огда увидел Блэйка.
   - Ваших фамилий тут нет,  но,  думаю,  против  вашего  присутствия  никто
возражать не станет.
   - Пусть только попробуют, - сказал Коэлли, обращаясь к Тито.
   Они посмотрели друг на  друга  тяжелым  взглядом.  Им  обоим  было  важно
сохранить  репутацию  ?крутых?  парней.  Блэйк  жестом  отказался  от  услуг
парковщика и сам поставил машину на стоянку.
   - А у них здесь совсем неплохо, - заметил Коэлли. Агенты вошли в  комнату
и принялись с интересом глазеть по сторонам.  В  дальнем  конце  зала  играл
бразильский  ансамбль  -  гитара,  саксофон  и  три  вида  барабанов  разных
размеров.  Разряженные  музыканты  напоминали  бабочек-махаонов  в   брачный
период, а солистка - черноволосая красавица с умопомрачительными  грудями  -
пела таким томным и хрипловатым голосом, что у Коэлли кое-что зашевелилось в
штанах. Стиснув зубы, он отвернулся.
   - Ага, - произнес Блэйк, - а вот и хозяин вечеринки.
   Гусман приблизился к агентам и пожал им руки.
   - Рад видеть вас у себя, мистер Блэйк.
   - Мне здесь нравится, - сказал Блэйк. - Все нормально?
   - О да. Разумеется. Вы тут всех знаете?
   - Кто вон та смазливая дамочка в черном бархатном платье?
   - Мерседес Бранниган. Она работает на Багамскую корпорацию.
   - И сейчас тоже? - полюбопытствовал Блэйк.
   - А тот ссутулившийся парень с озабоченным лицом, - продолжал  Гусман,  -
это Блэквелл, партнер одного нашего общего знакомого, мистера Фрамиджяна.
   Блэйк кивнул с глубокомысленным видом.
   - Я хотел бы  поговорить  с  тобой  наедине.  Ты  не  против,  Ал?  -  И,
повернувшись к Коэлли, приказал:
   - Жди меня здесь.
   Проводив глазами Блэйка  и  Гусмана,  Коэлли  взял  у  проходившего  мимо
официанта запотевший бокал с ромом. Через пару минут к нему подошел Хуанито.
   - Добрый вечер, - поздоровался он. Коэлли кивнул в ответ.
   - Кто тут Блэквелл? - спросил он.
   - Вон тот тип у противоположной стены. Коэлли окинул Блэквелла  изучающим
взглядом. Ничего особенного. Справиться с таким - раз плюнуть.
   Блэквелл был вынужден признать, что вечеринка удалась на славу.  Едва  он
переступил порог, как ему тут же сунули в руку две  сигареты  с  марихуаной.
Потом  откуда  ни  возьмись  перед  ним  появилась   девушка.   Симпатичная,
улыбающаяся, с упругими грудами, которые едва не  выскакивали  из  глубокого
выреза красного бархатного платья.
   - Ты как раз вовремя, - сообщила она.
   - Вовремя для чего? - удивился Блэквелл.
   - Для этого, - ответила она и сунула ему в рот оранжевую капсулу.
   Блэквелл попытался вытащить ее из-за щеки пальцем, но капсула лопнула. Он
почувствовал на языке горьковатый привкус.
   - Что это такое? - спросил он, но девушка уже ушла запихивать  капсулы  в
рот другим гостям.
   Не один Коэлли оказался облапанным. Хотя Мерседес в дни своей  юности  не
пропускала ни одной вечеринки, такого веселья она еще никогда не видела. Она
переходила из комнаты в комнату, постоянно держа Блэквелла  в  поле  зрения.
Потные руки шарили по ее телу, когда она проходила мимо бесчисленных гостей.
Мерседес чувствовала, как в ней постепенно закипает злость. В  самом  начале
она приняла немного кокаина и не обращала на приставания никакого  внимания,
но потом  действие  наркотика  прошло,  что,  разумеется,  сказалось  на  ее
настроении.
