х мореплавателей и морских героев. В длинной и однообразной
декламации, сопровождавшей присвоение имен, слова произносились беспрерывным
потоком  с  головокружительной  быстротой.  Это  должно  было   одновременно
произвести впечатление и позабавить.
     Церемония была окончена. И опять, как встарь, на острове  Рароиа  среди
полинезийцев  сидели  белые  бородатые  вожди.  Вперед  выступили  два  ряда
танцующих мужчин и женщин, одетых в юбки из соломы и с коронами из  лыка  на
голове. Танцуя, они подошли к нам, сняли с себя короны, надели их на  нас  и
подвязали нам свои юбки. И празднество продолжалось...
     Как-то  ночью  увенчанным  цветами   радистам   удалось   связаться   с
радиолюбителем на Раротонге, передавшим  нам  послание  с  Таити.  Это  было
сердечное приветствие от губернатора всех французских колоний Тихого океана.
     По приказу из Парижа он выслал правительственную шхуну "Тамара",  чтобы
переправить  нас  на  Таити,  тем  самым  избавив  от  необходимости   ждать
неизвестно сколько времени, пока придет  шхуна  за  копрой.  Таити  -  центр
французских колоний и единственный остров, имеющий связь  с  внешним  миром.
Только на Таити мы могли сесть на пароход, чтобы добраться домой.
     Празднества на Рароиа  тем  временем  продолжались.  Однажды  ночью  со
стороны моря послышались какие-то  странные  звуки.  Дозорные,  сидевшие  на
верхушках пальм, спустились и сообщили,  что  у  входа  в  лагуну  появилось
какое-то судно. Мы бросились бегом через пальмовую рощу к  берегу  и  начали
смотреть в сторону, противоположную той, откуда пришли мы.  Там  прибой  был
значительно слабее - та сторона была под защитой всего атолла и рифа.
     Прямо у прохода в лагуну мы увидели огни  какого-то  судна.  Небо  было
светлое и звездное, и мы сейчас же различили  контуры  широкой  двухмачтовой
шхуны. Было ли это судно, присланное губернатором? Почему же оно не  входило
в лагуну?
     Островитяне становились все беспокойнее. Наконец и мы  увидели,  в  чем
дело. Судно сильно накренилось на один бок и могло опрокинуться. Оно село на
мель на коралловом рифе, которого не было видно. Турстейн схватил  фонарь  и
просигнализировал:
     "Quel bateau?" (Какой корабль?)
     "Маоаэ", - замерцал ответ.
     "Маоаэ" была шхуна, курсировавшая между островами и перевозившая копру.
Она шла на Рароиа за копрой. Капитан шхуны и вся команда были полинезийцами,
и они знали рифы вдоль и  поперек.  Но  в  темноте  течение  коварно.  Шхуне
повезло в том отношении, что она села  на  мель  с  подветренной  стороны  и
погода была спокойной. "Маоаэ" все больше и больше  накренялась  на  бок,  и
команде пришлось перейти в спасательную шлюпку.  К  мачтам  шхуны  привязали
толстые тросы, перетащили их на берег,  и  островитяне  закрепили  концы  за
пальмы, чтобы шхуна не, перевернулась. Ее команда стояла в  своей  шлюпке  с
тросами у прохода в рифе, рассчитывая взять шхуну на буксир, когда  начнется
прилив и вода пойдет из лагуны. Жители деревни спустили на воду свои каноэ и
поплыли к шхуне, чтобы спасти копру. На борту шхуны было не  менее  90  тонн
ценного груза-Каноэ за каноэ перевозили копру в мешках с накренившейся шхуны
на берег.
     Начался прилив, но шхуна оставалась на мели. Ее так било  и  швыряло  о
коралловые глыбы, что она получила пробоину. На рассвете "Маоаэ" была в  еще
худшем положении, чем раньше. Команда обессилела.  Нечего  было  и  пытаться
сдвинуть с места шхуну, водоизмещением в 150 тонн, спасательными  лодками  и
каноэ. Но она превратится в обломки, если ее будет  так  бить  о  риф,  а  в
случае непогоды ее понесет к атоллу и она погибнет в прибое.
