ведь нам предстояло, кроме  всего  прочего,  вежливо
попросить на ломаном испанском языке не только разрешения на въезд, но и  на
выезд на плоту. Бесспорно, мы очутились бы за решеткой.
     - Нет, - сказал Герман, -  надо  достать  официальное  рекомендательное
письмо.
     Один из наших друзей в распавшемся триумвирате был корреспондентом  при
Организации Объединенных Наций. В один прекрасный день он взял нас  с  собой
туда.  Сильное  впечатление  произвел  на  нас   огромный   зал   заседаний;
представители всех наций сидели бок о  бок  и  молча  слушали  быструю  речь
представителя Советского Союза, который стоял перед гигантской картой  мира,
висевшей на стене.
     Наш друг  улучил  подходящий  момент  и  познакомил  нас  с  перуанским
делегатом, а затем и с представителем Эквадора. Утонув  в  глубоких  кожаных
диванах в одной из приемных комнат, они с интересом выслушали наш рассказ  о
плане путешествия через океан  с  целью  доказать,  что  древние  культурные
народы,  населявшие  их  страны,  были  первооткрывателями  островов  Тихого
океана. Оба обещали информировать свои правительства и - заверили  нас,  что
нам  будет  оказана  всяческая  помощь,  когда  мы  прибудем  в  их  страны.
Проходивший через приемную. Трюгве Ли, узнав, что мы  его  соотечественники,
подошел к нам. Кто-то предложил ему отправиться вместе с нами на  плоту.  Но
он возразил, что с него  достаточно  тех  штормов,  которые  ему  приходится
выносить на суше.. Заместитель секретаря ООН доктор Бенхамин Коэн  из  Чили,
известный археолог-любитель, дал нам письмо к президенту Перу,  который  был
его  личным  другом.  В  зале  мы  встретились  также  с  норвежским  послом
Вильгельмом Моргенстиерне, он тоже оказал экспедиции большую поддержку.
     Наконец мы купили два билета и вылетели в Южную Америку. Один за другим
взревели четыре мощных мотора, и мы,  обессиленные,  откинулись  в  глубоких
креслах, испытывая чувство огромного  облегчения  -  ведь  первый  этап  был
пройден, и мы неслись прямо навстречу приключениям.


        "ГЛАВА ТРЕТЬЯ "

        "В ЮЖНУЮ АМЕРИКУ"

     Приземляемся на экваторе. Где достать бальзовые деревья? На самолете  в
Кито. Бандиты и охотники за головами. На "джипе" через Анды. В джунглях.  Мы
валим бальзовые деревья. На плоту по реке Паленкуэ. У  президента  Перу.  К.
нам присоединяется Даниельссон. Снова в Вашингтоне. Десять  кило  переписки.
Герман получает боевое крещение.  Мы  строим  плот  в  морском  порту  Перу.
Эксперты предостерегают нас. Перед отплытием. Плот получает имя  "Кон-Тики".
Прощай. Южная Америка!

