с антисандинистскими  отрядами  в
Центральной Америке. Он покупает для них оружие.
   - С нашей помощью?
   - Разумеется, сэр. Такова  была  политика  вашего  предшественника,  сэр,
мистера Брадфорда, а он получал приказы от кого-то из Белого  дома.  А  что,
сэр, у Гусмана какие-то неприятности?
   - Это я как раз и пытаюсь выяснить, - сказал Дикерсон. - Только  что  мне
позвонили из дома Гусмана.
   - Сам Гусман, сэр?
   - Нет,  один  парнишка.  Он  сказал,  что  звонит  из  телефонной  будки.
Разумеется, мы прослушиваем тот телефон. По крайней мере, мой предшественник
установил там подслушивающее устройство, а у меня все никак руки не доходят,
чтобы убрать его оттуда.
   - И что сказал этот парнишка? - спросил Блэйк.
   - Он хотел поговорить с тобой. Очевидно, один из  твоих  информаторов.  Я
сказал, что тебя нет на месте и что он может оставить свое сообщение мне.
   - Мне не хотелось бы выглядеть невежливым, сэр, но никому не  разрешается
разговаривать с информаторами кроме самих агентов.
   - Если этот агент находится на месте. Почему ты не носишь с собой бипер?
   - Я ношу, сэр, - сказал Блэйк. - Но я как раз покупал себе  новый  бипер.
Дело в том, что ?Фон-свифт? не записывал  оставленные  мне  сообщения,  и  я
решил перейти на ?Фонотел?. Наверно,  Хуанито  как  раз  и  позвонил  в  тот
момент, когда я на короткое время остался без бипера.
   - Он не назвал своего имени, - сказал Блэйк.
   - Наверняка это Хуанито, племянник Гусмана. Это мой единственный источник
в доме. Не могли бы вы сказать, сэр, что он вам сообщил?
   - Он сказал, что его дядя только что получил очень  странное  письмо.  От
какой-то группы, которая называет себя Охотничьим  комитетом.  Они  сообщили
Гусману, что тот избран Жертвой в какой-то там Охоте. Блэйк,  ты  что-нибудь
об этом знаешь?
   - Я слышал про Охотничью корпорацию, сэр.
   - Какая-то воинствующая организация?
   - Не совсем так,  сэр.  Они  считают  себя  либералами,  выступающими  за
легализацию  убийства.   Представители   так   называемого   крайне   левого
анархистско-либерального движения в поддержку законного убийства. По крайней
мере у меня такие сведения. Если они, конечно, вообще существуют.
   - Так существуют они или нет?
   - Может быть, и нет. Сама мысль, что существуют какие-то Охотники, многим
кажется просто бредовой. Но когда-то и существование мафии тоже ставили  под
сомнение. Кто мог представить  себе  кучку  каких-то  сицилийцев-деревенщин,
контролирующих  все  крупнейшие  профсоюзы  в  Соединенных  Штатах,   порты,
грузовые перевозки, не говоря уже об игорном бизнесе и проституции? Кто  мог
поверить, что они заключали сделки с правительством  США  во  время  высадки
союзников в Сицилии во время второй мировой войны?
   - Значит, ты думаешь, к Охотникам стоит относиться серьезно?
   - Я уверен в этом,  сэр.  Те  представители  правоохранительных  органов,
которые утверждали, что мафии не существует, давно уже уволены на пенсию.
   Они показали себя неспособными к перестройке мышления.
   - Как додо, - сказал Коэлли.
   - Что? - переспросил Дикерсон.
   - Вымершая птица, - смущенно ответил Коэлли, как ученик, которого застали
за неподобающим занятием. - Я думаю, тут уместна подобная параллель.
   Дикерсон посмотрел на Блэйка - тот пожал плечами.
   - Коэлли не силен в аналогии, но он у нас самый лучший оперативник.
   - Я в этом ничуть не сомневаюсь, - сказал Дикерсон.  -  Итак,  представим
себе, что Охота действительно существует,  хотя  и  нелегально,  и  что  эти
Охотники, кем бы они там ни были,  действительно  послали  наемного  убийцу,
чтобы покончить с Гусманом. Но мы же  не  хотим,  чтобы  Гусмана  убили,  не
правда ли, Блэйк?
   - Абсолютно правильно, сэр. Нам необходимо продолжать  снабжение  контрас
оружием. Они, конечно, ублюдки, но это наши ублюдки. И лучше всего  снабжать
их через Гусмана. Таким образом нам не  надо  создавать  собственные  группы
контакта с партизанами и самим сбрасывать грузы в  сельве.  Мы  покончили  с
такой практикой после фиаско в 1986 году, если вы помните, сэр.