     На "Маоаэ" радио не было; у нас оно было. Но  пока  спасательное  судно
прибудет с Таити"  у  "Маоаэ"  будет  достаточно  времени,  чтобы  разбиться
вдребезги. Однако во второй раз в течение одного месяца риф у Рароиа упустил
свою добычу.
     К середине дня на горизонте на западе показалась  шхуна  "Тамара".  Она
была послана, чтобы захватить нас с Рароиа, и капитан и команда были  немало
удивлены, увидев вместо плота две мачты большой шхуны,  беспомощно  бившейся
на рифе.
     На борту "Тамары" находился французский администратор  группы  островов
Туамоту и Тубуаи Фредерик Анне, которого губернатор прислал за нами с Таити,
С ним на борту были французы - кинооператор  и  радист.  Капитан  и  команда
шхуны были полинезийцами. Анне - уроженец Таити, родители его - французы; он
слыл превосходным моряком. Он взял на  себя  управление  судном  с  согласия
капитана-таитянина,  который  был  рад  избежать  ответственности.  "Тамаре"
удалось обойти бесчисленные подводные рифы и течения, и вскоре между  обеими
шхунами были протянуты два толстых троса. Анне принялся выполнять искусные и
опасные маневры, в то время как прилив грозил выбросить оба судна  на  сушу,
на коралловую отмель.
     В  самый  разгар  прилива  "Маоаэ"  сдвинулась  с  рифа,   и   "Тамара"
отбуксировала ее на глубокое место. Но в пробоину "Маоаэ" хлестала  вода,  и
"Тамара" на всех парах увела ее в мелкие воды лагуны.
     Трое суток лежала почти затонувшая "Маоаэ" в  лагуне;  насосы  работали
день и ночь. Лучшие ловцы за перламутром из наших друзей ныряли  под  шхуну,
латали ее свинцовыми полосами  и  задраили  самые  большие  пробоины,  чтобы
только "Тамара" могла отбуксировать ее на судоверфь Таити.
     Когда "Маоаэ" была наконец готова  к  отплытию,  Анне  провел  "Тамару"
через коралловые мели лагуны и причалил к острову Кон-Тики.  Плот  был  взят
"Тамарой" на буксир. Судно легло на обратный курс, к проходу в рифе  Рароиа,
с "Кон-Тики" на буксире, а за ним  вплотную  шла  "Маоаэ",  чтобы  в  случае
катастрофы можно было спасти команду.
     Прощание с Рароиа было более чем  грустным.  Все,  кто  мог  двигаться,
собрались на коралловые насыпи; они играли и пели наши любимые мелодии, пока
шлюпка переправляла нас на "Тамару".
     В середине толпы возвышался Тупухое, держа за руку маленького  Хаумата.
Хаумата плакал, и по  лицу  могущественного  вождя  Тупухое  также  катились
слезы. Но они пели и играли еще долго-долго после того, как прибой  заглушил
для нас все звуки.
     Провожавшие нас с песнями островитяне  потеряли  шестерых  друзей.  Мы,
молча стоявшие на борту "Тамары", пока насыпь  не  исчезла  за  пальмами,  а
пальмы не исчезли в море, теряли сто двадцать семь друзей. У нас в душе  все
еще звучала печальная песня:
     "Поделитесь с нами воспоминаниями, чтобы мы всегда  были  вместе,  даже
когда вы уедете в свою далекую страну".
     Через четыре дня из моря  вынырнул  остров  Таити.  Он  не  был  ниткой
жемчуга  с  пучками  пальм  на  горизонте.  Перед  нами  вырастал  дикий   и
величественный, вздымающийся в небо голубоватый  горный  хребет,  с  пиками,
увенчанными венками из облаков.
     Мы подходили все ближе, и  у  голубых  гор  появились  зеленые  склоны.
Роскошная зеленая растительность юга спускалась по ржаво-красным  склонам  и
утесам в глубокие лощины и долины, выходившие к морю. Берег  приближался,  и
за полоской золотого песка мы увидели стройные пальмы, теснившиеся в долинах
и вдоль берега. Остров Таити - вулканического происхождения. Сейчас  вулканы
не действуют" а коралловые полипы образовали вокруг острова защитный риф,  и
море не размывает его.