   Пузатый мужчина с черными кучерявыми волосами крепко схватил ее за  левую
грудь и что-то пробормотал на каком-то непонятном языке, очевидно,  гуарани,
судя по фрикативному ?т?. Повернувшись к мужчине, Мерседес схватила  его  за
яйца. Тот расплылся в улыбке, но, когда чувство боли  все-таки  пробилось  в
мозг,  затуманенный  дикой  смесью  кокаина,  амфетаминов  и  ЛСД,  у   него
закатились глаза, и он рухнул на пол.
   Наркотиков на вечеринке было видимо-невидимо. Что  за  радость  считаться
богачом и преступником, если ты не можешь как следует угостить своих  гостей
отборными наркотиками? Взять, к примеру, марихуану. Каких сортов тут  только
не было, включая два вида  ?орегонских  бутончиков?,  один  из  которых  для
пущего эффекта вдобавок пропитали химикатами.
   Вдоль стены стояли пластиковые мешки для мусора, доверху  набитые  самыми
популярными сортами травки: красная панамская, золотая акапульская,  зеленая
мичоасканская, рыжая ньюджерсийская. ЛСД был представлен в двух  видах  -  в
порошке и разведенный в алкоголе. К некоторым вещам Гусман  относился  очень
консервативно, даже с некоторой долей тоски по прошлому.
   От капсулы, которую девушка в красном бархатном платье сунула Блэквеллу в
рот, ему внезапно сделалось очень хорошо. Он вдруг поймал себя на  том,  что
может одновременно следить за ходом доносящихся со всех  сторон  разговоров,
которые показались ему преисполненными глубочайшего смысла.
   - ...Сказал Маноло, что бык зайдет слева, но  нет,  он  даже  слушать  не
стал. Смотри, говорит он, и все на Пласа Мехико повскакивали с  мест,  крича
во всю глотку, и тут...
   - ...Разогнался до ста пяти миль в час, и  катер  просто  заскользил  над
волнами, как летающая тарелка, а легавые на  своих  лодках  остались  далеко
позади. У них-то  скорость  не  больше  сорока  пяти  миль,  и  я  уже  стал
приближаться к Уотервею, когда вдруг вижу,  что  впереди  они  заблокировали
путь бочками. Тогда я...
   - ...И  тогда  он  мне  говорит:  ?Что,  крошка,  попробуем  сделать  это
по-кубински?? - а я говорю:
   "Что значит по-кубински?? - а он говорит: ?Пойдем со мной,  крошка?  -  и
тащит меня в комнату, где стоит чан с бобами и один парень  с  мачете  лущит
стручки. Ты понимаешь, что мне вдруг все это разонравилось, но он...
   - ...Вылетает бык, этакая тонна мяса, копыта,  как  штамповочные  машины,
рога - как кинжалы, а Маноло лежит себе  на  спине  и  улыбается,  а  мулету
держит пальцами ног, а толпа просто беснуется, потому что бык...
   - ...Резко бросаю катер в сторону, окатив их водой с ног до головы,  лечу
к мосту, а наперерез мне мчатся еще несколько полицейских. Мало того  -  они
еще и с берега открыли стрельбу, а движок у меня уже раскалился докрасна...
   - ...Слава Богу, бобы оказались едва теплыми, и он залез со мной  в  этот
чан. Там бобов было ему по волосатую задницу, а дружки его  стали  растирать
нас маслом. Я себе говорю, на что только не пойдешь ради пяти сотен...
   - ..Мчится, как локомотив по смазанным жиром рельсам, крик стоит,  как  в
судный день, люди падают от сердечных приступов, а Маноло стоит  на  голове,
зажав мулету в зубах...
   - ..Ладно, говорю я себе, хотите по-плохому -  будет  вам  по-плохому,  И
направил катер прямо на корабль береговой охраны, а сам прыгнул  в  воду.  К
счастью, на мне был противоперегрузочный летный костюм, потому  что  удар  о
воду на скорости больше ста миль в час - удовольствие не из приятных...