   - Конечно, помню, - ответил Дикерсон. - Я  с  самого  начала  был  против
такой практики.
   - Я тоже, сэр, - сказал Блэйк. - Все это произошло  из-за  ошибок  вашего
предшественника, который не правильно понял чьи-то указания из Белого  дома.
Но такого больше не повторится. Самое главное для нас в настоящее время - не
упустить Никарагуа и вообще не оступиться в Центральной  Америке.  Мы  будем
выглядеть очень глупо, если в день победы в столице  Никарагуа  окажется  не
наш кандидат.
   - Мне об этом никто не говорил, - сказал Дикерсон. - Почему мне никто  не
прояснил обстановку заранее?
   - Не было необходимости прояснять вам обстановку заранее, - сказал Блэйк.
   - Но ведь я окружной директор!
   - А вы знаете,  сколько  окружных  директоров  за  последние  десять  лет
оказались двойными агентами?
   - Блэйк, если ты хочешь сказать...
   - Ни в коем случае, сэр! Я просто хотел указать на то,  что  в  последнее
время  отмечены  случаи  утечки  важной  информации,  и  теперь  все  данные
сообщаются только тем, кому об этом полагается знать.
   - Ладно. Ситуация постепенно проясняется. Наше оружие  уходит  партизанам
через Гусмана.
   Блэйк сделал движение головой, которое можно было принять за кивок.
   - И в этот раз ожидается отправка довольно большой партии.
   Теперь Блэйк два раза моргнул, что можно было посчитать за знак согласия.
   - Но теперь в деле оказался замешан какой-то Охотник, - заметил Блэйк.
   - Все указывает именно на это, - согласился Дикерсон.
   - Раз вы прибыли сюда из Вашингтона, - сказал Блэйк, - то, может быть,  в
курсе нашей новой политики по отношению к Охоте?
   - Может быть, - сказал Дикерсон.
   Ему не хотелось признаваться, что он ни разу не видел своего нового  шефа
и даже не знал. как того зовут.  Он  лишь  несколько  раз  получал  от  него
инструкции по телефону, и то лишь после обмена сложными кодами,  меняющимися
каждый день. Дикерсон несколько секунд не мигая смотрел на Блэйка, и  агенту
стало не по себе. Наконец он сказал:
   - Блэйк, ты ведь  причисляешь  себя  к  старой  гвардии,  воспитанной  на
идеологии, правда?
   - Думаю, вы можете считать меня идеологическим агентом, - ответил  Блэйк.
- Да, у меня есть свои принципы, но  я  действую  очень  гибко.  Действовать
согласно обстановке - вот мой девиз!
   - Очень хорошо. Именно поэтому ты  до  сих  пор  на  службе.  Все  вокруг
постоянно меняется.
   - Да, сэр.
   - Меня сюда направили из Вашингтона. Я могу кого угодно набирать  в  свой
отдел и могу кого угодно уволить.
   - Да, сэр.
   - Запомни, Блэйк, никакая идеология нам тут не нужна. По крайней мере при
этой администрации. Думаю, что раньше  ты  хорошо  работал,  хотя  меня  это
абсолютно не интересует. Все было связано с идеологией, в которой мы  больше
абсолютно не заинтересованы. Так что больше никакой  идеологии,  понятно?  У
нас теперь другие принципы.
   - Да, сэр. А какие это другие принципы?
   -  Новая  администрация  заинтересована  в   прагматизме   и   финансовой
самоокупаемости.
   - Простите, сэр?
   - Чем бы мы ни занимались - я имею в виду все  федеральные  учреждения  -
нужно приносить прибыль.
   - Это понятно.
   - И чем больше мы будем стараться, тем больше у нас будет прибыли.
   - Конечно, сэр. Я полностью согласен с нашими новыми принципами. Я всегда
верил в то, что финансовая ответственность - единственная дорога к счастью.
   - Наше агентство тоже должно приносить прибыль.
   - Разумеется. Это секретная директива, не так ли?
   Я просто хочу быть уверен, что понял вас абсолютно  правильно.  Я  вполне
готов работать в таких условиях.  К  тому  же,  честно  говоря,  у  нас  уже
случались  подобные  прецеденты,  Я  работал  на  прибыль   и   при   старой
администрации, по крайней мере некоторое время.
   - Может, ты и работал, - заметил Дикерсон, - но не в  таком  масштабе,  в
каком мы собираемся работать теперь. Теперь целесообразность любой  операции
будет определяться лишь объемом вероятного дохода.
   - Что вы хотите, чтобы я сделал с Охотником?