     Рано утром, минуя проход между рифами, мы вошли в гавань Папеете. Перед
нами открылся вид на церковные шпили и красные кирпичные  крыши,  наполовину
скрытые листвой гигантских деревьев  и  кронами  пальм.  Папеете  -  столица
Таити, единственный город во Французской  Океании.  Это  город  развлечений.
резиденция правительства и узловой пункт всех путей восточной  части  Тихого
океана.
     Мы  вошли  в  гавань.  Все  население  Таити  ожидало  нас  и  было  на
набережной, образуя живую пеструю стену. Новости на Таити распространяются с
быстротой ветра: все хотели посмотреть на паэ-паэ, прибывший из Америки.
     "Кон-Тики" было отведено почетное место, у самой набережной. Бургомистр
города приветствовал нас, маленькая полинезийская девочка  передала  нам  от
имени полинезийского общества огромный венок - .целое колесо из диких цветов
Таити. Затем подошли девушки  и  повесили  нам  на  шею  благоухающие  белые
гирлянды цветов. Они приветствовали нас от Таити - жемчужины Южных морей.
     Я искал глазами в толпе хорошо знакомую фигуру моего старого  приемного
отца на Таити - вождя Терииероо, главу семнадцати местных вождей  Таити.  Он
был здесь. Высокий, громоздкий, живой, веселый, как прежде, он весь просиял,
увидев меня, и протиснулся сквозь толпу, крикнув мне:  "Тераи  Матеата!"  Он
постарел, но не потерял своего величественного облика вождя.
     - Ты прибыл поздно, но вовремя, - сказал он улыбаясь. - Твой паэ-паэ на
самом деле привез голубое небо - Тераи Матеата - на Таити, потому что теперь
мы знаем, откуда пришли наши отцы.
     Затем  губернатор  устроил  в  своем  дворце   прием   и   праздник   в
муниципалитете. Со всех  сторон  на  нас  сыпались  приглашения  от  жителей
гостеприимного острова.
     В долине Папено вождь Терииероо, как в старое доброе время,  до  войны,
когда я был его гостем, устроил большое пиршество. Те из нас,  кто  не  имел
таитянских имен, получили их.
     Это были беззаботные дни, полные солнечного света и  плывущих  облаков.
Мы купались в лагуне, лазили по  горам  и  танцевали  "хулу"  на  траве  под
пальмами. Дни проходили, проходили и недели.  Недели  могли  превратиться  в
месяцы, прежде чем на Таити придет пароход, с которым мы могли уехать домой,
где нас ждали.
     Утром пришло известие из Норвегии, что пароход "Тор-1",  водоизмещением
в 4 тысячи тонн, получил приказ зайти из Самоа на Таити,  чтобы  переправить
нашу экспедицию в Америку.
     Рано  утром  норвежский  пароход  "Тор-1"  вошел  в   гавань   Папеете.
Французский военный  корабль  отбуксировал  плот  и  поднял  его  на  палубу
соотечественника. Сирена зазвучала над островами. Коричневые  и  белые  люди
столпились  на  набережной  и  забросали  палубу  прощальными  подарками   и
гирляндами цветов, Мы стояли у поручней я  вытягивали  головы,  как  жирафы,
чтобы освободить лицо от растущей груды гирлянд.
     - Если хотите вернуться на Таити,  -  крикнул  вождь  Терииероо,  когда
замолк последний гудок сирены, - бросьте в лагуну венок, как только  отойдет
пароход!
     И вот концы уже отданы, загудели  моторы,  винт  полоснул  воду,  и  мы
заскользили вдоль набережной.
     Скоро красные крыши исчезли за пальмами, затем и сами пальмы растаяли в
синеве гор, которые медленно опустились в Тихий океан.
     Волны разбивались одна о другую, но наши ноги были очень далеко от них.
Белые пассатные облака плыли по голубому небу.  Но  мы  уже  не  шли  в  том
направлении. Мы не обращали больше внимания на силы природы. Мы возвращались
в XX столетие, которое было так далеко, так далеко от нас...
     Мы все шестеро были живы и здоровы,  а  в  лагуне  Таити  волны  играли
шестью венками из белых цветов.