шарил руками по шкуре,  пока не отыскал полукруглое клеймо, по
которому узнают бишаринца,  легконогого верхового верблюда.  -  Так, хорошо.
Режь  веревки.  Да  помни,  благодать Аллаха не  осенит того,  кто  вздумает
обмануть слепого.
     Люди  у  костров  посмеивались  над  незадачливым погонщиком.  Ведь  он
намеревался подменить своего верблюда медлительным вьючным одром с  потертой
спиной.
     - Отойди!  -  заорал  он  и  хлестнул верблюда плетью  под  брюхо.  Дик
повиновался,  почувствовав, как натянулся повод, который он сжимал в руке, и
тут раздался крик: - О Аллах! Он удрал!
     С  ревом  и  фырканьем верблюд  ринулся в  пустыню,  следом  устремился
погонщик,  вопя и  причитая.  Джордж схватил Дика за руку и бегом,  хотя тот
спотыкался и  едва не  падал,  потащил его мимо сердитого часового,  который
давно привык к тому, что верблюды частенько убегают.
     - Что за шум? - крикнул он.
     - Проклятый верблюд уволок мое снаряжение,  все дочиста, - ответил Дик,
прикидываясь простым солдатом.
     - Ну, беги, да гляди, как бы тебе не перерезали глотку - заодно с твоим
верблюдом.
     Крики смолкли,  едва верблюд скрылся за бугром:  погонщик сразу отозвал
его назад и заставил опуститься на колени.
     - Садись первый,  - сказал Дик. Потом он взгромоздился сзади и легонько
пощекотал погонщику затылок стволом револьвера.  -  Езжай во имя Аллаха,  да
поживее.  Прощай,  Джордж.  Кланяйся от меня мадам и  будь счастлив со своей
девушкой. Вперед, сын преисподней!
     Через  несколько  минут  все  вокруг  погрузилось  в  глубокую  тишину,
нарушаемую лишь поскрипыванием седла и  глухим неустанным топотом верблюжьих
копыт.  Дик устроился поудобнее,  плавно покачиваясь на скаку,  туже затянул
пояс и  чувствовал,  как темнота проплывает мимо.  Целый час он  ощущал лишь
быстрое движение вперед.
     - Резвый верблюд, - сказал он наконец.
     - Я всегда кормил его досыта. Он мой собственный и самых чистых кровей,
- ответил погонщик.
     - Езжай.
     Дик склонил голову на грудь и  пытался думать,  но мысли путались,  его
одолевал сон.  В полузабытьи ему чудилось,  будто он у миссис Дженнетт и она
наказала его,  велев  выучить  духовный гимн.  Он  совершил какой-то  тяжкий
проступок,  наверно,  согрешил в воскресный день,  и сидел, запертый в своей
комнате. Но ему удавалось повторить лишь две первые строчки гимна:

                Когда Израиль, избран богом,
                Свершал исход из плена свой...