   - Узнай, кто он такой, держи  его  под  наблюдением,  но  не  трогай.  По
крайней мере до тех пор, пока не получишь инструкции на этот счет.

Глава 38

   Мерседес  поселилась  в  маленьком   домике,   принадлежавшем   Багамской
корпорации, посреди миниатюрных джунглей.  Вокруг  росли  банановые  пальмы,
эвкалипты и другие экзотические деревья. На веранде  стояли  кресла-качалки.
Защищенный от шума тропической растительностью, домик утопал в тиши, которую
лишь изредка нарушало жужжание огромных насекомых.
   - Присаживайся в кресло-качалку,  -  сказала  Мерседес.  -  Я  приготовлю
что-нибудь выпить. Как насчет легкого коктейля из рома?
   Блэквелл уселся в кресло, и оно приятно затрещало. Он  забросил  ноги  на
перила - судя по истертой  поверхности,  ему  не  первому  пришла  в  голову
подобная идея. Сложив руки за головой, он вздохнул. Стояла невыносимая жара,
и он чувствовал себя усталым. Однако он с удивлением обнаружил, что это была
приятная усталость. В воздухе пахло влажными  гниющими  листьями.  Казалось,
Флорида принадлежала к другой эпохе и  вот-вот  могла  вернуться  обратно  в
палеозойскую эру. Золотистые лучи солнца пробивались через сплетения  ветвей
и лиан. Мерседес вернулась через пару минут, держа в  руках  два  запотевших
бокала с янтарной жидкостью. Блэквелл отпил из бокала и почувствовал, как на
него снизошла благодать. Золотистый день постепенно уступал место бархатному
вечеру.
   Через несколько часов Мерседес спросила у Блэквелла:
   - А чем ты занимаешься кроме продажи оружия? Блэквелл  погладил  Мерседес
по голове, покоившейся на его  плече.  Они  лежали  в  огромной  двуспальной
постели Мерседес. В спальне было темно, и лишь  в  гостиной  горела  неяркая
настольная лампа. Часы показывали половину  первого  ночи.  В  окне  темнели
силуэты пальм.
   - А ты умеешь хранить секреты?
   - Конечно.
   - У меня в Нью-Йорке школа каратэ.

Глава 39

   - Еще раз рыпнешься, и я тебя урою, - сказал с телеэкрана Клинт Иствуд.
   - Классная фраза, - сказал Фрамиджян. - Она мне всегда нравилась. ?Я тебя
урою?. Круто сказано. Правда, крошка?
   Сидевшая в кресле Розалия устало приоткрыла глаза.
   - Отличная фраза, дорогой, но ты уже третий раз мне об этом говоришь.
   - Ну и что? - удивился Фрамиджян. - А тебе, парень, нравится эта фраза?
   Поляк сидел в кресле напротив, уронив  голову  на  грудь.  Стрелки  часов
показывали половину четвертого утра, и он уже забыл, когда спал в  последний
раз. Он медленно поднялся, зевнул и с хрустом потянулся.
   - Да, неплохо сказано. Но с меня хватит фильмов.
   - Может, поиграем еще в джин-рамми? Поляк отрицательно покачал головой:
   - Я думаю, пора наконец поспать.
   - Вот это замечательная мысль, - воскликнул  Фрамиджян.  -  Если  хочешь,
можешь занять комнату для гостей.  Там  стоит  кровать  с  японским  водяным
матрацем. Будешь спать как младенец. А мы с Розалией ляжем в своей  спальне.
Что ты об этом думаешь?
   - Я думаю, что ты считаешь меня круглым идиотом, - ответил Поляк.
   Фрамиджян протестующе поднял руки, насколько позволяла цепь.
   - Эй, ты совсем не так меня понял. Я никогда не считаю идиотом  человека,
у которого в руках  пистолет.  Я  отношусь  к  оружию  с  уважением.  Я  сам
занимаюсь этим бизнесом.
   - Он не хотел сказать ничего плохого, - добавила Розалия.
   Ей ужасно хотелось спать, и она надеялась, что  Фрамиджян  не  собирается
сделать какую-нибудь глупость. Этот  здоровяк,  похоже,  продумывал  все  на
несколько ходов вперед. Розалии казалось, что он не станет их убивать,  если
они будут выполнять все, что он им прикажет. Хотя особой уверенности  у  нее
на этот счет не было. Но все  же  это  лучше,  чем  пытаться  его  обмануть.
Интересно, что на уме у Фрамиджяна?
   - Так что ты предлагаешь? - спросил Фрамиажян и зевнул во весь рот. Денек
выдался довольно трудный.