     Мы пересекли экватор, и самолет нырнул в молочно-белые облака, лежавшие
до того под нами, словно  снежная  пустыня,  сверкающая  под  яркими  лучами
солнца. Окна кабины застлал туман; постепенно он рассеялся и повис над  нами
тяжелыми  облаками.  Внизу  ярко-зеленым  ковром   раскинулись   волнующиеся
джунгли. Мы летели над южноамериканской республикой Эквадор и приземлились в
тропиках, в портовом городе Гваякиль.
     Перебросив через руку пиджак, жилет и зимнее пальто,  без  которых  еще
вчера нельзя было обойтись,  мы  вылезли  в  настоящую  оранжерею,  где  нас
встретили легко одетые и быстро тараторящие южане. Рубашки прилипли к спине,
как мокрый лист бумаги. Нас немедленно приняли в свои объятия таможенники  и
иммиграционные инспекторы, втолкнули в  такси  и  доставили  в  единственную
лучшую - действительно хорошую - гостиницу города. Первым делом мы разыскали
ванные комнаты и распростерли свои тела в ваннах, открыв  до  конца  кран  с
холодной водой.
     Итак, мы прибыли в страну, где растет бальзовое дерево,  и  теперь  нам
предстояло приобрести бревна для постройки плота.
     Первый день ушел на изучение  денежной  системы  и  запоминание  такого
количества испанских слов и фраз, чтобы можно  было  выйти  из  гостиницы  и
вернуться в нее обратно.
     На второй день мы уже осмеливались отходить  все  дальше  и  дальше  от
наших ванн, и  когда  Герман  осуществил  наконец  мечту  своего  детства  и
потрогал настоящую пальму, а я стал ходячей вазой с  фруктовым  салатом,  мы
решили, что пора начать переговоры о бальзовых бревнах.
     К сожалению, это было легче сказать, чем  сделать.  Бальзы  можно  было
достать сколько угодно, но нужных нам больших  бревен  не  было.  Прошли  те
времена, когда бальзовые деревья росли под рукой на побережье.  В  последнюю
войну с ними разделались: тысячи деревьев  были  срублены  и  отправлены  на
авиазаводы, нуждавшиеся в пористой и  легкой  древесине.  Нам  сказали,  что
большие бальзовые деревья можно достать в глубине страны.
     - Придется отправиться туда и самим их рубить, - решили мы.
     - Это невозможно, - сказали нам представители власти. - Начался  период
дождей, все дороги, ведущие в джунгли, стали  непроходимыми  из-за  грязи  ч
разлива рек. Приезжайте в Эквадор  через  полгода,  если  вам  нужны  стволы
бальзы, - дожди тогда прекратятся и дороги просохнут.
     Безвыходное положение заставило  нас  обратиться  к  дону  Густаво  фон
Бухвальду, эквадорскому бальзовому королю,  и  Герман  развернул  перед  ним
чертеж плота, на котором  были  указаны  размеры  бревен.  Маленький,  тощий
бальзовый король энергично снял телефонную трубку и приказал  своим  агентам
заняться наведением справок. Они перерыли все лесопилки  и  нашли  бальзовые
планки и доски различной длины и толщины, короткие  чурбаны,  но  ни  одного
подходящего для нас бревна. На собственном складе дона Густаво оказалось два
сухих-пресухих бальзовых бревна, но на  них  ведь  далеко  не  уедешь.  Было
совершенно ясно, что дальнейшие поиски бесполезны.
     - Большим участком бальзовых деревьев владеет мой брат,  -  сказал  дон
Густаво. - Его зовут дон Федерико,  и  живет  он  в  Киведо.  Это  небольшой
поселок в джунглях в глубине страны. Он снабдит вас  всем  чем  угодно,  как
только кончатся дожди и вы сможете  до  него  добраться.  Сейчас  ничего  не
выйдет - в джунглях льют дожди.
     И если дон Густаво говорил - не выйдет, то и все бальзовые  эксперты  в
Эквадоре заявляли в один голос: не выйдет. Итак, мы торчали в  Гваякиле,  но
бревен для плота у нас не было, и мы могли попасть в  джунгли,  чтобы  самим
рубить деревья, лишь через несколько месяцев. А  тогда  это  будет  для  нас
поздно.
     - Времени у нас в обрез, - сказал Герман.
     - А бальзовые бревна мы должны достать во что бы то ни стало, - заметил
я. - Плот должен быть точной копией древнего плота, иначе у нас нет  никакой
гарантии, что мы не погибнем.
     В гостинице нам удалось раздобыть небольшую школьную карту, на  которой
джунгли были зеленые горы - коричневые,  а  населенные  пункты  -  маленькие
красные кружочки. Достаточно было бросить  беглый  взгляд  на  карту,  чтобы
стало ясно, что джунгли простираются от побережья Тихого океана  до  склонов
Анд,  упирающихся  своими  вершинами  в  небо.  И  тут  меня  осенила  идея.
Совершенно ясно, что сейчас со  стороны  побережья  добраться  до  Киведо  и
дальше, в джунгли, где росли бальзовые деревья, было невозможно. А что, если
попытаться пробраться к деревьям из  глубины  страны,  спуститься  в  сердце
джунглей прямо с голых снежных вершин Анд? Это  был  единственный  возможный
выход из нашего положения.
     На аэродроме оказался маленький грузовой самолет, который мог доставить
нас в столицу этой удивительной страны -  Кито,  расположенную  на  плато  в
Андах, на высоте трех тысяч метров над уровнем  моря.  В  самолете  мы  были
стиснуты между ящиками и мебелью и лишь урывками,  и  то  пока  не  вошли  в
облака, видели под собой зеленые джунгли и сверкающие реки. Когда  мы  вышли
из туч, плато было скрыто от нас бескрайным морем  клубившегося  тумана,  но
перед нами из моря тумана поднимались прямо в сияющее  голубое  небо  горные
склоны и голые скалы.
     Самолет лез прямо вверх по склону горы, будто по невидимому фуникулеру,
и хотя мы находились на самом экваторе, рядом с нами сверкали снежные  поля.
Затем мы проскользнули между  горами,  и  перед  нами  раскинулось  весеннее
ярко-зеленое высокогорное плато. Здесь  мы  и  приземлились,  поблизости  от
одной из самых своеобразных столиц в муре.
     Большинство населения Кито, насчитывающего 150 тысяч жителей,  являются
или чистокровными горными индейцами, или  метисами.  Кито  был  столицей  их
предков задолго до того, как Колумб и люди белой расы узнали о существовании
Америки. Особый колорит придают городу древние монастыри,  с  их  бесценными
произведениями  искусства,   и   другие   великолепные   здания   испанского
владычества,  высящиеся  над  низкими  жилищами  индейцев,   сложенными   из
высушенных на солнце глиняных кирпичей.
     Между глинобитными стенами вьются лабиринтом узкие  улочки,  в  которых
кишат толпы горных индейцев в пестрых плащах и больших  самодельных  шляпах.
Некоторые из них направляются на рынок,  подгоняя  вьючных  осликов,  другие
сидят, сгорбившись,  у  стен  и  дремлют  на  солнце.  Редкие  автомашины  с
испанскими аристократами в костюмах для тропиков пробираются  на  сбавленной
скорости, беспрестанно  гудя,  по  улочкам,  где  нельзя  разъехаться,  мимо
детишек, ослов и голоногих индейцев. Воздух здесь,  на  высокогорном  плато,
так кристально чист, что возвышающиеся вокруг горы составляют  как  бы  одно
целое с городом и дополняют его, придавая ему еще более сказочный вид.
     Наш друг Хорхе  -  летчик  транспортной  авиации,  пр