     Он твердил эти строчки снова и снова, тысячи раз. Погонщик повернулся в
седле,  норовя  при  малейшей  возможности завладеть револьвером и  на  этом
окончить путь.  Дик  очнулся,  огрел  его  рукояткой по  голове и  отчаянным
усилием стряхнул с  себя  сон.  Когда  верблюд взбирался по  крутому склону,
кто-то,  затаившийся  в  колючем  кустарнике,  пронзительно крикнул.  Грянул
выстрел,  а потом опять настала тишина,  навевая дремоту.  Дик больше не мог
думать.  Он  слишком устал,  оцепенел,  обессилел и  время от времени клевал
носом,   но  сразу  просыпался,   тревожно  вздрагивая  и   тыкая  погонщика
револьвером.
     - Светит ли луна? - спросил он сонным голосом.
     - Вскорости уж вовсе зайдет.
     - Как жаль, что я не могу ее видеть. Придержи верблюда. Дай мне хотя бы
услышать голос пустыни.
     Погонщик  повиновался.  Мертвое  безмолвие  всколыхнул  короткий  порыв
ветра.  Он прошелестел в  увядшей листве кустарника где-то поодаль и  затих.
Кучка сухой земли оторвалась от края водомоины и  с легким шорохом осыпалась
на дно.
     - Езжай. До чего ж холодная нынче ночь.
     Те,  кому случалось бодрствовать, ожидая утра, знают, как последний час
перед рассветом растягивается на множество вечностей. Дику казалось, будто с
того  мгновения,  когда его  впервые объяла тьма,  он  только и  делал,  что
болтался среди  пустыни.  Раз  в  тысячелетие он  ощупывал шляпки гвоздей на
седельной луке и тщательно пересчитывал их все до единой.  Еще через века он
перекладывал револьвер из  правой  руки  в  левую  и  ронял  свободную руку,
которая бессильно повисала вдоль тела. При этом он словно смотрел на себя из
недоступно далекого Лондона -  смотрел с  укоризной.  Но  едва он протягивал
руку  к  холсту,  чтобы  изобразить желто-бурую пустыню при  свете заходящей
луны,  черную тень верблюда и двоих пригнувшихся всадников, оказывалось, что
рука эта сжимает револьвер и онемела от запястья до самого плеча. Мало того,
он был в темноте и никакого холста не мог видеть.
     Погонщик что-то проворчал, и Дик вдруг ощутил перемену.
     - Кажется, светает, - прошептал он.
     - Уже рассвело, а вон и войска. Ну, как, хорошо я управился?
     Верблюд вытянул шею  и  заревел,  когда  ветер донес едкий запах других
верблюдов в расположении войск.
     - Вперед. Надо поскорее добраться. Вперед.
     - В  лагере какое-то  движение.  Такую пылищу подняли,  что  мне  и  не
видать, чего там делается.
     - А мне, по-твоему, легче? Вперед!
     Они услышали невнятные голоса, визг и фырканье верблюдов, хриплые крики
солдат,  которые снаряжались, готовясь встретить наступающий день. Раздались
одиночные выстрелы.
     - Это нас обстреливают?  Но  ведь они же  видят,  что я  англичанин,  -
сказал Дик с возмущением.
     - Но стреляют-то из пустыни,  - отозвался погонщик, припадая к седлу. -
Вперед, сынок! Наше счастье, что рассвет не застал нас часом раньше.
     Верблюд устремился прямо к колонне,  и выстрелы позади участились. Сыны
пустыни  приготовили  самую  неприятную  неожиданность,   задумав  атаковать
английские войска  на  рассвете,  и  теперь пристреливались по  единственной
движущейся цели за пределами лагеря.
     - Какая удача!  Какая грандиозная, потрясающая удача! - воскликнул Дик.
- Конечно же,  "сейчас начнется битва,  мама".  О, бог был ко мне бесконечно
милостив!  Только вот...  -  Терзаясь мучительной мыслью,  он на миг сомкнул
веки. - Мейзи...
     - Слава  Аллаху!  Доехали,  -  сказал погонщик,  когда  верблюд миновал
арьергард и опустился на колени.
     - Вы кто,  черт возьми? С донесением или еще зачем? Велики ли вражеские
силы за тем хребтом? Как вам удалось проскочить? - посыпались вопросы.
     Вместо ответа Дик  набрал полную грудь воздуха,  расстегнул пояс и,  не
слезая с седла, закричал во всю мочь сиплым от изнеможения и пыли голосом:
     - Торпенхау! Эгей, Торп! Ау-у, Тор-пен-хау!
     Бородатый человек,  который выгребал из  костра уголек,  чтоб раскурить
трубку,  поспешил на  этот крик,  а  солдаты арьергарда повернулись кругом и
начали  стрелять  по   клубам  дыма,   которые  завивались  над   окрестными
пригорками.  Постепенно из  разрозненных белых облачков образовались длинные
завесы сплошной белизны,  тяжело повисли среди рассветного безветрия,  потом
всколыхнулись волнами и  поплыли по  низинам.  Солдаты на  позиции кашляли и
ругались,  потому  что  дым  их  собственных выстрелов застилал  глаза,  они
двигались вперед, пробираясь сквозь этот дым. Чей-то раненый верблюд вскочил
на  ноги,  истошно взревел и  захлебнулся булькающим хрипом.  Ему перерезали
горло,  чтоб не подымал паники.  Раздался глухой предсмертный стон человека,
сраженного  пулей;  потом  вопль,  исполненный  боли;  и  нарастающий грохот
пальбы.
     Для распросов времени не было.
     - Слезай, друг! Слезай да прячься за верблюда!
     - Нет. Умоляю, веди меня вперед, прямо в бой.
     Дик повернулся к Торпенхау и вскинул руку,  пытаясь поправить шлем,  но
не рассчитал и  сбил его с головы.  Торпенхау увидел поседелые виски и лицо,
одряхлевшее, как у старика.
     - Слезай, болван проклятый. Дикки, ложись!
     И  Дик  покорно лег,  а  вернее рухнул,  как  срубленное дерево,  боком
повалился с  седла к ногам Торпенхау.  Удача сопутствовала ему до конца,  до
свершения  последнего  милосердия,  когда  благословенная пуля  пробила  ему
голову.
     Торпенхау упал на  колени и  укрылся за верблюдом,  держа на руках тело
Дика.


 * Словарь индийских слов и выражений *


--------------------------------------------------------------
       Киплинг P. Свет погас: Роман;
       Отважные мореплаватели: Приключенч. повесть; Рассказы;
       Мн.: Маст. лiт., 1987. - 398 с.
       OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 29 октября 2003 года
       --------------------------------------------------------------

       ______________
         * Составлен К.Афанасьевым

       Адха - половина.
       Ахиста - медленно.
       Аччха - хорошо, ладно.
       Бадмаш - плохой человек, но по отношению к детям - шалун, проказник.
       Басти - поселок, пригород.
       Бахут аччха - очень хорошо.
       Боло - скажи, говори.
       Бхишти машк - мех водоноса.
       Бхуса - измельченная солома, идущая в корм скоту.
       Дакайт - разбойник, дакайти - разбой, грабеж.
       Декхал - увидел.
       Джалди - быстро.
       Джеханнам ке муафик - как в аду.
       Джхил - озеро, пруд.
       Дхак - хлебное дерево.
       Иззат - честь, достоинство.
       Икка - двухколесная повозка.
       Лакри - палка.
       Лакх - сто тысяч.
       Лота - металлический кувшин.
       Малум - известно, понятно.
       Малум... бат - понять... слово.
       Мем-лог - белые женщины (от мем - сокращенно "мадам", лог - люди, народ).
       Мем-сахцб - госпожа.
       Пакро - хватай, бери.
       Саис - конюх.
       Самджхна - понимать, понять.
       Сахиб - господин.
       Тат - пони, маленькая лошадка.
       Файда бакна - болтать о пользе.
       Хуш - доволен.
       Чал - поезжай.
       Чал шайтан ке муафик - гони вовсю, как шайтан.
       Чуп - молча.