   - Вы будете спать здесь, на диване, чтобы я все время мог вас  видеть,  -
сказал Поляк. Он вытащил из кармана ключ от наручников. -  А  теперь  замри.
Мне придется сделать это одной рукой, потому что в другой у  меня  пистолет.
Не дай Бог, мне покажется, что ты захочешь забрать его у меня.
   Орудуя левой рукой, он открыл замок  на  наручниках.  В  правой  руке  он
держал свой MAG-50. Указательный палец все время лежал на спусковом  крючке.
Фрамиджян сидел абсолютно неподвижно, пока Поляк приковывал его к Розалии.
   - Удобно? - спросил он.
   - Довольно уютно, - ответил Фрамиджян. - Правда, крошка?
   - Мне бы хотелось поскорее лечь, - сказала Розалия.
   - Прошу прощения, - сказал Поляк.  -  Это  вряд  ли  получится.  Осталась
последняя деталь.
   Он порылся в своей сумке  и  вытащил  какое-то  устройство,  напоминающее
будильник. Нажав несколько кнопок, он установил стрелки и положил устройство
на диван рядом с Фрамиджяном.
   - Что это? - поинтересовался тот.
   -  Небольшая  противопехотная   мина.   Карманная   модель.   Отключается
автоматически через двенадцать часов.
   - А зачем она нужна тут на диване?
   - Внутри у нее находится балансировочный механизм, -  объяснил  Поляк.  -
Поэтому если ее задеть, она тут же взорвется. Это на  тот  случай,  если  ты
решишь встать с дивана и пойти за пистолетом, который у тебя спрятан  где-то
в комнате.
   - Нет у меня никакого пистолета! - возмутился Фрамиджян.
   - Может, нет, а может, и есть. У меня нет времени проводить тут обыск.  А
эта штука заставит тебя сидеть спокойно.
   Фрамиджян пытался протестовать, но Поляк уже принял решение и молча  ушел
в другой конец комнаты, где улегся на ковер. Заведя  будильник  на  наручных
часах, он положил пистолет под голову, закрыл глаза и мгновенно уснул.
   - Ты думаешь, он блефует? - через некоторое время спросил Фрамиджян.
   - Ты о чем?
   - Ну о том, что это мина. Я никогда не видел мин такой странной формы.  А
уж я-то знаю в них толк.
   - Ты думаешь, стоит рисковать жизнью, чтобы узнать,  настоящая  мина  или
нет?
   - Я почти в этом уверен. Много бы я отдал за  возможность  опрокинуть  на
этого ублюдка пару столов.
   - Не забывай, что я сижу рядом с тобой, - испуганно произнесла Розалия.
   - Не беспокойся, я не стану подвергать тебя опасности.
   Из противоположного угла донесся мерный храп Поляка.
   - Этот сукин сын еще и храпит! - возмущенно сказал Фрамиджян. -  В  таких
условиях мне ни за Что не удастся заснуть. Ты слышишь меня, Розалия?
   Но в ответ он услышал лишь мерное посапывание. Розалия заснула.
   - Черт! - в сердцах выругался Фрамиджян и осторожно переменил позу.
   Он все еще продолжал думать о том, что никогда не заснет, когда его глаза
закрылись и он крепко заснул.

Часть пятая
БОЛЬШАЯ ОХОТА

Глава 40

   Эмилио не знал, что думать об этом письме от представителей  ?Охоты?,  но
он  знал,  что  нужно  делать.  Он  позвонил  в  юридическую  фирму   ?Барнз
Ассошиейтс?, которая располагалась в федеральном здании на аллее Линкольна в
Майами-Бич. Эта контора оказывала юридические услуга Гусману. Для них он был
весьма ценным клиентом. На этот раз ему  ответили,  что  они  такими  делами
обычно не занимаются, но посмотрят, что можно сделать, и ответят утром.
   Звонок прозвучал ровно в девять. Эмилио поговорил по телефону, после чего
прошел к Гусману в кабинет.
   - Ну, что ты узнал? - спросил Гусман.
   - Юристы говорят, что есть такая игра -  ?Убийца?,  в  которую  играют  в
студенческих  городках.  Она  описана  в  рассказе  Роберта  Шекли  ?Седьмая
жертва?. Есть еще фильм, снятый по  мотивам  этого  рассказа,  -  называется
?Десятая жертва?.
   - Я видел этот фильм, - сказал Гусман. - В  программе  для  полуночников.
Это идиотская история про то, как одна баба охотится за мужиком в Риме  и  в
конце они влюбляются друг в друга. По-моему, так. Но ведь все  это  выдумка,
Эмилио.