   -  ...  Тут  одним  махом  он  вскакивает,  подпрыгивает  в  воздух,  бык
проносится под ним, и в этот момент Маноло, черт побери этого сукиного сына,
вонзает быку шпагу прямо в то место на затылке размером с четвертак.  Лезвие
прошло  как  раскаленный  нож  сквозь  масло,  на  трибунах  творится  нечто
невообразимое,  и  в  этот  самый  момент  генерал  Обрегон   решил   начать
революцию...
   - ...Приходи еще, говорит он и засовывает в вырез блузки еще пару  сотен,
мы попробуем это по-монгольски в котле с горячей водой...
   - Ну как, мистер Блэквелл, вам нравится здесь?
   - Все отлично, - ответил Блэквелл  пытаясь  перекричать  пуэрто-риканский
оркестр, который сменил бразильцев.
   - Развлекайтесь, - сказал Гусман, похлопал Блэквелла по плечу и скрылся в
толпе.
   Тут Блэквелл внезапно осознал, что вряд ли ему представится лучший случай
прикончить свою Жертву. Он пошел за  Гусманом  через  кухню,  где  суетились
слуги, разнося подносы с  жареной  на  вертеле  свининой,  дымящейся  юккой:
выставляя бутылки  с  качосой,  которую  доставил  Гусману  его  собственный
бутлегер из Баии, размешивая в здоровенных котлах рис и  фасоль,  поджаривая
маис, одним словом; делая все то, что положено делать слугам.
   Блэквелл чувствовал себя не очень уверенно. Он никак не  мог  сообразить,
зачем ему понадобилось принимать столько наркотиков. Во время  тренировок  в
лагере ?Охоты?, ему постоянно вдалбливали, что  в  ответственный  момент  он
должен полностью контролировать  свои  чувства.  Но  человеческим  существам
всегда хочется чего-то большего, хочется ощутить себя этакими полубогами - а
что лучше вселяющего уверенность кокаина, расширяющего границы сознания  ЛСД
и умиротворяющего эффекта марихуаны?
   Но Блэквелл должен был отказаться от всего этого. По крайней мере сделать
такую попытку. Насколько Блэквелл сейчас мог  припомнить,  он  нюхал  кокаин
всего лишь раза три-четыре, чтобы  не  выглядеть  белой  вороной.  Так,  еще
капсула,  а  потом  он  выкурил  косячок   марихуаны   размером   с   сигару
?Монте-Кристо Император?, затем проглотил пригоршню амфетаминов. Ага, еще он
пробовал гашиш, черный из Афганистана и  золотистый  из  Кашмира.  Порядочно
загрузился, но ничего страшного. Все будет в порядке.
   Блэквелл шел  по  залу,  вернее,  летел,  потому  что  у  него  появилось
ощущение, что он парит над толпой, двигаясь лишь усилием мысли. В  голове  у
него звучали два разных оркестра - тот, который играл на сцене, и  тот,  что
орал из стереосистемы.
   Лучше места для убийства и не придумаешь. Большая толпа, телохранители не
успевают за всем углядеть, все либо пьяные,  либо  накурившиеся,  грохочущая
музыка заглушит выстрелы из его  двухзарядного  ?ролекса?,  который  был  не
только смертельным оружием, но мог еще показывать время даже  под  водой  на
глубине в двести футов.
   Итак, Блэквелл передвигался из комнаты  в  комнату,  а  вернее,  плыл  по
воздуху за Гусманом. Внезапно он почувствовал, что у него удлиняется  шея  и
он стал видеть далеко вперед. Затем шея снова приняла нормальный  размер,  и
тут Блэквелл обнаружил, что потерял Гусмана  из  виду.  Наверное,  тот  ушел
вперед. Перед  Блэквеллом  тянулась  нескончаемая  анфилада  комнат,  как  в
книге ?Последний год в Мариенбаде?. Он прошел мимо  расположенного  прямо  в
доме плавательного бассейна и оказался перед двойной дверью,  из-за  которой
доносился мужской голос. Блэквелл снял ?ролекс? с предохранителя и  вошел  в
комнату.