   - Нет, - ответил Эмилио. - Это правда.  Я  имею  в  виду  игру.  По  всей
Америке студенты играют в нее. С водяными пистолетами и мешочками  с  мукой.
Уже двадцать лет играют.
   - Ну и что?
   - Целое поколение выросло на игре ?Убийца?. Наверное, кто-то из них решил
играть в нее по-настоящему.
   - Но ведь это безумие!
   - С вашего разрешения, - сказал  Эмилио,  -  я  хотел  бы  отметить,  что
безумием было то, что мы делали в Энкантадо, не говоря уже  о  Санта-Инэс  и
61-м номере.
   - Не надо об этом, - попросил дон Альфонсо. - То были дикие времена.
   - А что сейчас? Почти то же  самое.  Посмотрите,  дон  Альфонсо,  что  мы
делаем сейчас. Думали ли вы когда-нибудь, что станете  заниматься  вдали  от
родины убийствами политических диссидентов?
   - Я не выбирал, - ответил Гусман.  -  Мужчина  делает  то,  что  от  него
требуют обстоятельства. Всю эту работу я выполнял чисто.
   - В бытность свою начальником образцовой тюрьмы вы пытали людей.
   - Конечно. Это делает любой начальник тюрьмы  в  Центральной  Америке.  И
делает чисто, то есть со знанием дела.
   - Тем не менее некоторые считают это безумием, - возразил Эмилио.
   - Потому что они там никогда не были, - твердо сказал Гусман.
   - Дон Альфонсо, я просто хотел сказать, что с точки зрения нашей работы и
нашего опыта то, что корпорация ?Охота? занимается убийствами,  не  выглядит
странным. То есть многие организации убивают людей по тем или иным  причинам
- почему же корпорация ?Охота? не  может  иметь  достаточных  причин,  чтобы
делать то же самое? Они не безумнее других. Все  станет  ясно,  если  учесть
интенсивную радикализацию всех слоев населения на планете.
   Гусман поднял руки вверх.
   - Эмилио, избавь меня от своего умничания. Тебя не зря выгнали из  партии
за пораженчество и негативизм.
   - Да, это так. Но, ми команданте, пожалуйста, отнеситесь серьезно к этому
предупреждению. Даже если эти ребята  -  психопаты.  С  момента  изобретения
пороха психопаты стали весьма опасными.
   Гусман и без Эмилио это знал.  И  это  волновало  его  до  вечера,  когда
позвонил врач  Мачадо-Ропас.  Гусман  совершенно  забыл,  что  пришло  время
медицинского обследования, которое проводилось каждые полгода.
   Мачадо-Ропас, маленький  толстячок  с  козлиной  бородкой  и  в  очках  с
затемненными стеклами, приступил в медицинскому обследованию пациента.
   После осмотра Мачадо-Ропас собрал саквояж и обратился к Гусману.
   - Что вас беспокоит, дон Альфонсо?
   - Ничего не беспокоит, - ответил тот. - Как мои анализы?
   - Судя по результатам лабораторных исследований, вы в полном порядке. Вот
только давление повышено. Для вас это опасно. Неужели вы мне не скажете, что
с вами? Я ваш семейный врач, и хочу помочь.
   - Вы ничем не можете помочь. У меня есть проблема. Но на свете нет ничего
такого, с чем бы я не справился.
   - Происходили ли в вашей жизни какие-нибудь серьезные изменения? Я имею в
виду, за последнее время.
   - Да нет. Хотя появился тут один...
   - Новый человек? Он надежен?
   - Не знаю. Проблема в другом.
   - И это вас беспокоит?
   - Пожалуй, да.
   - Тогда, дорогой Альфонсо, убейте его и избавьтесь от головной боли.
   - Вы думаете, так просто убить  того,  кто  вам  действует  на  нервы?  -
спросил Гусман.
   - Я не сказал, что легко. Для меня не важно, легко это  или  тяжело.  Как
ваш врач я лишь советую вам избавиться от источника расстройства.
   - Я думаю, что не  моему  доктору  советовать  мне,  как  избавляться  от
опасных людей. Это все равно, что спрашивать у юриста, как мне подстричься.
   - Не вижу связи, - заметил Мачадо-Ропас.
   - Вы буквалист, доктор, - сказал Гусман. - Мне это нравится  в  вас.  Для
вас мое здоровье должно иметь первостепенное значение, а  не  быть  условием
чего-то другого. Простите, старина, если я вас обидел. А о том  человечке  я
позабочусь, когда представится удобный случай.
   - То  же  самое  вы  постоянно  говорите  о  курении,  -  возразил  врач,
снисходительно ул