Глава 47

   - Мистер Блэквелл, что вы здесь делаете? - спросила сеньора Гусман.
   Застигнутый врасплох Блэквелл с удивлением услышал свой голос:
   - Я пришел, чтобы еще  раз  взглянуть  на  вас.  Сначала  сеньора  Гусман
уставилась на него, а потом рассмеялась.
   - Вам следовало бы родиться латиноамериканцем. Вы прекрасно  выходите  из
трудных ситуаций: допустив оплошность,  тут  же  придумываете  романтическое
оправдание. Познакомьтесь, это отец  Филус.  Он  как  раз  читал  мне  вслух
отрывки из книги ?Души и цветы? о жизни отца Педро Мурьеты  Чихуахуа.  Прошу
прощения, отец. Я хотела бы немного поговорить с моим гостем.
   Отец Филус, высокий бородатый мужчина, неодобрительно нахмурился.
   - Но мы ведь как раз дошли до места, где отец Мурьета, дабы спасти  жизни
двадцати пяти монашек, вызывает на поединок  Вахуа,  вождя  племени  апачей,
известного под именем ?Не-Моргун?.
   - Я знаю, но мы можем почитать об этом позже.  Отец  Филус  ушел,  что-то
бормоча себе под нос.
   -  Расскажите,  что  вы  собираетесь  сделать  с  Альфонсо,  -  попросила
Катерина.
   По  выражению  ее  лица  Блэквелл  понял,  что  эта   женщина   прекрасно
осведомлена о его планах убить  Гусмана.  В  голове  у  него  роилось  много
вариантов ответов, но Блэквелл понимал, что никакая  ложь  ему  не  поможет.
Обмануть эту женщину с ястребиным взглядом просто невозможно.
   Блэквелл медлил с ответом, пытаясь выиграть время, а потом вдруг брякнул:
   - По правде говоря, мэм, я собираюсь прикончить его сегодня вечером.
   - О, как прекрасно! - воскликнула донья Катерина.
   - Простите?
   - По закону я не могу с ним развестись, а убийство поможет мне решить эту
проблему. К тому же я все равно никак  не  могу  вам  помешать.  Вы  приняли
решение, и если я стану на  вашем  пути,  вам  придется  убить  меня,  чтобы
реализовать свои планы. Ведь так действуют все наемные убийцы?
   - Вообще-то я пошутил. - сказал Блэквелл.
   - Мне известно о вас абсолютно все, - заявила Катерине.
   - Ну и как же вы собираетесь поступить в этой ситуации, сеньора Гусман?
   - Как я собираюсь поступить? Я просто ничего не стану делать. Я вне  себя
от радости. Дело в том, что вышла я замуж за Гусмана только из-за Гектора.
   - Гектора?
   - Гектор - это сын моего отца от первого брака с небезызвестной Имельдой.
Мы с Гектором выросли вместе. Он всегда был немного чокнутым.  Интеллектуал,
одним словом, но все мы  его  очень  любили.  А  потом  отец  послал  его  в
Парижский университет.
   - Прямо в Париж?
   - Да, и Гектор вернулся оттуда с полной головой всяких  бредовых  идей  о
том, что все люди равны, даже индейцы мискито. Отец устроил его  инспектором
грузов в порт Ла Уньон, но Гектор бросил эту работу и отправился  в  Васпам,
жуткую дыру на Рио-Коко, где стал активистом МИСУРАСА.
   - Активистом чего? - переспросил Блэквелл.  Он  вдруг  почувствовал  себя
неважно. Блэквелл знал, как убить Гусмана, но не  знал,  как  избавиться  от
сеньоры Катерины, не убивая ее и не оскорбляя ее чувств.
   - Это начальные буквы от мискитос, сумус, рамас* и сандинистас <Индейские
племена в Никарагуа.>. В  то  время  левацкая  организация,  хотя  потом  ее
возглавили контрас. Как бы то ни было, Гектор пару раз выступил с  речами  в
их пользу, за что был арестован Национальной гвардией и посажен в образцовую
тюрьму в Манагуа. А это, мистер Блэквелл, совсем  не  подходящее  место  для
утонченных интеллектуалов. Даже привыкшие к тяжелым условиям крестьяне редко
протягивали до шести месяцев.
   Мой отец знал, что начальник тюрьмы - полковник Гусман, а уж про  страсть
Альфонсо ко мне было известно всем. Он влюбился в меня, еще когда мы  вместе
ходили в школу Святых мучеников на  42-й  улице  в  предместье  Сантьяго  де
Очоабамба. Я вообще не  обращала  на  него  никакого  внимания,  потому  что
происходила из знатной семьи, а он был всего лишь сыном армянского торговца.
Но ради Гектора мне пришлось выйти замуж за Альфонсо.
   - Видите ли, - сказал Блэквелл, - все это, конечно  очень  интересно,  но
мне нужно...
   - Сначала все складывалось довольно неплохо, - продолжала донья Катерина.
- При помощи одного из своих дружков из  ЦРУ  Альфонсо  отправил  Гектора  в
Майами и купил для него небольшой домик, с одной стороны которого находилось
поле для гольфа, а с другой - тренировочный лагерь контрас. Но Гектор сбежал
оттуда, и через шесть месяцев мы получили известие, что его  арестовали  при
попытке ограбить  банк  в  Ки  Ларго  и  внести  украденные  деньги  в  фонд
?Гринписа?. Сейчас его держат в тюрьме Тальяхассе, и во  всем  этом  виноват
Альфонсо. Ведь  это  он  отправил  Гектора  во  Флориду.  Так  что  если  вы
действительно собираетесь убить его - я имею в виду Альфонсо, - я вам мешать
не собираюсь. Если вы это сможете сделать.
   - Что значит, если смогу?
   - Убить Гусмана не так уж и легко. В отличие от вас, мистер Блэквелл, ему
ничего не стоит убить человека. Вы полагаете, что охотитесь на него,  но  не
питайте на сей счет излишних иллюзий. Альфонсо играет в эту игру уже давно.
   Блэквелл вышел  из  комнаты  сеньоры  Катерины  и  отправился  на  поиски
Гусмана. Лица людей  плясали  перед  ним  как  в  калейдоскопе.  Уже  третий
оркестр, на  этот  раз  с  Гаити  -  сплошные  барабаны,  флейты,  и  черные
мускулистые тела в шелковых рубашках - наполнял дом  бешеными  ритмами.  Эта
музыка родилась еще тогда, когда Панамский канал  был  всего  лишь  болотом,
Суэцкий - существовал только в проектах, а  миллионы  бородатых  заключенных
еще не начали рыть Волго-Донской.
   Внезапно Блэквелл обнаружил, что находится в спальне. В голове у него все
еще шумело. На застеленных медвежьими  шкурами  постелях  несколько  гостей,
весело смеясь, пытались раздеть друг друга. Перед глазами Блэквелла мелькали
ноги в шелковых чулках  и  обнаженные  груди.  Блэквелл  проплыл  мимо  них,
движимый лишь силой мысли.
   Паря в коридоре, Блэквелл вдруг заметил приоткрытую дверь,  а  за  ней  -
лежащего на кровати Гусмана.
   Мерседес никак не могла найти Блэквелла. Казалось, он  просто  испарился.
Она прикинула, куда он мог пойти, и решительно отправилась  на  поиски.  Она
шла по коридору, из стен которого торчали  руки  с  факелами.  У  декоратора
этого дома был своеобразный вкус.
   Наконец она увидела Блэквелла.  Он  стоял,  нагнувшись  над  кроватью,  и
разглядывал что-то лежавшее на медвежьей шкуре. Мерседес вытащила из сумочки
миниатюрное  духовое  ружье.  Оно  выглядело  точь-в-точь   как   серебряный
мундштук, только находящаяся в нем сигарета предназначалась  отнюдь  не  для
курения. Тонкий слой табака скрывал от  постороннего  взгляда  металлическую
стрелу. Стоило лишь взять мундштук  в  рот,  направить  сигарету  в  сторону
противника, пользуясь носом, как прицелом, резко  дунуть  -  и  смертоносная
стрела летела в цель.  Это  было  оружие  ближнего  действия,  как  раз  для
вечеринок. Затылок  Блэквелла,  поросший  черным  пухом,  представлял  собою
идеальную мишень. Мерседес глубоко вздохнула и сунула мундштук в рот.
   Лежавший ничком на постели человек не шевелился. Его ноги в  лакированных
штиблетах свисали с кровати.  Без  всякого  сомнения,  это  был  Гусман,  но
Блэквелл хотел убедиться наверняка. Ему ужасно не хотелось убить  по  ошибке
кого-либо другого. Ведь он прекрасно знал, что  в  пылу  охотничьей  страсти
любой затылок кажется затылком Жертвы. Тем не менее  он  приготовил  оружие.
Не ?рол„кс?, а двухзарядный ?Смит энд Вессон?, спрятанный  в  пряжке  ремня.
Один заряд представлял собой капсулу с нервно-паралитическим газом, а второй
- патрон 22-го калибра с пулей из  мягкого  свинца,  которая  при  попадании
производила такой  же  эффект,  как  и  пуля  45-го  калибра,  выпущенная  с
расстояния двадцати футов. Блэквелл переключил пистолет на газ  -  лучше  не
оставлять никаких следов.
   Но прежде всего он решил перевернуть человека, чтобы убедиться в том, что
перед ним именно Жертва, а не кто-нибудь другой.
   - Простите, мистер Гусман, я хотел у вас спросить...
   Он перевернул лежащего  на  кровати  человека.  Только  это  оказался  не
человек, а искусно выполненный  манекен,  как  две  капли  воды  похожий  на
Гусмана.
   Блэквелл ошарашенно попятился и вдруг увидел Мерседес, стоящую в дверях с
каким-то идиотским мундштуком во рту.
   -  Я  только  хотел  поблагодарить  хозяина  за  чудесную  вечеринку,   -
пробормотал Блэквелл и почувствовал, как у него подгибаются колени.
   В глазах у него потемнело, и  он  полетел  в  зияющую  пасть  водоворота.
Обычный эффект от ЛСД, особенно в сочетании с другими наркотиками.

Глава 48

   - Пошли отсюда, - сказал Блэйк. - Нам надо торопиться.
   - К чему такая спешка? - спросил Коэлли с набитым ртом. - Эта кубинская -
или какая там? - еда довольно вкусная.
   - Заверни с собой в салфетку.
   Они вышли из дома Гусмана и сели в машину. Устроившись на заднем сиденье,
Коэлли закурил сигарету.
   - Я думал, что мы должны были заниматься этим типом - Блэквеллом.
   - Мы им и занимаемся, - ответил Блэйк.
   - Тогда какого же черта мы тут сидим?
   - Главное правило нашего  агентства  -  смыться,  как  только  начинается
какая-нибудь заваруха.
   - Тогда почему же мы никуда не уезжаем?
   - Мне хочется посмотреть, чем это закончится.

Глава 49

   Блэквеллу снился прекрасный сон. В  голубоватой  дымке  маячила  какая-то
собака, а  потом  появилась  девушка.  Очень  похожая  на  Мерседес,  но  не
Мерседес. Сон был очень приятным, и Блэквеллу хотелось чтобы он  никогда  не
кончался. Бывают такие  прекрасные  сны,  когда  не  хочется  просыпаться  и
возвращаться  к  реальной